Кладбищенская поэзия

[Br. Samedi]

Кладбищенская поэзия — условное обозначение поэтического направления в сентиментализме, возникшего в Англии с середины XVIII века (эпоха перед промышленным переворотом), распространившегося во второй половине века и в Германии, а к концу его — в России и типичного как элемент стиля дворянского романтизма, или, точнее, предромантизма.
Кладбищенская поэзия является наиболее резким тематическим выражением общего настроения меланхолии и отречения, характеризующего в эту эпоху английскую поэзию природы. Развитие темы экзотизма сельской жизни и ландшафта (Бэтлер — Грей — Томсон — Шенстон) в силу распада социальной базы дворянства как класса приводит к меланхолическим пейзажам, к поэтическим мотивам ночи или вечера, тумана, зловещего пейзажа и т. п. Нейтральный ландшафт сменяется таинственным и страшным: лес — пожарищем, руинами, наконец кладбищем. В то же время заимствованный у буржуазии рационалистический протестантизм становится мистическим. Возникает английский предромантизм: мистическое возрождение готики, меланхолическое, примиренное любование природой, оссианизм, сентиментализм и, как высшая его точка, кладбищенская поэзия, мысли которой о тщете мира, грусть, зловещий поэтический пейзаж, кладбище (или символ его — руины) как непременное место наблюдения, примиренно-безнадежный тон авторского монолога.
Типичными предшественниками направления можно считать Р. Блэйра (1699—1746) и Э. Юнга («Жалоба, или ночные думы о жизни, смерти и бессмертии»).
Поэма (в 9 кн. ; 1742-45) Э. Юнга религиозно-дидактического характера. Написана белым стихом. Содержит скорбные раздумья о горестях человеческого удела, суетности и бренности жизни, тщете дерзаний и неизбежности смерти. Поэма явилась одним из центральных произведений сентиментализма и положила начало популяризации т. н. кладбищенской поэзии. Под ее влиянием были написаны, напр. , "Гимны к ночи" (1800) Новалиса. Непосредственным поводом к созданию поэмы послужила смерть за короткий срок троих близких поэту людей. В первых 4 кн. преобладают лирические мотивы, в течение следующих 5 "ночей" автор предается размышлениям на религиозно-философские темы. Обращаясь к вымышленному оппоненту - неверующему Лоренцо, он выступает с критикой атеистического отрицания бессмертия и деистической религии разума, не признающей Божественного откровения.
Одно из самых известных произведений кладбищенской поэзии — "Элегия на сельском кладбище" („Elegy Written in a Country Churchyard“)» Томаса Грея, дважды переведенная Жуковским.

Взято с ©

Томас ГРЕЙ

ЭЛЕГИЯ НА СЕЛЬСКОМ КЛАДБИЩЕ

День отпевая, колокол гудит,
В село плетутся овцы по стерне,
Усталый пахарь к очагу спешит,
Мир оставляя тишине и мне.

Картины дня заметно отцвели,
Недвижен воздух в предвещенье тьмы.
Всё смолкло, лишь последние шмели
Гуденьем крыл баюкают холмы.

Да с колокольни, обвитой плющом,
Вздохнёт сова, уставясь на луну,
Что поздний путник, не в ладах со сном,
Её гнезда тревожит тишину.

Чу! Как безмерно царственный покой
Велит уняться суетным страстям,
И шёпотом поднявшись над землёй,
Блаженный вечный мир пророчит нам.

Растут здесь рядом скорбный тис и вяз,
И бугорками тощий дёрн подъят -
Навек по узким кельям затворясь,
Отцы селенья непробудно спят.

Ни утренний душистый ветерок,
Ни птичий гомон, ни метель, ни дождь,
Ни звонкий крик петуший, ни рожок
Уж не поднимут их с подземных лож.

Не будет их манить домашний дым,
А в доме ужин, чистота и честь,
Не станут дети с лепетом родным
За поцелуем на колени лезть.

Как кланялась пшеница их серпам!
Как плуг их твердь земную сокрушал!
Какую дань луга несли стадам!
Как лес от стука топоров стонал!

Не смеет честолюбец злой хулить
Их труд полезный и уклад веков,
Иль знатный лорд насмешливо судить
Недлинные анналы бедняков.

Вы, чванные от власти и богатств,
Вы, что в рубашке родились на свет -
И вам пробьёт сей неизбежный час:
Могилой завершится путь побед.

Так вам ли, гордецы, их упрекать,
Что их имён судьба не вознесла,
Что не в чести они, где славят знать
И, суесловя, бьют в колокола?

Увы, не может надмогильный бюст
Усопшему дыхание вернуть,
И славословья тысяч жарких уст
Смерть ни на миг не могут отпугнуть.

Как знать, забытый этот уголок
Того, быть может, упокоил прах,
Кто всей державой властвовать бы мог
Иль песнь сложить, бессмертную в веках?

Но книги знаний вещие листы
Недобрый рок пред ними не открыл,
И гасли страсти на ветрах беды,
И замерзал в душе стремлений пыл.

О, не один сверкающий алмаз
Скрыл океан в пучине чёрных вод;
О, не один цветок, не теша глаз,
В пустыне сиротливо отцветёт!

Здесь сельский Хэмпдон, может быть, лежит,
Что храбро отстоял участок свой,
И местный Кромвель, кровью не залит,
И Мильтон, неизвестный и немой.

Овации сенатов возбуждать,
Презрев войны смятение и страх,
Богатства и награды раздавать,
Читать восторг у нации в глазах

Им не случилось. Скромный их удел
От буйств и празднеств смог их оградить,
Не дал взойти на трон по грудам тел
И мир благословеньем одарить.

Вдали от шумных и позорных сцен
Тропа их тихой жизни пролегла,
Без войн и буйств, обетов и измен
Они вершили скромные дела.

Но в полную безвестность кости их
Не канули. И памятник, хоть плох,
Им выстроен. С него нескладный стих
Молит у проходящих кроткий вздох.

Лишь имя, годы жизни. Слог простой -
Не здешней Музе в одах их воспеть -
Да изреченья Библии святой:
Как должно селянину умереть.

Кто на пороге пред небытиём,
Былым невзгодам и заботам рад,
Откажется дышать земным теплом
В ушедший день не кинет горький взгляд?

И жаждет взгляд сей слёз и скорбных лиц,
Дух исходящий к сердцу милых льнёт,
И вопиет природа из гробниц,
И прах наш непогасший пламень жжёт.

К тебе, кто скромных от забвенья спас,
Доверив камню их рассказ простой,
Скиталец горемычный в поздний час
Стремится бесприютною душой.

И, может, головою покачав,
Поведает ему седой пастух:
Видал я, как росу сметая с трав,
Во мгле он шёл зарю встречать на луг.

А там, где дуб склонившись на ручьём,
Тугие корни в дивный сплёл венок,
Лежал он, истомлённый жарким днём,
Следя воды сверкающий поток.

Я под вечер не раз его встречал,
Бредя за стадом. Жаворонок пел
Виясь у леса. Песне он внимал
И на закат задумчиво смотрел.

Всегда мечтаньям преданный своим
Он забывал о мире, и порой
То сам с собой, смеясь, он говорил,
То замолкал, охваченный тоской.

Однажды на излюбленном холме
В рассветный час его не встретил я.
День проходил: он не встречался мне
Ни в поле, ни в лесу, ни у ручья.

Прошло два дня; и вот его в гробу
Нам с пеньем в церковь довелось нести.
Ты грамотный, ты сам его судьбу
На камне у терновника прочти.


ЭПИТАФИЯ

Здесь юноша в объятьях у земли,
Кого ни Счастье, ни Почёт не знали,
Но знания под скудный кров пришли,
И был весь век он осенён печалью.

Талантом наделён и чист душою,
Всё отдал он и всё он приобрёл,
Несчастного он оделил слезою,
И верный друг с ним рядом путь прошёл.

Прохожий пусть ревниво не пытает,
Каков заслуг и слабостей итог -
Душа трепещет ада, жаждет рая,
А где ей пребывать - рассудит Бог.
--------

-Вариант Жуковского-

СЕЛЬСКОЕ КЛАДБИЩЕ
Перевод В.А. Жуковского

Элегия

Уже бледнеет день, скрываясь за горою;
Шумящие стада толпятся над рекой;
Усталый селянин медлительной стопою
Идет, задумавшись, в шалаш спокойный свой.

В туманном сумраке окрестность исчезает...
Повсюду тишина; повсюду мертвый сон;
Лишь изредка, жужжа, вечерний жук мелькает,
Лишь слышится вдали рогов унылый звон.

Лишь дикая сова, таясь под древним сводом
Той башни, сетует, внимаема луной,
На возмутившего полуночным приходом
Ее безмолвного владычества покой.

Под кровом черных сосн и вязов наклоненных,
Которые окрест, развесившись, стоят,
Здесь праотцы села, в гробах уединенных
Навеки затворясь, сном непробудным спят.

Денницы тихий глас, дня юного дыханье,
Ни крики петуха, ни звучный гул рогов,
Ни ранней ласточки на кровле щебетанье -
Ничто не вызовет почивших из гробов.

На дымном очаге трескущей огонь сверкая
Их в зимни вечера не будет веселить,
И дети резвые, встречать их выбегая,
Не будут с жадностью лобзаний их ловить.

Как часто их серпы златую ниву жали,
И плуг их побеждал упорные поля!
Как часто их секир дубравы трепетали,
И потом их лица кропилася земля!

Пускай рабы сует их жребий унижают,
Смеяся в слепоте полезным их трудам,
Пускай с холодностью презрения внимают
Таящимся во тьме убогого делам;

На всех ярится смерть - царя, любимца, славы,
Всех ищет грозная... и некогда найдет;
Всемощныя судьбы незыблемы уставы;
И путь величия ко гробу нас ведет!

А вы, наперстники фортуны ослепленны,
Напрасно спящих здесь спешите презирать
За то, что гробы их непышны незабвенны,
Что лесть им алтарей не мыслит воздвигать.

Вотще над мертвыми, истлевшими костями
Трофеи зиждутся надгробия блестят,
Вотще глас почестей гремит перед гробами -
Угасший пепел наш они невоспалят.

Ужель смягчиться смерть сплетаемой хвалою
И невозвратную добычу возвратит?
Не слаще мертвых сон под мраморной доскою;
Надменный мавзолей лишь персть их бременит.

Ах! может быть под сей могилою таится
Прах сердца нежного, умешего любить,
И гробожитель - червь в сухой главе гнездится,
Рожденной быть в венце иль мыслями парить!

Но просвещенья храм, воздвигнутый веками,
Угрюмою судьбой для них был затворен,
Их рок обременил убожества цепями,
Их гений строгою нуждою умерщвлен.

Как часто редкий перл, волнами сокровенной,
В бездонной пропасти сияет красотой;
Как часто лилия цветет уединенно,
В пустынном воздухе теряя запах свой.

Быть может, пылью сей покрыт Гампден надменный,
Защитник сограждан, тиранства смелый враг;
Иль кровию сограждан Кромвель необагренный,
Или Мильтон немой, без славы скрытый прах.

Отечество хранить державною рукою,
Сражаться с бурей бед, фортуну презирать,
Дары обилия на смертных лить рекою,
В слезах признательных дела свои читать -

Того им не дал рок; но вместе преступленьям
Он с доблестями их круг тесный положил;
Бежать стезей убийств ко славе, наслажденьям,
И быть жестокими к страдальцам запретил;

Таить в душе своей глас совести и чести,
Румянец робкия стыдливости терять
И, раболепствуя, на жертвенниках лести
Дары небесных Муз гордыне посвящать.

Скрываясь от мирских погибельных смятений,
Без страха и надежд, в долине жизни сей,
Не зная горести, не зная наслаждений,
Они беспечно шли тропинкою своей.

И здесь спокойно спят под сенью гробовою -
И скромный памятник, в приюте сосн густых,
С непышной надписью и резьбою простою,
Прохожего зовет вздохнуть над прахом их.

Любовь на камне сем их память сохранила,
Их лета, имена потщившись начертать;
Окрест библейскую мораль изобразила,
По коей мы должны учить умирать.

И кто с сей жизнию без горя раставался?
Кто прах свой по себе забвенью предавал?
Кто в час последний свой сим миром не пленялся
И взора томного назад не обращал?

Ах! нежная душа, природу покидая,
Надеется друзьям оставить пламень свой;
И взоры тусклые, навеки угасая,
Еще стремятся к ним с последнею слезой;

Их сердце милый глас в могиле нашей слышит;
Наш камень гробовой для них одушевлён;
Для них наш мёртвый прах в холодной урне дышит,
Ещё огнём любви для них воспламенён.

А ты, почивший друг, певец уединенный,
И твой ударит час, последний, роковой;
И к гробу твоему, мечтой сопровожденный,
Чувствительный придёт услышать жребий твой.

Быть может, селянин с почтенной сединою
Так будет о тебе пришельцу говорить:
"Он часто по утрам встречался здесь со мною,
Когда спешил на холм зарю предупредить.

Там в полдень он сидел под дремлющею ивой,
Поднявшей из земли косматый корень свой;
Там часто, в горести беспечной, молчаливой,
Лежал, задумавшись, над светлою рекой;

Нередко к вечеру, скитаясь меж кустами -
Когда мы с поля шли, и в роще соловей
Свистал вечерню песнь - он томными очами
Уныло следовал за тихою зарёй.

Прискорбный, сумрачный, с главою наклонённой,
Он часто уходил в дубраву слёзы лить,
Как странник, родины, друзей, всего лишённой,
Которому ничем души не усладить.

Взошла заря - но он с зарёю не являлся,
Ни к иве, ни на холм, ни в лес не приходил;
Опять заря взошла - нигде он не встречался;
Мой взор его искал - искал - не находил.

На утро пение мы слышим гробовое...
Несчастного несут в могилу положить.
Приблизься, прочитай надгробие простое,
Чтоб память доброго слезой благословить" .

"Здесь пепел юноши безвременно сокрыли;
Что слава, счастие не знал он в мире сём;
Но Музы от него лица не отвратили,
И меланхолии печать была на нём.

Он кроток сердцем был, чувствителен душою -
Чувствительным творец награду положил.
Дарил несчастных он - чем только мог - слезою;
В награду от творца он друга получил.

Прохожий, помолись над этою могилой;
Он в ней нашёл приют от всех земных тревог;
Здесь всё оставил он, что в нём греховно было,
С надеждою, что жив его спаситель-бог."
--------

-Оригинал-

Thomas Gray. 1716-1771

Elegy written in a Country Churchyard

THE Curfew tolls the knell of parting day,
The lowing herd wind slowly o'er the lea,
The plowman homeward plods his weary way,
And leaves the world to darkness and to me.

Now fades the glimmering landscape on the sight,
And all the air a solemn stillness holds,
Save where the beetle wheels his droning flight,
And drowsy tinklings lull the distant folds;

Save that from yonder ivy-mantled tow'r
The moping owl does to the moon complain
Of such as, wand'ring near her secret bow'r,
Molest her ancient solitary reign.

Beneath those rugged elms, that yew-tree's shade,
Where heaves the turf in many a mould'ring heap,
Each in his narrow cell for ever laid,
The rude Forefathers of the hamlet sleep.

The breezy call of incense-breathing Morn,
The swallow twitt'ring from the straw-built shed,
The cock's shrill clarion, or the echoing horn,
No more shall rouse them from their lowly bed.

For them no more the blazing hearth shall burn,
Or busy housewife ply her evening care:
No children run to lisp their sire's return,
Or climb his knees the envied kiss to share.

Oft did the harvest to their sickle yield,
Their furrow oft the stubborn glebe has broke:
How jocund did they drive their team afield!
How bow'd the woods beneath their sturdy stroke!

Let not Ambition mock their useful toil,
Their homely joys, and destiny obscure;
Nor Grandeur hear with a disdainful smile
The short and simple annals of the poor.

The boast of heraldry, the pomp of pow'r,
And all that beauty, all that wealth e'er gave,
Awaits alike th' inevitable hour:
The paths of glory lead but to the grave.

Nor you, ye Proud, impute to These the fault,
If Memory o'er their Tomb no Trophies raise,
Where through the long-drawn aisle and fretted vault
The pealing anthem swells the note of praise.

Can storied urn or animated bust
Back to its mansion call the fleeting breath?
Can Honour's voice provoke the silent dust,
Or Flatt'ry soothe the dull cold ear of death?

Perhaps in this neglected spot is laid
Some heart once pregnant with celestial fire;
Hands, that the rod of empire might have sway'd,
Or waked to ecstasy the living lyre.

But Knowledge to their eyes her ample page
Rich with the spoils of time did ne'er unroll;
Chill Penury repress'd their noble rage,
And froze the genial current of the soul.

Full many a gem of purest ray serene
The dark unfathom'd caves of ocean bear:
Full many a flower is born to blush unseen,
And waste its sweetness on the desert air.

Some village Hampden that with dauntless breast
The little tyrant of his fields withstood,
Some mute inglorious Milton here may rest,
Some Cromwell guiltless of his country's blood.

Th' applause of list'ning senates to command,
The threats of pain and ruin to despise,
To scatter plenty o'er a smiling land,
And read their history in a nation's eyes,

Their lot forbade: nor circumscribed alone
Their glowing virtues, but their crimes confined;
Forbade to wade through slaughter to a throne,
And shut the gates of mercy on mankind,

The struggling pangs of conscious truth to hide,
To quench the blushes of ingenuous shame,
Or heap the shrine of Luxury and Pride
With incense kindled at the Muse's flame.

Far from the madding crowd's ignoble strife,
Their sober wishes never learn'd to stray;
Along the cool sequester'd vale of life
They kept the noiseless tenor of their way.

Yet ev'n these bones from insult to protect
Some frail memorial still erected nigh,
With uncouth rhymes and shapeless sculpture deck'd,
Implores the passing tribute of a sigh.

Their name, their years, spelt by th' unletter'd muse,
The place of fame and elegy supply:
And many a holy text around she strews,
That teach the rustic moralist to die.

For who, to dumb Forgetfulness a prey,
This pleasing anxious being e'er resign'd,
Left the warm precincts of the cheerful day,
Nor cast one longing ling'ring look behind?

On some fond breast the parting soul relies,
Some pious drops the closing eye requires;
Ev'n from the tomb the voice of Nature cries,
Ev'n in our Ashes live their wonted Fires.

For thee, who, mindful of th' unhonour'd dead,
Dost in these lines their artless tale relate;
If chance, by lonely contemplation led,
Some kindred spirit shall inquire thy fate,

Haply some hoary-headed Swain may say,
'Oft have we seen him at the peep of dawn
Brushing with hasty steps the dews away
To meet the sun upon the upland lawn.

'There at the foot of yonder nodding beech
That wreathes its old fantastic roots so high,
His listless length at noontide would he stretch,
And pore upon the brook that babbles by.

'Hard by yon wood, now smiling as in scorn,
Mutt'ring his wayward fancies he would rove,
Now drooping, woeful wan, like one forlorn,
Or crazed with care, or cross'd in hopeless love.

'One morn I miss'd him on the custom'd hill,
Along the heath and near his fav'rite tree;
Another came; nor yet beside the rill,
Nor up the lawn, nor at the wood was he;

'The next with dirges due in sad array
Slow through the church-way path we saw him borne.
Approach and read (for thou canst read) the lay
Graved on the stone beneath yon aged thorn:'

THE EPITAPH.

Here rests his head upon the lap of Earth
A Youth to Fortune and to Fame unknown.
Fair Science frown'd not on his humble birth,
And Melancholy mark'd him for her own.

Large was his bounty, and his soul sincere,
Heav'n did a recompense as largely send:
He gave to Mis'ry all he had, a tear,
He gain'd from Heav'n ('twas all he wish'd) a friend.

No farther seek his merits to disclose,
Or draw his frailties from their dread abode,
(There they alike in trembling hope repose,)
The bosom of his Father and his God.

Самые известные кладбищенские поэты — Томас Парнелл, Томас Уортон, Томас Перси, Томас Грей, Джеймс Макферсон, Уильям Коллинз, Марк Акенсайд, Джозеф Уортон, Генри-Кирк Уайт.

@темы: Тени смерти, Ваши пальцы пахнут ладаном (поэзия, отрывки из романов, рассказы)

---

[Br. Samedi]

Каннибализм племен Австралии

"Во время похоронной церемонии тело усопшего сжигалось на костре или высушивалось на солнце, перед чем через специальный надрез доставали внутренние органы, а тело связывали и, иногда, раскрашивали специальной краской. После этого тело упаковывали и плакальщики возили его по деревне, пока всеобщая скорбь не проходила. Церемония обычно завершалась захоронением или кремированием, иногда тело помещалось в полый ствол дерева. Но в некоторых регионах практиковался обряд каннибализма после которого захоронению подлежали только кости. Каннибализм как часть погребальной церемонии встречался не только в районе Квинслэнда перед мумификацией трупа, но и в других районах среди племен с другими похоронными обрядами. тело усопшего поедалось его ближайшими родственниками. Практикуемый в Квинсленде ритуал поедания тела умершего перед похоронами считался очень почетным и проводился только в отношении людей, которые по мнению племени этого заслуживали."
А.П. Элкин, профессор антропологии Сиднейского университета, из книги "Австралийские аборигены".

Традиция аборигенов Колумбии

Аборигены Колумбии тело усопшего воина заворачивают в материю и зарывают. На могилу кладется личное оружие. В доме покойного никто не живет в течение двух лет. Через два года, в полнолуние, устраивается пир. На рассвете процессия из близких родственников направляется к могиле. Лица участников ритуального обряда должны быть выкрашены в красный цвет. Вдова и самый близкий родственник разрывают могилу, при этом все время проговаривают магические заклинания. Родственники при этом должны плакать и причитать. Труп обертывают двумя новыми полотнищами материи. Начинается танец, в котором каждый участник обязательно должен один раз протанцевать с трупом на спине. Вдова и дети покойного движениями танца "обозначают" самоубийство. К восходу солнца труп относят в дом близкого родственника, подвешивают лианами к потолку и медленно опускают на циновку. После этого труп можно захоронить "навсегда". Только после совершения этого обряда туземцы уверены, что душа покойного упокоилась, а вдове разрешается снять траур и выйти замуж.

Племя Яномами

Амазонское племя Яномами одно из самых примитивных в мире. По их мнению, смерть не является естественным явлением. В племени принято кремировать умершего человека, а его пепел смешивать с бананами и употреблять в пищу, чтобы дух умершего члена племени продолжать жить среди своих. ©

@темы: обряды и традиции

---

Склепы без спроса

[Heartofstone]

статья с ©
Культура строительства склепов пришла к нам несколько столетий назад с Запада. Однако сейчас стремления к сооружению фамильных гробниц не наблюдается. Хотя никто строить склепы не запрещает.

статья

Изначально искусство возводить усыпальницы наши предки переняли у поляков. Однако польское влияние распространилось только на завоеванные земли. Именно памятники ритуальной культуры того времени чаще встречаются на западе нашей страны. С возникновением империи, в состав которой вошла Украина, польские и российские традиции строительства семейных склепов переплелись. А после 1917 года всякое западное влияние в этой сфере культуры начало искореняться и со временем прекратилось совсем.
«Не только о традициях строительства, даже об истории сохранившихся склепов информации у нас нет», — сразу ошарашил меня директор Байкового кладбища Александр Семесько. Указывая на давние строения, он сообщил: «Тут расположено около двадцати старых усыпальниц, но все архивы с записями о них были уничтожены во время Второй мировой войны».
Лишь на некоторых склепах Байкового кладбища я увидела надписи с фамилиями тех, кто был там когда-то похоронен. По словам Александра Николаевича, эти склепы были разрыты, и никаких захоронений там не осталось. Есть предположение, что усыпальницы опустошали люди, прятавшиеся там во время войны. Ныне же эти строения крепко заколочены — видимо, чтобы отвадить бомжей, которые облюбовывали эти места для ночлега. О том, что было именно так, говорит множество пустых бутылок, пакетов, газет и тряпок, которые мне удалось рассмотреть через ржавую решетку окошка одного из склепов.
Почти все старинные усыпальницы оформлены как маленькие домики. Каждый склеп на самом деле служил обителью покоя, куда родные и близкие могли приходить помянуть умершего. Такие склепы занимают площадь примерно три на три метра, высота их 2—2,5 метра, не считая оригинально оформленной крыши. Каждый из них по-своему уникален: есть гробницы с круглыми и острыми крышами, с высокими и очень низкими дверями, с окнами и без. Внутри одного склепа я увидела изображение Иисуса Христа во всю стену. Очевидно, в этих гробницах могла стоять и какая-то мебель. В каждом склепе — закрытое решеткой подземелье, куда и помещали гробы.
Сегодняшнее состояние этих усыпальниц печально. Полуразрушены — постаралось время. Но не только. Все решетки подземелий сломаны, стены измазаны. Чтобы заглянуть в один из склепов, мне даже пришлось карабкаться наверх, к трещине в стене, через которую можно рассмотреть его изнутри. Каково же было мое удивление, когда увидела аккуратно сложенные доски, тачку в углу, лопаты и грабли — в общем, инвентарь, принадлежащий администрации кладбища. Признаюсь, странное ощущение испытываешь, когда видишь такой вот архитектурный и культурный памятник, превращенный в сарай.
По словам Ивана Дивного из Украинского центра некрополистики, склепы эти уникальны, они были выстроены в строгом соответствии с давними традициями — в католическом, лютеранском и православном стилях.
Есть в Киеве и другие старые кладбища. Например, Лукьяновское. Его заведующий Реокат Губин рассказал, что на этом кладбище сохранилось пять старинных склепов. О них толком ничего не известно. Реокат Петрович припомнил историю лишь одного склепа, где захоронен г-н Сольский, бывший до революции городским головой Киева. Его кирпичная усыпальница в форме церквушки отличается от остальных своим изяществом. В свое время все лукьяновские склепы тоже были разграблены и теперь пустуют. Правда, в отличие от тех, что на Байковом, они не заколочены. От бомжей кладбище защищают сторожевые собаки и бдительная охрана.
Есть на Лукьяновском кладбище и четыре склепа, которые были выстроены уже в наше время — в 1992 году. Сделаны они из бетонных панелей. В каждом захоронено от восьми до десяти покойников. Гробы в этих склепах расположены ярусами, один над другим.
А есть ли усыпальницы на «молодых» киевских кладбищах? Оказывается, да.
На Лесном сегодня есть два пустых склепа. Я спросила у директора кладбища Виктора Демченко, кем и когда они были построены. Выяснилось, что точной информации о них нет. Известно только, что их соорудила какая-то частная фирма лет десять назад. И до сих пор желающих похоронить там умерших родственников не нашлось.
Руководитель одной частной фирмы по оказанию ритуальных услуг (имя он просил не называть) рассказал, что якобы на Лесном кладбище сейчас возводится еще один склеп. Строят, мол, его цыгане, он еще не облицован, готовы только кирпичные стены. На мой вопрос об этом Виктор Демченко возмутился: «Это чушь! За последние шесть лет усыпальницы на Лесном кладбище не возводились и сейчас тоже не строятся». Интересная история...
«У наших людей стремления к возрождению фамильных гробниц пока не прослеживается, — считает Николай Николайчук, начальник Киевского городского управления ритуальных услуг. — И это при том, что возведение склепов на столичных кладбищах никто не запрещал». По заверению г-на Николайчука, любой желающий может выстроить на кладбище склеп над могилой. Правда, четких канонов, определяющих размеры и формы усыпальниц, на сегодня нет. Но, если появятся желающие, управление ритуальных услуг в индивидуальном порядке выделит участок на кладбище. Более того, начальник заявил, что управление готово предоставить для этого все необходимые документы, начиная с разрешения на строительство склепа. «Но, конечно, в разумных пределах. Не пятиэтажное же здание строить», — заметил г-н Николайчук.
Создать усыпальницы, аналогичные старым, сегодня уже вряд ли кому удастся. Иван Дивный, говорит, что истинные традиции их возведения были утеряны, и современное строительство склепов не имеет культурного подножия.
Сегодня трудно даже сказать, сколько может стоить склеп. В частной конторе ритуальных услуг говорят, что это зависит в первую очередь от количества и качества затраченного материала. И «правит цену» в основном гранит, которым облицовывают кирпичные стены склепа. Директор Байкового кладбища признает: «Построить склеп сегодня стоит бешеных денег. Это под силу далеко не многим». Г-н Губин, заведующий Лукьяновским кладбищем, высказался точнее: «Склеп раз в десять дороже хорошего памятника». Хороший памятник, по утверждению специалистов, сегодня обходится в сумму от трех до пяти тысяч гривен.
Но есть еще одна веская причина, очевидно, препятствующая возрождению упомянутых выше традиций. Реокат Губин считает, что на отводимом законодательством участке под захоронение (2,2х2,2 м) попытки соорудить склеп просто не имеют смысла — негде развернуться. Этой же точки зрения придерживается и Александр Семесько. Современный склеп, говорит он, это, по сути, могила с надгробным памятником в форме маленькой усыпальницы.
То есть дело, может быть, не столько в нежелании людей возрождать старинный обычай, сколько в том, что сделать это не так-то просто. В первую очередь потому, что это не предусмотрено нашим законодательством.
Справка:
Ритуальная культура в Европе
Чехия. Большинство ее граждан предпочитает кремировать своих умерших родственников. Но урны с прахом не хоронят. Здесь существуют специальные поляны для развеивания пепла.
Франция. Семейные склепы - одна из особенностей погребальной культуры этой страны и самый дорогостоящий вид погребения. В общую стоимость входит и проектирование склепа, и уход за ним, и еще целый спектр сопутствующих услуг.
Швеция. Здесь почти нет колумбарных стен, покойников обычно предают земле. Под могилы отводятся стандартные участки без оград. Отсутствие последних позволяет сэкономить до 20% территории кладбища.
Германия. Согласно Федеральному положению о кладбищах, на всей территории Германии действуют определенные нормы площади для разных типов могильных участков, рассчитанные на различный уровень доходов клиентов. Любое изменение стандартной планировки могильного участка сопровождается взиманием дополнительной платы в местный бюджет.
По материалам Интернета
Арина Женкова

@темы: погребальные сооружения, европейские кладбища, украинские кладбища

---

Laurie Lipton

[Br. Samedi]

01.12.2008 в 03:08

Пишет  EvaDrasen:

сайт

+Галерея VK+

Лори Липтон (Laurie Lipton) - одна из ведущих современных художниц нашего времени. Ее идеальные с точки зрения техники и пугающие по содержанию рисунки никого не оставляют равнодушными: ее или обожают или ненавидят. Лори Липтон живет и работает в Нью-Йорке. Рисует с 4-х лет.
©

@темы: Изобразительное искусство

---

Кладбище домашних животных во Франции.

