Нэцкэ и Окимоно

[The Highgate Vampire]

Нэцкэ "Щенки и черепа" Япония, 19 век, Эрмитаж

Щенки на черепе - не только напоминание о беззаботности существования и брености мира, но и магический амулет для роженицы, потому что щенки - это символ богатого потомства.

Нэ́цкэ (яп. 根付 netsuke) — миниатюрная скульптура, произведение японского декоративно-прикладного искусства, представляющее собой небольшой резной брелок.
Нэцкэ использовалось в качестве подвесного брелока на традиционной японской одежде кимоно и косодэ (帯鉗, которая была лишена карманов. Небольшие вещи вроде кисета или ключа клали в особые ёмкости (называемые сагэмоно 下げ物. Ёмкости могли иметь форму кисетов или маленьких плетёных корзинок, но наиболее популярными были ящички (инро), которые закрывались с помощью бусины, скользившей по шнуру (одзимэ). Инро крепились к поясу кимоно (оби) с помощью шнура. Его связывали в кольцо, складывали пополам и пропускали через пояс. К одному из концов получившейся петли крепили нэцкэ. Узел шнура прятали в одном из двух химотоси (紐解 — отверстий нэцкэ, соединённых сквозным клапаном. Таким образом, нэцкэ служило одновременно своеобразным противовесом и изящным украшением одежды.
Нэцкэ не следует путать с окимоно — миниатюрной японской скульптурой, похожей на нэцкэ и по оформлению, и по сюжетам, и нередко по размерам. В окимоно всегда отсутствует отверстие для шнура, то есть эти скульптуры лишены утилитарных функций. Слово окимоно (дословно — «поставленная вещь») является общим наименованием всей станковой скульптуры малых размеров, предназначенной только для оформления интерьера. Оно относится к статуэткам, выполненным из любого материала. В тех случаях, когда термин окимоно употребляется в связи с нэцкэ, имеются в виду скульптуры, выполненные из слоновой кости и — редко — из дерева. Такие окимоно возникли позже — не ранее XIX века и создавались они мастерами, основной специальностью которых была резьба нэцкэ. wikipedia.org

Нэцке изначально изготавливали из очень большого количества материалов, которые, кстати, имели свою символику. Пожелание здоровья, например, могло сопровождаться подарком фигурки из слоновой кости, так как она в то время широко использовалась в китайской медицине, как лекарство практически от всех болезней. Прилегающую к одежде часть фигурки оставляли плоской, чтобы ее обладатель мог без ущерба для композиции соскоблить немного порошка. Кроме дерева и слоновой кости – традиционных для нэцке материалов - мастерами использовались также рога оленя, буйвола, нарвала, носорога, клыки животных (вепря и тигра), металлы, бамбук и фарфор, янтарь и кораллы, агат и нефрит, стекло, черепаховый панцирь.

Завзятые игроки в Японии носили на удачу черепа и змей.

Нэцкэ «Мыши с черепами»

Историческая справка:
В одной из китайских легенд рассказывается, что мышь сотворила мир. Когда Небо и Земля были перемешаны на повсюду царил хаос и мрак, мышь, пользуясь своим острым зрением и чутьем, пробралась к пределу мира и прогрызла в нем отверстие, через которое хлынул свет. Именно поэтому мышь, помимо тигра, удостоилась в Китае титула «лао» - «почтенный». В Китае и Японии мышь пользовалась большим почтением. Считалось, что иметь их в доме означало, что в него придет достаток и благополучие. Тихое шуршание и писк мыши по-китайски звучало как «сиси-сусу», и напоминало звук монет. С этим связана древняя китайская поговорка: «мыши деньги считают».
Символическое значение:
На Востоке мышь является доброжелательным символом и олицетворяет собой достаток, зажиточность и процветание. Этот запасливый и осторожный зверек был излюбленным героем в искусстве нэцкэ. Его часто изображали в соседстве с различными символами, усиливающими его собственное значение: мешочек с зерном, початок кукурузы, веер, монеты и др.
В нэцкэ «Мыши с черепами» рядом с мышами находится достаточно необычный для них предмет – череп. Это связано с восточными представлениями о жизни и смерти.
Для японских воинов череп являлся вместилищем человеческой души и символом жизненной силы, заключенной в голове. В данном случае нэцкэ «Мыши с черепами» можно воспринимать как аллегорию жизни в достатке до самой смерти.

Из коллекции Эрмитажа:

В ранних нэцкэ смерть изображалась попроще. Изображения бога смерти - Эмма-о:

Череп, змея, лягушка и отрубленные головы
Гёкудзан Асахи
Слоновая кость и рог;
10.3 х 7.0 > 4.0 см.
Начапо XIX в
Токио (Япония)

-Подробнее-

О жизни некоторых мастеров нэцкэ известно не так много, как хотелось бы. Многие прячутся под псевдонимами. Нередко разные художники, подписывая свое изделие, использовали одно и тоже имя. Гёкудзан Асахи — приятное исключение. Еще при жизни этот мастер стал широко известен. В 1881 году, когда Асахи было тридцать восемь лет, его пригласили в императорский дворец, где принц Норихаса в присутствии императора Мицухиро вручил листеру почетный приз. Такой чести удостаивались единицы. После получения заслуженной награды Асахи прожил еще сорок два года и скончался уже в начале XX века — в 1923 году.
Заслуженную славу мастеру принесли необычные композиционные решения и тщательность моделировки фигурок. Такой стиль был характерен для района Асакуса в Токио, где мастер провел почти всю свою жизнь. Выделяют даже особый вид нэцкэ — асакуса. Фигурки, выполненные в таком стиле, не воспроизводят сцен¬ки из реальной жизни. Это были скорее воплощенные идеи и аллегории, фантастические образы, запечатленные художником. Именно такова нэцкэ «Череп, змея, лягушка и отрубленные головы». Об искусстве листера говорит тонкость резьбы, передающая мельчайшие детали каждой фигурки. На поверхности черепа искусно и анатомически правильно показаны отдельные кости (теменные, височные, скуловые, лобная) и швы между ними. В носовой впадине (в этом ракурсе на фотографии она находится сзади фигурки) .можно различить детали строения решетчатой кости. Очень тщательно смоделировано дно глазных впадин. Череп изображен настолько верно, что по нему можно изучать анатомию. В то же время это не идеальный объект. На верхней челюсти не хватает зубов, мастерски вырезаны пустые лунки, где они раньше находились.
Удивляет подробность деталировки кожи жабы и змеиной кожи. Кажется, что мастер тщательно изобразил каждую чешуйку и бородавку, а их сотни. Размер же всей фигурки совсем невелик — в высоту она едва превышает 10 см. К столь же потрясающим натуралистичным деталям относится и изображение веревки, продетой сквозь закрытый рот женской головы. Именно с помощью такого приема самураи переносили отрубленные головы своих врагов.
На символическое значение черепа в данной композиции указывают его размеры. Он гораздо больше, чем отрубленные головы женщины и ребенка. Очевидно, что в реальной жизни такой огромный череп существовать просто не мог. Череп и обвившая его змея — аллегории смерти. Жаба — символ долгой жизни и бессмертия (достаточно вспомнить Гама сэннина и сопровождающую его огромную жабу, которая учила его собирать волшебные травы для приготовления эликсира бессмертия).
Отрубленные головы в композиции Асахи напоминают знатокам и о вполне реальных трагических событиях японской истории, относящихся к противостоянию кланов Тайра и Минамото (XI и XII вв). Когда Мина-мото Еритомо одержал вверх в этой длительной борьбе, он приказал уничтожить всех представителей дома Тайра, включая женщин и младенцев. В результате громадный род был полностью истреблен. ©

+Коллекция+

В этом виде искусства мы пока разбираемся плохо, поэтому можем путать нэцкэ с окимоно. Если среди наших читателей есть знатоки нэцке, то ждем поправок и дополнений.

@темы: поверья и приметы, история скульптуры

---

Образ Острова Мертвых

[The Highgate Vampire]

++История образа в картинках++

Картина швейцарского художника-символиста Арнольда Беклина «Остров мертвых» обладает, как ни странно, магической притягательностью. Вскоре после создания она обрела фантастическую популярность, и, что удивительно, петербуржцы и москвичи охотно украшали свои квартиры репродукциями «Острова» в массивных резных рамах, хотя смысл картины по сей день не расшифрован до конца.
Арнольд Беклин родился в Базеле в 1827 году. Он учился в Дюссельдорфской академии художеств. Уже в зрелом возрасте связал свою жизнь с Италией: Вскоре Беклин начал удивлять итальянцев и своих соотечественников мифологическими композициями. Образы морских чудовищ и русалок, козлоногих сатиров и изящных лесных нимф, пейзажи, населенные фантастическими существами, страшное полотно «Чума», изображающее скелет, летящий на огромной слоновьей голове, – все это во второй половине прошлого века выглядело фантастической экзотикой.
Полотно «Остров мертвых», написанное в 1880 году, существует в пяти вариантах. На картине изображен жутковатый остров, напоминающий запущенное кладбище. Мрачные кипарисы вздымаются в серое небо. В раскрытые ворота вплывает ладья, в которой зритель видит стоящую фигуру, задрапированную в белое.
Интерпретаторы творчества Беклина дали полотну разные толкования. По их мнению, это и обобщенная картина загробного мира, и аллегория кладбищенского «вечного покоя», и собирательный образ античной цивилизации. Задрапированная фигура – не то душа умершего, не то сам владыка царства мертвых.
Долгое время считалось, что в творчестве художника какую-то особую роль играют кипарисы. Постепенно они стали символом траура и скорби. Пейзажисты буквально «перетаскивали» эти фантастические деревья из беклиновских этюдов в свои картины. Под стать кипарисам были и персонажи картин – фавны, кентавры и русалки: они мало напоминали реальную жизнь, хотя и имели человеческие лица. Про Беклина часто говорили, что он пишет только нереальный мир. Его так и называли: «Рисующий то, чего нет». Один известный врач сказал художнику: «Ну разве ваши странные персонажи могут в действительности жить на свете?» – «Они не только могут жить, но и живут. Более того, они проживут гораздо дольше, чем ваши пациенты», гордо ответил художник.
Он был прав. Героям беклиновских картин действительно была суждена долгая жизнь. Их образы были растиражированы в виде десятков тысяч открыток и репродукций. Эти открытки сохранялись, окантовывались и ими украшались жилые интерьеры. Персонажи знаменитого швейцарца стали обитателями петербургских домов, составной частью быта города на Неве. Не отставало и московское купечество (почему-то Беклина очень полюбили купцы). И хотя художник никогда не посещал Россию, ему была уготована вторая жизнь вдали от родины.
Но особенно восторженно приняли творчество Беклина художники-символисты. Очень многим обязаны знаменитому базельцу представители ранней русской графической фантастики и в первую очередь крупнейший русский фантаст Виктор Замирайло.
Считалось, что у Беклина в России есть не только последователи, но и своеобразные «двойники». Пейзаж И. И. Левитана «Над вечным покоем» принято считать русским аналогом «Острова мертвых». А о последних днях жизни Левитана говорили, что перед смертью он стал внешне напоминать главного героя картины Беклина «Художник и смерть». Это странное сходство поразило всех. Получалось, что Левитан – это как бы своего рода русский Беклин.
Полотно Николая Рериха «Зловещие» – еще одна параллель «Острову мертвых». От страшных камней и обломков скал буквально веет дыханием смерти. Мрачна и цветовая гамма. На Смоленском кладбище в Петербурге долше время стояло надгробие с тонко выполненной мозаичной вставкой, воспроизводящей полотно Беклина. Под ним покоится член немецкой общины Петербурга Густав Баумайстер.
В 1909 году Сергей Васильевич Рахманинов создал симфоническую поэму «Остров мертвых», и беклиновские образы получили, таким образом, музыкальное воплощение. Картина Беклина привлекла внимание и кинематографистов. Образ зловещего острова с заброшенным замком и пугающими силуэтами деревьев появлялся во многих художественных фильмах. В английском фильме «Миллион лет до нашей эры» кровожадный археоптерикс уносит главную героиню на остров, где жутковато чернеет гнездо с огромными птенцами. Использованы беклиновские мотивы и в фильме А. Кончаловского «Приключения Одиссея». В 1993 году петербургский режиссер Олег Ковалов снял фильм «Остров мертвых». Ковалев перенес на экран то неповторимое ощущение истории, которое навевала на наших предшественников мода на Беклина.
В 1961 году Андрей Тарковский снял картину «Иваново детство». В ней есть шокирующая сцена: Иван видит прибрежную скалу, у подножия которой немцы разместили в сидячем положении трупы убитых красноармейцев Ляхова и Мороза. Этот леденящий душу кинокадр смотрится как фрагмент беклиновского полотна, ибо напоминает подлинный остров мертвых. ©

@темы: Изобразительное искусство

---

Культура Чинчорро

[The Highgate Vampire]

Культура Чинчорро— древняя культура, существовавшая на западном тихоокеанском побережье Южной Америки на территории современных муниципалитетов Такна (Перу), Арика и Тарапака (Чили) в период примерно 9—4 тыс. до н. э. Являлись предками культур Чанго (рыболовы) и Колес (сельскохозяйственной), были одним из первых народов с поселковой культурой, осуществлявших ритуальную мумификацию всех своих умерших. Возраст наиболее древней из мумий составляет более 9 тыс. лет — это наиболее древние человеческие мумии в мире.