[Br. Samedi]

Расположенное в северном пригороде Парижа на берегу Сены в местечке Асньер, "Cimetière des Chiens" (Кладбище Собак) считается первым официальным кладбищем для домашних животных. несмотря на свое название, на кладбище захоронены не только собаки, но и кошки, лошади, обезьяны и даже рыбки. своим созданием в 1899 г. зоонекрополь обязан Маргарите Дюран, комедийной актрисе и журналистке, а также известной феминистке, которая обожала животных. о ее любви к ним ходили легенды, а в последние годы своей жизни в саду у своего отеля она выращивала львицу по кличке Тигрица (в свободное от защиты прав женщин и животных время Маргарита была довольно эксцентричной и оригинальной особой). архитектором кладбища выступил Эжен Пети, которому и принадлежит идея поставить на входе памятник сенбернару Барри, который занимался спасением незадачливых лыжников в горах (на его чести лежит спасение 40 потерявшихся или попавших в лавину людей) и который умер от руки 41 спасенного, принявшего его за волка. помимо Барри, из животных знаменитостей на кладбище покоится известный пес Рин Тин Тин, звезда целой серии голливудских фильмов.

внешний вид кладбища можно узнать по сохранившимся открыткам начала прошлого века:

фото

также выглядит и сейчас:

Пишет  Taho:

Кладбище домашних животных

Если вы помните, у С.Кинга кладбище домашних животных было спонтанным и "подпольным". Но совершенно логично предположить, что люди зачастую пытались устроить совершенно "человеческие" кладбища для своих домашних любимцев. В конце концов собака или кошка для многих просто член семьи.
Кладбище собак — это первое во Франции кладбище для животных, расположенное на северо-западе от Парижа, на левом берегу Сены. «Кладбище собак» открыто в 1899 году, это второе в мире официальное кладбище для домашних животных после открытого в 1896 году кладбища в США в городе Хартсдейл штата Нью-Йорк.
С 1899 года тут захоронено более 40 000 животных, включая собак, кошек, обезьян, лошадей, кроликов, хомяков, мышей, птиц и рыб и даже львов.
Давайте посмотрим на него подробнее ...
Фото 2.


«Кладбище собак» представляет собой вытянутую в длину территорию, которая выходит на Сену. Здесь захоронены многие известные животные, сделавшие славу сами себе или принадлежащие каким-либо известным людям. Драк — собака королевы Греции Елизаветы Румынской, кошка Камиля Сен-Санса. (Фото Charles Platiau | Reuters):

Фото 3.


На кладбище похоронены животные-спасатели человеческих жизней. Возле входа на кладбище находится статуя знаменитого сенбернара-спасателя Барри. Существует могила собаки Лулу, надпись на надгробии гласит «Он вернул матери ребёнка, тонувшего в 1895 году в реке Гаронне. Отважному Лулу было всего девять месяцев, и у него была сломана лапа».

Фото 4.

Нашли свой последний приют на Кладбище собак и многие животные-актёры, например, собака-актёр Принц Уэльский, 406 раз выходивший на сцену парижского театра Жимназ («Gymnase» в 1905 и 1906 годах.

Фото 5.

Местные жители прибираются у своей собаки, Франция, 30 октября 2016. (Фото Charles Platiau | Reuters):

Фото 6.


Проектирование и строительство было поручено известному в то время парижскому архитектору Эжену Пети. Кладбище было разделено на четыре части, первая из которых отведена для захоронения собак, вторая — кошек, третья — птиц, четвёртая — остальных животных. (Фото Charles Platiau | Reuters):

Фото 7.


В июне 1899 года появилось первое захоронение недалеко от Аньер-сюр-Сен. Впоследствии на новом кладбище было захоронено более 40 тысяч животных: собаки, кошки, лошади, львы, обезьяны, кролики, хомяки, мыши, птицы и рыбы. (Фото A.Lautreamont):

Фото 8.


Кладбище собак в Париже, 30 октября 2016. (Фото Charles Platiau | Reuters):

Фото 9.


Кроме именитых животных, на кладбище находятся и могилы анонимных или обычных домашних питомцев: собак, кошек, кроликов, мышей, хомяков, рыб, лошадей, львов, обезьян, есть могила газели, барана по кличке Фауст, курицы по кличке Кокотт. Здесь похоронена также лошадь основательницы «Кладбища собак» Маргариты Дюран. (Фото Charles Platiau | Reuters):

Фото 10.

(Фото Charles Platiau | Reuters):

Фото 11.


Интересно, что в России в Царском Селе есть кладбище для лошадей, которое появилось задолго до парижского. (Фото Tommie Hansen):

Фото 12.


Памятник газели. (Фото Tommie Hansen):
Фото 13.


(c)

@темы: Некрополи Парижа, французские кладбища, кладбище домашних животных

---

Из жизни призраков и привидений

[Br. Samedi]

Русское поверье гласит, что 24 августа, в День поминовения святого мученика архидьякона Евпла ночью на могилах ходят привидения, слышны вой и свист… И бегает белый конь. Вообще-то август – месяц призраков и привидений у многих народов мира. Вы не верите в привидения? Совершенно напрасно: они были, есть и будут. Равно как и призраки, потому что даже ученые, имеющие и звания, и регалии, могут доходчиво объяснить появление из ниоткуда как бы размытых и мерцающих очертаний человеческого тела или того, что от него осталось. Можете колоть себя иглой до посинения, читать заклинания, тереть глаза, ваши эмоции «пришельцев в простынях» не трогают, они существуют сами по себе. Говорят, что все привидения тесно общаются между собой. А что им еще остается делать?

статья

Юрий Гагарин стал привидением
ОКАЗЫВАЕТСЯ, человечество давно и упорно пишет оду привидениям, правда, называется этот труд весьма прозаически – Международный справочник привидений. Вот недавно, к слову, в этот справочник попал… город Сочи. И случилось это сразу же после того, как Сочи стал столицей зимних Олимпийских игр 2014 года. А помог ему в этом некий сэр Барни. Именно этот предприимчивый британец выпустил в свет новый путеводитель Джеймса Барни. В нем собраны данные об отелях различных стран мира, где можно столкнуться с привидениями. В этот список попали и сочинские объекты (главы из путеводителя войдут в Международный справочник по привидениям. – «АН»).
– В путеводитель Барни внесена информация о санатории «Зеленая роща» и гостинице «Родина», – поведал «Аргументам неделi» специалист по жизнедеятельности призраков и привидений (так он отрекомендовался) Владимир Волков. – Дело в том, что один из корпусов санатория «Зеленая роща» расположен на знаменитой даче Иосифа Сталина. И всем желающим предлагают провести ночь в спальне генералиссимуса рядом с его восковой фигурой. Говорят, призрак Сталина в белом кителе иногда появляется в бильярдной комнате…
А в коттедже близ гостиницы «Родина» провел свой отпуск после легендарного полета космонавт Юрий Гагарин. Ходит легенда, что именно тут он получил свой знаменитый шрам над бровью после неудачного прыжка (на пари) в клумбу с розами со второго этажа. Как сообщает путеводитель, в летние ночи первого космонавта планеты можно увидеть в ослепительно-белой рубашке на открытой террасе. Он с грустью смотрит в звездное небо.
Клише призрака
– ПРИВИДЕНИЯ чаще всего выходят из старых зеркал дворцов, замков, заброшенных домов, – считает В. Волков. – Египетские пирамиды, старые акведуки, туннели, вековые дубы способны накапливать и аккумулировать в себе время. Привидение – оно же оборотень, оно же фамилиар, и оно же – вампир. Все эти суще­ства вполне реальны и являются близкими родственниками.
Что же происходит при появлении привидения?
– Обычно его появление сопровождают некие звуки, такой жуткий низкий гул или же глухие шумы, постукивания и завывания, – свидетельствует Владимир Волков, – потом явственно понижается температура воздуха, ощущается неприятный запах серы. Происходит сбой в работе электричества и еще очень беспокойно начинают вести себя домашние животные.
Что могут призраки-привидения?
– Они любят оставлять следы – обычно отпечатки рук или ног, рисунки и надписи на предметах. Иногда могут нападать на людей и наносить физические повреждения, – продолжает свой рассказ В. Волков. – Могут материализоваться-дематериализоваться, то есть появляться «ниоткуда» и исчезать на глазах, растворяясь в воздухе. Привидения легко проходят через стену. Любят левитировать и общаться. Многие привидения пытаются предрекать будущее своим онемевшим слушателям…
Справка «АН»
ЛЕВИТАЦИЯ – хождение по воде, по гвоздям без прикасания к ним или просто длительное пребывание в воздухе без опоры.
Призрак катается и на грузовике, и на велосипеде
АВТОМОБИЛИ-призраки тоже присутствуют в природе. Они неожиданно появляются на дороге, несясь на большой скорости. Некоторые из них едут без шофера. Водители, встречаясь с ними, пытаются увернуться. Иногда это приводит к столкновению с другими машинами, что заканчивается трагически. Автомобили-призраки появляются именно на том месте, где случилась авария.
В ночь на 15 июня 1934 г. молодой мужчина, ведя машину в районе Северного Кенсингтона в Лондоне, неожиданно увидел, что ему навстречу несется автобус. Молодой человек успел свернуть, но столкнулся с другой машиной и погиб. Этот автобус был предположительно автобусом-призраком. Он появлялся на этом месте еще несколько лет. Было очень много аварий. А вот в графстве Кент появляется грузовик-призрак. Он заставляет водителей сворачивать с дороги. В 1960 г. микроавтобус, пытаясь избежать столкновения с грузовиком-призраком, все-таки перевернулся, но водитель, как ни странно, остался жив.Российские водители рассказывают, что тоже сталкиваются с автомобилями-призраками. И даже с призраками на велосипедах! Некоторые из них даже слышат звук бьющегося стекла и скрежет металла. И у нас таких мест, оказывается, навалом: есть такое местечко вблизи Яхромы и у деревни Деденево на Дмитровском шоссе. Что-то неладное творится у населенных пунктов Кощеево и Могильцы. На Волгоградском шоссе, которое тянется вплоть до Челябинска, странности часто происходят на 28-м, 32-м и 40-м км. Нижегородское шоссе очень опасно на 15-м и 24-м км. У Каширского шоссе есть «гибельный» 59-й км, на Рижской трассе – 38-й, а на Симферопольской – 39-й. Все эти смертельные точки совпадают с так называемыми геопатогенными зонами – местами, которые имеют славу «проклятых», или «гиблых».
Мокрое привидение в Хитроу
ЛЕГЕНДЫ о путешественниках-призраках встречаются в фольклоре всего мира. И в Британии, и в России путешественники-призраки упоминаются еще в хрониках XVII века.Одна из самых занятных историй – о джентльмене в черном, который начиная с 1948 г. и до сих пор пугает авиапассажиров в международном аэропорту Хитроу. Пятьдесят девять лет назад при заходе на посадку разбился самолет «Дакота» бельгийской авиакомпании «Сабена». Погибли 22 пассажира. Спасатели уже начали разбирать обломки, когда из-под них неожиданно появился мужчина весь в черном, который произнес: «Простите, вы не находили мой портфель?» С этого времени призрак с портфелем постоянно появляется в Хитроу.Другие привидения Хитроу – это множество невидимых существ, которые иногда воруют багаж у авиапассажиров… И есть «привидение в чесучовой паре», которое обитает в апартаментах для особо важных персон.
Римский паровоз под Балаклавой
– ЖЕЛЕЗНЫЕ дороги – это ускорители времени, своего рода синхрофазотроны, где вместо атомных частиц ускоряется перемещение живых существ, – считает доктор технических наук Игорь Острецов. – Поезда ускоряют наше биологическое время. Железная дорога опасна своими пространственно-временными аномалиями.
Говорят, что существует хрональное поле планеты. Сверхдлинные туннели и сверхвысокие башни могут менять движение времени подобно тому, как плотины и каналы меняют течения рек.Итак, история. В 1911 г. в Италии произошло жуткое землетрясение. Трещины и провалы возникли не только в земле, но и в хрональном поле. Видимо, именно блуждающая хрональная дыра и привела к появлению знаменитого поезда-призрака, который из трехмерного пространства «переехал» в четырехмерное. Поезд, выпав из обычного векторного времени, стал свободно перемещаться из настоящего в прошлое, из прошлого в будущее.Полистаем прессу. Вот в газете «Слава Севастополя» от 12 августа 1992 г. пишут: «Поезд-призрак на дорогах Украины (заголовок). 1911 год. С вокзала в Риме вышел прогулочный поезд с большим числом пассажиров. Поезд приближался к туннелю, как вдруг все вокруг покрылось молочно-белым туманом. Поезд вошел в туннель и исчез. После этого происше­ствия туннель заложили камнями… И наверное, о том случае забыли бы, если бы призрак не появился на переезде недалеко от населенного пункта Балаклава. Поезд с наглухо закрытыми шторами и пустой кабиной машиниста двигался бесшумно, но раздавил много кур». Случилось это ровно через 80 лет…Поезд каким-то образом прошел… сквозь время? Выходит, наряду с законом сохранения вещества и энергии, существует и закон сохранения времени, до сих пор еще никем не доказанный? Прошлое никуда не исчезает, а существует реально?
Дух Распутина хулиганит на Гороховой
ОДНО из самых курьезных петербургских приведений появилось после Октября 1917 г. в Кунсткамере. По приказу императора там был выставлен скелет человека огромного роста. После Октябрьской революции некоторые экс­понаты музея, в том числе и череп гигант­ского скелета, куда-то пропали. Смотрители музея стали шепотом рассказывать, что ночами по коридорам музея бродит этот самый призрак. Он ищет свой череп! С этим приведением неоднократно сталкивались многие работники Кун­сткамеры, в том числе и директор Рудольф Итс (ныне покойный).Однако кому-то, видимо, бродящий по ночам скелет дейст­вовал на нервы, и проблему решили довольно оригинальным способом: скелету предложили чужой череп. Призраку сей «сувенир» пришелся по вкусу, и он перестал блуждать по ночам.
Свои привидения есть в Петропавловской крепости. Души пятерых декабристов, казненных летом 1826 г., тоже ведут себя беспокойно. Очевидцы рассказывают о стонах, доносящихся с места казни, и о неясных очертаниях пяти человеческих фигур.Еще один известный призрак Петербурга – призрак Петра Великого. По легенде, император сам выбрал то место, где будет стоять памятник. Во время одной из прогулок Павла I призрак Петра явился к нему в шляпе и плаще. Когда они подошли к Сенат­ской площади, Петр сказал: «Павел, прощай, но ты снова увидишь меня здесь».Больше всего призраков после себя оставила эпоха Павла I. Способствовало этому, видимо, то, что император и его ближайшее окружение были склонны к мистическому истолкованию любого события. И если призрак Петра I появляется в силу какой-либо общественной необходимости, то приведение Павла I материализуется в силу личных особенностей самого мистического и непредсказуемого императора. Вот уже сколько лет в Михайловском замке бродит его дух, до сих пор не нашедший покоя.В знаменитом доме на Гороховой обитает дух Распутина. Как утверждают обитатели дома, он не только никому не мешает, но и «следит за порядком в квартирах». И лишь иногда позволяет себе немного похулиганить.Одним из самых жутких питерских призраков прошлого является призрак Софьи Перов­ской. Раз в год, в марте, на крутом мостике Екатерининского канала появляются размытые очертания молодой женщины с белым платочком в руке, которым она подавала сигналы бомбометателям.
Леди, отдайте резиночку Троцкому!
В ДОМЕ у добропорядочной леди Харрис (дело было в Анг­лии) как-то появилось привидение: эта бородатая фигура постоянно что-то искала в спальне. Наведя справки, леди выяснила, что прежний владелец дома носил длинную бороду и, отправляясь почивать, перехватывал ее резиновым колечком у подбородка. Леди Харрис нашла у себя такую резиночку и положила ее на трюмо. Привидение кинулось на добычу, как коршун. Больше бородатый призрак в гости не приходил.
Выходит, наши привычки переживают нас, а затем материализуются в нашем облике?
– Призрак необязательно человекообразен, – уверен Владимир Волков, – время от времени наш мир посещают и «духи» животных, от встреч с которыми приходят в неописуемый ужас их живые собратья. Существуют и так называемые элементали – демоноподобные сущности, встреча с которыми для человека очень опасна. Есть еще один, особый, тип привидений – доппельгангер (с нем. – двойник). Это наша призрачная копия, которая появляется, предвещая беду.
Кстати, привидения очень любят появляться и в музеях. В музее Льва Троцкого в Мехико с недавних пор стало появляться привидение. Напомним, Лев Троцкий нашел убежище в Мексике в 1936 г., скрываясь от преследования спецслужб Иосифа Сталина. Он был убит ледорубом агентом НКВД Рамоном Меркадером. Похоже, теперь и дух Троцкого не находит успокоения.
Жужу и лимузин Лаврентия Берии
МОСКВА испокон веков славилась своими привидениями. Сегодня в столице организованы автобусные экскурсии по многим маршрутам призраков и привидений. Вот некоторые из них: Тайны подземелья Странноприимного дома Шереметева. Колдун на Сухаревской башне. Сретенские предания. Легенды и тайны Поганого пруда. Склеп Малюты Скуратова. Загадки Дома на Набережной. Загадка дома Игумнова. Тайны московских подземелий. Легенды и тайны Новодевичьего монастыря. Легендарные Патриаршие пруды. Кровавое пятно на кремлевской башне. Призрак Ивана Грозного на колокольне Ивана Великого. Все эти экскурсии можно посетить! И узнать много интересного. Кое о чем расскажем мы сами.В начале XX в. в Моск­ве жила некая Жужу, француженка из Бордо. Она была возлюбленной известного мецената Саввы Морозова. Однажды Жужу проезжала в карете по Кузнецкому мосту и решила купить газету у мальчишки-разносчика. Она вышла из пролетки и тут же угодила под колеса другого экипажа, погибнув на месте. Вечером того же дня в одной из подворотен околоточный обнаружил безжизненное тело разносчика. Мальчишка был задушен черным чулком Жужу. С тех пор француженка мстит журналистам и продавцам газет. На охоту Жужу выходит с черным чулком в руках. Опознать ее можно по длинному вычурному платью с множеством рюшек и изящной прическе. А вот на углу Сретенки и Даева переулка из стены одного из особняков иногда отделяется огромная черная тень. Призрак величиной с двухэтажный дом. В чекистских архивах до сих пор хранится объяснительная записка двух сотрудников, которые в 1920 г. встретились с этим призраком, начали палить в него из наганов. Совершенно бесполезно! Вместе с призраком бесследно исчез и тот, кого они конвоировали.
– Лимузин Лаврентия Берии можно видеть на Малой Никитской улице, – рассказывает знаток жизни привидений Владимир Волков. – Автомобиль неслышно катится со стороны Садового кольца к голубому особняку №28 на М. Никитской. Тут раньше проживал Лаврентий Берия. При этом отчетливо слышен звук двигателя лимузина первой половины XX века. У дома, где жил Лаврентий Павлович (нынче там располагается посольство Туниса. – «АН»), автомобиль-призрак останавливается… Слышно, как из него выходит некто, который о чем-то разговаривает с невидимым охранником.
По рассказам специалиста В. Волкова, булгаковского кота Бегемота темными и мрачными ночами можно видеть не только на Патриарших прудах. Мохнатый призрак вырисовывается дважды в месяц по нечетным числам на нечетной стороне Тверской. Он появляется из стены одного здания и уходит в стену другого. Это пока единст­венный из московских призраков, занесенный в Международный справочник привидений.
В Кремле бродит призрак Бориса Годунова. В Комендантской башне летает бледная молодая женщина с пистолетом в руке: это призрак Фанни Каплан. После покушения на Ленина ее лично расстрелял кремлевский комендант Павел Мальков.
Материалы подготовила Надежда ПОПОВА

@темы: поверья и приметы, Жизнь тела после смерти, Оссуарии, кости, черепа, скелеты, Haunted

---

ОХОТНИКИ ЗА ЧЕРЕПАМИ ЗНАМЕНИТОСТЕЙ

[Br. Samedi]

Судебные медики из Германии и Австрии намерены идентифицировать череп знаменитого немецкого поэта и философа Фридриха Шиллера. Сейчас ученым известны, по крайней мере, два черепа, которые могли бы принадлежать поэту. Их и планируется подвергнуть процедуре тестов на ДНК.

статья

Два черепа Фридриха Шиллера
К настоящему моменту специалисты эксгумировали ос-танки жены поэта, Шарлотты фон Ленгефельд и второго из четырех сыновей четы Шил-леров, Эрнста Фридриха Вильгельма, которые были похоронены на старом кладбище в Бонне. Теперь эксперты намерены сравнить образцы ДНК, извлеченные из их зубов и бедренных костей, с образцами обоих черепов поэта и другими частями его вероятного скелета. Путаница с черепами объясняется просто.В 1826 году, 21 год спустя после того, как 45-летний поэт скончался от туберкулеза, мэр города Веймара приказал разыскать его останки на местном кладбище. Однако Шиллера похоронили в общей могиле, и поэтому результатом поиска стали сразу 23 черепа, самый большой из которых и сочли принадлежавшим поэту.В 1911 году исследователь Шиллера Август фон Фрорип предъявил общественности еще один череп. И с тех пор эксперты по истории искусств, судебные медики и антропологи пытаются понять, какой же череп является истинным. В принципе, ждать осталось недолго. Ученые, работавшие также над идентификацией черепа Моцарта и останков тысяч жертв цунами 2004 года, надеются взломать «код Шиллера» к ноябрю нынешнего года.Кстати, о Моцарте. Его «судебно-медицинская» история началась в 1801 году, после того как могильщик Джозеф Ротмайер выкопал череп Моцарта на кладбище в Вене.Великий композитор умер в 1791 году в 35?летнем возрасте после двухнедельной болезни. Врачи, констатировавшие смерть, ее причиной назвали лихорадку. Одновременно, со слов вдовы композитора Констанции, родилась версия о том, что Моцарта могли отравить недоброжелатели или конкуренты, например, Сальери. Но ни одну из версий — а их всего около 150 — проверить сегодня не представляется возможным.Моцарт был похоронен в общей могиле для бедняков, которая спустя 6 лет после его смерти была использована вторично. В результате его скелет бесследно исчез, но череп — без нижней челюсти — был передан потомкам композитора и, в конце концов, оказался в Фонде Моцарта в Зальцбурге.В конце 2004 года ученые из института судебной медицины австрийского города Инсбрук вскрыли семейный склеп Моцартов на кладбище Cвятого Себастьяна в Зальцбурге и извлекли оттуда девять скелетов.Ученые решили исследовать два женских скелета, которые, по предположениям, принадлежали 16-летней племяннице Моцарта Жаннет и его бабушке по линии матери Ефрозине Пертл. Нам нужно было исследовать митохондриальную ДНК, которая передается по женской линии, — сказал судмедэксперт Уолтер Парсон, который проводил ДНК-тестирование черепа. — У нас были скелеты их обоих. Их кости были в хорошем состоянии. Мы решили взять ДНК из костной ткани бедра.Исследования продолжались целый год, однако желаемый результат достигнут так и не был. В начале 2006 года ученые заявили, что ДНК черепа Моцарта, который находится в собственности Фонда Моцарта с 1902 года, отличается от ДНК двух родственников композитора. Это может означать, что череп является фальшивкой двухсотлетней давности. Правда, есть и другой вариант. Образцы ДНК в скелетах двух предполагаемых родственников Моцарта отличаются друг от друга, и это дает основания предполагать, что ни один из них не был связан кровными узами с великим композитором.Поэтому вопрос о том, чей это череп, все еще остается открытым, — говорит эксперт Франц Грабнер. А доктор Вальтер Парсон добавляет: Тайна черепа стала еще загадочней, чем прежде.

Операция «Френология»
Вообще, с черепами знаменитостей у австрийцев — полная неразбериха. Чего стоит только история, связанная с останками Йозефа Гайдна!
Гайдн скончался на 78-м году жизни весной 1809 года. Из-за проблем, связанных с войной с бонапартистской Францией, почетного гражданина Вены похоронили в спешке и без всяких церемоний на кладбище в Хундструме близ австрийской столицы.Спустя одиннадцать лет, в 1820 году, о композиторе вспомнил князь Эстергази, у отца которого Гайдн более 30 лет служил капельмейстером. Он решил с пышными почестями перезахоронить прах музыканта в склепе собора города Эйзенштадт.На торжественную церемонию перезахоронения собрался весь цвет Вены — музыканты, общественные деятели, священнослужители. Все с нетерпением вглядывались в углублявшуюся на глазах яму. Сейчас из забвения прошлого появится гроб с прахом великого музыканта и удивительно скромного человека...Могильщики несколькими ударами молотков вскрыли крышку. Присутствовавшим открылась картина: истлевший парадный сюртук, кости скелета и... парик, который лежал на месте головы Гайдна. Самого черепа в гробу не было!Это был полнейший скандал. Святотатство чистейшей воды! Кто посмел надругаться над прахом композитора? Две особо впечатлительные дамы упали в обморок, а более закаленные в таких ситуациях мужчины поспешили вызвать полицию.Служители закона тотчас взялись за дело, опросив оставшихся в живых друзей и знакомых умершего музыканта, а также людей из его окружения. И в конце концов под стражу были взяты два человека: секретарь князя Эстергази Йозеф Розенбаум и его приятель Иоганн Петер. На следствии они признались, что решили разгадать тайну музыкальной гениальности Гайдна, исследовав череп композитора методами модной тогда науки френологии.Френологи придерживались теории скандально известного в ХIХ веке австрийского медика и анатома Франца Йозефа Галла, который напрямую связывал умственные способности личности с размерами и строением черепа.Большинство ученых, естественно, отвергали выдвинутую им теорию. Однако сторонники Галла, стремясь доказать правоту своего учителя, оскверняли могилы направо и налево. В результате кладбищенская деятельность сподвижников несостоявшегося ученого привела к тому, что медицинская практика Галла в Австрии была запрещена, его теорию признали несостоятельной и медика просто выдворили из страны. Галл переехал во Францию, но опытов своих не оставил и лично руководил выемкой из могилы черепа Гайдна.После всевозможных измерений и опытов ненужную «костяшку» френологи-гробокопатели передали одному из практиковавших патологоанатомов, а тот в свою очередь, подарил череп великого композитора венскому «Обществу друзей музыки», откуда он вскоре перекочевал в муниципалитет австрийской столицы.Городские чиновники выставили голову Гайдна для обозрения в «Музее истории». Против тут же выступили власти Эйзенштадта, на территории которого покоилось обезглавленное туловище музыканта. Они заявили, что череп великого маэстро во что бы то ни стало должен быть погребён, и только вместе с телом. Власти Вены воспротивились. И между двумя «хозяйствующими субъектами» разгорелся такой нешуточный юридический спор, что закончился он лишь в… 1954 году, когда эйзенштадтцы всё-таки взяли верх над венцами, и череп было решено официально водворить на «законное» место.И снова к месту захоронения Гайдна прибыла торжественная процессия. Снова раскопали могилу и подняли крышку гроба. Совершив акт богослужения, все кости Гайдна соединили и закопали уже на веки вечные...

Тайна могилы Гоголя
Еще одна не менее, а, может быть, даже более таинственная история произошла с черепом Н. В. Гоголя.Летом 1931 года кладбище Данилова монастыря в Москве, где в 1852 году состоялись похороны знаменитого русского писателя, было упразднено. На его территории власти организовали приемник для несовершеннолетних правонарушителей. В те годы вместе с разрушенным кладбищем погибли могилы десятков людей, составлявших некогда славу России. Лишь прах Гоголя, Хомякова и Языкова был перенесен на кладбище Новодевичьего монастыря.
Профессор Литературного института, писатель Владимир Германович Лидин присутствовал на вскрытии могилы Гоголя и оставил воспоминания, озаглавленные «Перенесение праха Гоголя».Вот что он писал: «...Могилу Гоголя вскрывали почти целый день. Она оказалась на значительно большей глубине, чем обычные захоронения. Работа по вскрытию склепа затянулась. Начались уже сумерки, когда могила была наконец вскрыта. Верхние доски гроба прогнили, но боковые, с сохранившейся фольгой, металлическими углами и ручками и частично уцелевшим голубовато-лиловым позументом, были целы… Черепа в гробу не оказалось, и останки Гоголя начинались с шейных позвонков: весь остов скелета был заключен в хорошо сохранившийся сюртук табачного цветаКогда и при каких обстоятельствах исчез череп Гоголя, остается загадкой. При начале вскрытия могилы, на малой глубине, значительно выше склепа с замурованным гробом, был обнаружен череп, но археологи признали его принадлежащим молодому человеку.Прах Языкова и Хомякова мне удалось сфотографировать. Останков Гоголя я, к сожалению, снять не мог, так как были уже сумерки, а на следующее утро они были перевезены на кладбище Новодевичьего монастыря, где и преданы земле.
Куда же исчезла голова Гоголя?
Кому понадобилось совершать столь чудовищный святотатственный поступок? Вездесущим френологам? Однако деятельность их в России развита не была. Существуют догадки, версии.
Общеизвестно, что писатель очень боялся, что впадет в летаргический сон, а врачи этого не разглядят и погребут его заживо. Чтобы не задохнуться в гробу, писатель якобы приказал вывести из своего гроба на поверхность особую металлическую трубку. Температура и давление на поверхности и в гробу были различными, в трубку нагнетался воздух. И однажды верхнюю часть гроба просто оторвало — вместе с головой. Она-то и была найдена в могиле, вблизи поверхности. Лидин, кстати, так и пишет в своих воспоминаниях, что «верхние доски гроба прогнили, но боковые… были целы.Над прахом писателя, насколько известно, никого больше не хоронили. Откуда же мог взяться этот череп, принадлежащий молодому человеку? Определяя возраст по черепу, тогдашние специалисты смотрели на изношенность зубов. А Гоголь вполне мог сойти за молодого человека — зубы у него были отменными.Существуют и другие версии. Однако ни одна из них не дает конкретного ответа на вопрос, где в данный момент находится череп великого русского писателя…

Дракула и сегодня живее всех живых!
А вот череп кровавого и ужасного Дракулы никогда специально не искали, но тем не менее нашли! Произошло это в сентябре прошлого года.
Проводя в румынской Трансильвании раскопки замка Поенари, принадлежавшего в далеком прошлом знаменитому князю Дракуле, известный археолог Герман Кайхер наткнулся на удивительный череп, который находился в прекрасном состоянии и имел клыкообразные зубы. Проведя в лаборатории необходимые исследования, ученый выяснил, что черепу, как минимум, пятьсот лет и — это самое главное — все его клетки живы!
Кайхер считает, что Влад Дракула — румынский аристократ, живший в XV веке и убитый крестьянами в 1476 году, — вполне реальная фигура. Более того, заявляет археолог, ему удалось обнаружить в исторических документах свидетельство того, что Дракула страдал редким заболеванием пищевой недостаточности, которое ведет к вампиризму, а также к росту клыкообразных зубов.Но даже не это главное. Поражают результаты биогенетического анализа, свидетельствующие о бессмертии Дракулы, которое, правда, надо понимать не в том смысле, что легендарного вампира нельзя было убить, а в том смысле, что его клетки после смерти не умерли, а погрузились в спячку.Сейчас Кайхер занят поиском других останков Дракулы, его скелета. Но, по его словам, много важнее найти пути оживления «спящих клеток» уже найденного черепа. «Если нам это удастся, то последствия окажутся просто непредсказуемыми», — утверждает ученый.Но в черепах, подчас, обнаруживают не только живые клетки. Сотрудники Британского музея провели недавно первое в истории полное трёхмерное сканирование древнеегипетской мумии жреца Неспереннаба, похороненного в Фивах примерно 2800 лет назад. Результат сканирования ученых буквально ошарашил. Похоже, считают они, древнеегипетского жреца кто-то застрелил... из пистолета!На рентгеновском снимке четко видна круглая дырка в черепе Неспереннаба! Такую, уверяют сотрудники музея, оставляет только пистолетная пуля. Но не делают пока никаких предположений по поводу того, откуда могло взяться в Древнем Египте огнестрельное оружие.Как известно, подобные странные круглые отверстия до этого случая обнаруживали только в черепах динозавров, живших миллионы лет назад. Получается, космические пришельцы посещали Землю и в гораздо более близкие для нас времена?Или так «наследили» в прошлом не инопланетяне, а путешественники во времени из далекого будущего? Ответы на эти вопросы мы, естественно, вряд ли когда-нибудь получим…

@темы: Жизнь тела после смерти, Оссуарии, кости, черепа, скелеты

---

Болков, Польша 2007-2008

[morniel]

+2

+цвет

@темы: польские кладбища

---

[The Highgate Vampire]

27.10.2008 в 17:27

Пишет  Чудесник:

(с) brandozim

@темы: Оссуарии, кости, черепа, скелеты

---

Самоубийство и философия

[Br. Samedi]

А. ЛУНАЧАРСКИЙ
САМОУБИЙСТВО И ФИЛОСОФИЯ

статья

Предисловие
Настоящая статья написана в 1907 году для сборника "Самоубийство".Послереволюционная реакция умножила число самоубийств, это вызвало тревогу и дало толчек к созданию сборника. Мысли, выраженные в статье, можно не без пользы повторить теперь, поэтому я соглаcился напечатать ее в настоящем альманахе.Но недавно я опубликовал в "Красной Газете" новую статью "Несколько мыслей о самоубийстве" вполне современную. Я просил поэтому редакцию альманаха поместить рядом со статьей 1907 г. и эту новую статью.
Они совпадают в корне, но дополняют друг друга. А. Луначарский
Поведение людей весьма редко определяется целиком философскими соображениями и миросозерцанием. Уже Фихте отметил, что скорее отдельные лица, - мы скажем то же о группах и классах, - выбирают себе по плечу и по характеру философскую систему, чем эта последняя определяет характер и линию действия лица или группы. Но не только уступчива философия в том смысле, что каждый молодец найдет в ее безмерно богатом мире истину по своему образцу, но и раз выбранная, даже в тех случаях, когда хозяин холит и нежит ее, разрабатывает и ценит, она не обладает достаточно громким голосом в совете человеческих мотивов, где выносятся активные решения и планы, где даются директивы исполнительнице-воле.Кто только не повторял, что поступки людские определяются чувствами, интересами, а не абстрактными идеями?Однако, и эту истину приходится принять с известным ограничением. Свое значение философские убеждения все же имеют. И тем более может быть, что философию каждый выбирает или вырабатывает сообразно своему характеру, своей судьбе, своему социальному положению, своей эпохе. Бутти сделал недавно попытку в своей драме "Castello del Sogno" ("Замок сна") изобразить в форме личных столкновений символических персонажей внутренние конфликты человеческой души. Интересная попытка, которая вероятно найдет подражателей.Вступая на минуту на путь, указанный миланским поэтом мы представляем себе философию, как благородную кастеляншу из дальних, очень дальних северных стран. Она величественна, но бледна, почти бескровна. Она говорит категорично и повелительно, но на мало знакомом языке, и ее не очень-то слушают.
Ее окружают знаками почета и выводят из внутренних покоев по-королевски одетой, когда надо пышно принять чужих послов. Этим последним она кажется настоящей госпожой замка. Но на самом деле господами являются те смуглые, полнокровные, суетливые обитатели, которые шумно гомонят на своих сходках, готовы иной раз схватиться за ножи и выносят часто противоречивые решения.
Тем не менее нездешние песни, раздающиеся из высокой башни кастелянши, ее странные рассказы, ее непреклонные, хотя и неисполняемые веления живут тут же рядом и не являются вполне чужими. Ведь хозяева замка в своей молодости кружили по миру, прежде чем нашли себе красавицу по нраву.
В торжественные, трагические моменты, когда жизнь соприкасается со смертью, когда замок осажден со всех сторон злыми силами, когда переливают на пули свинцовые жолоба, в большой зале, залитой кровью, немолчно стонут раненые когда голод смотрит с бледных лиц, а в окна грозно хохочет дикое зарево, - в такие дни кастелянша величественно сходит из своего терема и к ее поучениям все пригнетенные силы прислушиваются с небывалым вниманием. И, может быть, она, дочь воинственных народов, подобная Кримгильде, в плаще своих северных волос, посылая холодные молнии глазами героини, призовет всех к последнему усилию и научит самую жизнь считать за ничто, когда она не украшена сознанием победы духа, или куплена ценою его унижения; может быть, самую смерть с оружием в руках она превратит в роскошный праздник человеческой гордости; может быть, этой проповедью она доставит населению замка победу.
Но может случиться иное: она сойдет в трауре, в монашеской рясе, с посыпанной пеплом головой и будет плакать и убиваться и повторит с небывалой до сих пор силой свои страшные суждения о мире и жизни, и скажет, что сопротивление бесполезно, что и в будущем всех ждет лишь утомительная борьба, раны, лишения, унижения, и в конце концов, - неумолимая смерть. Она тоже призовет к мужеству, но к мужеству другого рода, она даст в руки наиболее отчаявшегося факел самоубийства и поведет его, проливая слезы, в траурном шествии в пороховые погреба, чтобы извлечь оттуда пожирательницу-смерть.
В каждом из нас в переплете сил, в хоре голосов занимает свое место и выработанное нашей мыслью миросозерцание. В последние минуты, в моменты высшего напряжения, мы обращаемся и к нашему общему миросуждению. И оно говорит нам то "да", то "нет", подкрепляя или ослабляя последние решения.
Самоубийство бывает большей частью результатом тяжело сложившихся внешних обстоятельств и наследственных, реже благоприобретенных изъянов, или, скажем, "особенностей" нервной системы. Тем не менее, анализируя любое самоубийство, мы найдем в нем момент, когда человек спрашивает себя: - Да и что такое жизнь вообще? Что такое этот странный мир? - Этими словами он призывает философию, и она, привычная ему философия, наличность которой он, быть может, и не предполагал у себя, дает ему, обыкновенно, очень быстро свой решительный ответ, то толкая его в гроб, то удерживая на краю могилы.
Вопрос о самоубийстве и вопрос о мирооценке роковым образом родственны. Имеются мирооценки, которые логически ведут к самоубийству, так что отсутствует оно только в силу внешних, посторонних мысли причин. А самоубийства очень и очень часто, как мы знаем из тысяч писем самоубийц, принимают характер остро отрицательной мирооценки, своего рода акта философского протеста.
*
Присматриваясь к философским переживаниям нашего времени, мы замечаем, что в нем до полноты выражения достиг в своем роде величественный процесс, который довольно удачно называют очисткой миросозерцания от антропоцентризма.Казалось бы, с ростом культуры должна расти и человеческая гордость? Куда уж там до антропоцентризма, казалось бы, дикарю, поклоняющемуся и тигру и крокодилу, ставящему свою судьбу в зависимость от камня или размалеванного чурбанчика, дикарю нагому, голодному, напуганному, с ужасом взирающему на страшные силы тропической природы, ежеминутно готовые размолоть его? Не скорее ли может считать себя центром мира какой-нибудь Кант, идущий ночной порой по улицам Кенигсберга и, подняв глаза к звездам, произносящий: "Есть два великие чуда в природе - звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас?"Да и один ли нравственный закон? Ведь мы теперь прекрасно вооружены, мы покорили себе пар и электричество, руками и мозгом мы сами создали великанов, рабски повинующихся нам и перед которыми наш предок мог бы только трепетать. Мыслью своею мы проникли в бездны пространств и времен. Из нашей мечты мы извлекли произведения искусства, которые наполняют нашу душу гордостью и нежностью, и, однако, чем дальше, тем больше отказываемся мы от того, чтобы в центр мира ставить человеческое.Этот дрожащий дикарь, молясь грому и буре, самой мольбой своей исповедывал мысль, что и гром и буря человекоподобны, что это - огромные люди, могущие гневаться, но также и выслушивать мольбы. Весь мир казался ему потоком человекообразных воль. Они могли быть злы, но они родные, и их мотивы те же приблизительно, что у меня и у тебя.И когда это миросозерцание систематизировалось и приняло законченные формы, человек смог презрительно посмотреть на громы и бури, на всю власть неповоротливой и бессердечной материи. Ибо он знал, что она - ничто перед лицом Великого Духа, который одним условием бесконечной своей воли может уничтожить и вновь создать ее. Дух же этот, царь, чудовищно превосходящий величием великое земное царство, - отец людей, близкий им, имеет их образ и подобие. Такая идея, такая иллюзия делала не страшным существование, хотя бы и в зубастой пасти ада, как выражался Карлейль.Но время шло, и люди становились сильнее, а бог - дальше. Уже говорили, что молитвы не доходят к богу, ибо он слишком мудр и велик, чтобы решения его сообразовались с мольбами ничтожного червя. Пути его неисповедимы. Доброе в наших глазах для него может быть злым, не нам судить о нем, но да будет воля его. Бог возвеличился и обесчеловечился.А там пришел теизм и уподобил вселенную прекрасному часовому механизму. Чем мудрее мастер, тем менее нуждается построенный им механизм в дальнейших его заботах. Бог успокоился в бесконечной Субботе, а в пятницу законченный мир живет себе, идя своим путем. А в нем централен ли человек? Мир-то этот для человека ли сотворен? Все более сомневаются и в этом. Развертывается все непобедимее пантеизм, говорящий: "Бог все едино суть". Но это все уж совсем не человекоподобно. Сам человек - лишь ничтожная часть "всего". Центральная ли? Нет. Уже в системе Спинозы, в этом океане, каждая капля которого неожиданно разверзается перед вами в новый океан, человек тонет, уничтожается. Пантеизм это - вера в "Бога-Природу", ту самую, о которой поэты говорят, что она "равнодушная, сияет вечной красотой" перед человеческими горестями.
Правда, не сразу пришло человечество к выводу об абсолютном равнодушии природы. Суровый материалист Гольбах, книга которого показалась такой удручающе серой спинозисту Гете, еще пишет слово "природа" с большой буквы и, уверенный в непреклонности ее законов, верит в то же время в ее начальную разумность и благость.
Припомните тургеневский образ природы-титанши в зеленом платье, которая металлическим голосом вещает, что ей одинаково дороги человек и блоха. Это зеленоодеждая богиня - еще добрая мать по сравнению с нынешним представлением о природе. Нашей природе уже ничто не может быть дорого - ни человек, ни блоха. Она, строго говоря, вовсе не существует, ибо в ней нет центрального сознания, она ничего не чувствует, она - простой конгломерат сил. Но самое убийственное в ней это - ее закономерность, ибо в ней нет договора и нет законодателя, есть только рабы. Каждое существо в происхождении, развитии и исчезновении своем находится в математически строгой зависимости от своей среды. Все оно получило из нее, все продиктовано ему ею. Но ведь все целое составлено из таких рабских частей, все слепо, нелепо взаимотеснится, взаимопорабощено, сковано цепями безликой фатальности.
А сознание? - Сознание, воля, чувство все это - иллюзии. Здесь завершение великого процесса умирания антропоцентризма. Такие жрецы чистого атеизма, как биолог Феликс Ле-Дантек, учат нас, что мы еще недостаточно поняли нашу случайность, нашу пассивность. Нам все еще кажется, что сознание играет роль в мировых процессах, или хоть в нашем собственном существовании. Ничуть не бывало: ища причин тому или другому нашему поступку, биолог, согласно законченному материализму, может целиком игнорировать наше сознание, ибо механических и химических причин ему будет вполне достаточно для объяснения всякого вашего поступка, в конце концов целиком ведь разлагающегося на химические и физические процессы (рефлексы). Нет активности - существуют только процессы, и каждый из них вытекает из предыдущих процессов, а сознанию в этой цепи фатальных превращений невозможно найти никакой роли. Стоит ли повторять еще, что свобода воли есть чистейший самообман? А чувство? Это ужасный дар судьбы! Если бы мы не знали, что судьба есть только слово, под которым скрывается безответственная власть неорганизованных сил, то мы с полным правом могли бы назвать ее дьяволицей. В самом деле, пусть бы себе рвались мускулы, лилась кровь, открывались завывающие пасти, корчились тела, согласно механическим и химическим законам, - что в том, если чувства страдания при этом нет? Говорят, Декарт беспощадно бил своих собак с наслаждением повторяя при этом: "Они автоматы, и не чувствуют боли, но они сделаны так премудро, что поведение их вполне совпадает с поведением чувствующих существ". Статуя Лаокоона не страдает. Без чувства мир был бы статуей Лаокоона. Лицо его выражало бы боль, прекрасное гибло бы в петлях уродливого, но самой муки не было бы, и в математических уравнениях ничего не изменилось бы. Между тем к кинематографу бытия приложена страшная музыка чувства, аккомпанирующая каждому его явлению. Так как в мире чувств страдание, по признанию огромного большинства, значительно преобладает, а в пропорции этой мы ничего не в состоянии изменить, ибо мы не можем двигать, а нами движет хаос - Du glaubst zu schieben und du wirst geschoben*1, - то остается только "почтительнейше вернуть билет"*2. Кому только? Режиссера не найдешь. Вернуть его в пустоту и самому низринуться в хаос? Как же случилось, что такое страшное миросозерцание созрело вместе с победами человека над природой.
/*1 Гете.
/*2 Достоевский.
Материализм является прежде всего выражением отношения к миру классов ремесленных. Город ремесленников и торговцев - вот его носитель. Идя вразрез с фатализмом капризных божеств, в которые естественно верует зависящий от изменчивых стихий земледелец, новый человек станка, мастерской, начинает проводить идею закономерности всех явлений. Так оно было на заре греческой цивилизации, так и на заре цивилизации новейшей. Бекон, не будучи законченным материалистом, тем не менее ярче всех наметил задачу этой философии: "Когда мы узнаем природу в ее закономерности, мы сделаемся ее хозяевами".
Человек хотел сделаться хозяином природы и для этого решил познать ее до дна, как огромную мастерскую, полную сложных точных машин. "Природа - не храм, а мастерская". Но, расхаживая среди своих новооткрытых и хорошо учтенных механизмов, человек вдруг с ужасом заметил, что и сам-то он бездушный автомат, что в мастерской нет мастера, а есть лишь взаимно обусловливающиеся механические и химические процессы, и сам он только процессы да процессы. А мое сознание? - Эпифеномен, который лучше бы сделал, если бы перестал бесполезно прыгать над реальностью, которую не в силах изменить ни на волос. А моя воля? - Нелепая иллюзия: если бы падающий камень чувствовал, он воображал бы, что хочет упасть*. А мое чувство? - Оно кривляется и хохочет, тут-то бездна обмана. Оно здесь, чтобы мучить тебя. Человек беспомощно вертится в своей мастерской. Это - издевательство, это - пытка. Но во всяком случае я могу прекратить ее когда захочу. Но математические формулы со стен отвечают: "и бунт твой, и самоубийство твое - только процессы, определенные без остатка другими процессами уже за тысячи и тысячи лет".
/* Шопенгауэр.
Мы уже говорили, что сам по себе материалистический пессимизм не приводит неизбежно к самоубийству, хотя, по признанию того же Ле-Дантека, логически ведет к нему. Жизненная выносливость, крепкие узы инстинкта, случайное стечение обстоятельств, давшее наслаждение в благоприятной пропорции, - все это может держать далекой от современного человека идею самоубийства. Но во всяком случае безотрадная философия делает свое дело, доставляя не опору в жизни, а медленно действующий яд.
Многие хотели бы искать спасения от этой беды в возвращении назад, к старым религиозным воззрениям. Но действительность показывает, что это средство не годится. Тяжелый молот науки раздробляет глиняные кумиры.
Самоубийства определяются особенностями нашего социального строя. Массовые самоубийства в России - особенностями нашей русской жизни*. Я не касаюсь этой стороны вопроса. Я указываю только на пособника в этом страшном бедствии - на буржуазный пессимистический материализм, гораздо более распространенный в наш век, чем многие это думают. И тем более можем считать себя вправе сделать это, что сами придерживаемся миросозерцания, с начала до конца материалистического. Но вместе с тем миросозерцание это - натурализм диалектический, величайшим представителем которого был Маркс, ни в чем нигде не противореча положительным наукам, как небо от земли отличается от пассивного пессимизма современных экклезиастов, и уже никак не может сыграть роли силы, потворствующей склонности к самоубийству.
* Статья была написана и опубликована в 1907 г.
Мне хочется, однако, подчеркнуть не один пессимистический материализм, пропитавший собою современную культуру, часто совершенно бессознательно являющийся глубоким убеждением, основной истиной в глазах миллионов людей. Я знаю, что миллионы людей, делаясь откровенными с собою или другими в горькую минуту, восклицают: "Да коли на то уж пошло, что такое сама жизнь?" - и разражаются материалистическою исповедью веры. Мне хочется отметить, однако, и другую сторону, характерную для ходячей, типичной для нашего времени жизнеоценки.Для этого я хочу сделать небольшое сравнение между самоубийцами нашего и античного мира, между пессимистами нашего и буддийского мира.Известно, что историческая философия, широко захватившая лучших людей эпохи упадка античной культуры, символически представленная императором Марком Аврелием и рабом Эпиктетом, оправдывала самоубийство и весьма способствовала практически такому выходу из бытия.Но присмотритесь к самым основам исторического миросозерцания. Эта школа верит, правда, в незыблемый и сверхчеловеческий порядок вселенной, но столь же непоколебимо верит она в основную благосклонность природы. Жизнь человека полна скорбей. Но это - случайное отклонение от великой гармонии всей остальной природы, человеческая жизнь это - необходимая, хотя и полная страданий ступень бытия, диссонанс без остатка разрешающийся в мировой гармонии. Страдалец-человек может отдыхать от тяжких личных переживаний, глядя в лицо природы то величественное, то милое, познавая прекрасную систему ее стройных законов, возносясь душой до вершины мироздания, сливаясь в своеобразном экстазе с бесконечной "Душой Мира". Здесь уже готова Спинозова "Amor Dei intellectualis"*1. Усиливая таким образом свою индивидуальную душу прикосновением Антея*2 к материнской почве всеобщего, стоик в то же время ослаблял влияние на свою психику мелкого, досадного и мучительного беспорядка земной сутолоки, защищая себя бронею атараксии, т.-е. философского равнодушия, проходящего мимо невзгод с поднятым к небу взором, а иногда и с судорожно сцепленными зубами.
/*1 Умственная любовь к богу.
/*2 Герой греческого мифа, который становился сильнее от прикосновения к матери-земле и которого победил лишь Геркулес, подняв на воздух.
В некоторых музеях, - лучше всего в Неаполе, - вы можете любоваться мраморной головой стоика Зенона. Нельзя придумать лучшего выражения кратко очерченной нами мирооценки. Прежде всего поразительная симметрия этой головы, от которой веет геометрией, строго вычисленной пропорцией, словно тело и душа этого человека пропитаны математической размеренностью. Но лицо это кроме того аскетически худо, и со страшной силой выделяются на нем две напряженные скорбные складки высокого лба, словно две застывшие волны, образующие острый угол между бровями. Чувствуется, что человек привык, как к обычному состоянию, к напряжению всех духовных сил ради сохранения его величавого покоя. Это - не покой блаженства, расплывающегося в окружающем; это - не покой силы, уверенной в себе; это - покой осажденного лагеря, знающего, что сильная стража не спит и зорко смотрит во враждебную тьму. Такова стоическая воинственная атараксия.
Но когда мелочи жизни проедали серебряную броню, когда бессмысленный, но хитрый находчивостью неисчерпаемой пошлости "дух земли" ставил перед философом дилемму жить ценою унижения или не жить, стоическая философия учила: умри. Умирая, стоики облегченно вздыхали. Они позволяли себе умереть, взвесивши все обстоятельства. Поставленные природой на трудный пост, они могли, наконец, сказать себе: "я в праве смениться". Они не смотрели на смерть, как на уничтожение, но как на возвращение к более легкому, более счастливому, более гармоническому существованию. Тело их шло к четырем элементам, от которых было взято, а искра разума поглощалась огненным океаном "вселенской души". Принцип индивидуальности был для них источником страдания, тяжким бременем, который они несли лишь из чувства долга перед верховным порядком, им было радостно сбросить с себя индивидуальность, отождествиться с целым.
Это понятно. Грек привык жить жизнью своей общины, своего *. Один исторический удар за другим раздробил общину и предоставил индивидуальность самой себе. Вопросы жизни и смерти, всегда волновавшие арийскую душу, показались бесконечно более страшными, когда подошли вплотную к маленькой личности, не защищенной уже коллективом. В стоической философии эллин пытался найти новую родину, вместо потерянной, новый "космос", частью которого мог бы он себя почувствовать. Вот почему в стоицизме мы видим одновременно и элементы острого индивидуализма и величественный универсализм.
/* Буквально "порядок".
Ничего подобного теперь. Кто же это из действительно мыслящих людей верит в наше время в объективный, самой природе присущий нравственный порядок? Для людей образованных в огромном большинстве их природа есть равнодушная машина. А посему - живи пока это приятно, а если стало тяжело, - возвращайся в царство неорганизованной материи, где бытие, правда, продолжается, но сознание исчезает.
Что касается буддизма в его чистом виде, то вся сущность его направлена на то, чтобы доказать, что и скудные радости бытия чистые иллюзии, что скорбь составляет основу жизни.
Страх перед миром - вот начало премудрости для буддиста. А уж дальше идут метафизические построения, указывающие практический путь для целесообразного бегства из мира.
Но не проще ли дело? Стоит ли придумывать метафизические исходы, когда исход под рукой: самоубийство?
Но нет, буддист не почитает самоубийство за исход. Как ни пренебрежительно относится он к действительности, все же она для него некоторое грандиозное целое, тесно связанное единством морального закона. Буддист не верит, чтобы мое существование вот с этим телом, вот этим характером, вот этим умом, этими поступками и этой судьбой - было результатом случая. Нет, все это имеет сложные цепи причин. И так как буддист-моралист, а не физик, то и причины он ищет моральные: все мое "я" и его судьба это - награды и наказания за поведение в прошлых существованиях. Как же может быть, чтобы эту теряющуюся в бесконечном прошлом нить можно было бы вдруг и окончательно пресечь одним простым движением? Это невероятно; самоубийство только зачтется, как новая вина и отбросит свою кровавую тень на последующие существования. Более глухо выражает эту мысль и Шопенгауэр. Но вообще говоря, европейской мысли представление о моральном монизме вселенной, как результате своеобразного автоматического суда над собою каждой индивидуальности, автоматического закона Кармы, - чуждо.
В знаменитом монологе Гамлета мы находим некоторую тень подобной мысли, именно тень. У Гамлета вовсе нет уже уверенности, что смерть отнюдь не прекращает нити бытия, а является только своеобразным узелком на ней. Его останавливает другое: может быть душа со смертью погружается в глубокий сон, эту низшую форму жизни. Но ведь она допускает все же возможность сновидений? Не будут ли они чересчур мучительны.
Как характерно: у древних азиатов объективная ткань поступков и воздаяний, у величайшего поэта зари нового времени, поэта, которого Карлейль провозглашает истинным представителем протестантского христианства, только личность, замкнутое в себе "я", я - в гробу, населяющее шесть досок его мучительными порождениями, фантазиями разлагающегося мозга.
Но современный буржуазный материализм, тот ходячий, формулированный Владимиром Соловьевым, гораздо категоричнее. Прежде всего мир для новой философии - не моральное, а лишь физическое единство. В этом смысле мы лучше буддистов знаем, что ни один гран нашего тела, ни одна волна энергии, прошедшая сквозь наш организм, не может потеряться во вселенной. Но разве, раздробляя себе череп из револьвера, мы хотим убить нашу физику? Это было бы бессмысленно, - физика бессмертна. Нет, мы хотим убить нашу психику. О, она есть только эпифеномен, она только беглое пламя, вспыхивающее над высоко организованной материей - мозгом. Нельзя уничтожить материю, но можно разрушить ее организацию, а с тем вместе - задуть и надоевшее нам беглое пламя. Я, как тело, миллионами нитей связано с физической вселенной, но что такое мое духовное "я"? Ему и места в ней нет. Вес вселенной и ее энергетические уравнения не поколеблются ни на иоту от исчезновения без следа даже всего сознания мира. Нынешний самоубийца в огромном большинстве случаев спокоен: какое там воздаяние? какие там сновидения? Просто - разложение, просто - чернозем, просто - лопух вырастет*1. Только атавизмом объясняется что некоторые, ощущая холодок ствола у своего виска, переполняются сладостным чувством мести. "Вот же, мол, тебе: ты Некто в сером*2 приковал меня к этой бессмыслице жизни, другие волочат свои цепи, а я рву их".
/*1 Базаров, Тургенев.
/*2 Андреев, Л.

Буржуазный материализм и буржуазный индивидуализм, вместе взятые, создают этот отвратительный нигилизм, который составляет внутреннее убеждение и жизненную основу буржуазной культуры.
Ничего не значит, что буржуазные культуртрегеры стараются бороться с ним, подготовляя аргументы обветшавшей религиозности. Уже один тот факт, что таким ловким софистам, как например, Джемс или Бутру приходится прибегать к грубому логическому шуллерству и, отступая от завоеванных наукой аванпостов, итти назад вплоть до совершенно отживших форм религиозной мысли, служит доказательством, что из себя самой буржуазная культура не может создать противоядия свирепствующему в ней яду мещанского нигилизма.
Новые формы мысли, получающиеся из сочетания жизненного опыта новых, полных "практического идеализма"* классов с данными наиновейшей науки и научной философии, могут привиться лишь новому человечеству, элементы которого растут вокруг нас. Это новое миросозерцание может служить громадной важности поддержкой в борьбе за существование.
/* Энгельс.