Мумии культуры Чинчорро
Мотивы изготовления мумий пока что малопонятны, возможно, представители культуры чинчорро были кочевниками и переносили мумии с собой.
Используемая культурой Чинчорро система мумификации была достаточно простой; с тела снимали кожу, мышечные ткани и внутренние органы, включая мозг. После этого тело залеплялось глиной и покрывалось кожей, при этом части кожи, потерянные в процессе приготовления мумии, заменялись кусками животной кожи. Среди элементов «оформления» следует отметить маску с отверстиями для рта и ноздрей, а также модели половых органов. На готовую мумию надевался парик из человеческих волос.
Существует предположение, что в какой-то период истории культуры Чинчорро её представители были каннибалами: они заметили, что те, кто засыпал и больше не просыпался, не имеют возражений, против того, чтобы их живые соратники «позаимствовали» у мёртвых их плоть (ради еды). Но, однако, целиком съедать мёртвых было бы слишком — а вдруг они ещё могли бы проснуться или даже обозлиться! Решением стало поедание мягкой плоти и сохранение (примерного) обличия телам: скелет, облачённый глиной вместо съеденной мякоти, оборачивался кожей. Подобное предположение не имеет твёрдой основы, однако также не было научно опровергнуто. Если теория верна, то, возможно, каннибализм помог Чинчорро пережить трудные времена голода, породив новый культ, который в дальнейшем стал тем, что мы привыкли понимать под мумификацией.
В захоронениях с мумиями, обнаруженных в Арике, в Киани, Морро, а также в новых местах раскопок, погребальной утвари не обнаружено. Этот факт, а также состояние, в котором были обнаружены тела, позволяют предположить, что представители культуры чинчорро не имели представления о жизни после смерти.
Впервые останки данной культуры были открыты и описаны немецким археологом Максом Уле (es:Max Uhle), который также внёс вклад в изучение народности уро в Боливии.
Археологические останки культуры Чинчорро хранятся и изучаются в Университете Тарапака. При университете имеется археологический музей, где можно увидеть некоторые мумии. Wikipedia.org

Журнал "Вокруг света": №10 (2661) | Октябрь 1995, рубрика «О странах и народах»
По материалам журнала «National geographic» подготовил А. Колпаков

— Марвин, взгляните-ка на это!
Бернардо осторожно поднял с земли череп, явно детский — его части в свое время даже не успели срастись и теперь легко распались в руках ученого.
Лицо покрывала черная маска с глазами-бусинами, открытым округлым ртом и выступающим носом с обозначенными ноздрями. Внутри череп был набит сухой травой и кусочками тростника. Крошечное тельце, от которого отделился череп, принадлежало младенцу.
Находки Арики

В октябре 1983 года Бернардо Арриаза под руководством Марвина Аллисона, антрополога из музея археологии Тарапака в чилийском городе Арика, проводил свое первое исследование мумий из захоронений, оставленных доисторическими племенами рыболовов, которые жили на пустынном побережье Чили и Перу. В шестидесятых годах XX века эти племена получили имя «чинчорро» по названию пляжа, где были найдены захоронения.
Мумия, извлеченная из могилы близ Арики, пролежала там около пяти тысяч лет!
При слове «мумия» обычно возникают мысли о Древнем Египте и сверкающих золотом гробницах фараонов. Однако народ чинчорро пытался обессмертить своих покойников за две тысячи лет до того, как мумии начали делать в долине Нила. Самая ранняя дата, полученная радиоуглеродным методом при исследовании еще одного ребенка-чинчорро, найденного уже в долине Камаронес, в шестидесяти милях к югу от Арики, — 5050 год до нашей эры.
В то время как египтяне считали достойным мумифицирования только фараонов и других сановных лиц, чинчорро подвергали этому священному ритуалу всех умерших сограждан, независимо от возраста и социального статуса.
Впервые мумии чинчорро были обнаружены в 1917 году немецким археологом Максом Уле. Потом их находили не раз — высохших естественным образом и сохранившихся, как насекомое в янтаре, в песках пустыни Атакама.
Новая страница в истории Южной Америки была открыта в 1983 году, когда рабочие «Арика уотер компани», копавшие траншеи для труб на обрывистом песчаном берегу Эль-Морро в окрестностях Арики, наткнулись на глубине около трех футов на большое захоронение.
На этот раз ученых ожидал грандиозный сюрприз — тщательно обработанные тела. То, что обнаружили рабочие водопроводной компании, было образцом самой старой в мире системы искусственного мумифицирования. Чтобы воспрепятствовать разграблению могильника, археологи начали лихорадочную работу по спасению мумий. С территории площадью примерно 75 квадратных футов они извлекли девяносто шесть тел. Большинство из них хорошо сохранилось, а некоторые были даже в превосходном состоянии. Ученые обнаружили также массу изделий рук человеческих, от рыболовных крючков и лесок до гарпунов и устройств для метания копий. Эти предметы были равномерно распределены по могилам — еще одно свидетельство стремления чинчорро уравнять всех.
Археолог Карен Уайз из музея естественной истории округа Лос-Анджелес утверждает, что «мумии чинчорро — нечто самое удивительное из полученных где бы то ни было в мире археологических результатов исследований погребений».
Особый интерес вызывает способ, которым чинчорро готовили своих близких к загробной жизни. Если Бернардо Арриазе понадобилось несколько часов для исследования находки, то можно себе представить, как много времени и умения требовалось, чтобы изготовить такую «черную фигуру».
«Ты умер, но будешь жить вечно...»

В течение двух лет ученые пытались постичь, как шел процесс мумификации.В течение двух лет Марвин, Бернардо и другие исследователи пытались постичь, как происходил процесс мумифицирования. И вот что им удалось узнать.
Сначала изготовителю мумии надо было освободить тело от внутренностей и отделить голову. Он или, возможно, она делали это при помощи каменного ножа.
Однако не все тела обрабатывали вручную. Некоторые, вероятно, оставляли в одной из сырых пещер Арики, где птицы и насекомые очищали кости. Потом вскрывался череп и извлекался мозг. Но у большинства мумий чинчорро череп нетронут, так что, видимо, мозг извлекался через отверстие в его основании.
Затем начиналось кропотливое воссоздание облика умершего. Опытный мастер с помощью подмастерья заполнял высушенной травой или золой из очага череп, прикручивал к нему нижнюю челюсть веревкой, сплетенной из тростника тортора. К позвоночнику привязывал длинную палку, вокруг которой из того же тростника создавалась своего рода «шея». Кости ног прикреплялись к корпусу при помощи палок, шедших от лодыжек до грудной клетки. Потом мастер скреплял все кости скелета, обматывая их тростником. Для восстановления объема тела он наполнял грудную полость смесью травы и пасты, в состав которой входили зола и фиксаторы из крови морских львов, птичьих яиц или рыбьего клея. С осторожностью гончара мастер покрывал этой же светло-серой массой большую часть тела, моделировал половые органы. На лицевую часть он накладывал маску, вылеплял нос и делал аккуратные обводы для глаз и рта.
У многих мумий чинчорро рот имеет форму буквы «о», как на картине Эдварда Мунка «Крик». Возможно, мастерам не удавалось достаточно плотно прикрепить челюсть. Не исключено, что делали они это намеренно, чтобы придать маске живое выражение. Кстати, как оказалось, картина «Крик» была написана под впечатлением от увиденной в парижском музее мумии, найденной в Андах.
Возвращенная на место кожа и наложенные на череп волосы придавали останкам человеческий облик. Если кожи не хватало, мастер возмещал недостачу кусочками кожи животных. К воссозданной таким образом нетленной форме древний художник добавлял последние штрихи: кистью из мягкой травы наносил марганцевую краску, изготовленную из собранного на пляжах мелкого черного песка. Предварительно песок растирали в каменной ступке и смешивали с водой. Высыхая, краска становилась матовой, и мумию полировали до блеска куском дерева или отшлифованным волнами камнем.
Однако примерно в 2 800 году до н.э. «черный стиль» вышел из моды. Возможно, изменился религиозный цветовой символизм или, может быть, стало сложно добывать черный марганец. Как бы то ни было, в последующее тысячелетие предпочтение было отдано красной охре, которой изобиловали скалы близ Арики. В захоронении Эль-Морро было обнаружено двадцать семь мумий «красного стиля».
Процесс мумифицирования тоже изменился. Хотя тела по-прежнему заворачивали в растительные материалы и укрепляли палками, их больше не расчленяли. Вместо этого препаратор удалял органы через аккуратные разрезы, которые затем зашивались при помощи кактусовых иголок и человеческих волос.
Другое разительное отличие было в длине париков. Пряди волос двух футов длиной связывали в пучки красными шнурами. Мастер прикреплял эти пучки на тыльную часть головы пастой из золы, которую потом расписывали красной краской. Мумия становилась похожей на мотоциклиста с развевающимися из-под шлема волосами. По контрасту с телами лица этих мумий часто раскрашивались черным. Несколько «красных мумий» из других поселений были в серых масках — цвет окислившегося медного пигмента.
Три мумии «красного периода» из Эль-Морро — все детские — были изготовлены необычным способом. По необъяснимой причине их корпус и ноги вместо собственной кожи были обмотаны, как бандажом, кожей пеликана или морского льва. Это придавало им вид классических мумий из голливудских кинофильмов.
Вкладывая так много труда в сознание своих мумий, чинчорро, безусловно, верили в существование духовного единства между живыми и мертвыми и в то, что, поклоняясь телам умерших, они получат их защиту. Поклонение мумии могло продолжаться месяцами. На некоторых из них было обнаружено несколько слоев краски, говорящих о том, что их приходилось периодически подновлять во время длительных прощальных ритуалов. На самих похоронах мумии держали вертикально и торжественно носили по кругу — может быть, поэтому их делали особо прочными, но могли быть и другие причины: прочность нужна была как гарант вечной загробной жизни.
Когда, наконец, оплакивание заканчивалось, мумию заворачивали в саван, сплетенный из тростника, и укладывали на покой в мелкой могиле с небольшим количеством пожитков — рыболовной леской, вырезанными из дерева фигурками, клювом пеликана, служившим, видимо, амулетом. Мумии иногда хоронили группами — до шести вместе, вероятно, целой семьей, бок о бок.
Пока из захоронений на узкой полосе побережья от Ило в Южном Перу до Антофагасты в Северном Чили извлечено 282 мумии. Из них 149 созданы мастерами чинчорро, а остальные — творения природы.
Ученые полагают, что кладбище в Эль-Морро — место зарождения культуры чинчорро, ибо нигде больше не обнаружено столько хорошо сохранившихся мумий.
До недавнего времени чинчорро оставались загадкой, потому что археологи, находившие их останки, больше интересовались изделиями, чем телами. Как правило, доисторическое население Южной Америки ассоциируется с одной группой — инками. Давайте же воздадим должное и чинчорро, знавшим, что переход человека в мир иной нельзя оставлять на произвол судьбы.
Земля обетованная