Накинула платок и, крадучись, пошла,
Скользнула между дверью и стеною,
Шмыгнула в переулок стороною
И скрылась. От людей ее схоронит мгла.
Пошла, чтоб умереть. Река недалеко,
Высокий берег поднялся горбато:
Прыжок и всплеск, и пена, и куда-то
Умчит. Мир духу - тело выбросит рекой.
С такой мечтой в ночи спешит она
Слепая, глупая. А ветер плачет,
Сечет холодный дождь... Что ж это значит?
Остановилась вдруг как-будто сражена...
Вся опустилась вниз и напрягает слух.
Заговорило чрево. Но без звука:
Из глубины, дрожа, поднялась мука,
Как слово вечное, волнуя чуткий дух.
И женщина уж мать. Она превращена!
Она лишь форма юной жизни новой,
Стихия, что любовно и сурово
Для вечности хранит клад нового звена.
И чары омута не властны уж над ней,
И тягость жизни больше не пугает:
Она идет назад - мать, мать! Встречает
Предместье скорбное. Все кажется родней.
Прочитанное нами стихотворение - одно из последних произведений Ады Негри. По-итальянски оно звучит, конечно, красивее. Но мне оно важно своим содержанием. Даже не непосредственным, материальным содержанием, а своим символическим значением, которое, может быть, вовсе и не предусматривалось самой поэтессой.
Здесь материнство спасает от самоубийства. Но материнство само по себе - великий символ вообще плодовитости жизни, ее роста и развития, символ отрицания всего бесплодного, себедовлеющего, махрового или засохшего. Чье сознание ощутило в себе трепет новой рождающейся жизни, всеми фибрами своими исходящего из ее существа и вместе с тем вполне нового и имеющего право и силу на долгое, свежее более мощное существование, чье сознание почувствовало себя формой "юной жизни новой", стражем, любовно и сурово оберегающим зародыш, быть может, бесконечно важной и богатой цепи явлений, - тот конечно, обеспечен и застрахован от соблазняющего демона самоубийства.
Человек, чувствующий в себе творческую силу, просто никогда не поверит в то, что он автомат и часть автомата. Все хитросплетения, столь полезные в деле установления закономерности физической природы, столь властно посягающие в своем обратном действии захлестнуть сложными петлями самого автора, своего человека, недействительны и безвредны перед непосредственным сознанием себя силою среди других сил. "Cogito ergo sum", - говорил Декарт. Много критики встретило это положение, и, быть может, меньше было бы ее при формуле: "действую - значит существую". Отбросив мысль и слово, Гете, в маске Фауста, восклицает: "В начале было дело". Частица силы, оригинальная, самобытная, имеющая свое сознательное направление, - вот что такое личность. Велика или мала она, эта частица, она все же может сказать о себе:
Так на станке проходящих веков
Тку я живую одежду миров.
Ткань мира, многосложную, узорную, в которой на глазах наших все больше становится золота мысли, пурпура чувства, пламенности воли.
Но не может активное миросозерцание привиться людям, подобным бесплодной смоковнице. Мы говорили: не философия перерабатывает людей, а люди выбирают себе философию, наиболее способствующую завершению процесса их самоопределения. Но философия чистой активности, диалектика, философия энергии, принимающая процессы труда за ключ к познанию всего бытия, представляющая себе мир, как сотрудничество и борьбу - нигде и ни в чем не противоречит данным науки и не нуждается в заимствованиях у отживших мировоззрений. "Философы до сих пор истолковали мир, цель нашей философии - пересоздать его", - говорит Маркс. И это не просто красивый афоризм, это - философский тезис. Человек дан себе самому, как работник, как сложный организм, одаренный потребностями и рабочей силой для их удовлетворения. Познание природы есть только промежуточный факт и орудие ее переделки, гуманизации, очеловечения ее. В этом смысле Маркс выдвигает против буржуазных материалистов-метафизиков более "субъективное и практическое" отношение к миру*. Научные теории хороши, пока они полезны для человеческого творчества, но они только временные создания рук человеческих, между тем, как активность, труд - есть основной факт самого человеческого существования.
/* Маркс. "Примечания к Фейербаху".

Мир сразу приобретает интерес колоссальной драмы с неопределенным еще исходом или, скорее, с бесконечностью перипетий впереди, и драма разыгрывается не под суфлера, действующие лица не марионетки, это - живая драма, а не спектакль и мы - не зрители и не актеры, а действительные ее участники. Это мировоззрение есть своеобразная благодать, которая "имущему" и сильному прилагается*1, и эта сила у неимущего же, у бесплодного*2 естественно отнимается. Из этого не следует, чтобы не нужна была проповедь, пропаганда миросозерцания чистой активности, ибо идеологии борятся между собой за колеблющихся и подрастающих.
/*1 Пролетарскому классу, богатому активностью.
/*2 У всего буржуазного мира.

Активная мирооценка легко достигает степени энтузиазма, у поэтов можно найти иногда яркое выражение такого переживания. Например, среди прекрасных "Легенд" Аннунцио, - произведение, которое искупает все прегрешения этого богато одаренного и изломанного писателя, - имеется описание прогулки вдоль реки в июльский вечер после дождя. Настроение передано изумительно. Всходит луна, с криком носятся ласточки. С холма далеко видны поля и течение серебристой реки. И вдруг своеобразное откровение касается души поэта:

Tutta la Terra pure
Argilla oferta all'opera dell'Amore
Un nunzio ilgrido, e il vespero che muor
Un'alba certa.
"Земля, как ком послушной глины в мастерской скульптора, словно предлагает себя творческим рукам сознательной любви, каждый крик звучит, как обещание, и сама печальная смерть дня не говорит ни о чем другом, как о необманном возрождении света на утро".
Но новый мир, растущий в старом, как сказочный царевич Гвидон в гнилой бочке, побеждает не только буржуазный материализм, но и буржуазный индивидуализм.
Еще физическое материнство конечно, альтруистичное и самоотверженное в себе, может быть замкнуто в очень узком кругу любви и сочувствия, но не то духовное и культурное материнство. Идея, образ, рабочая сила, напряжение борца, когда мы носим их в себе, - связуют нас с человечеством. Они не мыслимы и не ценны сами по себе, они бессмертны и полны жизни, когда прилагаются к коллективному созиданию идеального в реальном. Коллективное видовое историческое выявление и последовательное осуществление идеалов, диктуемых неограниченными в своем развитии потребностями человеческой природы, - вот основное в нашем человеческом бытии.
Маркс, в своей чудесной статье "Мальтус и Рикардо", объясняет, что единственным критерием при оценке каких бы то ни было явлений должна служить выгодность их для роста богатства человечества, которое равно, как тут же говорит Маркс, росту способностей человеческой природы.Вид в своей грандиозной работе считается с индивидом лишь как с моментом и частью: кто понял смысл существования вида не только головою, но всем существом своим, жизнь того переполнена светом, значительностью, упоением творчества, безмерно выходящего за рамки беглого личного бытия; кто не понял и протестует, того история оставляет в стороне с его бесплодным нытьем. Это звучит в полном согласии со словами Маха: "Способствовать социальному, художественному, научному и всякому другому обогащению человеческого рода - вот настоящее счастье для личности."Вероятно Метерлинк не знал ни Маркса, ни Маха, когда в своей книге "Le temple enseveli", он выдвинул такой единственный критерий морали: "Все, что способствует росту сил Вида - благо, все, что ему вредит - зло".И для людей такого миросозерцания возможны, конечно, самоубийства, но только разумные, условием для которых является не только тягостность жизни для самого субъекта, но и правильно сделанная оценка, приводящая к выводу о бесполезности данной жизни для коллектива. Такие случаи редки, такие случаи совсем исчезнут с усовершенствованием социальной гигиены в широком смысле слова.
И чтобы кончить словами итальянского поэта статью, в которой я уже не раз прибегал к их помощи, приведу стихи милого Цанелло, венецианского народного поэта.

l'avanza, t'avenza
Divino otrangero, -
Conosei la stanza
Che, fu ti dirco?
Se schiave, se lacrime
Ancora riuserra -
E'qioin la terro!
"Вперед человек, вперед изумительный странник, разве ты знаешь какое место суждено тебе занять? Пусть земля еще полна рабами и слезами, - она молода!"


--------------------------------------------------------------------------------

А. ЛУНАЧАРСКИЙ
НЕСКОЛЬКО МЫСЛЕЙ О САМОУБИЙСТВАХ
I
Статистических данных о количестве самоубийств в СССР у меня нет, но чувствуется, что общественное мнение несколько взволновано учащающимися самоубийствами довольно громкого характера. Идут также слухи и даже прямо донесения о том, что количество самоубийств довольно велико и все среди молодежи, что в ней замечается склонность к разговорам, вертящимся вокруг темы о самоубийстве и т. д. Всем известно, что смерть Есенина произвела на многих потрясающее действие, вызвала подражание или, по крайней мере, тяжелый уклон к подражанию в сознании большого количества лиц. Самоубийство писателя Соболя, несколько раз с ранней юности покушавшегося на свою жизнь, вызванное, повидимому, главным образом обстоятельствами личного характера, как-будто подливает масла в огонь. Вместе с тем, своеобразный свет бросает на все это сегодняшнее известие о самоубийстве вождя мелкобуржуазной революции - доктора Чхеидзе.

II
Самоубийство есть явление социальное. Статистика показывает, что в каждой данной стране, в каждую данную эпоху совершается определенное количество самоубийств и даже способы покончить с собою оказываются в строго точных численных соотношениях.
Конечно, каждый самоубийца приходит к своему решению индивидуальным путем, но, тем не менее, основные факторы индивидуального решения создаются социальными причинами. При прочих равных условиях, биологически имеется на каждую тысячу жителей определенный процент людей с наклонностью к самоубийству, т.-е. людей с относительно слабой волей, с недостаточным запасом энергии, склонных преувеличивать дурное в окружающих обстоятельствах, а иногда и в себе самих, людей типа меланхолического, гипохондрического. К этому нужно прибавить, что молодые люди, переживая кризис своего сознания в определенные годы (совпадающие с половым созреванием) склонны чрезвычайно больно переживать все жизненные волнения, прибегать к крайним решениям. Этот опасный в смысле своей импульсивности возраст представляет постоянную почву для покушения на самоубийство. Почти каждый, вспоминая свою молодость, может припомнить момент острых кризисов, когда с необыкновенной легкостью готов был наложить на себя руки.Таков, повторяю, биологический материал. Само собою разумеется, что не все, биологически склонные к самоубийству, в конце концов к нему и приходят. Если общественная жизнь не устроена, полна бурь или, наоборот, представляет собою мертвенно-безнадежный штиль, при условии крайней неудовлетворительности существования широких слоев, то жертв, из числа людей склонных к самоубийству, становится много больше. Границы этой биологической прослойки расширяются. В отчаяние приходят и люди более прочные. Жизненные кризисы ломают и сметают вполне здоровых. История играет на клавиатуре биологических типов ту пьесу, которая определяется ее последовательным и закономерным развитием. Биологически человечество всегда более или менее одинаково, как клавиатура рояля, но как при одинаковой клавиатуре звучит то одна клавиша, то другая, так действует и история; выдвигает на первый план или, наоборот, ломает и губит те или другие типы, более или менее подходящие или неподходящие к созданному ею общественному моменту.
III
Эпоха, переживаемая нашим Союзом, чрезвычайно знаменательна и глубоко радостна.
Народы СССР понесли колоссальные потери кровью во время гражданской войны. Это была цена жизни, заплаченная за победу. Но вместе с тем, в годы высокого революционного подъема количество самоубийств было ничтожно, - по крайней мере, их совсем не было среди той человеческой колонны, которая шла впереди. Громадные надежды открывались впереди; казалось, вот сейчас, вот за следующим холмом, отвоеванным штурмом, вот за следующим поворотом истории откроется уже светлая полоса творчества, когда жизнь будет выпрямлена и прекрасна.Но и в среде активных контрреволюционеров или их единомышленников тоже жила еще яркая надежда. Им тоже казалось, что завтрашний день принесет изменение ситуации, принесет им одоление врага. Самоубийства в эпоху военного коммунизма происходили главным образом на почве голода и нищеты и сражали беспомощных, бесхозяйственных людей, из-под ног которых уплыла почва налаженного быта.
IV
С введением новой экономической политики обстоятельства изменились. Во-первых, советская власть постепенно окрепла. Это дало необычайно благотворные результаты. Недавно в газете "Правда" опубликованы были точные статистические сведения по 1923 году, т.-е. по первому сколько-нибудь спокойному году нашего общественного послереволюционного существования. И что же оказывается? - Что смертность у нас понизилась, оказывается, что рождаемость у нас поднялась, что мы заняли опять одно из первых мест среди государств по силе волны жизни, которая вливается в будущее. Прав автор статьи, говоря, что в течение немногих лет эти достигнутые нашей мирной работой результаты совершенно пополнят убыль произведенную войнами. С завистью лишь могут смотреть на нас иные буржуазные страны с убывающей, остановившейся или зловеще медленной прогрессией цифр населения.Но индивидуалистически настроенные люди могут здесь процитировать Ницше: "Что такое массовый человек? - Пусть его поберет чорт и статистика".Не говоря уже о том, что мы совсем не так относимся к массам, что их мы считаем главными носителями исторического процесса, а их развитие и счастье - главной сознательной целью всех глубоко и честно мыслящих людей, мы не позволим индивидуалистам даже заслониться от великого факта численного роста наших народов соображениями о том, что "один великий человек важнее многих сотен обывателей". Дело в том, что количество талантов разного рода статистически тоже оказывается находящимся в постоянном отношении к общей массе человечества. Талантливый человек оказывается всегда одним из стольких-то, и чем больше этих "стольких-то", тем больше окажется и талантов всякого рода: политиков, музыкантов, математиков и т. д.Но кроме количества есть тут еще другой фактор, а именно - большая или меньшая степень образованности всей массы, большая или меньшая степень возможности для нее подниматься к знанию и творчеству. В этом отношении возможности, открытые советской властью, колоссальны, небывалы. Вот почему у нас количественный рост населения не только пропорционально, но значительно больше чем пропорционально, приведет к количественному росту талантов и гениев. Само собою разумеется, что на этом сияющем фоне очень большим темным пятном рисуется наличие самоубийств.
V
Какой характер принимают самоубийства в эту полосу нашего творческого строительства?Прежде всего в отчаяние приходят наши враги. Сдавшийся Савинков выбрасывается на мостовую, видя, что его дальнейшая карьера разрушена во всех отношениях. В разных местах бесславно погибают многие и многие маловидные, растерявшиеся, измученные, в конец отчаявшиеся белогвардейцы и мещанские революционеры; самоубийство Чхеидзе освещает эти ряды унылых, помятых жизнью типов. Несомненно одним из сильных факторов, определяющих собой политику самоубийств, является это полное разочарование людей, немогущих понять советской действительности, неумеющих пристать к ней, участвовать в замене старого порядка новым.Но жизнь наша еще далеко не устроена. Само строительство проходит в бурных формах, идет кипучая работа. Мы нигде еще не видим возведенных стен, а тем более покрытых зданий кровлей. Население живет, так сказать, на бивуаках, среди груд кирпича и ям с известью.В то время, когда ресурсы страны еще невелики, когда потребительская жизнь ее не стоит ни в каком соответствии с требованием продуктивности, предъявляемой строительными планами, - очень многие выбиваются из сил. Надо, во-первых, суметь попасть в число строителей, а это не всякий сумеет сделать; во-вторых, надо жить среди этих строителей в темпе и ритме нашего боевого времени. На всяком шагу встречаются люди, которым строительство кажется слишком затяжным, слишком суетливым, слишком безнадежным, которые спотыкаются о разрозненные элементы этого строительства, которые, растерянно побродив по огромной стране ископанной ямами и заставленной лесами, безнадежно машут рукой и чувствуют себя лишними в битвах. Неурядицы бивуачного времени бьют человека. Есть многие, которым военный энтузиазм давался сравнительно легко, которым казалось, что они штурмом пробьют последнюю загородку и сейчас увидят солнце счастья. Перестроить этот энтузиазм на систематическую трезвую строительную работу далеко не всякому по плечу.Но могут сказать: постойте, ведь самоубийства захватывают также и молодых, они проникают также и в ряды комсомола, дух самоубийства своим чорным крылом касается подчас и членов коммунистической партии; чем же это объяснить?Конечно, - тем же. Ни молодежь, ни в частности комсомол, ни даже партия не сделаны из какого-то совершенно другого теста, не отгорожены никакой непроходимой пропастью от всего населения. И среди избранных не мало относительно слабых типов, людей, которые возложили преувеличенные надежды на свою организацию и которых разочаровывают чрезмерные трудности пути.Либеральный педагог Наторп еще до меня указывал на чрезвычайно частые случаи самоубийства, алкоголизма, проституции, преступности в рядах городской мужской и женской молодежи, признавая, что самым лучшим способом уменьшить количество этих мрачных фактов является организация молодежи, и признавал, что социал-демократическая организация имеет в этом особенное преимущество. Но тусклая социал-демократическая организация тусклого довоенного времени не может итти ни в какое сравнение с организующей целительной силой нашего пионер-движения, нашего комсомола, а для взрослых - нашей партии. Но эти целительные силы не абсолютны и надо принять, с другой стороны, во внимание страшное переутомление, наличие которого приходится признать даже в рядах пионеров. Переутомление это вызывается напряженностью нашей общественной жизни. У старших комсомольцев, у партийцев оно аккумулировалось за все эти годы титанической борьбы. Между тем, трудности огромны, обстановка сложна, все основы быта еще не выяснены. Мы имеем, таким образом, достаточно причин для объяснения известного количества самоубийств даже у авангарда человечества, каким является наша среда. Но, конечно, партийный, организационный иммунитет все же действует. Вне наших рядов жизненные кризисы и их острейшая форма - самоубийство, - свирепствуют гораздо сильнее. Пока напомним, что это только сравнительно небольшое черное пятно на фоне пылающей зари разрастающегося коммунистического дня.
VI
Один мой большой приятель, человек с философским умом, несколько абстрактно мыслящий, но, между прочим, очень добрый, сказал мне по поводу самоубийств, так: "В конце концов, это - положительный фактор, даже тогда, когда дело идет о самоубийствах среди молодежи. Мы нуждаемся в железных людях. Наше время - тяжкий молот, он, конечно, кует булат, дробя стекло. Чем больше выбьет этот молот стекла из наших рядов, чем меньше у нас будет нытиков, хмурых неврастеников, никчемушных пессимистов, праздношатающихся гамлетиков, тем лучше. А светлых голов, горячих сердец и стальных рук у нас останется всегда достаточно". Я ответил моему приятелю: "С этой точки зрения смотрели на жизнь и спартанцы, когда хилых детей они бросали со скалы. Но среди этих убитых детей могли оказаться люди гениальные, во всяком случае, талантливые и полезные граждане, ибо детские болезни часто исчезают без следа. Да и вообще болезненный организм может носить в себе изумительные силы мозга, будучи слабым с одной стороны, может быть сильнее - с другой"."Конечно, - продолжал я, - самоубийство есть тоже отбор. При помощи самоубийства жизнь отбрасывает слабых. Но во все ли они слабые и всегда ли слабые те, которых отбрасывает слепая жизнь? Быть может, какая-нибудь слабость толкает человека к самоубийству и она губит таким образом некоторые сильные стороны присущие ему тоже? Может быть, страсть к пьянству, к картежной игре запутывает человека в унизительных противоречиях и приводит его к мысли устранить себя, а устраняет он не только пьяницу и картежника, а, скажем, даровитого писателя? Не должно ли общество, которое не смеет быть слепым, как жизнь, помочь человеку в этих случаях? К тому же самоубийство бывает результатом кризисов длительных или мгновенных. Я называю длительным кризисом такие юношеские и детские болезни, иногда продолжающиеся и до зрелого возраста, которые могут пройти, которые при благоприятных обстоятельствах непременно пройдут, так что человек оглядывается потом с улыбкой на эти трудности, которые казались ему непреодолимыми.Еще больше нужно обратить внимание на мгновенные кризисы. Люди, в особенности обладающие импульсивной натурой, иногда оказываются внезапно охваченными отчаянием, все окружающее рисуется им в черном свете, все, что они ценили и любили, вдруг обесценивается, какое-нибудь одно, порою ничтожное событие превращается в гору, своими кошмарами заслоняющую весь мир. Человек хватается за яд, за револьвер, за веревку. Между тем, стоило ему прожить еще два-три дня, и гора оказалась бы лишь тучей, которую начинает во все стороны развеивать ветер жизни, и из-за нее покажется солнце. И, может быть, небольшая помощь, небольшая дружественная поддержка в горький момент кризиса спасла бы ценного человека.Нам необходимо ввести, так сказать, взаимное страхование от самоубийства. Его единственной формой является внимательное отношение к окружающим.Так как самым грубым фактором самоубийства является часто нищета, то прежде всего следовало бы усилить возможность взаимопомощи, а также общественную и государственную помощь остронуждающимся.А затем, конечно, и более тонкие формы общественных напастей, ищущие своих жертв среди наиболее неуравновешенных, тоже могут найти соответственное противоядие в атмосфере подлинного товарищества.Неурядица жизни, всякое горе, в качестве молота разбивающего стекло, скверный, неуклюжий аппарат. Конечно, подчас, посредством самоубийства, этот аппарат вышвырнет из жизни абсолютно негодного человека, который только небо коптил бы; но основы подбора при этом до крайности односторонни, если бы жизнь, приговаривающая к смерти через самоубийство, заменена была сколько-нибудь разумным трибуналом, хотя бы и очень безжалостным и лишенным всякой сантиментальности. Неужели можно было бы хоть на минуту предположить, что этот трибунал, хотя бы из принципа "молота и стекла", присудил бы к смертной казни всех тех, кого жизнь толкает на самоубийство?"Поэтому мы должны констатировать наличие самоубийства, во-первых, как явление социально-объяснимое, естественное при нынешних условиях; во-вторых, как явление нежелательное и долженствующее вызвать с нашей стороны меры общественной профилактики; и, в-третьих, - как явление, во всяком случае, не могущее омрачить наше яркое и бодрое утро.

Signpost by ~Molika on deviantART

@темы: Тени смерти

---

Аббатство Уитби

[Br. Samedi]

В Средние века город вырос вокруг аббатства Уитби, основанного еще кельтскими монахами в IV в.
Местным уроженцем был первый христианский поэт Британии Кедмон, в уцелевших стихах которого видна кельтская старина: Сара красива как эльф, а Авраам именуется ярлом.
Аббатство Уитби было разрушено в годы Реформации и ныне представляет собой остов, сопротивляющийся натиску времени.
Достопримечательности
В Уитби проходил обучение морскому делу капитан Джеймс Кук. Поэтому в доме его бывшего судовладельца создан мемориальный музей знаменитого мореплавателя.
Но многочисленные туристы со всех концов Англии приезжают сюда не только за этим. В романе Брэма Стокера «Дракула» одна из душераздирающих сцен происходит в местной церкви Сент-Мэри, поэтому в Уитби сложилась целая легенда о том, что устрашающий обитатель Трансильвании на самом деле творил здесь свои черные дела.
Главным сувениром из этого местечка считается черный янтарь - гагат, который был введен в моду королевой Викторией (см. пост о траурных традициях викторианской эпохи). Сейчас, конечно же, камень не несет в себе похоронную тематику. Хотя смотрится все также готично

Аббатство Уитби
Первоначально аббатство носило саксонское название Streanshalh — «Бухта маяка», — потом называлось Presteby, Hwytby, Whiteby (вероятно из-за белого цвета построек) и, наконец, Whitby.
Аббатство основал в 657 г. Освиу, король Нортумбрии, во исполнение обета, данного во время битвы. Освиу поклялся, что построит монастырь и отдаст дочь Эльфледу (которой тогда был всего год) в монахини, если Господь поможет ему одержать победу над Пендой, королем Мерсии. Молитвы Освиу были услышаны — Пенда и большинство его воинов полегли на поле боя, и Освиу в знак благодарности небесам построил монастырь для монахов и монахинь ордена бенедиктинцев.Аббатисой монастыря стала леди Хильда, племянница Эдвина, первого христианского короля Нортумбрии. Эта дама была настолько благочестива, что ее причислили к лику святых. Предание гласит, что во времена аббатисы Хильды в окрестностях Уитби водилось огромное количество змей. Леди Хильда денно и нощно просила Господа избавить жителей от этой напасти, и благодаря ее молитвам змеи превратились в камни. И по сей день в окрестностях аббатства можно увидеть множество камней.Аббатство Уитби знаменито тем, что именно здесь в 664 г. на созванном королем Освиу синоде был разрешены споры между последователями римского христианства и кельтского христианства, в том числе относительно исчисления Пасхи. Аббатиса Хильда поддерживала кельтское христианство, но король Освиу принял сторону римского, и епископам пришлось подчиниться. Эта история дошла до наших дней благодаря сочинению Беды Достопочтенного «Церковная история англов».В 867 г. монастырь разграбили и разрушили викинги. Уитби лежал в руинах двести лет, а в 11 веке его восстановил Рейнфрид, воин Вильгельма Завоевателя. В 16 в. аббатство Уитби было закрыто. Таким образом оно разделило участь сотен других монастырей по всей стране — Генрих VIII, после того как папа римский объявил недействительным его развод с Екатериной Арагонской, закрывал монастыри, присваивал их земли и конфисковывал имущество.
Именно это аббатство вдохновило Брэма Стокера на написание романа "Дракула"