Если от Сантьяго держать путь на север, можно понять, почему древние люди селились в таких местах, как Арика. Впервые отправившись по этому маршруту, Бернардо Арриаза был потрясен резким переходом от мягкой зелени Колтауко к коричневому и желтому цветам пустыни Атакама. Хотя каждый чилиец хорошо знает, что Атакама — самое сухое место на земле, однако настоящее представление о пустыне можно получить, только увидев ее воочию.
Бесконечные цепи песчаных холмов отрезают человека от прохладного океана, омывающего берег всего в нескольких милях к западу. Среди этого безжизненного пейзажа только одно радует глаз — ложбины с зелеными деревьями и травой, пересекаемые единственным потоком, стекающим с Анд и исчезающим где-то в песках Атакамы.
Арика — одно из таких мест, но воды ее достигают Тихого океана. Благодаря холодному Перуанскому течению, омывающему атлантическое побережье, Арика так и кишит жизнью: анчоусы, камбала, крабы и мидии, морские водоросли, пеликаны и чайки.
Невозможно представить более благоприятной экологической ниши для доисторических поселенцев, чем эти прибрежные оазисы. Чинчорро, первые известные племена, поселившиеся в них, появились здесь, по крайней мере, девять тысяч лет назад. Но откуда? Вероятней всего, они спустились вслед за потоками с высокогорий Анд в поисках охотничьей добычи.
На похоронах мумии держали вертикально и торжественно носили по кругу...К 7 000 году до н.э. группа или большая семья чинчорро из тридцати человек проложила дорогу в Арику. Эту дату получили радиоуглеродным методом археологи Иван Муньос и Хуан Чакама, исследовавшие естественную мумию, названную «Человек из Ачи». Неподалеку от места находки мумии обнаружили одиннадцать округлых каменных фундаментов — то было поселение старейшего из известных сообществ первобытных людей. Такие находки изменяют наши взгляды на образ жизни доисторических поселенцев тихоокеанского побережья. Они не были, как считалось ранее, охотниками и собирателями, кочевавшими с места на место, а скорее всего, постоянно жили в рыбацких деревнях.
Поскольку свежая вода и пища всегда были под руками, у чинчорро оставались свободное время и силы, чтобы позаботиться о своих мертвецах. Живя на одном месте, они могли основывать постоянные кладбища и проводить вокруг покойных религиозные церемонии.
Заботы дня вращались вокруг рыбной ловли, охоты и... изготовления мумий. Да еще взрослые учили детей делать рыболовные крючки, гарпуны и тростниковые циновки, которыми накрывали сверху маленькие круглые хижины. К тому же надо было обследовать побережье и, многочисленные пещеры в окрестностях, навестить родственников в холодных горах... А поздним вечером лучший рассказчик племени приковывал внимание слушателей историями о героических предках. В центре тесного круга собравшихся — конечно же, мумия любимого родственника, освещенная мерцающим лунным светом и наполняющая чинчорро надеждой на покровительство сверхъестественных сил.
Умирают люди — рождаются боги
Бесспорно, почтение к мертвым — одно из благороднейших проявлений человеческой сущности. Но почему чинчорро возводили это буквально в культ? При отсутствии письменных свидетельств того времени ответ, вероятно, можно найти в религиозных верованиях и практике более позднего населения Южной Америки. В текстах XVI века упоминаются «хуакас» — священные объекты, к которым относились и естественные мумии; некоторые народы Анд считали их божествами. Потомки людей, превратившихся в хуакас, одевали священные мумии, подносили им пищу.
Мумии, по их верованиям, не только помогали обрести благоденствие, но и защищали от немилости природы. На территории Арика — Камаронес не редкостью были землетрясения и цунами, и тогда, как и теперь, море уносило жизни предательскими течениями и штормами. Чинчорро рассматривали природные бедствия как потусторонние явления и верили, что, сохраняя и обожествляя тела погибших — связующих звеньев со сверхъестественным, — они могут защитить себя от гибели.
Есть и еще одно объяснение культа мертвых у чинчорро — желание родственников держать рядом тело любимого человека до тех пор, пока боль от потери не уменьшится. Некоторые археологи считают, что все началось с детей, и действительно, самые ранние из найденных мумий чинчорро — детские, причем 24 процента младенцев умерло в первый год жизни. Почитание мумий объединяло горюющих членов семьи и все племя, освящало узы родства.
Однако постепенно верования о загробной жизни изменялись. К 1 700 году до н.э. чинчорро приняли более простой стиль мумифицирования, заключающийся только во внешней обработке тела. Туловище просто обмазывалось защитным полудюймовым слоем пасты из глины, песка, рыбьего клея или другого связующего вещества. В Эль-Морро два десятка мумий «глиняного периода» похоронили, видимо, до того, как затвердела покрывающая их оболочка, потому что все они оказались вцементированы в дно могилы.
Можно только предположить, что стало причиной перелома в древней традиции: новые идеи, почерпнутые у чужаков, с которыми торговали чинчорро. или расчленение тела стало ассоциироваться с болезнями. Так или иначе около 1 500 года до н.э. закончилась эпоха «глиняных оболочек», а вместе с ней практика искусственного мумифицирования в Америке. Это произошло тогда, когда в отдаленном Египте мальчик-фараон Тутанхамон не только не был мумифицирован, но даже еще не родился.
Мертвые рассказывают
Для антропологов-физиологов покрытые глиной мумии с сохранившимися тканями, органами и костями — ценнейший исследовательский материал. Изучение останков, а также извлеченных из захоронений предметов позволило составить картину жизни первобытного сообщества.
Рыболовные приспособления чинчорро из камня, кости и иголок кактусов; орудием, похожим на нож, вскрывали раковины моллюсков.«Чинчорро были хозяевами океана, считает Виргилио Шиаппакасе из Наци опального музея естественной истории в Сантьяго, один из первых исследователей этой культуры. — Больше всего меня поражают их искусно сделанные орудия труда».
Рыболовные крючки, вырезанные из раковин, одновременно изящны и функциональны. Отсвечивая всеми цветами радуги, они были хорошей приманкой в воде Рыбаки-чинчорро делали также крючки из шипов кактусов, использовали каменные грузила и рыболовную леску, свитую из прядей торторы вперемешку с волосами. Ныряльщики хранили собранных моллюсков в сетках, сплетенных из тростника, очень похожих на те, которыми рыбаки пользуются и сегодня.
Рыболовные приспособления чинчорро из камня, кости и иголок кактусов; орудием, похожим на нож, вскрывали раковины моллюсков.Анализ состава костей и содержания кишечника мумий показывает, что чинчорро в течение пяти тысячелетий придерживались одной и той же диеты — в основном морской: рыба, морские львы, моллюски и водоросли. Тем не менее, результаты анализов говорят и о том, что чинчорро были не только рыболовами, но и охотились на гуанако и оленей. В кишечнике нескольких мумий были обнаружены семена диких томатов и мяты. Однако 19 процентов исследованных мумий были заражены яйцами ленточных червей — ведь чинчорро ели сырую или частично приготовленную рыбу.
Если болезни желудка были массовым явлением, то с зубами дело обстояло намного благополучнее. У большинства чинчорро не обнаружено дупел, поскольку морская пища содержит мало углеводов, являющихся причиной кариеса. Но они страдали от другой напасти — песок, попадавшийся с моллюсками или водорослями, стесывал зубы.
При осмотре черепов больше чем у пятидесяти процентов чинчорро в слуховых каналах были обнаружены бобо-образные выпуклости — свидетельство болезни, которая приводила к глухоте. Выросты образовывались под воздействием холодной воды, попадавшей в уши при нырянии. Почти все, страдавшие от этой болезни, были взрослыми мужчинами — добывание пищи из моря было мужским делом. Даже у «Человека из Ачи», жившего девять тысяч лет назад, были такие наросты — кстати, это первый известный случай профессионального заболевания в Новом Свете. Множество скелетов мужчин носили следы переломов в нижней части позвоночника. Очевидно, падение со скал было еще одной опасностью, подстерегавшей чинчорро.
А вот переломы позвоночника из-за уменьшения плотности костей были уделом женщин, ослабевшие кости которых ломались под весом тела. (Сейчас это считается болезнью пожилых людей.) Высокая детская смертность вынуждала женщин чинчорро, начиная с подросткового возраста, часто рожать, а плод, как известно, вытягивает из крови и костей матерей кальций. Постепенно скелет становился хрупким, предрасположенным к травмам и переломам.
В остальном же чинчорро в отличие от более позднего населения этого региона были на удивление здоровыми. Структура их скелетов и состояние костей свидетельствует, что жили они примерно 25 лет. Многие достигали и 30 лет, а некоторые добирались даже до пятидесяти! Для доисторического человека это весьма преклонный возраст.
Теперь хрупкие мумии чинчорро нуждаются в защите и бережном сохранении. Они — не только памятник древнейшим из ушедших поколений, но и тонкая путеводная ниточка к корням современного человека.

@темы: обряды и традиции, клипы/ролики/передачи, мумии

---

Cimitero Monumentale di Verona

[The Highgate Vampire]

Пишет  Bellena:

Cimitero Monumentale di Verona

В 1805 году вышел указ Сен-Клу, наместника Наполеона, объявляющий, что кладбища должны быть размещены за пределами городских стен. После падения Римской империи, во времена которой некрополи были вынесены за город по закону, людей действительно хоронили около церквей и часто даже прямо во дворах (например, во время чумы, убившей 50000 человек в одном только Сан-Бернардино).В 1806 году указ был распространен на всю Италию, и Верона, как и другие города, была вынуждена начинать привыкать жить по французским законам.

Тлен

Место для веронского городского кладбища было выбрано на большом открытом пространстве за пределами Порто Виттория, в непосредственной близости от восточных стен Вероны. Однако, работа над проектом началась только в 1828 году, когда Верона уже была в составе Австро-Венгерской империи более десяти лет.
В 1828 году под руководством модного муниципального инженера и архитектора Джузеппе Барбьери начались работы по строительству нового кладбища. В 1838 Барбьери скончался, и заканчивать работу было поручено Франческо Ронцани, который внес в оригинальный проект некоторые изменения.

Кладбищенские здания выполнены в неоклассическом стиле и колоннами дорического ордера. Исходно погост представляет собой прямоугольник, разделенный дорожками на четыре части. Главный фасад украшен скульптурами, выполненными в стиле Антонио Кановы. Монументальные гробницы, общим числом около двухсот, украшены скульптурами таких художников, как Джованни Дюпре, Луи Феррари, Этторе Феррари, а также творениями местных скульпторов.

Местные жители называют кладбище "львиная гостиница" из-за двух львов, "уснувших" по обеим сторонам главной лестницы. Их создал Франческо Пеграсси в 1882 году, взяв за образец скульптуры, которые выполнил Канова для гробницы папы Климента XIII в Соборе Святого Петра в Риме.





Эта статуя стоит в галерее между старой и новой частями кладбища. Довольно странная. Солнце было за ней, поэтому вот так.

Самые интересные скульптуры, конечно, находятся в пантеонах.



































А эта могила 1670 года - ее перенесли в 1940 году.









Тоже интересный памятник - у парня на поясе серп, а у ног сжатые колосья.



Внутри пантеона

За стеной обнаружилось очень странное место. Наверно, это австрийские могилы.





Памятники, стоящие отдельно, при ближайшем рассмотрении оказались поврежденными при обстреле.











Это крайне интересно (наверняка повреждения времен WW2), но ничего конкретного найти по теме не получилось. Сдается мне, тут могла быть какая-то неприглядная история. На этом месте трава под корень выкошена и вся высохла, новых захоронений ни в склепах в стенах, ни отдельно нет.

+Наша галерея+

@темы: итальянские кладбища

---

Богословское кладбище, Питер

[Паучишко]

Название происходит от располагавшейся на территории кладбища церкви Иоанна Богослова. Первоначально (с первой половины XVIII до середины XIX века) кладбище с таким названием располагалось примерно в 2,5 км южнее современного (в районе так называемого Куликова поля, в месте пересечения современных Арсенальной и Минеральной улиц). Новое кладбище было основано в 1841 году. В 1844 году Синод утвердил проект каменной церкви, но денег на её строительство не нашлось, и в 1853—1854 годах была построена только небольшая двухэтажная часовня. В 1915—1916 годах на кладбище по проекту архитектора В. Н. Боброва была построена новая деревянная трёхпридельная церковь Иоанна Богослова, которая в 1938 году была разграблена и снесена вместе с частью кладбища, так как располагалась «в закрытой зоне военной организации». В октябре 2000 года была торжественно освящена вновь отстроенная деревянная церковь во имя Святого Апостола и Евангелиста Иоанна.
В годы Великой Отечественной войны кладбище стало одним из мест массового захоронения жителей блокадного Ленинграда.

...Обычное российское кладбище: хаотичное нагромождение оградок, покосившиеся кресты и выцветшие искусственные цветы. В центре все прилично - там хоронят известных людей, стоят ангелы и прочий дорогостоящий антураж. Но пару шагов в сторону - всё, приличия закончились, началась суровая жизненная реальность. Ну, для некоторых уже не совсем жизненная. В общем, удручающе это всё выглядит после европейских некрополей.