Посильные путевые рассуждения с цитатами

Уитби, на краю света

Для пытливого путешественника у меня две новости: хорошая и плохая.
Начну с хорошей: наконец-то, в условно-обозримом пространстве обнаружилось практически идеальное географическое место. В меру загадочное и отчасти прекрасное. Я такое, может быть, всю жизнь искала, но не находила. И вот же - нашлось.
Плохая новость: найтись-то оно нашлось, да только - у чёрта на куличках.
Чтобы туда попасть, пришлось пересечь почти весь Йоркшир, с запада на северо-восток. А Йоркшир, он огромен. Это - целый обширный регион, страна в стране, вроде Тюменской области, только в английских масштабах.
Отправной точкой для автомобильной поездки послужил курортный Хэррогейт, с его архитектурно-викторианскими излишествами, турецкими купальнями и реликтовой, несколько декадентской кондитерской "У Бетти", где подают баснословно неземные пирожные и сконз - булочки с кремом и джемом. Миновав хэррогейтские беспредельные парки и миллион алых роз на муниципальных клумбах, надо долго-долго ехать через буколические зелёные долины, где поля, будто по линейке, расчерчены на крупные прямоугольники древними каменными изгородями. Их сложили пару веков назад умелые руки местных крестьян методом сухой кладки. Без цемента и вооще без ничего. Камень на камень. Как Стоунхендж. Она, эта изгородь, и называется похоже: стоун хедж.
На бескрайних йоркширских равнинах и на крутых холмах пасутся тучные стада коров и овец. В долинах нешироких рек мелькают дубовые рощи и лубочно-открыточные деревеньки - в комплекте с церквями, монастырскими руинами, кладбищами, придорожными харчевнями, колодцами и вездесущими розами.
За далью - даль. Но, чем дальше углубляешься на северо-восток, тем безлюднее становится местность. Потом и вовсе въезжаешь в дикий край: крутые горки, на их склонах синеет, розовеет, фиолетовеет и сиреневеет вереск. И более - ничего. Глушь, вереск, неоглядные суровые просторы, по которым гуляет ветер, свободный, как дух.
Однако надо не зевать по сторонам, а целеустремлённо двигаться дальше.
Там, далеко за холмами, словно дивный сон, оно и откроется: счастье. Ну, пусть, синее море. И гавань. А к берегам гавани прилепился великолепный старинный город. Это - рыбацкий порт Уитби. А над городом высится утёс... но нет, увольте, я больше не могу! Устала подыскивать новые эпитеты. Вот же, имеется уже в культурной копилке человечества замечательно точное описание места:
"Прямо над городом виднеются руины Аббатства Уитби, которое разорили датчане и где разворачивается действие той части "Мармиона" (сочинение г-на Вальтера Скотта - прим. цитирующего), где замуровывают в стену девушку. Руины необычайно величественны и полны прелестных романтических местечек; существует легенда о белой даме, появляющейся в одном из окон. Между руинами и городом виднеется приходская церковь, окруженная большим кладбищем со множеством надгробных памятников. Я нахожу, что это самое красивое место во всем Уитби, оно расположено как раз над городом, и отсюда прекрасный вид на гавань до самой бухты, где мыс под названием Кетленесс далеко выдается в море. Обрыв здесь такой крутой, что часть берега обрушилась и некоторые могилы уничтожены. В одном месте надгробная плита нависает над песчаной тропинкой далеко внизу. В кладбищенской ограде расположены скамьи; здесь гуляет множество людей и просиживает целыми днями, любуясь живописным видом и наслаждаясь прекрасным воздухом. Гавань расположена прямо подо мною, причем дальняя ее сторона - это длинная гранитная стена, выступающая далеко в море и загибающаяся на конце, в центре этой стены находится маяк. Массивный волнолом тянется с ее внешней стороны. С ближней стороны волнолом загибается в другую сторону, и на конце его тоже стоит маяк. Между двумя пирсами узкий проход в гавань, который потом неожиданно расширяется. С наружной стороны гавани тянется, почти на всем ее протяжении, большой утес длиной около половины мили, острый край которого далеко выступает из-за южного маяка. Под самым утесом находится бакен с колоколом, заунывные звуки которого разносит в дурную погоду ветер. Здесь существует легенда, что когда в открытом море гибнет корабль, с моря доносится колокольный звон.."
Тут надо бы заметить, что страннику, достигшему Уитби, обязательно захочется рассмотреть руины и кладбище вблизи. Так вот: следует честно взвесить свои возможности - осилите ли вы 199 ступеней, ведущие на гору? Число ступеней хорошо документировано во многих источниках; не в последнюю очередь - в том, из которого позаимствованы цитаты. Лично у меня для подъёма не нашлось физических резервов, и благоразумие (ну, если угодно, считайте, что малодушие) возобладало над любопытством.
Разумеется, раз Уитби расположен на море, то и попасть сюда можно с моря. Многие пробовали. Да вот, хотя бы одна условно русская шхуна, которая на самом деле называлась "Дмитрий", а в книге (для пущей таинственности) - "Деметер":
"Ветер внезапно повернул к северо-востоку, и остатки морского тумана рассеялись порывом ветра. И тогда между молами появилась странная шхуна и, перескакивая с волны на волну, с головокружительной быстротой, на всех парусах, вошла в безопасную гавань. Прожектор ярко осветил ее, и ужас охватил всех, ее увидевших, ибо оказалось, что к рулевому колесу привязан труп, голова которого страшно болталась из стороны в сторону при каждом движении корабля. На палубе больше никого не было видно. Благоговейный трепет овладел всеми, когда сделалось ясно, что корабль вошел в гавань чудом, ведомый лишь рукой мертвеца. Все произошло гораздо скорее, чем пишутся эти строки. Шхуна, не останавливаясь, пронеслась по гавани и врезалась в гору песка и гальки, намытой многими приливами и штормами, в юго-восточном углу плотины, находящейся под Восточным утесом, известной здесь как Тет Гилль Пир. Когда шхуна врезалась в песок, произошло, естественно, сильное сотрясение. Весь рангоут и прочие снасти с треском полетели вниз. Но самое странное было то, что, едва шхуна коснулась берега, на палубу выскочила громадная собака, словно сотрясение вытолкнуло ее из недр корабля, и, пробежав по палубе, она соскочила на берег. Бросившись прямо к крутому утесу, на котором возвышалось кладбище, собака исчезла в густом тумане."
Если картина, явленная в этом отрывке, не обязательно добавит путешественнику энтузиазма для швартовки в гавани Уитби, то можно попробовать железную дорогу. Но прямой ветки сюда нет ни из Лондона, ни из любой другой известной и доступной мне географической точки. Автобусы в Уитби тоже ходят только из каких-то нетривиальных (преимущественно, йоркширских же) мест, вроде Пикеринга или Тадкастера. Организованные туристы (как правило, т.н. золотого возраста) не в счёт - их доставляют сюда на специальном экскурсионном транспорте со всеми удобствами.
Короче говоря, просто так в Уитби не наездишься. Наверное, поэтому сцены на кладбище возле аббатства во всех известных фильмах про графа Дракулу снимали где угодно, только не там, где они в действительности происходили, - согласно автору "Дракулы" Брэму Стокеру (который жил в Уитби и хорошо знал эти места, с их фольклорно-мистическим подбоем), а не Роману Полански, или даже Фрэнсису Ф. Копполе.
Но кое-кто всё же протоптал регулярную дорожку в Уитби. Например, байкеры. Тут у них проходят байкерские съезды. Ну, те-то, понятно, съезжаются сюда на собственных колёсах. Неспроста же обочины близлежащих горных дорог пестрят красочными плакатами, на которых отчаянный мотоциклист низвергается в пропасть. Под картинкой - эвристическая, но не слишком доходчиво для непосвящённых сформулированная подпись: "Умереть - за ЭТО?" Полагаю, что раз плакаты адресованы байкерам, то они и знают, что ЭТО такое.
Ещё одна категория периодически заезжих коллективов: готы. Не знаю, каким способом, но они слетаются в Уитби на свои готские слёты. Готов и в фестивальное межсезонье полным-полно на улицах Уитби. Угрюмые, взъерошенные, чёрные, как вакса, от макушек до пят (исключая мучнисто-белые лица), они ковыляют по булыжным мостовым старого города в своих ДокМартенсах на полуметровых "платформах". Метут эти мостовые полами радикально-чёрных плащей и платьев-макси. Бродят группами, парочками и поодиночке. Безучастно разглядывают в витринах сувенирных лавок разнокалиберные каменья, аммониты и всевозможные фенечки, изготовленные из местного чёрного янтаря. Этот минерал, который ещё называют "траурным гагатом", снискал популярность в Англии благодаря королеве Виктории - она приохотилась к украшениям из чёрного камня в свои вдовьи годы. Другие туристы (не-готы), не чинясь, бойко раскупают в этих лавочках пластмассовые и текстильные вампирские параферналии, кружки с портретом Дракулы и майки с надписями: "Рождён для рыбалки - заставили работать", или: "Ну наклюкался, ну снова, ну и что?"
История Уитби такова, что её надо рассказывать отдельно и подробно. Про всё, от начала начал.
-И - про целенькие скелеты птеродактилей, найденные археологами в этих местах;
-и - про Освиу, христианского короля Нортумбрии, который в 7-м веке сражался с Пендой, языческим королём Мерсии, победил его и даровал здешним жителям земли под строительство монастырей (он ещё обещал отдать свою малолетнюю дочку Эльфледу на службу Богу, и точно: Эльфледа подросла и стала монахиней - в том самом аббатстве на высоком утёсе);
-и - про то, как девочка Эльфледа выросла в интеллигентную и благочестивую аббатису Хильду, причисленую позже к лику святых. Хильда покровительствовала наукам и искусствам. Она организовала при аббатстве нечто вроде учебного центра и приголубила (в общечеловеческом смысле) первого в истории англо-саксонского поэта Каэдмона, который научился слагать стихи и песни во сне, а потом охотно этим занимался наяву. Ещё Хильда поддерживала кельтское христианство, но король Освиу больше тяготел к римскому, и Хильде, вместие с епископами, пришлось подчиниться отцу-основателю. Говорят, что в окрестностях Уитби в те времена водилось множество змей. Но аббатиса денно и нощно молилась и просила Господа избавить жителей от этой напасти. В конце концов, Господь сжалился и превратил змей в камни - их и сейчас полно накидано вокруг аббатских руин;
-и - про то, как в 9-м веке на эти берега высадился десант морпехов - датских викингов, и как они разграбили и разрушили монастырь. И как он потом двести лет лежал в руинах и был восстановлен только после норманнского нашествия, и ему присвоили имена св. Петра и св. Хильды;
-и - про то, как примерно тогда же, в 11-м веке, рыбацкое местечко у гавани назвали сначала по-древнескандинавски Hwytby, а затем - по-английски: Whiteby, (позже: Whitby) то есть, 'белое поселение' - вероятно, из-за цвета домов, сложенных из местного светлого известняка;
-и - про то, как аббатство в Уитби снова было закрыто в 16-м веке, разделив участь сотен других монастырей по всей стране - говорят, что английский король Генрих Восьмой, после того, как папа римский объявил недействительным его развод с Екатериной Арагонской, со злости позакрывал монастыри, присвоил их земли и при(х)ватизировал имущество;
-и - про то, как в окрестностях Уитби ещё в средние века были обнаружены значительные залежи квасцов, которые применялись в медицине, а также - при выделке кож и в красильном деле. Благодаря добыче квасцов и угля, город и порт стабильно росли и богатели; в 17-м веке здесь начали строить корабли, используя местную древесину - дуб. А в середине 18-го века из порта Уитби направилось в Гренландию первое китобойное судно, что положило начало развитию порта в один из центров мировой китобойной промышленности (о чём упоминается в "Моби Дике");
-и - про то, что именно в Уитби в 1768 году был построен барк Его величества "Индевор", (в вольном переводе: "Упорный"), на котором отправился в свою первую эпическую тихоокеанскую экспедицию злосчастный капитан Джеймс Кук. В городе установлена статуя легендарного мореплавателя, а на копии "Индевора", воссозданной лет пятнадцать назад, теперь катают туристов за приличные деньги;
-и - про то, как неподалёку от гавани Уитби в октябре 1914 года подорвался на мине пароход-госпиталь "Рохилла". Более двухсот человек были доставлены на берег спасательными службами, но 85 - погибли. Они похоронены на кладбище, рядом с руинами аббатства. В том же году Уитби был обстрелян германскими крейсерами "Фон дер Танн" и "Дерффлингер". Немцы метили в маяк, который маячит на оконечности гранитного пирса, а угодили, в основном, в многострадальное аббатство, разрушив его почти до основания.
Да, обо всём этом, и о многом другом, можно рассказывать долго и со вкусом. Если хорошо владеть материалом. Можно даже распространиться об аномальных явлениях, которые, будто бы, преследуют этот благословенный город. Но в этаких вопросах я и вовсе - не спец. В качестве пищи для воображения мне хватило и Брэма Стокера, с его Дракулой. Даже в соответствующий музей не пришлось заглядывать (а в Уитби есть такой музей. Уж не знаю, чтО там выставлено).
В отношении же пищи, как таковой, Уитби - место действительно уникальное. Ибо здесь можно насладиться супер-свежайшими устрицами, омарами и крабами, которые чуть ли не прыгают и заползают к тебе в тарелку прямо из моря. Ну, не из моря, так с рыбного рынка, что тянется вдоль западной набережной. и неизменно окажется буквально в двух шагах от приглянувшейся вам точки общепита. Но и это - ещё не всё. Берите повыше! - в Уитби готовят самые лучшие в мире "фиш-энд-чипс". Сертифицировано. Не верите - отправляйтесь туда сами, пробуйте, сравнивайте, а потом уж и спорьте. Только идите не абы куда, а прямиком - в кафе "Мэгпай" ("Сорока"). И запасайтесь терпением: придётся постоять в очереди, чтобы попасть под раздачу в обеденный час пик. А если с терпением у вас напряжёнка, и вы, к тому же, хотите испробовать ещё и самый аутентичный в мире способ поедания самых лучших в мире "фиш-энд-чипс", а именно, пристроившись прямо на пирсе, на скамеечке с видом на гавань, - становитесь в быстро движущуюся очередь к окошку, где весёлые барышни выдадут вам в картонной коробке порцию "тейкэвей" (навынос).
Ведь что такое "фиш-энд-чипс"? Рыба в кляре, жареная во фритюре с гарниром из картофеля "фри", который зовётся в Англии чипсами. (для тех, кто ещё не осознал: чипсы в русском понимании, то есть, хрустящая картошка в пакетике, здесь называются "криспс", и к означенному блюду имеют такое же отношение, как бумажный кораблик - к "Индевору").
Ответственно заявляю: "фиш-энд-чипс" от кафе "Сорока" - это Роллс Ройс среди "фиш-энд-чипсов". Язык бы не повернулся назвать "сорочинский" продукт фаст-фудом. Картофельные дольки, крупные, как аббатские ступеньки, снаружи горячи и румяны, а внутри - нежны и рассыпчаты. Тесто, в которое окунали рыбу, прежде чем бросить в чан с раскалённым, шкворчащим жиром, наверняка замешивали ангелы на каком-нибудь своём небесном шампанском. Иначе отчего этот "кляр" так золотист, пышен, прозрачно-воздушен, хрустящ и тает во рту, будто гусиная шкварка? Сама же рыба настолько феноменально свежа, сочна и девственно бела, что ею не погнушалась бы и королева. Да ведь только кто ей этакую свежатинку поднесёт? В Виндзоре, говорят, имеется специальная королевская "чиппи", но где Виндзор, а где море. Такой животрепещущей трески или пикши там даже придворным снабженцам не сыскать.
Англичане обычно сбрызгивают свои "фиш-энд-чипс" невыносимо крепким солодовым уксусом, типа "вырви глаз", но иному русскому человеку довольно и доброй щепоти соли. И не беспокойтесь, если вокруг вашей скамейки станут группироваться раскормленные чайки величиной с хорошего индюка, и неприязненно заглядывать вам в рот своими круглыми глазами - они не видели хичкоковых "Птиц", и посему не имеют ролевой модели.
А уж кофейку можно попить и с большим комфортом - в соседнем ресторанчике "Луна и грош". Только предупреждаю: один из официантов у них какой-то странный. Завидев вас, начнёт выразительно двигать бровями вверх-вниз. А когда улыбнётся, то вы заметите, как плотоядно обнажатся его остренькие, хищные клычки...
* * *
Йоркшир - Норфолк, июль 2008 г.
©

+2

взято (полный материал) ©

Еще немного об аббатствах

еще

большая и восхитительная галерея

@темы: древние захоронения, английские кладбища

---

Дискуссия

[Br. Samedi]

Недавно в Австралии был проведен анализ песен, которые родственники и умершие заказывают на похороны. На материке большое количество голосов получила песня "Stairway to Heaven" LED ZEPPELIN. Среди артистов популярна песня "Show must go on" QUEEN.
Человек хочет быть хозяином своей жизни,даже когда она закончена.
Предлагаю, подумать и назвать ту, песню/мелодию, которую бы вы хотели слышать на своих похоронах. Опустим тот момент,что в православной культуре поминки проводятся обычно в полной тишине.

@темы: нотки вечности (музыкальные полотна), дискуссии, атрибуты погребения и похорон

---

Описания кладбищ в рассказах Лавкрафта

[AutumnLight]

Пес

Какая злая судьба завела нас на то ужасное голландское кладбище? Думаю,
виной всему были смутные слухи и предания о том, кто был захоронен там пять
столетий назад в свое время он тоже грабил могилы и нашел в одной из них
гробнице, известной своими сверхъестественными свойствами, некий предмет,
обладавший якобы необычайными силами. Я отчетливо помню ту ночь на кладбище:
бледная осенняя луна над могильными крестами, огромные страшные тени,
причудливые силуэты деревьев, мрачно склонившихся над густой высокой травой
и потрескавшимися надгробными плитами, тучи необычно крупных летучих мышей
на фоне блеклой луны, поросшие плющом стены древней кирки, ее шпиль,
безмолвно указующий на темно-серые небеса, какие-то светящиеся жучки,
скачущие в извечной пляске смерти посреди зарослей тиса у ограды и запах
плесени, гнилости, влажной травы и еще чего-то неопределенного,
смешивающийся с ветром, налетавшим с дальних болот и моря; но наиболее
тягостное впечатление произвел на нас обоих едва слышный в отдалении, но,
должно быть, необычайно громкий лай какого-то, по-видимому, огромного пса
впрочем, его не было видно, более того, нельзя было даже примерно
определить, откуда доносился лай. Тем не менее, одного этого звука было
вполне достаточно, чтобы задрожать от ужаса, ибо мы хорошо помнили, что
рассказывали в окрестных деревнях: обезображенный труп того, кого мы искали,
был несколькими веками раньше найден в этом самом месте. Его растерзала
огромными клыками неведомая гигантская тварь. Я помню, как мы раскапывали могилу средневекового кладбищенского вора,
как трепетали, глядя друг на друга, на могилу, на бледную всевидящую луну,
страшные гигантские тени, громадных нетопырей, древнюю кирку, танцующие
загробные огоньки, ощущая тошнотворные запахи, слыша странный, неизвестно
откуда доносившийся лай, в самом существовании которого мы не были до конца
уверены.Но вот вместо рыхлой сырой земли лопата ткнулась во что-то твердое, и
скоро нашему взору открылся продолговатый полусгнивший ящик, покрытый коркой
солевых отложений веками нетронутой земли. Гроб, необыкновенно массивный и
крепкий был все же достаточно старым, а потому нам без особого труда удалось
взломать крышку и насладиться открывшимся зрелищем.
Он сохранился очень хорошо, просто на удивление хорошо, хотя пролежал в
земле уже пять столетий. Скелет, в нескольких местах разрушенный клыками
безжалостной твари, выглядел поразительно прочно. Мы с восхищением
разглядывали чистый белый череп с длинными крепкими зубами и пустыми
глазницами, в которых когда-то горел такой же лихорадочный, вожделеющий ко
всему загробному взгляд, какой отличал ныне нас. Мы нашли в гробу еще
кое-что это был очень любопытный, необычного вида амулет, который покойный,
очевидно, носил на цепочке вокруг шеи. Он представлял собою странную
стилизованную фигурку сидящей крылатой собаки, или сфинкса с полусобачьей
головой, искусно вырезанную в древней восточной манере из небольшого куска зеленого нефрита. В каждой черточке сфинкса
было нечто отталкивающее, напоминавшее о смерти, жестокости и злобе. Внизу
имелась какая-то надпись ни Сент-Джону, ни мне никогда прежде не доводилось
видеть таких странных букв; вместо клейма мастера на обратной стороне был
выгравирован причудливый жуткий череп.
Едва увидев амулет, мы поняли, что он непременно должен стать нашим: из
всех существующих на свете вещей лишь этот необычайный предмет мог быть
достойным вознаграждением за наши усилия. Мы бы взяли его даже в том случае,
если бы он был нам совершенно незнаком; однако, рассмотрев загадочную вещицу
поближе, мы убедились, что это не так. Амулет и в самом деле не походил ни
на что известное рядовому читателю учебников по истории искусств, но мы
сразу узнали его: в запрещенной книге Некрономикон , написанной безумным
арабом Абдулом Аль-Хазредом, этот амулет упоминается в качестве одного из
зловещих символов души в культе некрофагов из недоступной европейцам страны
Лянь в Центральной Азии. Мы тщательно изучили описание страшного амулета у
этого арабского демонолога; очертания его, писал Аль-Хазред, отражают
таинственные, сверхъестественные свойства души тех людей, которые истязают и
пожирают мертвецов,
Мы забрали нефритовый амулет и, бросив последний взгляд на выбеленный
временем череп с пустыми глазницами, закрыли гроб, ни к чему более не
прикасаясь. Сент-Джон положил наш трофей в карман пальто, и мы поспешили
прочь от ужасного места; нам показалось, что огромная стая нетопырей
стремительно опускается на только что ограбленную могилу. Но может быть, это
нам только померещилось ведь свет осенней луны так слаб и бледен!

Показания Рэндольфа Картера

Местом Действия было старое кладбище, настолько старое, что я
затрепетал, глядя на многообразные приметы глубокой древности. Находилось
оно в глубокой сырой лощине, заросшей мхом, бурьяном и
причудливо-стелющимися травами. Неприятный запах, наполнявший лощину,
абсурдным образом связался в моем праздном воображении с гниющим камнем. Со
всех сторон нас обступали дряхлость и запустение, и меня ни на минуту не
покидала мысль, что мы с Уорреном первые живые существа, нарушившие
многовековое могильное безмолвие. Ущербная луна над краем ложбины тускло
проглядывала сквозь нездоровые испарения, которые, казалось, струились из
каких-то невидимых катакомб, и в ее слабом, неверном свете я различал
зловещие очертания старинных плит, урн, кенотафов (Кенотаф - пустая, т.е. не
содержащая погребения могила. Создавались в Древнем Египте, Греции, Риме и
Средней Азии в тех случаях, когда умершего на чужбине человека нельзя было
похоронить), сводчатых входов в склепы крошащихся, замшелых, потемневших от
времени и наполовину скрытых в буйном изобилии вредоносной растительности.
Первое впечатление от этого чудовищного некрополя сложилось у меня в
тот момент, когда мы с Уорреном остановились перед какой-то ветхой гробницей
и скинули на землю поклажу, по-видимому, принесенную нами с собой. Я помню,
что у меня было две лопаты и электрический фонарь, а у моего спутника точно
такой же фонарь и переносной телефонный аппарат. Между нами не было
произнесено ни слова, ибо и место, и наша цель были нам как будто известны.
Не теряя времени, мы взялись за лопаты и принялись счищать траву, сорняки и
налипший грунт со старинного плоского надгробья. Расчистив крышу склепа,
составленную из трех тяжелых гранитных плит, мы отошли назад чтобы взглянуть
со стороны на картину, представшую нашему взору. Уоррен, похоже, производил
в уме какие-то расчеты.Вернувшись к могиле, он взял лопату и, орудуя ею как
рычагом, попытался приподнять плиту, расположенную ближе других к груде
камней, которая в свое время, вероятно, представляла собою памятник. У него
ничего не вышло, и он жестом позвал меня на помощь. Совместными усилиями нам
удалось расшатать плиту, приподнять ее и поставить на бок.

@темы: Ваши пальцы пахнут ладаном (поэзия, отрывки из романов, рассказы)

---

Лычаковское кладбище во Львове.

[Miss_N]

Так как начинается осень и время меланхолии , пора писать о кладбище.
Еще читая книгу Г. Чхартишвили "Кладбищенские истории" я задумалась, как можно было бы назвать Лычаковское кладбище во Львове. Название сразу возникло такое: Романтическая смерть. Наверное, потому, что там очень много памятников 19 века, эпохи романтизма, и они самые красивые.
Что касается истории. Первые захоронения на территории теперишнего кладбища появились в первой половине 16 века. Но официально главным городским кладбищем оно стало в 1783 году, когда львовский магистрат запретил захоронения в городе возле церквей. Тогда-то старое место захоронений было ограждено и освящено. Годом фактического открытия кладбища принято считать 1786 год, то есть в этом году ему исполнилось 222 года.
С самого начала существования Лычакова как главного городского кладбища там хоронили людей привилегированных - известных политиков, деятелей культуры, духовенство, военных, зажиточных горожан. Им отводили "престижные" места в центральной части и вдоль главных аллей.
Первые скульптурные надгробия на кладбище появились в конце 18 - начале 19 века, когда определяющим стилем в искусстве был классицизм.
Некропольная скульптура - особый вид искусства, что обращается к человеку поэтическим языком символа и аллегории. Чаще всего здесь встречаются образы гениев смерти с погасшим факелом в руке - символом угасшей жизни, которые сопровождают души умерших, плакальщиц, которые наклонились над урной - сосудом слез и печали, покрытой флером - покрывалом забытья. Часто на постаменте памятника или на надгробной плите вырезали часы-клепсидру , череп - символы суеты и быстротечности земных утех и т.п.
Одна из самых красивых скульптурных групп на кладбище находится на могиле семейств Тренклей, Браеров, Вейглей. Это постамент со ступенями, по которым поднимаются ангел смерти, ведя за руку девушку, то есть душу умершей; замыкает шествие гений жизни с погасшим факелом в руках. Здесь продумано даже расстояние между фигурами, юноша с факелом будто отстает от двух первых фигур, которые уже перешли границу, отделяющую их от мира живых. Голову ангела смерти Танатоса венчает венок из головок мака, в руке он держит маковый букет. (Читала я в другой книге, что это - бог сна Морфей. Но взглянув на его лицо, я все же склонна поверить, что это ангел смерти).

Вот еще фото с сайта про кладбище, они более четкие:


Дальше уже идут фотографии, сделанные мной, вернее, моей подругой. Она снимала то, что нравится ей, но и то, что я просила . В основном это польские памятники 19 века.
Каменных плакальщиц на кладбище очень много, но эта - моя любимая. Очень красивая и благородная.

Вот другие плакальщицы:





А вот юноша-плакальщик рядом со сломанной колонной (символом прервавшейся жизни) :

Это "Спящая", у меня она ассоциируется с "дамой с камелиями". У этого памятника очень часто - живые цветы.

Еще скульптурные группы. Душу коронуют на небе за земное терпение:

А здесь на постаменте - целая семья:

Вообще, на кладбище так много скульптур, что оно кажется обитаемым. В его старой части посетителей мало, и если уйти с главных аллей вглубь, становится жутковато - кажется, что все они наблюдают за тобой каменными глазами... И хочется поскорей оттуда убраться и не мешать.

На сегодня все. Но кладбище большое, там еще много интересного, так что продолжение будет.
***
На кладбище очень много старинных часовен. Сюда можно было прийти и в тишине и покое помолиться за ушедших близких. В часовне был алтарь, иконы, фамильные портреты. Сейчас от всего этого, к сожалению, почти ничего не осталось. Некоторые из лычаковских часовен очень красивы. Например, вот эта часовня Дунин-Борковских, построенная в 1812 году в стиле классицизм.

Между ее колонн стоят прекрасные траурные скульптуры. Я, например, таких не видела больше нигде. Настоящая скорбь – это когда хочется закрыть лицо…

Когда-то фронтон был увенчан скульптурой Харона с веслом в руках, который отталкивал лодку от берега. Сейчас она утрачена.
Так как на кладбище похоронены мои родственники, я ходила туда с детства. И помню все, что там происходило. Эта часовня разрушалась на моих глазах. А в конце 80-х сгорел ее верх, и она выглядела вот так:

Как же мне было ее жалко! И как я обрадовалась, когда в начале 90-х принялись за ее реставрацию!

Еще одно здание на кладбище, которое очень нравится мне, это мавзолей Барчевских. Он построен в 1885 году в псевдовизантийском стиле. Его общая площадь с прилегающей территорией около 200 квадратных метров.

Завершает мавзолей чаша, увенчанная куполом с четырьмя концентрическими рядами кессонов с розетами. При освобождении Львова от фашистов в 1944 году купол был поврежден бомбой. Так он с тех пор и стоит... Мавзолей был построен для одного из самых богатых людей Подолья, Пробуса Барчевского. Он не был женат, и после смерти завещал очень большую сумму денег на благотворительные и научные цели. Над входом в мавзолей – барельеф с изображением св. Феликса – настоятеля семейства Барчевских, и родовой герб с изображением Самсона, разрывающего пасть льва. Внутренне убранство часовни когда-то тоже, разумеется, было очень красивым.


На том же участке находятся еще несколько красивых часовен и склепов представителей аристократических фамилий:


Вот внутренний вид часовни (снято через окошко над дверью):

Это так называемая "Часовня с химерами" (водостоки у нее в виде химер):

Внутри часовни:
А эти монументальные часовни находятся у самого входа на кдадбище:

Они, кажется, всегда были в удовлетворительном состоянии.
Еще несколько часовен


Кстати, местные власти в этом году решили проводить на кладбище еще и ночные экскурсии, говорят, с заходом в одну из часовен. Я бы обязательно сходила, просто настроение в этот раз было неподходящее.
И еще из наблюдений.
На любом старинном кладбище, где похоронено очень много людей, тяжелая аура. Для меня это, во всяком случае, физически ощутимо. Можно думать об этом что угодно, но это кладбище всегда меня притягивало как бы помимо моей воли. Конечно, имеет значение и то, что там похоронены родственники. Но когда я просто проходила мимо, возникало непреодолимое желание зайти туда, чувство отвратительное и вместе с тем сладкое, которому невозможно сопротивляться… А уходила всегда с чувством опустошенности. Что-то в этом есть…

***

Еще несколько фотографий кладбища.
Надгробие графини Понинской, конец XVIII века, стиль рококо
(мадонна стоит на земном шаре и попирает змей):



Мадонны с младенцами:



Плакальщица, стиль классицизм:


Еще одна плакальщица. Говорят, что когда идет дождь, он стекает по волосам, и из ее глаз капают слезы:


Старинный обелиск на могиле знатной семьи:


Фамильный герб на нем:


Иисус Христос, несущий свой крест:


И крылатый Морфей:

@темы: украинские кладбища

---

Кладбище при Анно-Зачатьевской церкви, г.Чехов

[Плодожорка]

Анно-Зачатьевская церковь была заложена в 1694 в деревне Лопасня (ныне г.Чехов ). Могилки старые и радуют глаз.















ОБщий вид церкви

@темы: российские кладбища

---

Традиции похорон

[Br. Samedi]

Положение тела в могиле

Большинство народов мира хоронили и хоронят умерших в лежачем положении (на спине, на животе, на боку). Уникальными можно назвать захоронения гурулийцев (Малая Азия). Своих мертвых они опускали в могильные ямы в вертикальном положении, вверх ногами. Большинство народов мира хоронили и хоронят умерших в лежачем положении (на спине, на животе, на боку). А вот этруски погребали мужчин в сидячем положении, с подбородком, упертым в колени. Мужскую могилу у них закрывала плита саркофага размером 2 на 2 метра. Поскольку покойник сидел, глубина саркофага равнялась полутора метрам. Могилы женщин были глубиною примерно 60 сантиметров - их хоронили в лежачем положении. Позднее в сидячем положении, подобном положению младенца в утробе матери, стали хоронить своих умерших последователи ислама.
У миштеков, заселявших долины Центральной Оахаки (Мексика), положение тела зависело от социального статуса покойника. Людей состоятельных, знатных хоронили лицом вверх, оставляя многочисленные приношения. Бедных же погребали лицом вниз. Уникальными можно назвать захоронения гурулийцев (Малая Азия). Своих мертвых они опускали в могильные ямы в вертикальном положении, вверх ногами. Поскольку для древних народов большое значение имели стороны света (с востоком, как правило, ассоциировалась идея света, тепла, жизни, а с западом - понятие мрака, холода и смерти), то при погребении это обязательно учитывалось. Древние греки клали тела в направлении с востока на запад (головами на запад, как у афинян, или наоборот). В античном некрополе причерноморского города Танаиса большинство покойников ориентированы головой на восток с небольшим отклонением к северу или югу, но встречаются захоронения и по другим осям. Юманы в Южной Америке хоронили мертвых в согнутом положении, так, чтобы лицо было обращено к области солнечного восхода, обиталищу их великого доброго божества. Перуанцы, напротив, сажали покойников лицом на запад. Гуарайо погребали умерших головой на восток, поскольку там, по их представлениям, находился "охотничий рай" Старца неба. Так же поступали айны. А тунгусы не только клали мертвеца головой на восток, но и воздвигали над могилой большой холм, увенчанный статуей, с лицом, обращенным к восходящему солнцу. Так или иначе, но линия положения тела у большинства народов следовала оси восток - запад, а не оси север - юг. У мусульман лицо покойника должно смотреть строго в сторону Каабы - главного святилища ислама в Мекке. Христианское правило класть мертвых головой на запад связано с преданием о том, что тело Христа было похоронено головой на запад и, следовательно, лицом на восток. В одном духовном сочинении XIV века говорится: "Всякий должен быть погребен так, чтобы голова его была обращена к западу, а ноги направлены к востоку. Он при этом как бы самим своим положением молится и выражает, что он готов спешить от запада к востоку, от заката к восходу, от мира в вечность".