@темы: российские кладбища, кладбища Санкт-Петербурга

---

[Jill Greymalk]

Вино чайки — так называется напиток, который готовят инуиты (канадские эскимосы). Рецепт этого странного напитка таков: мертвую чайку помещают в емкость с водой и оставляют так на несколько дней под прямыми солнечными лучами. Европейцы, которые пробовали это вино, так сказали о его вкусе: «Если бы вы открыли карбюратор «Тойоты» и выпили оставшуюся там жидкость, тогда бы вы представили вкус этого ужасного пойла». Но у него есть и одно достоинство: опьяняет оно очень быстро. Но и похмелье от него ужасное. (с)

@темы: Жизнь тела после смерти

---

Прогулка по Новодевичьему кладбищу, Москва

[Паучишко]

Знаете, поразил недавно поставленный памятник Вячеславу Тихонову. Подобные работы настолько наполнены жизнью, что назвать их надгробиями не поворачивается язык. Это, скорее, квинтэссенция духа ушедшего от нас гения.
И почему на улицах городов ставят бесконечные памятники водопроводчикам и сантехникам - и не вспоминают о великих артистах, ученых, художниках?.. Есть какой-то список, как мне представляется, в котором находится десяток деятелей типа Пушкина, Толстого и Гоголя. Остальные?.. Какие такие остальные?..
Ладно, может на кладбище это всё и правильней.









Памятник Юрию Никулину мне очень нравится...







На могиле хирурга Бакулева





Хрущев, кстати. Весьма помпезно







Аркадий Райкин





Евстигнеев прекрасен даже после своего ухода из этой реальности



Скромное простое надгробие Евгения Леонова













Ну ведь действительно - будто сейчас шагнет с постамента...

















Юрий Сенкевич





130 кадров в альбоме на ЯФ.

@темы: московские кладбища, российские кладбища

---

История любви Элизабет Проби и адмирала Чичагова

[The Highgate Vampire]

На старинном Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге, в так называемой лютеранской части, где с XVIII века хоронили католиков, лютеран, протестантов и приверженцев англиканской церкви, привлекает внимание усыпальница, при входе справа от главных ворот. Даже сейчас, в полуразрушенном временем и людьми состоянии, ее внушительные размеры, простые и благородные пропорции классицистического портика заставляют прохожего остановиться, подойти ближе, вглядеться в сохранившиеся детали декора и с трудом поддающуюся прочтению английскую надпись на фронтоне: «My Bliss for ever I have buried here the 24 of July 1811» («На сем месте 24 июля 1811 года навеки я схоронил мое блаженство»).

-История-

Усыпальница в виде античного храма была спроектирована по желанию безутешного вдовца адмирала Павла Васильевича Чичагова (1767 –1849) архитектором А.И.Мельниковым. В ней находилось исполненное скульптором И.П. Мартосом в 1812 году замечательное надгробие. Чтобы спасти этот выдающийся художественный памятник от грозившего разрушения, его в 1934 году перенесли в Музей городской скульптуры. Теперь он занимает почетное место в Благовещенской усыпальнице Александро-Невской Лавры и считается одним из последних шедевров Мартоса в жанре мемориальной скульптуры1. Огромная, почти трехметровая пристенная гранитная стела на ступенчатом постаменте украшена мраморным барельефом с профилем жены П.В.Чичагова, Елизаветы Карловны, урожденной Элизабет Проби. Под ним два сердца, скрепленные вместе. На светлом — надпись: «My only treasure», на черном — «Poorest P». Под ними стихотворная эпитафия на английском языке: «O! The tender ties / Close twisted with the fibres of the heart / Which brocken, break them; and drain the Soul / Of human joy; and make it pain to live, far / And is it than to live: when such friends part. / Tis the survivor dies» («О! узы нежные, сплетенные с биеньем сердца, которое разбившись, умолкает и иссушает радость человеческой души и в муку превращает жизнь. А стоит жить, когда друзья такие расстаются? Тогда и переживший умирает»)2.

На краю саркофага помещена фигура прекрасного бронзового юноши, который, опираясь на колонну, держит в левой руке дневник. Огромный бронзовый лев у ног юноши на нижней ступени постамента охраняет покой могилы. Могилы ли? Никакой бронзовый лев, ни грандиозный замысел несчастного П.В.Чичагова, в который вложено столько чувства, ни совместная художественная работа архитектора и скульптора не смогли оградить покой и целостность захоронения. Часть мемориального комплекса стала экспонатом музея, другая — продолжает разрушаться. Нужно совершить усилие, чтобы мысленно воссоздать этот памятник глубокой, преданной и страстной любви русского адмирала, первого русского морского министра и дочери английского морского офицера, любви, которая выдержала испытание временем, смогла преодолеть национальные различия, предубеждения родных и препоны, чинимые императором Павлом I. Переживший жену на 38 лет, Павел Васильевич хранил память о ней до последнего вздоха. Он умер в Париже, в доме своей дочери Екатерины, в замужестве графини дю Бузе, 10 сентября 1849 года. В своем завещании Чичагов распорядился скромно похоронить его в местечке Со (Sсeaux) под Парижем, где он жил с 1822 по 1842 год и где у него на руках умер в 1826 году брат Василий. Он просил детей положить на его гроб черное бархатное платье жены, которое берег специально для этой цели.

В Со бережно сохраняют могилы самого Павла Чичагова, его брата Василия и дочери Екатерины. Дом, в котором он жил, до сих пор называют “La maison de l’Amiral” и гордятся тем, что этот выдающийся человек осветил жизнь города своим присутствием.
Печальная романтическая история стала предметом недавно появившейся в Англии книги Джоанны Вудс, во многом основанной на мемуарах П.В.Чичагова, его переписке с графом С.Р.Воронцовым, письмах Элизабет Проби, сохранившихся на ее родине, свидетельствах современников и различных документах3. Воспроизведенные в книге портреты Элизабет Проби, хранящиеся в частных собраниях в Англии, в свою очередь заставили ещё раз обратиться к перипетиям жизни Чичаговых и к истории русско-английских художественных контактов в связи с определением личности на одном из женских портретов Государственного музея изобразительных искусств им А. С. Пушкина.
В ГМИИ им. А.С. Пушкина это произведение попало в 1928 году из Эрмитажа и по традиции считается «Портретом Екатерины Пемброк» работы Генри Реберна, правда со знаком «?»4. Авторство шотландского портретиста уже давно подвергалось сомнению, тогда как имя изображенной, закрепившееся в литературе с конца XIX века, не вызывало вопросов5. Все же, сравнение с портретами графини Пемброк и возраст изображенной заставляют усомниться в правильности определения модели.
Традиция связывать картину с именем Екатерины Семеновны Воронцовой, в замужестве леди Пемброк, восходит к знаменитой выставке русского портрета, организованной Дягилевым в Таврическом дворце в 1905 году и изданию «Русские портреты XVIII–XIX столетий» великого князя Николая Михайловича6. И в каталоге выставки, и в издании великого князя она опубликована как «Портрет гр. Екатерины Семеновны Воронцовой, леди Пемброк» работы Реберна, то есть так, как ее воспринимали в собрании Воронцовых-Дашковых, из которого она попала в 1920 году в Эрмитаж, а оттуда в 1928-м — в ГМИИ. Вообще на выставке в Таврическом дворце было представлено, помимо рассматриваемого, еще четыре портрета из собрания Воронцовых, приписывавшихся кисти Реберна, по крайне мере два из которых, а именно С.Р.Воронцова и Джорджа Пемброка теперь считаются работой Томаса Лоуренса и копией с Уильяма Оуэна соответственно. Такие ошибки возникали не только из-за слабого знания британской живописи, но и довольно часто встречающегося своеобразного отношения к фамильным портретам, напоминающего наше отношение к семейным фотографиям, когда мы зачастую не узнаем в альбомах лиц дальних родственников и предков.
Необходимо отметить, что самое раннее упоминание картины как портрета Екатерины Пемброк находится в «Описи 39ти картин масленными красками отправленных по приказанию Их Светлостей К.Воронцовых в Мошны в феврале 1855 года»7. В ней под № 210 указано: «Портрет Леди Пемброк. Голова в маленьких буклях, в белом платье с высокой тальей и в темном бурнусе на красной подкладке, отделанном черным тюлем. На холсте. Выш. 1 арш. 1 верш. Шир. 14 верш.». Описание и размеры, составляющие в переводе на сантиметры 75 х 63, соответствуют полотну из ГМИИ. Тем не менее нельзя забывать, что Александр Гревс, который составил «Опись» в 1855 году, скорее всего, никогда не видел Екатерину Семеновну. Дело в том, что Екатерина Семеновна, с раннего детства проживавшая с отцом-дипломатом в Англии, приезжала в Россию лишь летом 1802 года, когда несла фрейлинскую службу в Павловске при вдовствующей императрице Марии Федоровне. Существует довольно обширная иконография облика графини, охватывающая период от двух лет, когда ее вместе с братом Михаилом зарисовал Ричард Косуэй Гуттенбрунн, до пятидесяти девяти лет — на портрете работы сэра Фрэнсиса Гранта (1810–1878) 1842 года. Наиболее близкими к интересующему времени представляются два изображения, относящиеся к первому десятилетию XIX века. Это рисунок 1801 года Томаса Хифи (1775–1835), где она изображена в возрасте 18 лет, и уже упомянутый портрет работы Томаса Лоуренса, исполненный 1808–1810 годах, в промежутке между выходом замуж за графа Пемброка в 1808 году, когда ей была 25 лет, и рождением двух детей: дочери в 1809 и сына в 1810 году. Несмотря на различие художественного почерка Хифи и Лоуренса, разницу в возрасте (почти в десять лет) и в положении барышни и замужней женщины, можно уловить и в рисунке и в картине общие присущие графине в эти годы характерные, округлые, мягкие (позднее к 50-ти годам сильно заострившиеся) черты лица. Они, при внимательном рассмотрении, явно отличаются от деталей лица старшей по возрасту дамы на портрете из ГМИИ. Последний датируется (по прическе и платью) 1804 –1806 годами, самое позднее 1809 годом8. Именно прическа, с забранными наверх и заколотыми бантом волосами и пышными завитками, начесанными на лоб и виски, а также платье с высокой по моде талией оставляют впечатление схожести этих портретов. Женщине на портрете уже явно за тридцать, и таким образом она никак не может быть дочерью Семена Романовича Воронцова, какой она предстает на близких по времени портретах Хифи и Лоуренса.
В то же время рассматриваемый женский портрет оказывается удивительно схожим с изображением молодой англичанки Элизабет Проби, будущей жены адмирала П.В.Чичагова. К счастью, ее лицо на миниатюре, созданной еще до отъезда в Россию в 1799 году, исполнено в том же ракурсе, что позволяет отметить не изменившиеся со временем соотношения между глазами и носом, дугами бровей, увидеть тот же рисунок рта, очень индивидуальный, ярко выраженный абрис лица, широкого в скулах и резко сужающегося к подбородку. Повторена та же линия короткой шеи и плеч, поворот головы. Только с годами располнела фигура, щеки оплыли, и лицо потеряло свойственную юности хрупкость. Его выражение приобрело спокойную уверенность и умудренность, но сохранило тот же решительный характер, проявляющийся в линии рта. Схваченные разными художниками в разное время черты, столь похожие между собой, безусловно, должны принадлежать одному человеку. Но если даже сомнение остается, снять его помогают биографические подробности.