Некоторые особенности похоронных ритуалов

По традиционному обряду морских похорон в средние века покойника зашивали в саван, куда клали песок, чтобы не лишать мертвеца "христианской земли", необходимой для успокоения. Позднее песок заменили твердым балластом, а саван - флагом. Исследователи этикета отмечают, что в похоронном ритуале ряда народов Востока и Азии правое и левое зачастую менялись местами, поскольку мир мертвых мыслился как мир "наоборот". Правое в мире людей на том свете превращалось в левое. Отсюда повсеместно распространенная инакость действий, связей и отношений в погребальных обрядах. Например, коряки "при похоронах зимой покойника одевают в летнюю одежду, а летом - в зимнюю; причем перчатки надевают наоборот - левую на правую руку, а правую на левую". На Украине в Киевской губернии онучи умершему завертывали не в правую (как у живых), а в левую сторону. У адыгов вестник, сообщавший о смерти кого-то из соплеменников, "ехал верхом без оружия, против обыкновения плетку держал в левой руке, а поводья в правой. По этим признакам каждый встречный безошибочно определял, что этот человек - вестник несчастья и горя".В России на покойнике мужского пола одежду застегивали на левую сторону, как на женщине. Для некоторых народностей важен не только тип похоронной одежды, но и ее цвет. Так, айны хоронили мертвых, обертывая лицо куском белой ткани. У айнов было принято не только бодрствовать возле усопшего всю ночь, но и рассказывать ему разные забавные истории, чтобы покойнику не было скучно. Выносить тело через дверь воспрещалось; для этого разбирали часть стены дома. У тюркских и других народов Востока всадник, доставлявший весть о смерти, повязывая голову черным платком или брал его в руки. В ряде районов Южной Италии если хоронят человека, погибшего насильственной смертью (убитого), то друзья покойного не бреются до его погребения. Рекордными по длительности в наше время являются похороны у торайя (остров Сулавеси, Индонезия). В течение трех дней покойник остается в своем доме, в окружении членов семьи. На следующий, четвертый день происходит его пеленание наподобие мумии, этим занимаются специально нанятые люди. Во время такой церемонии родственники отрывают куски от своих одежд и вкладывают их между тяжелыми домоткаными полосами материи, используемой исключительно на похоронах. Ткань перекладывают ветками капока, обладающего хорошими гигроскопическими свойствами, благодаря чему тело как бы мумифицируется. Завернутый таким образом труп помещают в ритуальный "дом" - усыпальницу, где тело покойного остается месяцы, а иногда и годы (!), пока идет подготовка к завершающему ритуальному обряду. Все это время о покойнике говорят как о "спящем", не употребляя понятия "умерший". Покойник окружен самыми роскошными предметами утвари, при нем постоянно находятся члены семьи или слуги, которые поддерживают чистоту в помещении. Рядом с телом, помимо прочей утвари, ставят чашку и кувшин. Считается, что душа "спящего" в это время собирается в путь в страну духов и сам он еще не умер, а только болен. "Официально" смерть наступает тогда, когда труп покойника несколько раз подбросят вверх, а потом положат ногами на юг. Если в доме есть кошка, она тоже становится участницей похоронной церемонии. Сначала ее сажают на потолочную балку, а потом осторожно подталкивают вниз - чтобы дать кошке понять, что хозяин умер. Погребальная церемония длится семь дней, во время которых исполняют ритуальные "танцы смерти" и пьют рисовое пиво. Обряд достигает кульминации, когда умершего помещают на специально построенное возвышение. Рядом ставят тао-тао - вырезанную из хлебного дерева фигуру, напоминающую изображение человека, глаза которого делают из морских ракушек, а голову иногда венчают рогами буйвола. К подножию возвышения кладут трех заколотых буйволов, чтобы "накормить" усопшего перед дорогой на тот свет.И вот наступает последний день проводов покойника. Вся процессия, во главе которой несут тао-тао, приближается к крутому склону известняковой горы. Здесь покойника переносят в заранее вырубленную в скале погребальную нишу; у входа в нее устанавливают тао-тао - огромную, в человеческий рост куклу, которая будет охранять тело покойного своим недремлющим оком.Своеобразен обряд кремации покойника и сожжения вдовы на его погребальном костре, практикующийся и поныне в Индии. Совершив обряд омовения, облачившись в лучшие одежды, вдова с распущенными волосами следует на берег реки или озера - традиционное место совершения сати. При этом она окружена родственниками, которые, образовав вокруг женщины круг, идут рядом. Исследователь этого обычая И. Караванов пишет, что, "согласно традиции, каждый, кто встретит на своем пути траурную процессию, должен присоединиться к ней. Носилки с покойным устанавливают на погребальном костре, устроенном наподобие ложа. Поверх него набрасывается покрывало, расшитое ритуальным узором. У костра вдова снимает все украшения и раздает их близким. А те угощают ее засахаренными фруктами и передают устные сообщения для усопших родственников. Женщину трижды обводят вокруг умершего, поддерживая ее под руки. В последний момент силы часто оставляют вдову, и она беспомощно повисает на руках сопровождающих. Жрец быстро произносит траурные мантры и окропляет ее водой из Ганга. Вдове помогают подняться на костер. Она садится с левой стороны от мужа и кладет его голову себе на колени. Кто-нибудь из родственников поджигает поленья... Чтобы женщина не выбросилась из костра, ее ноги приковывают к тяжелым плахам железными цепями. Раньше бывало, что брахман дубинкой оглушал обезумевшую от боли женщину, если она выскакивала из костра. Чтобы притупить боль, вдовы перед самосожжением часто принимают особый наркотический напиток".Сожжение одновременно с мужем называется саха-марана (совместная смерть). Одиночное сожжение называется ану-марана. Если в день, когда назначена кремация мужа, у вдовы месячные, то ее сати откладывается.Для погребального костра обычно применяют хорошо высушенные сандаловые дрова розового цвета. Продаются они на вес за воротами городских базаров. Оставшиеся после кремации уголья и золу, порой еще недожженные, дымящиеся, неприкасаемые из погребального братства высыпают в реку.В той же Индии существует необычный обряд похорон в общине евнухов (предполагают, что община эта насчитывает от 50 до 100 тысяч человек). Захоронения своих покойников евнухи производят только ночью. Остальные особенности ритуала не менее оригинальны. Покойника к месту кремации доставляют в вертикальном положении. Следующий этап - оплевывание (в буквальном смысле слова) умершего и грубая брань в его адрес. И лишь затем приступают к кремации. Суть обряда - отбить у души покойника желание при реинкарнации снова поселиться в теле евнуха.Понятно, что ритуалы похорон идут прежде всего от этнокультурной традиции данного региона. Но в ходе развития цивилизации возникли обряды, связанные не с национальной, географической или религиозной принадлежностью, а с родом профессиональной деятельности, которой занимался умерший. Таковы, скажем, похороны моряков или военных. Вот описание погребения в 1528 году в водах Молуккского моря капитана Элькано из флотилии Магеллана: "Матросы несут к корме продолговатый сверток с привязанными к нему камнями и кладут на смазанную жиром доску. Прочитаны молитвы, монах-штурман в последний раз осеняет крестом воздух, и матросы приподнимают доску. Раздается всплеск".По традиционному обряду морских похорон был погребен знаменитый английский мореплаватель Фрэнсис Дрейк. Его свинцовый гроб под грохот корабельных пушек был опущен в океан у берегов Номбре-де-Диоса. В знак особого уважения к Дрейку в том же месте затопили несколько захваченных испанских судов (Англия в то время воевала с Испанией). С большими почестями опустили в море неподалеку от берегов Новой Бретани капитана Брюни д"Антркасто, умершего во время поисков пропавшей экспедиции Лаперуза.В средние века покойника зашивали в саван, куда клали песок, чтобы не лишать мертвеца "христианской земли", необходимой для успокоения. Позднее песок заменили твердым балластом, а саван - флагом державы, под которым плавает корабль. Существуют военные обряды погребения в армиях разных стран (салют, почетный караул, перевоз гроба до кладбища на орудийном лафете и т. д.).Пытался создать своего рода профессиональный обряд похорон один из руководителей нацистов Гиммлер. По его замыслу, это должно было быть торжественно-грандиозное зрелище. В средневековом замке Вевельсбург близ Падерборна рейхсфюрер СС создал нечто вроде усыпальницы для себя и для своих приближенных - 12 обергруппенфюреров СС.Под гигантским залом Вевельсбурга находилось подземелье со сводчатым потолком, каменные стены подземелья были толщиной почти в 2 метра. За этими стенами скрывалась святая святых "ордена" СС - "царство мертвых".В середине пола было углубление, куда вели две ступеньки. В центре углубления находилось нечто вроде чаши, по стенам были расставлены 12 каменных постаментов. В чаще надлежало сжигать гербы мертвых обергруппенфюреров, а урны с пеплом гербов устанавливать на постаменты. В потолке Гиммлер велел проделать четыре отверстия величиной с кулак - они были пробиты таким образом, что дым, уходя в эти дыры, должен был вертикально подниматься кверху, в виде четырех серо-синих столбов.В начале 1990-х годов японский бизнесмен Киекапу Саито решил привести обряд похорон в соответствие с духом времени. Древний буддийский обряд он заключил в сверкающую оболочку новейших технических достижений, используемых в эстрадных шоу. В огромном 700-метровом зале без окон, где собираются близкие усопшего, медленно гаснут светильники. Из высоко подвешенных динамиков раздается монотонное пение монахов. Тем временем в зал напускают клубы искусственного тумана и следом включают прожекторы. Они высвечивают катафалк, который бесшумно вкатывается в зал по рельсам 40-метровой длины. На катафалке - украшенный цветами гроб.Катафалк останавливается. Перед ним садится священник и начинает панихиду. Но вот прочитаны сутры, и в действие вступают лазерные пушки. Своими лучами они создают фантастические световые эффекты, образуя светящийся туннель, в который устремляется катафалк. Лазерный туннель ведет в крематорий.Поскольку обряд длится долго, то люди, ждущие своей очереди на похороны родственника, могут скоротать время в кафе-баре, примыкающем к ритуальному залу. Бар, естественно, отделан материалами в черно-серых тонах.Модернистское начинание Саито возымело в Японии большой успех. Другие службы ритуальных церемоний, дабы преуспеть в конкурентной борьбе, бросились придумывать аналогичные похоронные зрелища. Так, фирма в префектуре Чибо (близ Токио) стала предлагать клиентам похороны с использованием видеокассет: на огромном экране перед алтарем демонстрируются клипы в честь усопшего - естественно, в музыкальном сопровождении. Но всех переплюнула фирма "Тайзейзайтен" - в начале 1992 года она ввела в эксплуатацию в Иокагаме гигантский дворец погребений с "межгалактическим" представлением - нечто среднее между планетарием и концертным залом. Очевидно, недалек тот день, когда какая-нибудь "прогрессивная" фирма предложит совместить похороны со стриптизом.

О Гробах

Гроб - самое распространенное укрытие для мертвого тела. Неизвестно, когда появились первые гробы, но уже в Древнем Египте фараону и высшей знати было недостаточного одного гроба...Гроб - самое распространенное укрытие для мертвого тела. Неизвестно, когда появились первые гробы, но уже в Древнем Египте фараону и высшей знати было недостаточного одного гроба. Мумию, защищенную золотой маской, помещали в серебряный гроб, повторявший очертания мумии. Этот гроб, в свою очередь, помещали в саркофаг черного гранита, тоже стилизованный под мумию. Наконец эту погребальную "матрешку" ставили в прямоугольный каменный ящик, изнутри и снаружи украшенный изображениями богов. На выпуклой крышке ящика обычно изображали усопшего фараона с атрибутами Осириса, а на внутренней стороне - богиню неба Нут. Иногда еще отдельно в небольших гробиках из золота и серебра хоронили мумифицированные органы фараона. Гробики полностью повторяли устройство и архитектуру большого саркофага. Помещались они в алебастровых сосудах по соседству с основным саркофагом. Подобные "матрешечные" захоронения встречаются и у других народов. Вождь гуннов Атилла был похоронен в трех гробах, вложенных один в другой,- золотом, серебряном и железном. У древних греков при кремации в гробу хоронили только кости, а прах помещали в урны. Гробы у греков были деревянные, глиняные и каменные, а у римлян - деревянные или каменные. Скромность гробов компенсировали роскошные надгробия, зачастую скульптурные, с большим количеством фигур. В античных причерноморских захоронениях (некрополь Тапаиса) маленьких детей часто погребали не в гробу, а в глиняной амфоре, предварительно отбив у нее горлышко, чтобы засунуть трупик ребенка. Подобные захоронения .найдены и в боспорских некрополях (Фанагория). Для взрослых покойников жители Танаиса применяли гробы, сколоченные из дубовых досок или выдолбленные из колоды. В одной из могил археологи нашли останки человека, погребенного не в гробу, а на доске. В средневековой Европе для изготовления гробов использовали в основном дерево и реже - металл. В восточной части Лондона в середине 1960-х годов было найдено захоронение 9-летней жены * принца Ричарда, сына короля Эдуарда IV. Останки девочки покоились в свинцовом гробу. Но гораздо чаще для изготовления гробов использовались благородные металлы - хотя бы в качестве декоративной отделки. А вот Мартин Лютер, скромный в жизни, так же скромно отбыл в мир иной - в оловянном гробу. Впрочем, были категории лиц, которых в средние века христианские обычаи лишали права на гроб,- например, самоубийцы. В Австрии их зашивали в свежие коровьи шкуры и хоронили в общих могилах за кладбищенской оградой.Разумеется, в выборе гробов есть свои оригиналы.
В России в середине XIX века жил отставной вице-губернатор Шевелев, который задолго до смерти заказал для себя гроб с прорезью для глаз. Но, когда гроб изготовили, он обнаружил, что прорезь слишком мала. Сквозь эту прорезь покойник мог видеть самую малость. А его самого уж вовсе не было видно. Поэтому Шевелев велел увеличить прорезь до размеров своего лица. На место прорези было установлено "толстое морское стекло", которое используется для корабельных иллюминаторов. Теперь можно было любоваться лицом покойника, не открывая крышку гроба.
Польский путешественник Люциан Воляновский повествует о том, как в 1912 году один покойник с австралийских золотых приисков в округе Калгурли поневоле был похоронен в весьма оригинальном гробу. "... В пивной у одного человека, занимавшегося изысканиями золота и других полезных ископаемых, случился приступ, и бедняга скончался. Хозяин пивной дал двум горнякам ответственное задание сделать гроб, но дело оказалось непростым, так как в этом пустынном месте совсем негде было взять доски. Климат же здесь таков, что надолго оставлять покойника непохороненным крайне негигиенично и неприятно для окружающих. Горняки рьяно взялись за дело, употребив в качестве материала досточки от ящиков из-под динамита, который употреблялся в шахтах. Но их было не так уж много, и мастера в целях экономии стали обкладывать тело досточками, для удобства расположив его на [пивной] стойке. Лучшего места было просто не найти! Рядом сколько угодно пива, другие горняки подносили им пустые ящики. Работать было удобно, приятно, и мастера не торопились. Но когда прошло три дня, хозяин пивной решил, что он уже довольно терпит труп, лежащий на стойке, и отдал решительный приказ: "Похоронить его немедленно!" Но те ответили, что не могут, нужны еще ящики, так как у покойника торчат из гроба ноги. Хозяин посмотрел и увидел, что так оно и есть, но тут же нашел блестящий выход: "Наденьте ему башмаки!" В таком виде - с торчащими из гроба ногами - бедолагу и похоронили. Современные гробы изготавливают из любых доступных материалов, включая и довольно экзотические. Одни выбирают необычные материалы из-за тщеславия, других вынуждают обстоятельства. Так, американская актриса Джин Сиберг в 1970 году заказала для похорон умершей новорожденной дочери стеклянный гробик. Сделала она это из-за кампании, начатой "Лос-Анджелес Таймс" и подхваченной еженедельником "Ньюсуик", в которой утверждалось, что актриса якобы ждет ребенка от одного из лидеров негритянской экстремистской организации "Черные пантеры". Газетная публикация привела к тяжелой психической травме, и Джин Сиберг родила мертвую девочку. Чтобы опровергнуть клевету, актриса и заказала гроб из стекла. Все желающие могли убедиться, что ее ребенок - белокожий.Большинство "простых" американцев отправляется под землю или в крематорий в гробах из натурального дерева, ДСП, прессованной бумаги и т. д. Богачи могут лежать в гробу, в изголовье которого встроен химический холодильник. Кроме того, по желанию заказчика деревянный гроб могут заключить в металлическую "шкатулку" - для лучшей сохранности. В Италии и Испании, наоборот, предпочитают закладывать в гроб, прессованный из отходов, компоненты, ускоряющие его разложение. Правоверные иудеи отправляются под землю в простом, грубо сколоченном ящике, в дне которого просверлены два отверстия. Могильщик Георгий Коваленко, многие годы обслуживающий высшую советскую номенклатуру и дипкорпус, вспоминает, как ему доводилось хоронить в Москве жену советского сотрудника ООН. Она лежала в титановом гробу стоимостью в 6 тысяч долларов (похороны оплачивала ООН). При нажатии кнопки крышка поднималась, открывая взору хрустальный вкладыш с телом. Эдакий мини-мавзолей. Простые граждане бывшего СССР на такую роскошь, разумеется, не претендуют. Впрочем, даже гробы высших государственных деятелей делают в нашем отечестве без особой фантазии, правда, из дорогого бука, с защелками и большим количеством рюшечек. Чтобы обить стандартный гроб, требуется 7-8 погонных метров ткани; на "правительственный" гроб идет 15-18 метров. В 1980-х годах номенклатурные гробы стоили по 145 рублей. В августе 1991-го - 350 рублей (простые гробы - 118 рублей). В настоящее время все гробы, используемые в России, деревянные. Приобрести их можно через комбинат ритуальных услуг - так высокопарно называется учреждение, которое раньше именовали похоронной конторой. Москву обслуживают 13 подобных предприятий, на которых работает 3500 человек. Они занимаются изготовлением гробов, венков, лент и прочей погребальной утвари, уходом за кладбищами. За день цех деревообрабатывающего завода выпускает 450-500 гробов. Всего же за год Москва использует около 120 тысяч гробов. По наблюдению директора московского объединения "Ритуал" Анатолия Прохорова, наибольшим спросом пользуются гробы, обитые красной тканью. Для молодых покойников заказывают обивку розовую и голубую. Кавказцы частенько просят обить гроб белым. Цыгане к цвету безразличны, но предпочитают не дешевые ткани, а плюш, бархат, натуральный шелк. Мусульмане (особенно татары) гроб не обивают, но покупают ткань, чтобы завернуть покойника. Для погибших на войне или просто для дальней перевозки во всем мире применяются цинковые (реже свинцовый) гробы. Свинцовый гроб в обязательном порядке применяется для похорон людей, погибших от радиации. Кое-где в русских деревнях (особенно северных) еще сохранился обычай самому изготавливать себе гроб, подобно тому, как это делали некоторые святые.

* Подобные браки заключались из соображений "высшей политики".

@настроение: Источники утеряны

@темы: обряды и традиции, атрибуты погребения и похорон

---

Каменные кресты

[Br. Samedi]

исторический очерк

Затейливые каменные кресты, хачкары, режут в Армении уже полторы тысячи лет. На старых кладбищах можно найти удивительной красоты древние хачкары, хотя сохранилось их совсем мало. Впрочем, и современные армянские мастера камень резать не разучились. Заказы они получают даже из Австралии. Ведь армян после геноцида 1915 года раскидало по всему свету.
В Армении чуть ли не на каждом шагу попадаются каменные плиты с искусно вырезанным крестом - таких не встретишь больше ни в одной стране мира. Плиты могут стоять поодиночке или группами, сами по себе или в стенной нише. Такие плиты называются "хачкары". Это слово образовано двумя армянскими корнями: "хач" - крест и "кар" - камень. Хачкары устанавливали по самым разным поводам: в честь победы над врагами, по случаю окончания строительства храма или моста, в благодарность за получение земельного надела. Они служили межевыми знаками и очень часто - могильными памятниками.
Хачкары стали резать в начале IV века, сразу после того, как Армения - первой из государств - приняла христианство. Царь Григорий Просветитель изъездил с подвижниками-христианами всю страну, проповедуя новое учение. Вместо языческих жертвенников и в тех местах, где в дальнейшем должны были быть воздвигнуты церкви и монастыри, он устанавливал деревянные кресты. Но дерево недолговечно, и поэтому их стали заменять каменными, а с IX века - изображениями крестов на каменных прямоугольных стелах. Эта форма получила такое распространение, что со временем ее стали придавать даже крестам, которые делали не из камня. Отец Ваграм, директор информационной службы Эчмиадзина: "До последнего времени хачкары приготовлялись только иеромонахами и архимандритами, но сегодня уже светские лица также приготавливают хачкары. Но в хачкарах присутствует дух армянского народа, можно сказать, все богословие Армянской апостольской церкви". Распятого Спасителя на хачкарах хотя и изображают, но крайне редко. А все потому, что армяне - монофизиты. В отличие от православных и католиков, которые верят, что в Иисусе соединились божественное и человеческое начала, армяне считают Христа только Богом. А о Божестве следует говорить не иначе, как на языке символов.
Центральный символ любого хачкара - процветший, как бы распустившийся, подобно дереву или цветку, крест. Такой крест - и орудие казни, и символ новой, вечной жизни, путь к которой открыло искупительное самопожертвование Бога. Под крестом на хачкарах высекают круг. Это зерно легло в землю и там умерло, чтобы дать начало новой жизни. А еще круг с водруженным на нем крестом символизирует торжество христианской веры. Над крестом обычно изображают общие для всех христианских конфессий символы четырех евангелистов - орла, льва, быка и ангела. Но у армян это и четыре начала мироздания - огонь, вода, земля и воздух.
Хачкары стали появляться в Армении вскоре после принятия христианства. Искусство обработки камня живо по сей день. Каждый год в стране появляется все больше желающих стать варпетами. Варпетами в Армении называют мастеров-камнерезов. Ваче Петросян двадцать лет режет хачкары и знает про них все. Его кресты установлены не только в Армении, но в Тбилиси, Вене, Лионе, Марселе. Во Францию скоро отправится тридцать третий в его жизни хачкар… 1915 г. - самый страшный год в и без того нелегкой истории армянского народа. Тогда в турецкой Османской империи за считанные недели было вырезано около полутора миллионов армян, и еще более шестисот тысяч человек погибли от голода после депортации в бесплодные пустыни Сирии и Месопотамии. Хачкар Ваче Петросяна - памятник погибшим в 1915 г. членам одного армянского семейства. Память же обо всех жертвах геноцида увековечена в Эчмиадзине - это даже не хачкар, а словно бы нагромождение могильных камней, которых хватило бы на целое кладбище. Лев с мечом появился на этом хачкаре не случайно. Он служит напоминанием о том, что камень вырезан в память людях, погибших в Киликии - области на юге нынешней Турции, до резни населенной армянами. Ведь лев когда-то был гербом средневекового Киликийского царства. Правда, на гербе он не попирал, как здесь, мусульманский - а для армян в первую очередь турецкий - полумесяц.
За столетия в Армении было создано несколько десятков тысяч хачкар. Но двух в точности одинаковых камней при всем желании не найти. Варпеты никогда не копировали работы других мастеров и не повторяли собственных. Ваче Петросян пишет книгу об истории и символике хачкаров, учит искусству резьбы школьников. Но при этом не сохраняет - хотя бы для того, чтобы воспроизвести в книге - рабочие эскизы. Как только очередной камень готов, он их все уничтожает. Хачкары, по словам мастера, - все равно, что дети - даже у одних родителей они всегда разные. И еще они - залог преодоления смерти, как и изображенный на хачкаре крест. Ваче Петросян: "Хачкар стоит лицом к солнцу, обязательно. Как похоронен человек - лицом на восток. Это опять говорит о том, что он ждет возрождения. Солнце каждый раз оттуда возрождается… То есть он в себе держит понятие воскресения, возрождения…"
Самое большое в Армении кладбище с древними хачкарами находится у поселка Норадуз. Есть и еще большее, в Джуге, неподалеку от Нахичевани. Но в силу исторических причин это селение оказалось на территории недружественного Азербайджана, и теперь джугинским хачкарам грозит уничтожение. В хачкарах норадузского кладбища запечатлено целое тысячелетие армянской истории - самые древние из камней датируются VIII веком. В позапрошлом веке жил в стоявшем недалеко от Норадуза монастыре некий монах Тер-Карапет Оватеси-Оватимян. Его обязанностью было служить заупокойные службы на местном кладбище. Чтобы не тратить два часа в день на дорогу из монастыря и обратно, монах построил себе среди могил келью.
Как гласит предание, отец Тер-Карапет, когда ему исполнилось девяносто лет, попросил братию похоронить его заживо. Собравшимся проводить его в последний путь Тер-Карапет сказал: "Я не страшусь смерти. И хотел бы, чтобы и вы ее не боялись. И вообще не боялись ничего, кроме одного Господа. Пусть ко мне приходит всякий, кто испытывает страх. Пусть он льет воду на надгробный камень, пьет ее, омывает себе лицо, грудь, руки и ноги. Пусть потом разобьет сосуд, в котором принес воду. Тогда страх отступит его". С тех пор к могиле монаха приходят люди, которых преследуют страхи. На кладбище Норадуза уже давно не хоронят. Здесь, среди замшелых могильных камней, крестьяне пасут скот. В любой другой стране место, подобное этому, превратили бы в музей под открытым небом. Впрочем, у армян и без музеев историческая память в крови. Уж очень много они этой крови пролили.