Элизабет Проби (1774–1811) родилась седьмым и последним ребенком в семье морского офицера Чарлза Проби (1725–1799) и Сары Поунол (1741–1783). Некоторое представление о них и их положении в обществе дают портреты, исполненные сэром Джошуа Рейнолдсом. В 1769 году Чарльз Проби командовал английским флотом в Средиземноморье, а с 1771-го исполнял обязанности управляющего доками в Чатэме, ставшем особенно важным морским стратегическим центром в период военных столкновений, сотрясавших Европу в конце XVIII века. Возможно, быстрой и успешной карьере Чарлза способствовало положение старшего брата, 1-го барона Кэрисфорта, а затем возвышение его сына Джона Джошуа Проби, 1-го графа Кэрисфорта, ставшего в 1772 году владельцем Элтон-холла в Англии и обширных поместий в Ирландии, членом тайного совета Ирландии и палаты общин в английском парламенте9. С 1771 года семья Чарлза Проби переехала в более вместительный и солидный дом времен королевы Анны «недалеко от доков, с росписью над потолком парадной лестницы, комнатами для слуг и помещением для кареты». Все дети получили строгое воспитание и хорошее образование. Мальчики учились в Вестминстере, в одной из лучших лондонских школ, девочки, как было принято, обучались дома, они хорошо говорили по-французски и музицировали. Ранняя смерть матери в 1783 году, когда Элизабет не исполнилось еще девяти лет, сблизила членов семьи, особенно девочек, на плечи которых легли заботы о доме и об отце. Попавший к ним в 1795 году русский морской офицер Павел Васильевич Чичагов был очарован гостеприимной и дружелюбной атмосферой дома, свободной и достойной манерой обращения и умным живым разговором дочерей Чарлза Проби, привыкших к общению с коллегами отца, которых им нередко приходилось принимать. П.В.Чичагову было в это время уже около 30 лет. Сын прославленного адмирала, Василия Яковлевича Чичагова, он закончил в Петербурге Морской корпус и с ранних лет был приучен к суровым морским условиям. Впервые он увидел Англию пятнадцатилетним юношей во время похода русской эскадры в Средиземное море, когда состоял адъютантом своего отца. В 1792 году он вместе с братом Петром провел в Англии около года, изучая английский язык и занимаясь в военно-морском училище в Портсмуте10. Теперь, в 1795 году он волею судьбы снова оказался в Британии в качестве капитана 66 пушечного корабля «Ретвизан», пострадавшего во время совместных англо-русских военных действий против французов. В соответствии с договоренностями между союзными странами он получил от своего начальника вице-адмирала Петра Васильевича Ханыкова «приказание ввести корабль в Чатамский док, обшить его медью и устроить совершенно на английский образец». В течение долгих месяцев Павел имел возможность наблюдать за работами в доках. Искренне восхищаясь накопленным англичанами морским опытом, их порядками и профессионализмом, он признавался относившемуся к нему с большой симпатией С.Р.Воронцову: «… имею пред глазами ежедневное производство работ, касательно кораблестроения, и деятельно уже более еще, нежели умозрительно вижу, сколь далеко находимся мы со флотом своим от подобия исправного флота…»11 Его страстная заинтересованность в пополнении знаний, желание вникать во все профессиональные детали не могли не вызвать интереса и уважения управляющего доками Чарлза Проби, который стал приглашать к себе в дом задержавшегося в Чатэме почти на год симпатичного и умного русского. П.В.Чичагов вспоминал: «… я нанял квартиру в городе, сколь было возможно, поближе к эллингу, и явился к начальнику порта... Это был флотский капитан, свыше 80-ти лет, по имени Проби … Он был вдов уже с давнего времени, и семейство его состояло из двух сыновей, находившихся в отсутствии, и из четырех дочерей, их коих только две были замужем. Общество их было приятно, благодаря царившему в нем тону довольства. Девицы были музыкантши, младшая дочь более другой. Так как я очень любил музыку, то гармония послужила к нашему сближению, и я нашел так много соотношений между чувствами и склонностями этой девицы с моими, что с каждым днем более и более привязывался к ней… Наконец, несмотря на все мое предубеждение против женитьбы, я почувствовал действительно, что мне весьма трудно будет расстаться с мисс Елизаветой Проби; я думал даже, что без нее не буду счастлив... »12 Но предложение руки и сердца, сделанное Павлом Васильевичем перед самым отъездом в Россию и с радостью встреченное мисс Проби, вызвало негодование ее отца, решительно отказавшегося выдать дочь за иностранца и иноверца. Вопреки обстоятельствам молодые люди поклялись друг другу в любви и преданности и продолжали обмениваться письмами. Казалось, все препятствовало их союзу: и воля отца, и реакция императора Павла I, сперва воспротивившегося браку, говоря, что «в России настолько достаточно девиц, что нет надобности ехать искать их в Англию»13, и то преследовавшего Чичагова, вплоть до лишения всех отличий и помещения в Петропавловскую крепость, то награждавшего его и повышавшего в чине. Все же свадьба состоялась в 1799 году, после смерти Чарлза Проби, благодаря активному содействию русского посла в Лондоне С. Р. Воронцова. Дипломат по природе, Семен Романович, убеждая влиятельных лиц в России отпустить Чичагова в Англию для бракосочетания, приводил в качестве весомых доводов возможность использовать родственные связи невесты с влиятельной политической фигурой, лордом Кэрисфортом и его женой, приходившейся сестрой лорду Гренвиллу, игравшему важную роль в министерстве Питта. По случаю бракосочетания своих подопечных в русской посольской церкви на Грейт Портланд-стрит он устроил обед, на который не преминул пригласить именитых родственников. Православный обряд состоялся на следующий день после венчания в старой англиканской церкви в Беддингтоне 5 ноября 1799 года. «Какой подарок нам, обожаемый отец мой, дозволение именовать вас нежнейшим прозвищем, какие только даются у людей. Память о нем я сохраню на всю мою жизнь, которую посвящаю сладостной заботе доказать вам, насколько я превзойду заповедь, повелевающую нам лишь чтить отца своего… я принадлежу навсегда и всецело тому, кто дозволил мне иметь счастье, называться его сыном… »14

Когда Чичагов с женой, наконец, отправился в Петербург летом 1800 года, в России наступали самые мрачные дни павловского царствования, особенно тревожные для иностранцев английского происхождения в связи с резко ухудшившимися отношениями с бывшей союзницей — Британией. Павла Васильевича волновала в этот момент не только судьба жены, но также С.Р.Воронцова, попавшего в опалу, и его детей Михаила и Екатерины. Еще с борта «Ретвизана» он писал Воронцову: «Я очень хорошо знаю, что никто не в состоянии лучше Вас оценить жертву, приносимую моей женой тем, что она мне сопутствует, не чувствовать сильнее вас все благо жить в земле свободной.… Дай Бог, чтобы какое-нибудь великое событие свершилось в этот промежуток времени, и чтобы добродетель, дарования и честь, доныне гонимые и униженные, заняли свои места: тогда я еще раз обнял бы вас в стране свободы… Это, однако же, грезы, рассеивающиеся при пробуждении, а при нас остается угнетение и гонения. Раз Вы приняли решение не возвращаться более в страну ужасов, в которой играют бытием и счастьем более тридцати миллионов душ, я спокоен насчет Вашей участи, но желаю знать, столь же твердо Вы решились оставить при себе детей ваших: ибо тирания, не гнушающаяся никакими средствами, когда она может делать зло, в особенности же мстить, употребляет яд, если не может биться оружием явным. Могли бы, может быть, в виде снисхождения, оставить Вас в покое, требуя присылки Вашего сына. Знают о Вашей нежности к нему; знают также, что это будет вернейший залог, чтобы заставить Вас возвратиться на Вашу несчастную родину…»15 Близкие и очень доверительные отношения графа Семена Романовича с Чичаговым сохранялись всю их жизнь, о чем свидетельствуют письма Павла Васильевича, составившие целую книгу многотомного архива Воронцовых. Письма графа, в которых он делился самыми сокровенными и небезопасными с политической точки зрения мыслями, Чичагов уничтожал по просьбе самого Воронцова. Заботам Павла Васильевича поручал Воронцов в 1801 году своего сына, будущего генерал-губернатора Новороссийского края и наместника в Бессарабии и на Кавказе, но в то время, юношу девятнадцати лет, который с младенчества жил и воспитывался в Англии и теперь вернулся в Россию на государственную и военную службу. Михаил Семенович Воронцов всегда, даже когда Павел Васильевич стал адмиралом и был приближен ко двору, в социальной иерархии находился неизмеримо выше Чичагова. Несмотря на разницу в положении, их отношения оставались почти родственными. Павел Васильевич называл детей Семена Романовича своими братом и сестрой. Елизавета Чичагова состояла в постоянной переписке с Екатериной Воронцовой. Озабоченный будущим дочери, Семен Романович еще в 1797 году из Англии добился для нее фрейлинского звания. Свои обязанности ей пришлось исполнять при дворе Марии Федоровны в Павловске лишь в то единственное лето 1802 года, когда они с отцом приезжали в Россию. Вернувшись в Лондон, она вскоре вышла за муж за графа Пемброка и навсегда осталась в Англии. Приезд в Россию Катеньки Воронцовой, как называла ее Елизавета Чичагова, был для англичанки большим утешением, поскольку ее страстному желанию посетить родину, казавшемуся возможным благодаря предполагавшейся служебной поездке Чичагова для ознакомления с крупнейшими портами Европы, не суждено было осуществиться. Александр I, приблизивший к себе молодого, способного, инициативного, не подверженного коррупции морского офицера, предпочел иметь его под рукой, встречался с ним два-три раза в неделю, назначил его сначала вице-адмиралом, затем заместителем морского министра, а потом и главой Адмиралтейского департамента.

В соответствии с изменением статуса Чичагова и улучшением его материального состояния, расширялся круг общения семьи. Если раньше Елизавета Чичагова в основном поддерживала отношения с англичанами, женами архитектора Камерона, предпринимателя Гаскоина и его дочерьми, миссис Далримпл и миссис Поллен, докторами Роджерсоном, Лейтоном и Крайтоном, с семьей адмирала Грейга, жившего поблизости на Васильевском острове16, то теперь дом адмирала превратился в один из центров светской и политической жизни Петербурга, куда стремились попасть высокопоставленные русские и иностранные дипломаты. Граф Жозеф де Местр, назначенный в 1802 году представителем Сардинского короля в Петербурге, писал в одной из депеш, что ему удалось попасть в дом Чичаговых, хотя он считался одним из самых труднодосягаемых. Он сообщал, как был поражен холодным взглядом Элизабет и страстной привязанностью к ней Павла. «Она англичанка и, глядя на нее, я постоянно вспоминаю французское сравнение англичанок с Везувием, покрытым снаружи снегом и кипящим внутри», — констатировал дипломат, ставший близким другом адмирала17. С 1805 года Елизавета Чичагова начала бывать при дворе, особенно часто в летние месяцы в Павловске. Осенью того же года доктор Роджерсон в одном из писем С.Р.Воронцову сообщал о Чичаговых: «…он смягчился, стал более гибким и хорош во всех отношениях, хорошо исполняет свои должностные обязанности, она, наконец, здесь натурализовалась и настолько в согласии со страной, что случись ей неожиданно вернуться жить в Англию, она будет отирать слезы…, ее здоровье в порядке, и останется хорошим, если у нее не будет большей детей»18. В 1807 году император назначил Павла Васильевича, после четырех с половиной лет управления флотом, полноправным министром и полным адмиралом, что вызвало образное замечание П.В. Завадовского: «…Чичагову ветер дует в паруса»19. Именно в этот наиболее благополучный период, как представляется, скорее всего, и мог быть написан портрет Елизаветы Карловны Чичаговой, жены адмирала и матери троих дочерей, родившихся соответственно в 1801, 1803 и 1807 годах. К сожалению, дальнейшую жизнь Чичаговых осложнили страшные психологические переживания Павла Васильевича и беспокойства, связанные с частым нездоровьем Елизаветы Карловны в России, о чем он регулярно сообщал в письмах С.Р.Воронцову.

Чичагов, преклонявшийся перед гением Наполеона и убежденный в его военном превосходстве, был искренним противником войны с Францией. Как и М.И.Кутузов, он поддержал императора в необходимости подписания Тильзитского договора (26 июня — 8 июля 1807г.), чем навлек на себя недоброжелательство и непонимание многих. 23 июля 1807 года он писал С.Р.Воронцову: «Другое очень счастливое событие для России в целом, и для меня в частности, окончание этой войны, которая если бы не закончилась сейчас, ввергла бы нас в величайшую катастрофу — разрушения, голод, чуму, не считая кровопролития и величайшего позора, как неизбежного последствия»20. В то же время неизбежным последствием Тильзитского мира стал разрыв отношений России и Англии и антианглийская континентальная блокада, в которой Россия бок о бок с недавним противником Францией выступала против бывшей союзницы. Любопытен пассаж из письма Жозефа де Местра королю Сардинии, написанного в январе 1808 года и относящийся к Павлу Чичагову: «[Он] для меня неразрешимая проблема, а я не знаю никого мудрее меня. Он друг Франции, бюст Бонапарта находится у него на столе, он целый день ругает англичан, и в то же время нет ни одного англичанина, который бы не посещал его дом. Французы, с другой стороны, никогда там не бывают, если только это не положено по их рангу. Вот уже почти семь лет как я слышу бесконечные сарказмы в адрес Англии, но его жена, англичанка до мозга костей, никогда никак не реагирует, кроме как особой улыбкой, которой будто сообщает: «Говори, говори, мой дорогой друг, я то в курсе дела»21. Все же в январе 1808 года Елизавета Карловна не без грусти записала в своем дневнике: «Павел уехал в Выборг и на другие объекты с Понтоном [французский инженер, присланный Наполеоном] и пьемонтским офицером. Печаль разлуки усугубляется мыслью, что его миссия связана с необходимостью защитить побережье от англичан. На то воля Божия»22.