+4

Ссылки:
1.
2.
***
Кладбище села Норадус

© Ежжы или 2 wild crazy hedgehogs

Старинное село Норадус на берегу озера Севан в Армении производит неизгладимое впечатление своим древним кладбищем. На любом кладбище пересекаются мир живых и мир мертвых, но именно в Норадусе само время останавливается. Кажется, что время можно потрогать. Некоторым из этих камней без малого 15 веков. Полторы тысячи лет! И рядом современные надгробные памятники. Ведь люди продолжают умирать. Это самое большое и самое старинное кладбище на территории современной Армении. Хачкары сохранились в первозданном виде. Вот где время перестает иметь значение! Вспоминаются слова из фильма: «Время не имеет значения! Только жизнь имеет значение!»
Здесь около 900 хачкаров (хачкар - это крест-камень) разных эпох и разных стилей. Большинство хачкаров на кладбище датировано XIII - XVII веками, а самый древний хачкар, как пишут, восходит к VII веку.
По-сути, кладбище села Норадус является одним из самых больших музеев хачкаров под открытым небом. Но музеем не с законсервированными экспонатами под стеклом, а музеем, наполненным современной жизнью. Среди этого грандиозного культурно-исторического памятника бродят старики, дети и, конечно, туристы. Впечатление эпическое. Словно гомеровские герои перемешались с шекспировскими, и вся эта разношерстная толпа бродит среди гигантских декораций.
Как ни странно, жизнь на кладбище бьет ключом. Старики почти бегом бегают, пытаясь выпросить копеечку, вернее, драмчик, у петляющего между могил и памятников туриста. В перерывах между «работой», старички (в основном бабушки) отдыхают, греясь на каменных памятниках, занимаются нехитрыми бытовыми делами и болтают по мобильным телефонам. Некоторые вяжут, рисуют, плетут, - и все эти изделия тут же продаются. Село Норадус явно не очень богатое, и это хорошее подспорье в семейном бюджете. За всем этим действием интересно наблюдать, ведь даже на кладбище все люди разные: и те, кто внизу, и те, кто наверху…

@темы: обряды и традиции, погребальные сооружения, древние захоронения, атрибуты погребения и похорон, азиатские кладбища

---

[The Highgate Vampire]

«Я знаю, что смерть сама по себе никак не связана с внежизненной областью, ибо дверь есть лишь выход из дома, а не часть его окрестности, какой является дерево или холм. Выйти как-нибудь нужно, но я отказываюсь видеть в двери больше, чем дыру, да то, что сделали столяр и плотник. Опять же: несчастная маршрутная мысль, с которой давно свыкся человеческий разум (жизнь в виде некоего пути) есть глупая иллюзия: мы никуда не идем, мы сидим дома. Загробное окружает нас всегда, а вовсе не лежит в конце какого-то путешествия. В земном доме вместо окна — зеркало; дверь до поры до времени затворена; но воздух входит сквозь щели».
В.Набоков

@темы: цитаты

---

Детские книги о смерти

[Br. Samedi]

Серию книжек-картинок о человеке, человеческой физиологии и психологии написала Пернилла Стальфельт (р. 1962) — шведская детская писательница, художник, педагог (она ведет занятия в изостудии в стокгольмском Музее современного искусства), член шведской Академии детской книги.
В 1999 году Пернилла Стальфельт по заказу Министерства образования Швеции написала книгу «Одного поля ягоды» - о том, что все люди разные, но равны в правах и одинаково достойны уважения - в Швеции эта книга стала учебным пособием по толерантности для начальной школы, на обложке даже есть упрощенная выдержка из Конвенции ООН о правах ребенка. В том же году вышла «Книга о смерти», где рассказывается, что такое смерть и почему люди умирают.
Иллюстрации имитируют детские рисунки, а повествование строится просто, без каких-либо сложных, непонятных для ребенка рассуждений и слов. В серию вошли также «Книга о волосах», «Книга о любви», «Книга о насилии», «Книга о страшилках», и даже «Книга о какашках».
«Ведь дети обладают способностью принимать то, что происходит в жизни, - говорит Пернилла Стальфельт в одном интервью. — И нередко обнаруживают, что это ужасно интересно. И потому мне кажется, что взрослым следует не пресекать любопытство ребенка, а напротив, поддержать его интерес и ответить на все вопросы, даже если тема у них самих вызывает противоречивые и даже болезненные чувства». А кроме того, ведь «ребенок рождается в мир, где есть все: жестокость, радость, печаль, прекрасное и уродливое, а потому было бы странно делать вид, будто ребенок существует вне этого мира».
Подобная манера говорить с ребенком обо всем, а не только о светлом и сказочно-прекрасном — для современной шведской детской литературы дело обычное, у истоков этого подхода стояла еще Астрид Линдгрен, пошатнувшая устои традиционной педагогики и напомнившая взрослым, что ребенок — человек, равный в правах со всеми взрослыми.
В 1997 году Пернилла Стальфельт была удостоена премии Эльзы Бесков, в 2001 — премии газеты «Экспрессен» «Слонопотам», в 2004 году — премии Астрид Линдгрен. Книга «Одного поля ягоды» была создана Стальфельт по заказу Министерства образования Швеции.
Эпиграфом к книге о смерти стала выдержка из Шведской национальной энциклопедии:
"В биологии слово "смерть" означает, что организм одноклеточный или многоклеточный, растение, животное или человек уже не способен к питанию, обмену веществ, выделениям, спонтанным движениям, размножению и реакции на внешние раздражители, то есть больше не является живым."

+Читать+

Пишет  Das_Chrom:

Детское похоронное агентство.

@темы: Тени смерти, юмор, Библиотека Вампира с Хайгейта, Ваши пальцы пахнут ладаном (поэзия, отрывки из романов, рассказы)

---

Мода на смерть.

[Br. Samedi]

«Скелету не нужно быть целым, чтобы
играть свою устрашающую роль. В нем,
даже на части разобранном, каждая
кость имеет символическую ценность.»
Филипп Арье, «Час смерти нашей»

исследование

Смерть заняла авансцену. Она перестала быть табу. В то время, когда мир стремится победить терроризм, а церкви объединяются, чтобы найти общие пути спасения, повсюду отмечается стремительный рост увлечения мрачными картинками со скелетами, смертной бижутерией, одеждой и сувенирами в виде черепа. На смену сексуальной революции на планету пришла мода на ее величество Смерть. Старушка с косой, призванная пугать своим приходом и заставлять людей наполнить жизнь содержанием и полезными делами, стала банальной темой. Но означает ли повальное увлечение смертной темой, что человечество, наконец, распознало все многочисленные коды, которые несут образы смерти?
Люди, в отличие от животных, вкладывают в факт человеческой смерти некоторый дополнительный смысл кроме того, что она имеет с биологической точки зрения. Помимо того, что неравнодушное отношение к смерти является одним из цивилизационных признаков, знание о смерти выступает еще и как важный фактор социализации. Люди всегда считали встречу со смертью этапом взросления ребенка или подростка. Увидеть в лицо смерть, облаченную в ритуальную форму похорон - это точка духовного роста в жизни каждого человека. Никого и никогда смерть не оставляет равнодушным и безучастным в такие узловые минуты жизни.
Неужели на Земле наступила полная социализация, и человечество сделало решительный шаг в сторону духовности и святости? О смерти рассуждают так давно, что практически все, что можно сказать о ней, наверняка окажется повторением прошлого или банального. Тем не менее, человечество не оставляет упорных попыток осмыслить феномен смерти. Со времен Платона и до наших дней тема смерти неизменно пребывает в центре внимания философии. За этот период много было сказано как о самой смерти, так и о ее значении для самоопределения человека. Например, что смерть не имеет отношения к нам (Эпикур), что, возможно, смерть лучше жизни (Сократ), что смерть есть высвобождение души от тела (Платон), что в бесконечной Вселенной смерть невозможна (Джордано Бруно), что к смерти надо готовиться заранее в надежде на будущую жизнь (Паскаль), что ни одно живое существо не умирает окончательно, оно лишь превращается (Лейбниц), что смерть есть истинная цель жизни (Шопенгауэр), что жизнь - это бытие к смерти (Хайдеггер), что человек и смертный - синонимы (Вл. Соловьев) и так далее. Этот список философских определений смерти можно было бы продолжать и продолжать. Люди всегда вкладывали в факт смерти дополнительный смысл, помимо того, который она имеет с биологической точки зрения. Людям свойственно воспринимать смерть как связующее звено между телесным и духовным существованием. Смерть - это залог того, что человек живет не только для настоящего, но и для будущего, высшего загробного бытия. И потому в мифах многих народов смерть выступает не столько как наказание, сколько как граница начала новой, самой важной, лучшей жизни.
Как видно, оценки смерти разнятся вплоть до полной противоположности. Объединяет же их одно: смерть как знание о неизбежной для всех кончине влияет на поведение человека и его жизнь. Смерть в жизни человека настолько значимое, таинственное и травмирующее событие, что восприятие его не может быть однозначным и одинаковым у разных людей. Всякое описание смерти непременно несет в себе что-то дурное и что-то хорошее. Например, умерший отец - это, с одной стороны, доброжелательный покровитель, оберегающий членов собственного рода, но с другой стороны - вредоносный мертвец. Отсюда вытекает и двойственность функций, которые выполняют захоронения: начиная с первобытных племен, люди стремились изолировать покойника, убрать его останки, и, одновременно, оставить прах предков вблизи родной земли, сохранить благодарную память о них. Дуализм мы наблюдаем и в представлениях о загробном мире - это рай и ад, хель и валгалла, мир подземный и мир небесный. Эта двойственность фиксирует неопределенность отношения человека к смерти: смерть пугает, но она же дает надежду на иное, лучшее существование. Тайна смерти заключает в себе не только ужас неизвестности, но и надежду.
Американский психоаналитик Эрих Фромм посвятил специальное исследование теме смерти. Основываясь на учении своего учителя, австрийского классика психологии Зигмунда Фрейда о существовании двух противоположных потенций: инстинкта к жизни (Эрос) и инстинкта к смерти (Танатос), Э.Фромм вывел два общественных типа: биофилов, страстно любящих жизнь, и некрофилов, стремящихся превратить живую материю в неживую, разрушить часто даже самого себя. Жизнь - главный враг некрофила. Э. Фромм фиксирует нарастание некрофильских тенденций в мире.
Несколько лет назад я так увлекся похоронной темой, что решил создать первый в России музей мировой погребальной культуры. С тех пор в поисках экспонатов посетил больше сотни антикварных рынков от Европы до Америки. Общая тенденция последних двух лет - расширенное и разнообразное присутствие смертной темы. Смерть как цунами захлестнула рынки: золотые броши с плетением из волос усопшего, траурные венки, могильные лампады, портреты усопших на эмали, заупокойные молитвы, барельефы, траурная одежда, намогильные распятия, факелы для траурных шествий. Во время недавнего посещения одного из самых любимых мною парижских рынков довелось увидеть даже похоронные дроги 1800 года! Продавец готова была уступить музейный экспонат за 6000 евро. Поскольку в коллекции Новосибирского музея уже имеется три телеги, я решил поискать экспонаты поинтереснее. Сейчас жалею, что в тот день на рынке Гаман-ан-Вексен я потратил деньги на бронзовые скульптуры, а не на конный лафет...
Сегодня во главе кортежа Мода на Смерть. «Может ли смерть быть предметом моды?» - задает вопрос журнал «lOfficiel de la Mode». По мнению репортера Патрика Кобассе, «мода смотрит на смерть в упор».
Группа Depeche Mode увеличивает цену, распевая: «рядом с печальным трауром - восхитительный силуэт призраков». Манекенщицы американской марки Imitation of Christ разгуливают вокруг настоящих гробов. Это смертельное дефиле транслируют на весь мир - гарантированный успех одежды одной из самых любимых марок суперзвезды Мадонны. Вслед за американцами один из лидеров в Европе по производству гробов, итальянский завод «Лоранди», выпускающий более 60 тысяч гробов в год, нанимает элитных демонстраторов для рекламы своих «блистательных ящиков».
Смертоносная тенденция никого не оставляет равнодушным и вовлекает в свои заколдованные сети смерти все слои общества. В авангарде, как всегда, творческая интеллигенция. Поэмы, стихи, романы и, конечно, живопись - все виды творчества оказались «укушенными» смертью.
«Уже три года наблюдается торговля похоронными картинами и гравюрами. Художники словно с ума сдурели», - анализирует художественный критик из Франции Винсент Грегуар, - «Разрушается фактически последнее табу в жизни человека. Теперь можно все. Еще недавно к нам ворвалась порнография. Теперь война, стрельба, убийство на экране и череп в быту. Был вседозволенный секс. Теперь смерть во всех красках, видах и на всех вещах».
Если у вас есть жилетка с ухмыляющимися черепами или ремень с пряжкой-подносом в виде пиратского флага, то смело одевайте! Самый модный образ этого сезона вам обеспечен. А если у вас нет ничего из арсенала старушки-смерти, то срочно по магазинам!
Банализацией смерти озабочена также критик госпожа Изабель Гадеа: «Общество, будучи неотвязным от идеи живучести, молодости, метнулось во власть смерти. Похоронная, смертная эстетика, разрушая все устоявшиеся каноны, приблизилась и почти срослась с некроманией».

ЧЕРНОМАНИЯ

На афишах сезона - черный цвет. «Black is black» - показ моделей от Ив Сен Лоран задал тон. Последние показы мод в Нью-Йорке, собравшие весь цвет мировых кутюрье, ввели планету в смертельное состояние. Модельеры упивались черным трауром. Восхваление черного стремительно облетело весь мир. Мировые салоны мод, как по мановению палочки, в одну ночь одели мир в черное. В начале лета черный цвет долетел до Москвы, где В. Юдашкин в павильоне Мосфильма открыл «черный» сезон в России. Кто-то в «Литературной газете» робко посетовал: «Восхваление Юдашкиным динамичных сочетаний черного и белого мешает радости». Не услышали. За неделю Москва почернела. Теперь даже не свадьбу невесты надевают черно-белое: черное платье - белая фата и перчатки, белое платье - черная фата, перчатки и розы. «Все как в жизни», - уговаривают продавцы свадебных салонов, - «Супружество» - череда черного и белого».
Черное ринулось во все направления моды. Весной в парикмахерских раскупили черную краску для волос. Но перекрасить волосы уже недостаточно. Теперь нужны аксессуары - ободки, заколки с черепами, броши в виде человеческих костей, ремни и пояса с пряжками в виде черепа. Стилист Жан-Шарль де Кастельбажак в полном смятении: «Я схожу с ума. Теперь уже не только девочки-подростки, но и солидные дамы просят что-нибудь, что напоминает смерть».
Разноцветное не в моде. Черное и черепа погружают нас в некрополи-катакомбы. Движение «панк» и готика 80-х годов напоминает о себе, но на это раз смерть выбрала более «отвязные» и откровенные формы.
Чтобы не оказаться вне мировой тенденции, крупнейший парижский универмаг «Printemps», буклеты которого на скидку в 10% лежат во всех столичных отелях, оформил черным витрины и провел грандиозную акцию-продажу «Ультра-черное». «Черное уходит и возвращается, принося с собой каждый раз новую символику, захватывая все новые и новые сферы. Сегодня черный цвет коснулся даже детей. Никогда за вековую историю универмага смерть не была представлена столь откровенно и повсеместно», - говорит Катрин Орман, организатор акции. «Нынче даже марки стирального порошка «повернулись» к черному. Среди лидеров продаж стиральные средства «Black Magic» и «Black Velvet» которые, если следовать инструкции на этикетке, могут и вас отбелить: «смертельно белый тоже в моде».
Мода на смерть не ограничивается только «траурными доспехами». Отсутствие многоцветия и черный цвет входят в квартиры. Последняя мебельная выставка в Париже «Дом, интерьер и предметы быта» - яркое тому доказательство. Мебель, аксессуары, искусство сервировки стола, дверные ручки, ткани, люстры, кашпо для цветов, закладки для книг, аудиотехника… Наши дома погрузились в сумерки ночи от пола до потолка, от кухни до гостиной.

ОТ УТОПИИ ЖИЗНИ К РЕАЛЬНОСТИ СМЕРТИ

Вероятно, к происходящим в нынешнее время общественным изменениям относится то, что смерть, с которой мы каждый день встречаемся несколько десятков раз во время вечернего времяпрепровождения, вытесняется из общественной жизни в личную. По телевидению и на больших экранах людей стреляют, четвертуют, замораживают, варят, душат, взрывают, отравляют, сжигают… - иногда в ускоренной киносъемке, всегда с хорошим освещением и музыкой для зрелищности. В отличие от этой всеобщей бойни, умирание человека редко становится темой. Сегодня уже не объявляют траура по большому количеству умерших. Если и объявляют, то он ограничивается кратковременным извещением родственников, а его формы предоставлены лишь актерскому мастерству или опыту диктора телевидения и радио. Уходя из общественной жизни, смерть стала одной из центральных в искусстве и в быту.
Еще совсем недавно добрая половина человечества была во власти утопических взглядов и высоких устремлений, духовного поиска, жертвенных идей. Люди были одержимы стремлением к совершенству, к выходу за собственные пределы, преодолению себя. Эти психологические особенности, составляющие сущностную характеристику человека, выражались как «тяга к иному». Собственная бытийная ситуация, реальная жизнь представлялась человеку нежеланной, навязанной, ограничивающей его в стремлении к совершенству. Теперь таким совершенством выступает сама смерть. Только ей «все подвластно» на Земле, она дает оценки всему сущему, она заставляет стремиться к ней, ускоряя жизнь через многие попечения и дела. Именно смерть диктует человеку главный тезис: Успеть! «Человече! Помни! Я буду тебя судить, когда ты придешь ко мне!»

ЧЕРЕПОМАНИЯ

ЧЕРЕП
Часть человеческих останков. Изображенный в основании распятия (Голгофа) символизирует бренность жизни. Наряду с песочными часами и другими символами тщетности, череп в искусстве, живописи, скульптуре относится к символам смерти. Этот символ часто можно найти на погребальных архитектурных сооружениях, надгробных памятниках, гробах. Часто он противопоставляется символам воскресения.
Появился новый романтизм - похоронный. Этой тенденции следуют все ведущие марки мира, особенно те, которые нацелены на молодежь. В США молодежная марка «Urban Outfitters» предложила этим летом обувь с подошвами, украшенными черепами «в шашечку». «Hot Topic» создала коллекцию дискотечной одежды для любителей экстремальной музыки. Для неопанков фирма выпустила майки в стиле готики, для фанатов «hard rock» - блузки, топы, сумки, носки, пояса, сережки, перстни, украшенные черепами. Череп стал фактически эмблемой этого предприятия, продажи которого увеличились за год на 70%.
В мире нашлось много последователей. В Китае несколько заводов перепрофилировали свое производство, чтобы успеть удовлетворить мировой пиетет перед смертью. По самым скромным подсчетам оборот смертельной моды превысил один миллиард долларов. На главной торговой улице Лондона Oxford Street в начале лета я насчитал 80 магазинов, где можно купить что-нибудь от смерти!
Смерть открыто вышла на улицу. Теперь все могут наблюдать ее без всякой ретуши. На одежде, на коже в виде татуировок, в сувенирах или вещах повседневного спроса. Неожиданно для всех образ черепа вошел в моду. Он повсюду: на одежде, шляпках, пряжках, ремнях, бижутерии, скейтбордах и, традиционно - в татуировках. Символ смерти и человеческих останков пугающий и в то же время «страшно» модный. Ученые-психологи и социологи не удивляются: люди всегда тянутся к запретному. Все, на что наложено жесточайшее табу, вызывает в человеке нездоровый интерес. Так было, напоминают историки, и со знаменитым «канабисом», и с нацистской свастикой, и ещё с целым рядом символов и образов. Всё, чем можно выделиться из толпы, модники использовали по полной программе. Шокируя публику яркими принтами портрета Адольфа Гитлера или листиками смертоносной конопли на одежде, молодежь бросает вызов консервативному обществу, говоря: «Мы не такие, как вы!»
К этим неприятным с точки зрения всех нормальных людей образам теперь примкнула и человеческая голова, изъятая из могилы. Как по команде, все ведущие модные дома стали использовать черепа в декорировании своих творений. Запонки с маленькими черепами и костями от Ральфа Лорена, шарф от Маккуина с огромным вышитым черепом, олимпийка с пиратским символом во всю грудь, сумка Луи Вуиттон с малюсенькими «веселыми роджерами» по внешней стороне карманов - это только несколько вариантов «украшений смерти».
Российские модельеры не отстают от западных коллег и также используют зловещую эмблему смерти в отделке одежды. Если В. Юдашкин ограничил свое увлечение смертью показом черного, то другие решительно сбросили табу на смерть. Например, в рамках Российской Недели Моды шляпник Константин Гайдай показал круглую причудливую шляпку с выложенным на ней черепом из страз. Дизайнер Женя Островская еще более откровенно демонстрирует странное влечение к черепам и делает полноценные линии одежды с использованием этого образа.
Вещевые рынки Москвы наперегонки продают оптовикам из глубинки всю палитру одежды и аксессуаров с привкусом мертвечины: черепа на галстуках, запонках, джинсы, шапочки, бусы, кольца, браслеты. Во всех рядах рынка можно приобрести изделие с черепами.
Но главным обиталищем скелетов, черепов и всякой мертвечины на телевидении стали молодежные музыкальные каналы. По МУЗТВ каждый день по нескольку раз показывают ролик Боба Синклера с песней «World Hold on», где главный герой - ребенок - занимается настольным рукоделием, а за его спиной танцует скелет. Подстрочник при этом призывает: «Загрузи эту мелодию № 3636». Настоящая пляска смерти XXI века.
В линейку смерти встроились имидж-агентства. Рекламные фирмы осмелели до такой степени, что используют обескураживающие приемы: «Если ты спишь, ты умер. Хватит быть мертвым! Беги к нам, на сумасшедшую ночь в Club-med». Рекламная компания Kookai по заказу пиццерии взяла за основу образ смерти в виде женского скелета, поддерживающего под руки разносчика пиццы. На коробке - распятый Иисус. «Он просто потерял сознание», - утешает марка. Авторы рекламного трюка утверждают: «В том возрасте, когда чувствуешь себя бессмертным, не страшно играть с кодексом смерти. Напротив, для молодых эта смертная игра позволяет отделить себя от скучного, проблемного мира взрослых», - утверждает госпожа Элин Ойон, директор лондонского молодежного туристического агентства «Young and Rubican». Эта турфирма организует спецтуры по катакомбам, кладбищам, склепам с посещением комнат страха, пыток, ужасов смерти, моргов, трупохранилищ.

МОДА НА ФАМИЛЬНЫЕ ЧЕРЕПА

Человеческие черепа всегда внушали людям священный трепет. С ними были связаны самые невероятные истории и магические ритуалы: у одних народов черепа дарили невесте, у других с их помощью исцелялись от болезней... Памятуя о трогательной любви дикарей-асматов к головам предков, стоит упомянуть и о моде английской знати на фамильные черепа, пережитки которой сохранились и до наших дней.
В XVII-XVIII вв. особым шиком среди английских аристократов считалось наличие в доме человеческого черепа. Подобный талисман занимал парадное место на специальной полке или столике. История его происхождения была душещипательная и одновременно страшная. Череп показывали гостям, утверждая, что он принадлежал одному из предков, прославившемуся в прошлом отважными деяниями.
Эта мода перекочевала из Англии за океан. В Луизиане (США) в некоем семействе долго хранился череп, якобы еще в XVII в. привезенный из Франции. Владельцы рассказывали, будто он принадлежал их предку, погибшему на костре инквизиции. Череп обладал своеобразным «характером» и не позволял выносить себя за пределы особняка, издавая душераздирающие вопли... Если он вскрикивал, оставаясь в пределах особняка, это означало, что скоро умрет кто-то из его обитателей.
Во многих британских семьях черепа предков хранятся до сих пор. Владельцы объясняют свое пристрастие к подобным реликвиям тем, что просто не могут их захоронить. При подобных попытках одни черепа издают истошный вопль, другие способны вызывать стихийные бедствия, третьи - болезни и несчастья.
Исследователи полагают, что люди просто становятся заложниками древних суеверий и боятся трогать «талисманы», о которых их предки рассказывали леденящие кровь ис-тории. (А. Сидоренко «Интересная газета плюс» № 2, 2006 г)
А что же происходит за океаном? Америка поглощена сериалом «Шесть футов под землей» (читайте в журнале «Похоронный дом», № 9-10, 2005), в котором рассказывается о приключениях семьи, занимающейся похоронным бизнесом. Каждая серия начинается с очередной смерти, жертва которой становится клиентом похоронного дома Фишер. Для большей достоверности кинокомпания пригласила консультанта из известного в США похоронного дома. Популярность смертельного сериала настолько велика, что канал НВО после успешных 13 серий продолжил съемки новых. «Шесть футов под землей» в прошлом году дошел и до России, правда, транслировали сериал поздно ночью. Английское телевидение объявило о намерении показать в течение года документальную серию о том, как разлагается настоящий труп день за днем. На этой волне популярности парфюмерная фирма Demeter осмелилась выпустить духи, деликатно назвав их «Похоронный дом». Если бы было позволительно кому-нибудь, жившему в XIX веке, заглянуть в век сегодняшний, он очевидно воспринял бы наше время как повсеместный большой траур. Но мы, современники, знаем, что это не так.

МИФЫ О СМЕРТИ

Миф - в литературе, создание коллективной общенародной фантазии, обобщённо отражающее действительность в виде чувственно-конкретных персонификаций и одушевлённых существ, которые мыслятся первобытным сознанием вполне реальными. Специфика мифов выступает наиболее чётко в первобытной культуре, где мифы представляют собой эквивалент науки, цельную систему, в терминах которой воспринимается и описывается весь мир. Позднее, когда из мифологии вычленяются такие формы общественного сознания, как искусство, литература, наука, религия, политическая идеология и т.п., они удерживают ряд мифологических моделей, своеобразно переосмысляемых при включении в новые структуры; миф переживает свою вторую жизнь. Особый интерес представляет их трансформация в литературном творчестве.
Какое же отношение к смерти характерно для нынешней эпохи? Разве мода на смерть не есть отражение наиболее характерного взгляда на смерть? Прошедшие несколько десятков симпозиумов и философских конгрессов на эту тему в разных уголках планеты, в том числе и в России, показали, что однозначного ответа на эти вопросы нет. Различая множество нюансов, рассматривая неодноначность отношений к смерти, ученые-философы уверены лишь в следующих своих суждениях: при всем многообразии оценок смерти, основные мифологические схемы восприятия смерти остаются неизменными на протяжении многих столетий.
На научно-практическом семинаре «Философия смерти», состоявшемся в Новосибирске в рамках выставки «Похоронный сервис», отмечалось, что наиболее непосредственное выражение отношения современного человека к смерти находит отражение в мифах. И, хотя современные мифы отличаются по форме и способам существования от мифов древнего мира, все же они воспроизводят классические сюжеты и выполняют те же психологические оградительные функции. В современном обществе, если не брать во внимание традиционные религиозные представления, прижились шесть мифов о смерти:
1. Смерть как «культурный герой», смерть как любовь. Смерть представляется всесильным повелителем, избавиться от господства которого человек не может. При этом наилучший способ примириться со смертью - полюбить ее, отыскать в ней положительные черты. Суждения о смерти, произведенные с этих позиций, всегда печальны, но прекрасны. Смерть видится как нечто неизбежное, но возвышающее человека и сулящее ему прекрасное духовное небытие.
2. Смерть как сознательный выбор. Другой способ сжиться со смертью, смириться с неизбежным - это «умереть с достоинством», сделав вид, что неизбежная судьба всего живого на Земле соответствует твоим личным намерениям и желаниям, будто человек не обречен на смерть, а выбирает ее по собственной воле. Некоторые деструктивные секты, например сатанисты, призывают своих адептов кончать жизнь самоубийством, обосновывая это тем, что таким образом смерть превращается из всеобщей необходимости в акт воли. Последовательный сатанист не станет влачить отпущенный ему срок. Он направится навстречу судьбе, сам определит дату собственной смерти.
3. Смерть как «несчастный случай», а не неизбежность. Этот «научный» миф объединяет многочисленных искателей телесного бессмертия, различных средств продления жизни, геронтологов, которые не признают всего того, что было сказано в легендах и волшебных сказках о невыносимости бессмертия для человека. У приверженцев этого мифа преобладает нестерпимое желание пережить современников. Сюда же относятся сторонники эколого-медицинских проектов, ориентированных на продление существования человеческого вида до бесконечности.
4. «Смерти нет» по разным причинам. Во-первых, потому что в соответствии с доводами Эпикура, «она не имеет отношения к нам». Во-вторых, потому что человек - часть социума, а социум бессмертен. Значит, отчасти, бессмертен человек. А в-третьих, потому что смерть - это не конец человеческого существования, а всего лишь переход в инобытие. Общая платформа этих утверждений - смерть не повод для напряженных размышлений, порождающих страхи. Разумеется, смерть - один из важнейших моментов жизни, но всего лишь момент, значение которого не следует преувеличивать.
Мы не будем знать, когда нас не будет.
5. Смерть как часть жизни. Смерть и умирание неотделимы от жизни. Это - естественные явления и неизбежный итог всего живого. Ничего трагического в этой неизбежности нет. Просто, принимая жизнь, надо принимать и смерть, ибо они неотделимы друг от друга. Живи, пока живется, и не думай о смерти.
Смерть - это цена, которую жизнь платит за свое существование.
6. Смерть как безотчетный ужас. У все меньшей части населения смерть вызывает ужас, необъяснимое потрясение, страх. Основная стратегия поведения людей - носителей этого мифа - табуирование, тотальный запрет всяких упоминаний о смерти, вытеснение смерти в подсознание. Никакие психологические «оградительные стены» не защищают этих людей, так как они испытывают парализующий страх при одной лишь мысли о том, какое чудовище с косой поджидает их снаружи.
Жизнь возможна лишь для тех, кто находится по ту сторону смерти.
Все перечисленные представления о смерти - это мифы, которые существуют в сознании людей. А потому «оградительные стены», которые люди возводят между своей душой и реальностью, всегда воображаемые, иллюзорные, придуманные.
Mors creator vitae est
Смерть - творец жизни, говорили древние.
Французский медиевист Ф. Арьес в книге «Человек перед лицом смерти» отмечает, что отношение к смерти в истории человечества постоянно меняется. Однако это происходит настолько медленно, что результаты изменений можно наблюдать только в исторической ретроспективе.
ВРЕМЯ ВЫШЛО. ПОРА ЗАВЕРШАТЬ ЗЕМНОЙ ПУТЬ.
Где-то у Ф. М. Достоевского сказано, что в каждом человеке есть нечто такое, что не позволяет ему сказать самому себе, чем является для него личная смерть. И хотя человек точно знает всю правду о неизбежности кончины, и что за жизнь придется платить собственной смертью, однако он страшится предстать перед ней. Это тайное личное знание часто в сознании людей трансформируется и предстает в облике старика, феи, птицы, ангела. У Достоевского это звонарь, который имеет единственные ключи к звоннице, спокойно бредет к ее скрипучей двери, чтобы открыть ее и, медленно поднявшись по винтовой лестнице, ударяет в колокол, возвещая о благовесте души: мирские заботы пора заканчивать и приступать к обязанностям, которые исполнены вечности…

ЭВОЛЮЦИЯ ВЗГЛЯДОВ НА СМЕРТЬ В ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ

Рассмотрим, как поменялось отношение к смерти у россиян за два десятилетия перехода от тоталитарного общества к демократическому.
В советские годы прослеживалась последовательная официальная установка на вытеснение темы смерти из сознания людей социалистического общества как идеи неконструктивной и пессимистической. Тема смерти была табуированной, запретной. Но как можно ответить на важнейшие вопросы: Кто я здесь? Зачем живу? В чем смысл земного существования? Как лучше прожить жизнь? Что следует успеть сделать? Ведь сама постановка этих философских вопросов имплицитно включает и подразумевает смерть. Невозможно обосновать ценность жизни без противопоставления или сопоставления ее с идеей смерти.
Подавляющее большинство ныне живущих россиян родилось в социалистическом обществе, где марксизм-ленинизм был призван служить «магической стеной», ограждавшей человека от влияния церкви, ужасов и катаклизмов жизни, страха войны и смерти, обитающих в глубинах души советского человека. Коммунизм был мифом, псевдорелигией, у которой был четко прописан «моральный жизненный кодекс строителя коммунизма». Но как только стены рухнули, улетучился коммунистический миф, бывший советский человек оказался наедине со всеми смысло-жизненными вопросами, в том числе один на один со смертью. Россиянину предстояло выработать новое отношение к феномену «смерть». В условиях паники по поводу утраты идеалов, целей, уверенности в завтрашнем дне в 90-е годы ХХ века в России началось формирование новой мифологии. Новые мифы были призваны восстановить защитный барьер между человеком и жесткой реальностью, нивелировать страх смерти, которому в переходный период было подвержено в большей степени, чем прежде, значительное число россиян. Выйдя из стабильного социалистического общества, интеллигенция первой судорожно бросилась искать новые мифы в спиритизме, теософии, парапсихологии, которые уже были отвергнуты прежними веками. В Европе аналогичные процессы происходили сразу после войны, и тогда европейцы начали уповать на прогресс науки, который не принес утешение человеку, не сделал его бессмертным и не решил ни одну из проблем духовного плана. Космос оказался холоден и безразличен к людям. Мифы о том, что человек правит Вселенной, что он может остановить естественный ход событий, отодвинуть саму смерть, изменить природу, бесконечно продлить жизнь, лопались, как мыльные пузыри.
И тогда в Европу, как сейчас в Россию, хлынули тайные учения, пришла экзотическая философия, восточные верования, по которым смерть не представляет угрозы, а дает лишь освобождение от телесной оболочки, которых у каждого человека может быть очень много. Даже представителям христианства догматы о реинкарнации и посмертном переселении душ показались симпатичными, и сегодня в западном, как и в российском обществе, множество людей, которые верят неизвестно в кого и во что: чуточку от христианства, еще чуть-чуть от буддизма, ислама, эзотерики, демонологии. Возникло мозаичное мышление, в котором были попрятаны проблемы, а стражем такой позиции стал череп, как главный символ философско-нравственного симбиоза.
Кому не известен череп - знак «не влезай - убьет». Такую же функцию стал выполнять череп на одежде, сумках, обложках альбомов, в татуировках, бижутерии, многих и многих бытовых вещах, приборах, игрушках: «не трогай меня, не лезь в душу, мой мир неприкасаем». По откровениям тех, кто прибегает к этому символу, чтобы отстоять свою независимость, череп действительно успешно выполняет такую устрашающую и, одновременно, оберегающую функцию. При виде черепа люди чаще всего стараются обходить стороной, не вступать в контакт, не отвечать на вопросы «носителей черепа». Первое, что приходит прохожим на ум - желание «лучше не иметь дело с этим человеком, чем иметь».
Постсоветская Россия предоставила благоприятную почву для культивирования некрофильских тенденций. Как и на Западе, в России смерть романтизируется. Увеличилось число самоубийств. Под лозунгами социальной революции, трансформации общества, некрофильские инстинкты получили большое влияние на русский менталитет, особенно на менталитет молодежи. Стремление к разрушению советского строя, к смерти старого общества, во многом определило интересы, ценности, мораль россиян. В средствах массовой информации, в многочисленных криминальных романах, заполонивших прилавки книжных магазинов, стремительно набрали силу тенденции к осмеянию самого Добра. Повсюду культивируется презрение к человеку, подчеркивается его склонность к убийству и насилию. Человек как субъект гуманизма предстает сегодня в литературе, газетах, на телевидении как орудие садизма, распада, вырождения, предательства. Без смерти, без пыток, автокатастроф и убийств, ежедневно наблюдаемых с экрана, мир кажется пресным.
Некрофильские инстинкты всегда были у людей. Но современная некрофилия не сравнима со смертными настроениями людей предыдущих эпох. Благодаря СМИ люди получили возможность повседневного любования пытками, убийством. Смерть и насилие - это часть каждого дня. В любое время суток можно наблюдать на экране домашнего телевизора технично сфотографированные и отснятые на кинопленку разные проявления смерти.
Если раньше в обществе доминировали утопические представления о смерти - умереть во имя высокой идеи, новое, лучшее будущее своих детей оплатить своей собственной гибелью, то сегодня смерть рисуется уже не благородным идеалом. Современник - это циник, садист, отказавшийся от всяких идеалов.
Безусловно, такие настроения - это реакция на традиционную в СССР идеализацию человека. Отказ от светлого идеала коммунизма не мог не привести к противоположному выбору идеала темного. Но человек - носитель идеала. Идеал неизбежно возникает в душе каждого. Это свойство человека быть носителем идеала сегодня работает на зло, насилие и смерть. Как тут не вспомнить великих философов древности, которые утверждали, что всякое служение утопии начинается со служения добру, а реализация ее приводит к торжеству зла. Тяга к совершенству («тяга к иному») и новой светлой жизни оказывается тягой к смерти. Мечта о счастье для всех людей оборачивается реальной смертью миллионов. Вся история человечества - наглядный тому пример.
Можно ли безоговорочно утверждать, что увлечение смертью, ее атрибутикой социально опасно? Среди осуждающих это явление больше всего эстетов и слабонервных. Постоянное присутствие смерти, черепа противоречило желанию в годы перестройки начать новую жизнь. Черепа на улицах российских городов - это и проявление растерянности, и желание найти защиту, обрести силу выстоять перед невзгодами, сопровождающими перестроечные годы.
Если во всех тоталитарных обществах отчетливо прослеживается обесценивание смерти (дозволенность массового убийства миллионов людей) и возрастание некрофильских тенденций, то в демократических обществах, наряду с этими же тенденциями, происходит увеличение трагизма в восприятии смерти и, одновременно, возобновление интереса к феномену смерти, проявляющемуся в массовом сознании, в искусстве, в философии, в СМИ и в быту. Подтверждение тому - мода на смерть.

POST MORTEM

Смерть, как и сама жизнь, являются фундаментальными основаниями человеческого бытия. Интерес к анализу явления смерти проходит через всю историю человеческой цивилизации. Каждая эпоха, каждая культура вырабатывала свои представления о жизни и смерти. Главный парадокс состоит в том, что смерть остается при этом величайшей, до конца не разгаданной тайной. Фактически никто на земле не знает, что такое смерть, потому что когда нас нет, нет ничего.
При всем многообразии трактовок символизма смерти на протяжении столетий у людей неизменно прослеживается страх при созерцании мертвого. Человеческие останки в виде скелета всегда вызывают хотя бы мимолетную мысль о смерти. В черепе чаще всего люди видят неизбежный исход собственной жизни и жизни тех, кого мы любим. В нашем представлении скелет лишается плоти подобно тому, как память о нас стирается из сознания живущих. Кости при жизни представляют живую ткань, кровоточащую при ранении и заживающую после переломов, после смерти они становятся напоминанием о бренности нашего физического существования и нашей личности. До появления рентгеновских лучей, компьютерной томографии скелет можно было увидеть лишь после смерти и разложения тела. Сегодня скалящий зубы череп, который насмехается над нашими земными стремлениями, вполне может быть нашим собственным. Попробуйте договориться со знакомым врачом записать на видео рентгенограмму вашего добродушного лица, покажите на вечеринке «улыбающийся» череп своим друзьям, и вы убедитесь, все они увидят в вашем мягком, миролюбивом черепном «привете» устрашение. Потому что скелет во все века у людей ассоциировался прежде всего с угрозой смерти.
Нет сомнений, постоянно встречающиеся на нашем пути изображения черепа заставляют нас задуматься о смерти, о том, где и когда она произойдет. Пустые глазницы экспонатов музеев этнографии и археологии, украшения в виде черепа, изображения черепа и перекрещенных костей на опасных химических продуктах, используемых в домашнем хозяйстве - все это служит предупреждением. Этикетка на бутылке с ядом говорит нам, что есть и пить содержимое нельзя, а череп возражает: «Ешь, пей, веселись, ведь завтра мы все умрем». Скелет на празднике Хэллоуин, который неожиданно пришел в Запада к нам, в Россию - простая карикатура на выбеленные солнцем кости. Но он, этот скелет, ежегодно ненавязчиво предупреждает о неизбежном, заставляет задуматься о смысле жизни, шутя попытаться прикинуть, сколько нам еще осталось.
В каком-то смысле наблюдаемая повсюду мода на смерть сродни христианскому памятованию о смерти. Церковь всегда учила думать о смерти как о самой главной ценности в нашей жизни, потому что череп на распятии Иисуса, символизирующий победу Иисуса над смертью и торжество вечной жизни, призывает нас сверять свой шаг, думать о смысле жизни, своих деяниях и последнем дне, когда каждого из нас позовет Господь, чтобы нести свой главный отчет. Для наших бабушек было само собой разумеющимся и вполне естественным ежедневно видеть череп и кости Адама, изображенные у подножия Голгофы, которая была и есть в каждой церкви. Молодых людей сегодня какая-то неведомая сила тянет к смерти - самой главной загадке жизни. Распознать ее коды, очевидно, и призвана мода на смерть.
Сергей Якушин, президент Ассоциации крематориев и производителей кремационной техники, издатель журнала «Похоронный дом»

Мертвые стремятся снять бремя памяти с живых
Что происходит с культурой смерти в современном городе

Почему современный человек, сталкиваясь со смертью, чувствует полную растерянность? Что происходит сегодня с российскими кладбищами? Какие способы почитания умерших набирают популярность? И можно ли говорить сегодня о расцвете культуры смерти? Об этом дискутируют эксперты на встрече «Смерть в городе». Дискуссия открывает цикл бесед «Логос в городе», приуроченный к 25-летнему юбилею философско-литературного журнала «Логос».
Виталий Куренной (профессор, руководитель Школы культурологии НИУ ВШЭ): Кажется, что смерть — это то, чего нет в поле нашей модерновой, то есть преимущественно городской, жизни. Современная культура, если мы посмотрим на ее иконографику, — вечно молодая, успешная, креативная. Тема смерти если и всплывает, то каким-то очень плохим образом, как в известной публикации «Новой газеты». Наш опыт взаимодействия со смертью — крайне опосредованный. Как часто мы с вами сталкиваемся с фактом смерти, с мертвым телом, которое еще и несколько дней должно находиться в доме, если бы мы с вами жили в традиционном обществе? Такого рода эпизоды в нашей жизни случаются, но этот опыт несоизмеримо мал по сравнению с реальным объемом смерти, который нас окружает.
Сегодня мы имеем большую индустрию, которая нас от всего этого просто освобождает. Это сотрудники морга, врачи, сотрудники ритуальных служб и похоронных контор.
Но тут я сформулирую и обратный тезис: только в современном обществе, то есть в городской культуре, и происходит подлинный расцвет культуры смерти.
Современная городская цивилизация расковывает культуру смерти среди тех, кто еще является живым. И, соответственно, культуру памяти и заботы об умерших. Ни одна другая цивилизация не знает столь многообразных культурных форм, связанных с осмыслением события смерти, многообразием связанных с ней процедур, включая многообразие похорон и типов захоронений, а также со столь разнообразной и длительной исторической памятью об умерших.
В этом контексте любопытно оценить наш собственный российский контекст. Если взглянуть, в частности, в исторической и кросс-культурной перспективе на кладбищенскую культуру, на практики захоронений и формы погребения, то можно даже сказать, что либерализация способов захоронения и способов почитания памяти об умерших в монументальной форме кладбищенской могилы нигде и никогда не достигала таких высот, как в современной России. Даже по отношению ко многим другим странам. Наши современники не испытывают никаких проблем с тем, чтобы осуществлять все свои многочисленные фантазии, связанные с памятью об ушедших. К этому следует добавить еще и дифференциацию форм поминовения умерших, ускорившуюся благодаря новым медиа: мы сегодня наблюдаем взрыв публичного поминовения. Когда, например, твоя лента в Facebook начинает пестреть постами, которые рассказывают об умерших родственниках.
Культура поминовения умерших — она не увядает. Из состояния очень определенного, ограниченного ритуала она переходит в совершенно новое качество, я бы сказал, она расцветает, причем в городе — более бурно, чем где бы то ни было еще.
С точки зрения современной постметафизической и секуляризованной философии смерть утратила всякий смысл, всякую траснцендирующую нашу реальную жизнь перспективу, это так. Но это не привело к вытеснению смерти из нашей культуры. Напротив, мы имеем дело с бумом, с расцветом культуры, связанной со смертью.

Сергей Мохов (издатель и редактор журнала «Археология русской смерти»): Говоря о смерти, Виталий акцентировал свое внимание на памяти и похоронах, считая, что там можно выявить признаки либерализации. На самом деле, мне кажется, это не так, по той простой причине, что в развитом модерновом обществе уже давно поняли, что совершенно неважно, как лежат руки у трупа, как их нужно складывать, чтобы «включить его в новую общность», выражаясь антропологическим языком, а важно для него то, как именно умирает человек. То есть качество смерти.
Поэтому современные западные антропологи практически не пишут ничего о похоронах, о кладбищах и так далее. В основном они занимаются палиативной медициной, они занимаются умиранием, занимаются темой переживания смерти, человеческого горя.
Важно не то, как помнить о человеке, который умер, а то, как человек умирает, качество его умирания.
Мне кажется, Россия находится в некоем переходном этапе — от традиционной культуры, с ее заботой о похоронах и загробном мире, к развитому модерновому обществу, где акцент ставится на умирании. Мы застряли где-то между.
Также кажется необычайно важным говорить о том, что все вещи, связанные с продлением жизни, развиваются сегодня настолько быстро, что представить наше общество, к которому, я надеюсь, очень многие из вас будут принадлежать через 50 лет, и те технологии, которые будут в нем существовать, очень тяжело. Наше общество кардинально меняется. Люди, может быть, и не получат доступ к определенному физическому бессмертию, но получат доступ к качественно иному продолжению жизни — сто, двести и больше лет. Западные антропологи как раз этому сейчас уделяют внимание, как меняется у людей это отношение к телесности, как мы можем продлить свою жизнь, включая различные механизмы сохранения памяти о человеке. Эти границы активно меняются. И те темпы развития технологий, которые мы видим сейчас, они, конечно, заставляют об этом серьезно думать.

Михаил Алексеевский (руководитель Центра городской антропологии КБ «Стрелка»): Я тоже не согласен с тезисом Виталия, что сегодня происходит какой-то расцвет культуры смерти. Потому что в тех исследованиях, которые я проводил, условно говоря, в традиционном обществе, меня, как человека городской культуры, больше всего поразило то, насколько смерть органично вплетена в жизнь и насколько легко и просто воспринимают люди в том числе и собственную смерть. Взаимоотношения между живыми и умершими в культуре традиционного общества продолжают активно развиваться. Те материалы, которые мы собирали, показывали, что зачастую куда более важным для людей является апеллирование к этим вот мертвым, общение с ними, просьба их о помощи, нежели обращение к святым, к Богу. Поэтому я бы не стал так легковесно говорить об обрядах традиционной культуры.
Что же происходит в городской культуре и чем действительно смерть в городе отличается от смерти в традиционном обществе, в общине, где все друг друга хорошо знают? Один важный момент уже здесь был упомянут — это профессионализация всего, что связано со смертью. Стоит кому-то умереть, как тут же появляется огромное количество профессионалов, которые знают, могут, помогут. Более того, забирают тело и дальше с ним что-то делают. А тебе, в принципе, можно сесть в кресло и, ну не знаю, готовить деньги, грустить, но без тела.
В ситуации чужой смерти обычный человек, городской человек, чувствует большую растерянность.
Если в традиционной культуре все эти алгоритмы, модели, как себя нужно вести, когда умер близкий человек, существуют, четко расписаны социальные ритуальные роли, то здесь действительно одно из самых важных чувств, которое возникает у человека, когда он сталкивается со смертью, — это чувство растерянности.
Тут я могу привести такой трагикомический пример из собственной жизни. Так получилось, что один наш коллега трагически погиб. Банка с его прахом досталась нам, и с этой банкой нужно было что-то сделать. Кто-то из нас вспомнил, что погибший вроде бы был не против того, чтобы его прах развеяли по ветру. Идея очень красивая. Но мы долго не могли решиться. Все это время банка с прахом стояла на кафедре в тумбочке, где-то рядом с чашками для чая. Потом в какой-то момент, может, через полгода после всего этого дела, мы решили, что развеять прах все-таки нужно. И тут, конечно, все вспомнили сцену из фильма «Большой Лебовски». Все боялись, как бы не вышло так. Долго думали, где развеять…
Ну вот где, где в Москве развеивать прах?
Решили, что, наверное, нужно в парке. Подумав, поняли, что нужен большой парк, что в Парке Горького не очень хорошо, а Коломенское вроде бы более или менее ничего.
Хорошо, все собрались большой толпой, дружно с банкой праха приехали в Коломенское. Что дальше? Высокого косогора, на котором стоят герои «Большого Лебовски», там нет. Просто высыпать на газончик — тоже как-то нехорошо. Ветра, чтобы он куда-то красиво дул, нет. Решили, что, наверное, нужно в воду. В принципе, это, наверное, красиво. Подошли к кромке реки, там плавали какие-то окурки. Нет, решили, что тоже не подойдет, нужно какую-то проточную воду. Нашли какой-то ручей.
Представьте: уже стемнело, огромная толпа бродит по парку с банкой праха, никто ничего не видит, не понимает, нужно ли делать фото или это будет оскорблением чувств покойного, и так далее. Эта история на самом деле показательна, и похожие чувства неловкости и непонимания, что нужно делать, они, в общем, возникают, кажется, очень часто и у всех.
То, что тело мертвое забирают из дома, увозят в морг, нам, в принципе, от этого легче, что оно не с нами, что оно где-то там. А вот в те 25 минут или 30, когда происходит прощание, мы можем сказать что-то растерянное, как-то обнимем, поцелуем. Но тоже, скорее всего, довольно неловко и не очень правильно.
И вот эти вот фрустрации, которые, безусловно, испытывают очень многие горожане от соприкосновения с настоящей смертью, они в значительной степени, как мне кажется, компенсируются повышенной активностью, связанной с медийной смертью. Здесь и культ самоубившейся девочки Рины, которой посвящена статья в «Новой газете». Многие, может быть, помнят культовую славу документального сериала «Лики смерти».
Это все очень будоражит нас, но это довольно далеко на самом деле от того, что есть смерть.
Виталий говорил о расцвете темы памяти о смерти, да, это очень важно. Может быть, этот культ памяти — виртуальные кладбища, аватарки со скорбящими, с черными ленточками, свечками и так далее — и расцветает. Но он заменяет общение и постоянное взаимодействие с умершими, которое есть в традиционной культуре и которое действительно очень важно.

Виталий Куренной: Исчезновение метафизической, загробной перспективы у смерти, которая для традиционной культуры является чем-то само собой разумеющимся (и, кстати, является основанием для того, что люди в ней разговаривают с мертвыми как с живыми), приводит к тому, что нам не остается ничего другого, кроме как предельно концентрироваться на вот этих остатках жизни. И думать о качественном умирании, качественном старении, о всех тех вещах, о которых говорил Сергей. То есть весь смысл смерти сосредоточен в остатках жизни: он здесь.
Это означает, что все, что мы можем сделать в связи со смертью, так это думать и заботиться только о той части реальности, когда человек еще жив.
Это первый момент. Второй момент. Мой тезис, который по-разному оспорили, попытались оспорить (я не думаю, что его можно всерьез оспаривать), о том, что мы имеем дело с расцветом и либерализацией сохранения памяти об умерших. Возможно, уместно поспорить о терминах, но в любом случае речь идет о плюрализации этой культуры. Ведь только модерновая культура создает условие, при котором бремя памяти об умершем ложится на живых людей.
В традиционных обществах бремя заботы и памяти об умерших возлагалось на Бога, на какую-то трансцендентную нам инстанцию, а сейчас оно возложено на нас. Исчезновение этой онтологической загробной перспективы означает, что теперь только мы с вами в той мере, в какой мы не являемся религиозными людьми, нагружены этим бременем.
Тот случай про банку, который был рассказан, очень важен. Что такое современный город, городская культура? Это в том числе утрата традиций и ритуалов. В российском обществе, мне кажется, это доведено до патологии, потому что в советское время эти ритуалы целенаправленно пытались подменить какими-то другими или же просто уничтожали. Если вдуматься, то наша ритуальная культура — она насквозь комична.Там, где общество более спокойно переживает процесс модернизации, все-таки таких эксцессов, которые мы наблюдаем на наших городских кладбищах, нет. На традиционных сельских кладбищах никто не выпендривается.
Наконец, еще об одной важной тенденции. Современная городская жизнь становится все более мобильной. И поэтому сегодня люди, которые умирают, стремятся снять бремя памяти о себе — умерших — с тех, кто продолжает жить. Расширяется целый тренд анонимного захоронения, который повсеместно присутствует в Европе. Это означает, что вы никого не обременяете вот этой вот банкой со своим прахом, с которой еще что-то надо делать, а потом еще регулярно ходить на то место, где вы это сделали, и устраивать поминки. Анонимное захоронение — практика, которая снимает с живых обязанность быть привязанным к известному месту сохранения памяти об умершем. В современном мобильном обществе, где человек лишен возможности спокойно и регулярно посещать могилку, мертвые стремятся снять такую форму бремени памяти с живых.

Залина Маршенкулова (основатель портала Breaking Mad): Хотелось бы добавить веселую нотку в нашу печальную дискуссию. Я создатель проекта, который, в частности, собирает истории об интересных нелепых смертях. Мы называем его «Журнал для тех, кто еще не умер и не сел».
Хочу заметить, что обычно человек умирает, совершенно не ожидая этого.
У нас чаще всего встречаются истории о том, как человек поехал сажать картошку и сгорел или человек пытался собрать киндер-сюрприз и умер.
Есть очень интересный момент, который, я думаю, требует особого изучения, как люди чаще всего умирают. Самый частый способ в России, я даже посчитала, — в совершенно разных городах люди находят непонятные предметы, притаскивают их домой, поджигают их, и предметы взрываются. Мне уже кажется, что это национальная идея, прямо даже основа духовности для российского человека. Люди идут до конца в своих исследованиях, не знаю, что они пытаются обнаружить там, но почему-то они в изучении этих предметов идут до конца.
Я считаю, что в наши дни к смерти, как и к жизни, нельзя относиться слишком серьезно, нельзя жить в страхе. Поэтому один из слоганов нашего проекта — «Пока смерть не насмешит нас».

Сергей Мохов: По поводу наших кладбищ у меня вопрос к срокам их жизни. Я могу сказать, что 90% кладбищ Центральной России во Вторую мировую войну было уничтожено. И все кладбища, которые мы видим сейчас, — это кладбища нового времени. Связано это с огромным количеством причин, в том числе с советскими различными влияниями — миграциями, переселением, урбанизацией, отрывом от семьи и так далее. То есть все, что мы видим, — это новые кладбища.
Я уверен, что, если Россия все-таки будет двигаться в сторону более модернового общества, эти кладбища будут существовать не так долго.
Потому что, как я говорил до этого, акцент сегодня делается не на памяти как таковой, то есть не на зацикленности на этом общении с мертвыми, акцент на более, скажем так, жизненных вещах.
Я могу порекомендовать посмотреть документальный фильм, называется «Кофе, кекс и крематорий». Он вышел пять лет назад. Это немецко-голландский фильм о том, как группа пенсионеров едет в экскурсионный тур в крематорий подписывать договор о смерти. Им там рассказывают, какие возможности есть. Показывают, например, ожерелье, которое можно сделать из вашего праха. Бабушка рассказывает, как замечательно, вот у внучки будет красивое ожерелье, она будет его носить. Недавно читал статью, которая описывает, как на спортивных стадионах строятся отдельные этажи и помещения для болельщиков, которые выкупают там урны и потом хоронят в них своих родственников. Целые семьи закупают для себя места, им там урны отделывают специально в клубных эмблемах. Например, такое есть у мадридского «Атлетико». Это одна из первых команд, которая эту практику применяет. Есть японская практика погребения тела в корневище дерева. То есть создается не кладбище с привычными памятниками, а парк памяти, где растут деревья, каждое из которых в буквальном смысле питается телом твоего предка.

Виталий Куренной: Это подтверждает тезис о том, что формы памяти множатся, что они становятся все более разнообразными. Что касается самого присутствия мертвых в городах: кладбища стали покидать города — по соображениям санитарии и их увеличивающихся размеров — еще в эпоху Просвещения. Да, формально некоторые сохранились, но они музифицированы. Собственно говоря, почему в Москве такой жуткий спрос на кладбища типа Новодевичьего или Ваганьковского?
Память о мертвом стремятся оставить на том кладбище, которое будет сохраняться не в силу усилий родственников, в силу памяти живых, а в силу того, что оно превращается в музей, становится частью культурной памяти общества в целом.
Кладбище, расположенное в городе, сегодня существует там постольку, поскольку становится историческим памятником существовавшей в прошлом культуры памяти об умерших.
***
Немцы мечтают о карьере на кладбище
Молодые немцы с упорством грызут гранит науки, чтобы сделать головокружительную карьеру… на кладбище.
Будущие гробовщики изучают почвоведение и бухучет. Для студентов проводятся практические занятия. Корреспондент НТВ Константин Гольденцвайг познакомился с первыми студентами и убедился, что на кладбище лица слушателей светятся энтузиазмом.
Вильгельм Лаутенбах, преподаватель: «Скажите, каким должно быть расстояние между могилами?»
Студент: «Шестьдесят сантиметров!»
Вильгельм Лаутенбах, преподаватель: «Верно. Почему 60 сантиметров? Во-первых, так проще гроб опускать. Во-вторых, закапывать проще, земля с соседнего памятника не съедет».
На памятниках, впрочем, ни дат, ни имен. Кладбище на окраине баварского Мюннерштадта учебное, могилы здесь многоразового использования. С каждым годом их раскапывают все чаще. Бизнес на ритуальных услугах в Германии разросся настолько, что похоронное дело теперь не ремесло, а наука. Конкурс освоить ее в единственном на всю Европу похоронном вузе достигает пяти человек на место.
Вильгельм Лаутенбах: «Мы учитываем самые трудные случаи, которые нашим учащимся встретятся в работе на реальном кладбище. Например, не могила, а склеп с целой дренажной системой. Бетонные сооружения студенты учатся возводить в условиях со сложной почвой и грунтовыми водами».
В самой технологичной стране мира последние почести — это тоже хай-тек: вместо ручного труда — экскаватор, вместо кирки — отбойные молотки, и все по-немецки, согласно инструкции.
Вильгельм Лаутенбах: «Копаем ровно, шаг за шагом выдерживаем по линии расстояние ровно в 15 сантиметров».
Как и все остальные, Денис готовится к будущей сессии. Норматив на экзамене — полтора часа на могилу. Глубже, быстрее, сильнее!
Константин Гольденцвайг, корреспондент НТВ: «Как считаешь, от такой работы можно получать наслаждение?»
Денис фон дер Фехт, студент: «Можно! Наслаждение — это когда я могу хотя бы немного облегчить жизнь людей в тяжелую минуту, оказав им помощь, а спустя какое-то время, снова встретившись, заметить, что им стало лучше».
Одних лишь учебных урн для кремации на любой, пусть порой и весьма сомнительный вкус, здесь около полусотни. Тут учат хоронить и футболистов, и мотоциклистов, и буддистов, и атеистов — кого угодно. Как угодить самым взыскательным клиентам — вот гробовой вопрос, ответ на который студенты здесь ищут три года. Это почти что высшее образование. Дипломированный гробовщик — для них это звучит гордо.
Фолькер Кунецный, преподаватель: «Представлены саваны всех возможных фасонов: мужские, женские, различные ткани, узор. Студенты учатся подбирать для усопшего подходящий, опираясь на мнение близких. Одни говорят, что умершая бабушка была скромным человеком, значит, ей подойдет что-то простое, а другие, напротив, ищут богато украшенный саван».
Железные нервы — главное требование к поступающим. И близких усопшего поддержать, и гвоздь в крышку гроба забить, и траурный зал нарядить. Есть даже часовня учебная и покойник в тренировочном морге.
Розина Эккард, директор похоронного училища: «Это ведь тоже неизбежная часть профессии. Студенты учатся омовению тела усопшего. Надо знать, как правильно вымыть его волосы, как нанести макияж, если это женщина, как, наконец, правильно одевать покойного».
Если здесь что и пугает по-настоящему, то, скорее, не мертвые, а живые. Сдав экзамен по почвоведению, Денис сразу начнет готовиться к следующим дисциплинам — бальзамированию и бухучету. Хороший аттестат — залог блестящей карьеры на кладбище:
Константин Гольденцвайг: «Что ты думаешь о смерти?»
Денис фон дер Фехт: «Не могу вам сказать. На похоронах я еще не бывал, а покойников пока лишь на уроках видел».
© и видео
***
+Всю жизнь на кладбище+

Повседневная жизнь похоронного бюро

Смерть как ежедневная рутина

@темы: Тени смерти