Чичагов глубоко переживал неудачу с задуманным им планом во время русско-турецкой войны (1806–1812), который предусматривал прорыв Черноморского флота в Босфор и высадку там десанта. План не был осуществлен в полном объеме из-за несогласованности действий с англичанами, хотя турецкой эскадре все же был нанесен серьезный урон. Итоги русско-шведской войны 1808–1809 года, сложности, с которыми пришлось столкнуться русским войскам, чтобы выйти к побережью Ботнического залива, занять Финляндию, овладеть укреплениями Гангута и Свеаборга, ясно демонстрировали неподготовленность русского флота на Балтике и неотложность принимаемых Павлом Васильевичем мер по его модернизации. Реформы продвигались с трудом, отношения Чичагова с министрами обострялись. «Его боятся, потому что он настаивает на порядке, и ненавидят за то, что он не позволяет, чтобы крали в его ведомстве», — сообщал в Сардинскому королю Ксавье де Местр23. Придворные интриги, постоянное переутомление и беспокойство за здоровье жены, отразились на его собственном моральном и физическом состоянии. Его преследовали головные боли и депрессия, в марте 1809 год он провел три недели, не выходя из комнаты. Его здоровье вызвало тревогу даже у Александра I, который лично посетил больного. Смерть горячо любимого отца 4 апреля только ухудшила его состояние. Адмирала Василия Яковлевича Чичагова отпели в Александро-Невской лавре в присутствии императора и похоронили со всеми воинскими почестями под пушечные выстрелы. В этот мрачный период произошло одно неожиданно приятное событие. По случаю свадьбы великой княжны Екатерины Павловны с принцем Ольденбургским происходили различные награждения, и Елизавета Карловна Чичагова получила орден св. Екатерины 2-й степени, что свидетельствовало о признании ее безупречной репутации24.

В сентябре 1809 года Павел Васильевич, у которого появилась навязчивая мысль покинуть Россию, получил от императора бессрочный отпуск с выплатой ежегодно десяти тысяч рублей. Тем не менее он настоял на отставке, распродал имущество и отправился со всей семьей во Францию. Его поступок вызвал недоумение многих. Близко знавшая и любившая Чичаговых Роксана Струдза записала: «Адмирал Чичагов, все еще очарованный славой Наполеона, пожелал увидеть поближе предмет своего обожания. Вопреки усилиям герцога де Висенса [Коленкура] и желанию императора, он настоял на отставке и приготовился ехать в Париж. Его жена, более здравомыслящая, была не в состоянии отговорить его от этой замечательной глупости. Моя грусть при их отъезде еще усиливалась тем, что мадам Чичагова не скрывала фатального предчувствия, которое ее переполняло. Мы расстались, рыдая»25.

Предчувствия не обманули Елизавету Карловну — она умерла 24 июля 1811 года в Париже. Ее смерти предшествовала неуютная жизнь в стране, находившейся в состоянии войны с ее родиной, безнадежные мечты получить паспорта для путешествия в Англию, переезды с квартиры на квартиру, очередная тяжелая беременность, из-за которой было отложено возвращение в Россию и, как обычно, тяжелые роды, закончившиеся на этот раз смертью матери и ребенка. Чичагов, находившийся на грани безумия, во всем винил себя. В одном из писем сыну Михаилу Семен Романович Воронцов сообщал: «Получил письмо от бедного Чичагова, после его возвращения в Россию. Письмо разрывает сердце. Я никогда не видел такого горя, такого отчаяния, какое он испытывает по поводу кончины жены, обвиняя себя в ее смерти, так как он считает, что если бы он остался в Петербурге, Лейтон, который хорошо знал конституцию его жены, оказал бы ей лучшую помощь, чем несведущие французские медики. Если ты еще ему не написал, сделай это и скажи, что ты надеешься, что из любви к почившей, он должен сохранить себя, чтобы посвятить образованию детей, которых она ему оставила. Он в таком отчаянии, что я опасаюсь за его жизнь, или, что еще хуже, что он сойдет с ума»26. Екатерина Пемброк и Семен Романович, а потом и сестры Элизабет Проби позаботились о судьбе дочерей Чичагова, которых он сразу после смерти жены отправил в Англию. Забальзамированное тело жены адмирал перевез в Петербург и похоронил в мавзолее на Смоленском кладбище.

Дальнейшая судьба адмирала оказалась полной драматизма. Он принимал участие в войне 1812 года и, увы, вошёл в военные анналы тем, что возглавлявшаяся им армия упустила отступавшего из России Наполеона. Как писал П.Бартенев, «случайностью поставлен он начальником сухопутных войск; но призванием его было — море. У преданных старых наших моряков имя его (до позднейшего времени опальное и редко поминаемое) ценится очень высоко. Утверждают, что все лучшее заведено в нашем флоте Чичаговым»27. Бартенев писал это в 1881 году, публикуя переписку Чичагова с С.Р.Воронцовым уже после того, как уже были частично опубликованы донесения Чичагова императору Александру I, также по-иному освещавшие события. Но каково должно было быть самому Чичагову, чьи реформы и борьба с коррупцией и взяточничеством вызывали недовольство и непонимание, чье имя склонялось недоброжелателями, чье положение после 1812 года выглядело столь двусмысленно? В 1814 году он перевез в Англию прах жены и захоронил его рядом с церковью в Беддингтоне, где всего 16 лет до этого проходило их венчание. В 1815 году он покинул Россию и жил преимущественно во Франции. В 1834 году Чичагов отказался вернуться, когда Николай I призвал домой всех русских, пребывавших в чужих краях, был лишен пенсии и чинов и окончательно разорвал отношения с Россией, приняв английское гражданство. В течение многих лет он работал над мемуарами, впервые увидевшими свет после его смерти на французском языке в 1855 году и в русском переводе частично в 1885.28 Сейчас, когда переизданы его «Записки»29, можно смело повторить за П.Бартеневым: «Чичагов принадлежит к скорбному списку Русских людей, совершивших для Отечества несравненно менее того, на что они были способны и к чему были призваны»30.

Образ Елизаветы Карловны Чичаговой, каким он рождается из свидетельств современников, писем, биографических деталей, удивительным образом соответствует портрету в московском музее. Жена русского адмирала оставалась «до мозга костей англичанкой», ее любили друзья и уважали коллеги мужа за добрый нрав и твердый характер, ее принимали при императорском дворе и даже наградили орденом св. Екатерины (что способствует определению датировки портрета). Он должен был быть исполнен до того, как Е.К.Чичагова получила орден, то есть до весны 1809 года, иначе художник изобразил бы ее со знаком отличия или лентой. В июле 1807 года у нее родилась третья дочь, Екатерина, что, как всегда, было чревато для ее здоровья тяжелыми последствиями и требовало длительного восстановления. По времени событие совпало с ухудшением отношений с Англией, когда проживавшие в России англичане в срочном порядке вынужденно покидали страну, в том числе и художники, например Роберт Кер Портер, приглашенный Чичаговым для работы в 1805–1806 годах над картинами для Адмиралтейства31. Как уже говорилось, наиболее подходящим временем для написания портрета представляется 1805 или 1806 год, то есть когда Елизавета Карловна перешла тридцатилетний рубеж.

Чичаговы находились в близких, почти родственных отношениях с семьей С.Р.Воронцова, поэтому логично, что портрет мог оказаться у Михаила Семеновича и просто как подарок, и, при отъезде Чичаговых за границу в 1809 году, как память о доброй английской знакомой, в жизни которой такую важную роль сыграл его отец.

Картину по стилистике, безусловно, можно отнести к английской живописи. В период с 1800 по 1809 год Екатерина Карловна не выезжала за границу. Таким образом, портрет написан в России, где между 1804 и 1807 годами побывало несколько британских художников: Уильям Аллан, Роберт Кер Портер и Джеймс Сэксон. Из них троих, пожалуй, наиболее подходящей кандидатурой является последний, который, как точно известно, работал в Петербурге в 1804–1805 годах. Тот факт, что портрет ошибочно приписывали кисти шотландского портретиста Генри Реберна, не случаен. Джеймс Сэксон (1772? — после 1819) художник не столь блестящий, как Реберн, и малоизвестный даже в Британии, применял живописные приемы, которые напоминают манеру знаменитого шотландца32. Самое примечательное, что из его работ, исполненных в России, известны портреты доктора И. Х. Роджерса, доктора Лейтона и предпринимателя Чарльза Гаскоина33. Все три были близко знакомы с П.В.Чичаговым, и их деятельность связана с Адмиралтейским департаментом. О Роджерсе во «Всеобщем журнале врачебной науки» значится, что он в 1803 году определен Флота Главным Доктором, что он дружил в Петербурге с врачами Роджерсоном, Вилье, Крейтоном, Галловеем, «особенно же с Министром Морских сил Адмиралом Павлом Васильевичем Чичаговым». Насколько тесно связано имя флотского доктора Лейтона с семьей Чичаговых, ясно из переписки Павла Васильевича с графом Воронцовым. Чарльз Гаскоин приехал в Россию по приглашению Екатерины Великой при содействии адмирала Самуила Грейга и С.Р.Воронцова, для реорганизации Олонецкого и Петрозаводского заводов и для налаживания производства знаменитых карронских пушек для русских военных кораблей. Он владел чугунолитейным заводом, позднее известным как Путиловский и Кировский. В его семье и с его дочерьми проводила время Елизавета Карловна Чичагова. Вполне естественно, что она также могла оказаться среди тех, кто позировал художнику Сэксону. Все четыре портрета объединяет своеобразная, совершенно определенная манера, проявляющаяся в общей постановке фигуры, написании век, диагональных мазках штриховкой киноварью на щеках, в уверенной, мастерской, но несколько скучноватой живописи. Если согласиться с авторством Джеймса Сэксона, то портрет можно датировать более точно — 1805 годом, так как позднее художника не было в России до 1819 года. Можно предположить, что Сэксон писал и самого адмирала в 1804 году. Портрет в адмиральском мундире работы неизвестного художника, хранящийся в Эрмитаже, имеет на обороте надпись, свидетельствующую о том, что он является копией, сделанной в Эдинбурге в 1824 года с оригинала 1804 года, к сожалению, без указания имени художника.

Портрет Елизаветы Карловны Чичаговой в ГМИИ им. А.С.Пушкина и ее романтизированный профильный барельеф, исполненный в мраморе И.П.Мартосом, единственные известные в настоящее время в России изображения этой удивительной женщины. Они воскрешают ее облик, напоминают о романтической истории любви и, пожалуй, что важнее, заставляют всмотреться в интереснейшую страницу истории конца XVIII — начала XIX века, времени становления российского флота, надежд и начинаний, связанных с воцарением Александра I, заставляют задуматься о резких поворотах сложных русско-английских отношений, отражавшихся на судьбах конкретных людей, в том числе любопытнейшей исторической фигуре — Павле Васильевиче Чичагове.

Обретение портретом нового имени, Елизаветы Карловны Чичаговой, и определение его автора, Джеймса Сэксона, дополняют мозаику разнообразных, но часто разрозненных сведений о русско-британских художественных контактах, в истории которых немалую роль играли личные знакомства и связи, как это происходило с П.В.Чичаговым, оказывавшем покровительство не только английским морякам, но и художникам.

-Сноски-

1 Художественное надгробие в собрании Государственного музея городской скульптуры. Научный каталог. Т. 1: Благовещенская и Лазаревская усыпальницы / Под общ. ред. В.Н.Тимофеева. СПб., 2004. С. 103-104.
2 Пер. с англ. Е.П.Ренне.
3 Woods J. The Commissioner’s Daughter. The Story of Elizabeth Proby & Admiral Chichagov. London, The Stonesfield Press, 2000.
4 Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина. Каталог живописи. М., 1995. С.648.
5 Так, напр., хранитель английской живописи в ГМИИ И.А.Кузнецова высказывала по этому поводу сомнения, что отражено в каталоге выставки: Незабываемая Россия. Русские и Россия глазами британцев. XVII–XIX века. М., 1997
6 [Николай Михайлович, вел. кн.] Русские портреты XVIII — XIX столетий. Т.II. Ч. 2. СПб., 1906, С. 43; Каталог 1905, №№ 1036, 1037, 1038, 1039, 1041.
7 РГАДА. Ф.1261 Оп. 1. Д.3040. Сведения любезно предоставлены А.А.Галиченко.
8 Приношу глубокую благодарность Ю.Плотниковой за, как всегда, точную и квалифицированную консультацию.
9 Любопытно, что сын сэра Джона Проби, Джон Джошуа (1751–1828), 1-й граф (лорд) Кэрисфорт, после смерти красавицы жены Элизабет Осборн в 1783 г., нуждаясь в перемене мест, совершил путешествие в Россию со специальной миссией. Хотя миссия не предполагала долгого пребывание в Петербурге, лорд Кэрисфорт, влюбившийся здесь в жену неаполитанского посла герцога Сьерра Каприоло, Марию Аделаиду дель Каррето ди Камерано, пробыл в России почти год. Во время одной из встреч с Екатериной II он указал ей на отсутствие в собрании Эрмитажа картин Рейнолдса, с которым был дружен. Вернувшись в Англию, он заказал Рейнолдсу для Потемкина повторение своей картины «Змея в траве» (Национальная галерея, Лондон). Позднее художник исполнил для императрицы «Младенца Геракла, удушающего змей», а для Г.А.Потемкина «Воздержанность Сципиона»
10 В письме к русскому послу в Лондоне С.Р.Воронцову от 3 июня 1792 г. А.А.Безбородко пишет: «Двое сыновей Василия Яковлевича Чичагова по дозволению Ее Величества отправляются для практического научения морскому делу в Англию. Я прошу ваше сиятельство удостоить их вашей благосклонности и покровительства и быть им руководителем в добром намерении их» (Архив князя Воронцова. М., 1879. Кн. XIII. С.260.
11 Чичагов П.В. Записки адмирала Павла Васильевича Чичагова, первого по времени морского министра. С предисл., прим. и заметками Л.М.Чичагова. М., 2002. С.600.
12 Там же. С. 598 и 600.
13 Там же.С.642.
14 Архив князя Воронцова. Кн. XIX. С.18. Здесь цит. русск. Пер. из: Чичагов П.В. Указ. соч. С.676.
15 Архив князя Воронцова. Т.19. С.19. Здесь цит. рус. пер. из: Чичагов П.В. Указ соч. С.676.
16 31 мая 1804 г., напр., доктор Роджерсон писал С.Р.Воронцову в Лондон: «Мадам Чичагова провела неделю в Ораниенбауме с мадам Камерон, и последнюю неделю она находится у Гаскоинов в Колпино» (Архив князя Воронцова. Кн XXX. М., 1884. С.222).
17 Woods J. Op. cit. P.138.
18 Архив князя Воронцова. Кн. XXX. М., 1884. С.226.
19 Письма графа П.В.Завадовского к братьям графам Воронцовым // Архив князя Воронцова. Кн. XI. М., 1877. С.310.
20 Архив Воронцовых. Кн. XIX. С.166.
21 Correspondence Diplomatique de Joseph de Maistre. Paris, 1858. P.308. Цит по: Woods J. Op. cit. P.171.
22 Woods J. Op. cit. P. 168.
23 Цит. по: Юлин В.А. Адмирал Павел Васильевич Чичагов. Исторические портреты // Вопросы истории. 2003. №2. С.55.
24 Там же. P.181.
25 Mémoires de la Contesse Edling. Moscow, 1888. P. 38-39. Цит по: Woods J. Op. cit. P.183.
26 Архив Воронцова. М., 1880. Кн. XVII. С.199.
27 Письма П.В.Чичагова к графу С.Р.Воронцову / Предисл. П.Бартенева // Архив князя. Воронцова. Кн. 19. М. 1881.
28 Mémoires inédits de l’amiral Tchichagoff. Paris, 1855; Leipzig et Paris, 1862; Записки адмирала П.В.Чичагова // Русская старина. 1888. Т.58.
29 Чичагов П. В. Записки…
30 Архив князя Воронцова . Кн. XIX. М., 1881. Там же.
31 Ренне Е.П. Художник сэр Роберт Кер Портер в России // Наше наследие. 2002. №62. С. 151-163.
32 Dictionary of National Biography; Кроль А.Е. Из истории русско-английских художественных свзей начала XIX века. Портрет И.Х.Роджерса (Джонатана ) работы Д.Саксона // Труды Государственного Эрмитажа. [Вып.] VI. Л., 1961. С. 383-388.
33 Ренне Е.П. Портрет Чарльза Гаскоина в собрании Государственного Эрмитажа // Россия—Англия. Страницы диалога. Краткое содержание докладов V Царскосельской научной конференции.СПб., 1999. С. 110-113.
-Источник-


Сфера, мотылек, коса смерти, надломленная ветка розы, кувшин с вытекающей из него водой, песочные часы, змея, кусающая свой хвост.

Кадр из фильма "Господин Оформитель"

запись создана: 01.06.2014 в 19:23

@темы: погребальные сооружения, Одна история любви, кладбища Санкт-Петербурга

---

Танит Ли "Сага о Плоской Земле"

[The Highgate Vampire]

У вашего админа с фэнтези отношения долгие, но очень сложные. От запойных чтений в юности до легкого отторжения в зрелом возрасте, но эта сага до сих пор является любимейшей. Это даже не фэнтези в чистом виде, а сплав арабских, египетских и прочих мифов. Язык витиеватый и напевный. Многие сравнивают с "Тысячью и одной ночью", что недалеко от правды. Я эти арабские сказки не люблю, но от саги Ли меня это не отвратило.

Содержание цикла:

- Владыка ночи / Night's Master (1978)
- Владыка смерти / Death's Master (1979)
- Владыка иллюзий / Delusion's Master (1981)
- Delirium's Mistress [= Владычица безумия] (1986)
- Night's Sorceries [= Чары тьмы] (1987)
- Night's Daughter, Day's Desire (1987)
- Children of the Night [= Дети ночи] (1987)
- The Prodigal [= Блудный сын] (1987)
- Dooniveh, the Moon [= Луноликий Дунивей] (1987)
- Black as a Rose (1987)
- Game Players (1987)
- The Daughter of the Magician (1987)
- Earth's Master, ещё не опубликовано
- The Earth is Flat, ещё не опубликовано
- The Man Who Stole The Moon (2001)
- The Origin Of Snow (2002)
- The Snake (2008)

С изданиями на русском этому циклу произведений не очень повезло: выходили в начале 90-ых только три книги. Еще одна была переведена (перевод, надо заметить, потрясающий), но свет не увидела. Агитировать за покупку не могу: книги (как и в случае с Брэдбери) стали букинистическим раритетом, но электронную версию найти проще простого.

В рамках нашего сообщества надо делать акцент на "Владыке смерти", но искренне советуем ознакомиться со всеми книгами. Признаться честно, Владыка ночи и Владыка иллюзий нравятся даже больше.
Но следует предупредить, что в сюжете есть и гомоэротические сцены и зоофилические и даже некрофилические. Но многим девушкам точно должен понравиться Азрарн, владыка демонов.

Улум был черным, атласно-черным, как шкура пантеры, блестяще-черным, как отшлифованный черный жемчуг. Его высокая стройная фигура казалась отлитой из тьмы, а длинные белые волосы, как и одеяния, были цвета слоновой кости. Белые волосы и белый плащ колыхались и мерцали в темноте, и казалось, что это клубы дыма скользят по полю битвы. Лицо Улума редкой, необъяснимой красоты всегда носило маску отрешенности. Люди смотрели на бесстрастное лицо Владыки Смерти и не могли впоследствии вспомнить его. Лик Улума ускользал из их памяти, как вода утекает между пальцами, как морская волна уходит в прибрежный песок во время отлива. (с) Танит Ли "Владыка Смерти"

Прослушать или скачать Mandragora Scream Night's Master бесплатно на Простоплеер

@темы: нотки вечности (музыкальные полотна), Ваши пальцы пахнут ладаном (поэзия, отрывки из романов, рассказы), Прогулки с Бароном (Мифологические образы Смерти)

---

Черный дом Baan Si Dum. Северный Таиланд

[The Highgate Vampire]

Автор

Итак, на севере Таиланда, рядом с городом Чианг Рай и неподалеку от знаменитого Белого храма Wat Rong Khun расположен Черный храм…
Место не для туристов, билеты покупать не надо, сувениры не продают и несмотря на расположение рядом с автомобильной магистралью, ещё не каждый тайский зимовщик успел здесь побывать.
Внутри главного павильона и во всех соседних густо разложены шкуры и черепа убитых животных.

Черный дом в Чианг Рае – Баан си Дум (Baan Si Dum)

Баан Дам...У него есть еще одно название - Черный дом. Когда видишь его мрачное убранство,радуешься, что слово “храм” в этом названии отсутствует, хотя некоторая религиозная символика там все же есть. Территория комплекса очень большая, и насчитывает больше 40 построек. Большая парковка, магазин, громадный парк, где пасутся лошади, и большое количество разных построек.
Если храм Wat Rong Khun - The White Temple у всех вызывает представление о добре и чистоте, то черный храм(дои) - это хорошее представление об аде.
Черный дом, или Baan Si Dum - это частное владение художника Таван Дучани с постройками находится в стадии строительства и наполнения экспозициями вот уже на протяжении более тридцати лет. Известный тайский художник Таван Дучани представляет свое видение традиционного тайского искусства в современном образе. Все это было открыто совсем недавно. Художник Таван Дучани не хотел его рекламировать. Это немного жутковатое место и, конечно, не предназначенное для любителей животных.
Baan Si Dum находится всего в двух километрах к северу от знаменитого Белого Храма. Там вы и найдете таинственный Черный дом или «Baan Dam», построенный бывшим студентом Kositpipat Таван Дучани. Это не одно здание, а собрание почти сорока памятников, которые являются домом для обширной коллекции Дучани - странных костей, шкур, сооружений, коллекций тайской культуры.
Здесь можно увидеть скелет слона, шкуру медведя, шкуры тигров, черепах, шкуры рептилий.Там повсюду свисают разные шкуры и стоит причудливая мебель, сделанная из костей экзотических животных. Изнутри это странное сооружение похоже на подводную черную лодку. Также его можно сравнить с камерой пыток. Когда смотришь на все это, возникают довольно мрачные эмоции и мысли.
Еще больше его произведений искусства можно увидеть в его магазине при входе в дом - здесь вы можете подобрать открытки из крокодиловой кожи в качестве сувенира!
Таван Дучани был удостоен звания Народного художника Таиланда в 2001 году. Все строения Baan Si Dum являются его собственностью. Со своей мастерской, магазином и музеями готовых работ 72-летнего художника.

+Прогуляться+

@темы: творчество на тему, Жизнь тела после смерти, Оссуарии, кости, черепа, скелеты

---

Неизвестное Немецкое кладбище на Введенских горах. II

[The Highgate Vampire]

Прогулка по "Введенскому кладбищу" с "Иди и смотри" вдохновила на продолжение знакомства с жильцами Введенского кладбища.
Это уже не первая кладбищенская экскурсия, на которой удалось побывать, а если бы точнее, то 4-ая. И если сравнивать их между собой, то пока могу назвать ее лучшей. Да, конечно, много информации уже можно встретить у нас, но все-таки были и те вещи, что слышали впервые. Кроме того, гид адекватно воспринимает добавления со стороны, в отличии от некоторых других.
Естественно, не удержались от вопросов о статуях Христа и могиле Бормана. По первому пункту: путаница существует и ничего не ясно до сих пор. Краеведы, можно сказать, головы уже сломали. А про Бормана - выдумка. Другой разговор, что мною было замечено надгробие в виде этой специфической пирамиды, только вот рядом не было никакой плиты, вообще.

Везде можно прочесть, что ворота с Госпитального вала были построена по проекту А. А. Мейнгарда. Именно этот архитектор был ответственен за первоначальный вид Кафедрального собора Святых Петра и Павла в Старосадском переулке. На снимках: кирха в 1888 году и в наши дни (постройках начала XX века).

Напомним, что кирха связана с семействами Вогау и Кноппов.

В 1907 году архитектор А.Форинт выстроил новые красивые псевдоготические Северные ворота и перестроил в стиле модерн дом кладбищенского смотрителя с конторой при нем. Рядом с этими строениями, сразу за оградой находился особняк председателя Комитета по благоустройству Иноверческого кладбища, выстроенный архитектором Герингом.

Часовня доктора Овера

Александр Иванович Овер (1804—1864) — тайный советник, заслуженный профессор терапевтической клиники и директор терапевтического отделения факультетской клиники Московского университета, инспектор Московских больниц гражданского ведомства, гоф-медик, выдающийся хирург. wiki

+Елена Коровина: Цветы для доктора Овера+

Елена Коровина: Цветы для доктора Овера

Синие васильки — к радости,
Алые тюльпаны — к несчастью.
Помни об этом, мальчик!

Голос был женский. Тихий, но какой-то пугающий. Саша всхлипнул и попытался забыть. В голове вспыхнуло: «Это просто сон!» Но голос вновь прошептал: «Помни: васильки — к радости, тюльпаны — к несчастью!»
Маленький Саша Овер закрыл уши руками и бросился бежать. Голос стих. Наверно, не поспел за мальчиком, заплутал где-то вдали. Саша облегченно заулыбался и начал напевать песенку по-французски. В свои четыре года он уже бегло болтал по-немецки, как его матушка, и по-русски, как няня Акулина. А теперь сможет говорить с отцом на его родном французском языке. Это важно для Овера-старшего, ведь ему с женой пришлось бежать в далекую Россию из революционной Франции, где его ждала гильотина за верность королю. Счастье, что русский помещик Глебов предложил Жану Оверу место гувернера для своих чад в имении Панино Тульской губернии. Там в 1804 году и родился Саша.
Весело напевая, мальчик перескочил через канавку и вдруг застыл в изумлении: перед ним расстилалось огромное поле тюльпанов — алых, как кровь, и влажных, как свежее мясо. Саша в испуге вскрикнул и… проснулся.
За перегородкой звучали резкие голоса. Хлопнула дверь. Вбежала няня и кинулась к кроватке мальчика:
— Осиротел, соколик! Помер твой батюшка!
Загадка снов
Александр застонал и проснулся. Опять — проклятый сон: тюльпаны цвета крови… После смерти отца они снились ему дважды. Первый раз перед тем, когда неожиданно скончался любимый учитель Ивашковский, дававший Саше бесплатные уроки греческого языка. Саша жил тогда в Столешниковом переулке в Москве, куда мать и няня перебрались после смерти кормильца. Существовали почти в нищете. В 6 утра в любую погоду мальчик ходил к учителю через всю Москву, ведь без знания греческой грамматики даже самого способного ученика не возьмут на казенное обучение. Но однажды, вернувшись после урока под проливным дождем, Саша слег. Вот тогда-то и приснилось ему снова кровавое поле тюльпанов. А через два дня Ивашковский умер.
В другой раз Александр увидел проклятые цветы, когда ему стукнуло уже 25 лет. Он уже с блеском закончил медицинский факультет Московского университета и Медико-хирургическую академию, где получил степень доктора медицины. А ведь ему тогда исполнился всего 21 год! Молодого вундеркинда послали на стажировку за границу. Четыре года он проработал в клиниках Страсбурга, Парижа, Рима, Лондона. В мае 1829 года вернулся в Москву. К тому времени мать Александра переселилась на родину в Германию, так что в Москве новоявленного доктора медицины ждала одна няня. Овер снял дешевый мезонин на Трубной площади, и надо же — в первую ночь на новом месте увидел во сне красные тюльпаны. А через несколько дней узнал — в далекой Германии умерла его мать.
Московский спаситель
И вот снова! Александр вскочил в холодном поту:
— Няня! Опять во сне проклятые тюльпаны! Снова мертвечина…
Авдотья Тихоновна обняла воспитанника. Хоть и взрослый уже, а для нее — малыш.
— Что делать, соколик… В Москву индийская гостья пожаловала — холера!
Наутро Овера разбудил громкий стук в дверь. Кто бы так рано? У молодого доктора еще и клиентов-то нет. Заходили только монах из Симонова монастыря да разорившийся купчик из Марьиной Рощи. У обоих в карманах пусто, так что заплатили по полтине за визит. На что тут жить?! И вдруг — на пороге пристав:
— Вам приказано явиться в Басманную больницу!
Овер горько усмехнулся — судьба-индейка: кому болезнь, а доктору заработок…
В Басманной больнице он пропадал теперь целыми днями. Холерных больных везли не переставая. Пришлось срочно возводить временные корпуса. Но вот чудеса — весь корпус доктора Овера выжил. И пациенты, и их родственники теперь кланялись Александру Ивановичу в пояс, а начальство назначило его старшим врачом больницы.
Однажды привезли, казалось бы, безнадежную женщину. Овер провозился с ней до поздней ночи. Еле добрел до ординаторской да и рухнул. Заснул прямо на полу и увидел свой сон. Опять бежал он по дороге, да свернул не налево, как раньше, а направо. Там тоже поле, да только все синими васильками усеяно. Проснулся, кинулся к безнадежной больной. А та ровно дышит. А наутро на поправку пошла. Вот вам и васильки! А выписываться стала — всей больнице объявила:
— Не доктор — московский спаситель!
Провидец
Кучер помог доктору Оверу усесться в карету:
— Не извольте беспокоиться, Александр Иванович, адреса для визитов я все помню. Прокатимся с ветерком!
Овер удовлетворенно крякнул: счастье, что расторопный молодой кучер попался, сам доктор в визитах вечно путается. Разве упомнишь столько пациентов? Да и все они — знатнейшие, богатейшие — вечно с претензиями. Куда интересней простых людей лечить, пусть даже бесплатно. Овер никогда не гнушается даже по трущобам ездить, коли зовут да случай интересный. Хотя времени все меньше. Ведь теперь он — старший врач Московской городской больницы, профессор Медико-хирургической академии и Московского университета, директор университетской клиники. Каждый день — то операция, то случай наисложнейший. От правильного диагноза жизнь зависит. В больницах люди на него, как на Бога, надеются. И ведь «московский спаситель» ни разу не ошибся! Что только коллеги-завистники ему не приписывали. Шептались, будто нянька у него — ведьма и во всем ему помогает. Иначе отчего он ее больше родной матери любит? Другие, правда, говорили, что не нянька — колдунья, а красавица-жена Овера. Иначе, почему доктор с ней все свободное время проводит, мужские клубы да рестораны не посещает, цыганок не привечает и даже картишками не балуется?
Доктор хмыкнул — вот идиоты, завистники! Да лучше б они сами, как Овер, после проведенной операции ночи у постелей пациентов сидели, течение болезней наблюдали. И медицинские труды штудировали чаще и тщательнее. Тогда бы и ошибались пореже! Хотя, конечно… Овер усмехнулся — есть у него мистические подсказчики — алые тюльпаны да синие васильки. Иногда даже, увидев красное поле во сне, доктор выкладывается вовсю, сам чуть не заболевает, да ничего не помогает — умирает больной. Зато уж если приснятся васильки, можно и не стараться особо — выздоровеет человек. Вот вам и цветочки-провидцы!..
Волшебный эликсир
Кучер с гиком подкатил к особняку на Моховой. Овер удивился:
— Куда ты меня привез?! Я только вчера осматривал графиню. Она абсолютно здорова!
Кучер почесал в затылке:
— Как же барин? Вы сами строго-настрого наказали на другой день вас к графине отвезти. Вот я и привез!
Овер нехотя выбрался из кареты. А то он не понимает, что творится! Верно, предприимчивая графиня щедро подмазала плута-кучера, чтоб привез к ней хозяина. Кажется, все московские истерические дамочки и барышни с ума сходят от посещения врачебного светила. Готовы платить любые деньги. Еще бы! Во-первых, он красив и обходителен, во-вторых — француз. Ну как объяснишь всем этим аристократкам да богачкам, что ему о развитии русской медицины думать должно?! А тут они со своими «нервами»!..
Вчера одна девица аж взвизгнула:
— Адамант! Денница! Азазелло!
До чего дошла, дура, — врача с дьяволом сравнила. Послать бы этих изнеженных дамочек на полевые работы, как крестьянок помещика Глебова, вся хворь отпала бы!
Графиня встретила доктора в гостиной. Ахнула, расплывшись в призывной улыбке:
— Сколь вы модны! Одеты по парижской моде, да модными духами надушены!
Рассказать бы ей, отчего после казенной больницы душиться да переодеваться приходится, там ведь не розами пахнет, — да нельзя, этикет соблюдать надобно. Графиня ведь за визит пачку ассигнаций в карман сунет, а на них сколько лекарств для бедняков накупить можно! Овер улыбнулся и приступил к осмотру. Да разве это осмотр?! Застенчивых дамочек полагается осматривать одетыми, ну, если только пару пуговок у ворота расстегнуть. Хорошо, что графиня здорова, а ну как заболеет?! — как таким застенчивым диагноз ставить?!
Доктор легонько похлопал пациентку по спине. Графиня задышала часто-часто и придвинулась к доктору. Вот вам и застенчивость! Овер отскочил — только обвинения в распущенности ему не хватает!
— Я выпишу вам, графиня, секретный рецепт! — бархатным голосом произнес он. — Это изобретенный мною волшебный эликсир. И делать его я дозволяю только самому верному аптекарю. Так что пошлите горничную по адресу на рецепте!
Через час горничная графини прибежала к верному аптекарю. Тот прочел рецепт на латыни и важно выдал пузырек с темно-розовой жидкостью. После ухода горничной аптекарша подмигнула мужу:
— Что прописывает доктор Овер на этот раз?
Аптекарь хохотнул:
— Волшебный эликсир для притворщиц — дистиллированную воду с малиновым сиропом!
Ордена на горе
Александр Иванович был в ярости. Только что приятель пересказал ему новый анекдот «про доктора-француза». В нем московский врач интересуется:
— Зачем вы так подробно расспрашиваете пациента об образе жизни? Разве это влияет на диагноз?
— На диагноз, батенька, — нет, — отвечает француз, то бишь — он сам — Овер. — А на то, сколько можно с пациента запросить, — да!
И вот так вся Москва сплетничает о гонорарах Овера, говорят, он в золоте купается. Как же! Почти все деньги от богатых пациентов переходят на лечение бедняков. А как иначе, если Овер стал теперь медицинским инспектором благотворительных учреждений. Да и практика сузилась, ведь Александр Иванович начал писать огромный труд по хирургической практике на латинском языке — чтобы все медики мира смогли прочесть его без перевода.
Однажды Овер заснул прямо над рукописью. И увидел не поле, а большую гору, буквально усыпанную различными орденами и медалями. Александр Иванович вгляделся и различил среди них не только орден Св. Анны 3-й степени, который уже успел получить за свои труды на медицинском поприще, но также знак камергерского отличия, известные немецкие, французские и английские ордена.
— Вот что тебе суждено получить в награду! — послышался тихий шепот. — А последней будет звезда Владимира.
— Ну это точно не вещий сон! Ведь иностранным-то орденам и вовсе неоткуда взяться! — уверил себя Овер и проснулся.
Но не тут-то было! Едва его научный труд вышел из типографии, медицинская общественность пришла в восторг. По настоянию самого Николая I профессор Овер стал камергером императорского двора. Тут-то Александр Иванович и вспомнил свой сон. И не зря — из-за границы тоже посыпались ордена. Больше десятка стран отметили выдающийся научный вклад российского доктора.
Райский сад
В 1864 году Александр Иванович пышно отметил свое 60-летие и 35-летие врачебной практики. Дарам и подношениям от благодарных выздоровевших больных не было счета. Сам император Александр II прислал поздравительное послание. Овер прочел и ахнул — император награждал выдающегося медика орденом Св. Владимира 2-й степени.
С того дня доктор Овер потерял покой. Жене и дочери сказал горестно:
— Теперь я получил все причитающиеся награды.
Настоятелю Введенского кладбища, где заранее прикупил себе место и выстроил часовенку, заявил:
— Скоро стану вашим вечным пациентом.
20 декабря лег спать, да вскочил в ледяном поту — приснились кровавые цветы. А через 3 дня доктор Овер уже не проснулся, — видать, остался посреди своих алых тюльпанов. Или это были васильки? Что ж, в райском саду много цветов…

Считается, что к доктору можно обратиться и сейчас, если сильно начало шалить здоровье.
Вход в склеп: через кованую пристройку.

***
Часовня над склепом Волконской, уроженки Кракова.

***

+Загадка Луизы, или cherchez la femme в судьбе русского драматурга+

Загадка Луизы, или cherchez la femme в судьбе русского драматурга

Эта трагедия полтора века тому назад взволновала бомонд обеих столиц Российской империи и дошла до самого Государя-императора.
«Гений и злодейство - две вещи несовместные» - утверждал Пушкин устами Моцарта в «Маленьких трагедиях». И все ж - кто и за что убил очаровательную француженку? Загадка эта так до сих пор и не разгадана...

-История преступления-

РОМАНТИКА ПЕРВОГО СВИДАНИЯ
До последних дней жизни в одной из комнат дома Сухово-Кобылина висел портрет Луизы Симон-Деманш, его Луизы, с которой познал он счастье, тихое и безмятежное, как и образ ее, запечатлевшийся в его памяти. Долгие годы загадочная улыбка Луизы навевала на него светлую печаль, звала его в сумрак воспоминаний, в тот мрачный ноябрьский день 1850-го, когда тело ее обнаружено было вблизи Ваганьковского кладбища.
А начиналась все так романтично - весной 1841 года, в Париже, когда русский дворянин Александр Васильевич Сухово-Кобылин с бокалом в руке представился в ресторане очаровательной француженке лет 20 со словами: «Позвольте мне, чужестранцу, предложить тост за французских женщин!»
Очаровательная особа, к которой обратился Сухово-Кобылин, и была та самая Луиза. Она сетовала на то, что не может найти работу у себя на родине, во Франции.
«Поезжайте в Россию, -предлагает он. - Там вы найдете отличное место...»
Ко встрече с Луизой Александр Васильевич успел уже многое повидать и познать... Побывал за границей - в Италии и Франции, закончил Московский университет с золотой медалью, учился в Гейдельберге и там основательно увлекся философией Гегеля; ознакомился с репертуаром лучших европейских театров того времени, свел знакомство в Риме с Гоголем и оценил его чувство юмора. Как и подобает типичному представителю «jeunesse doree» (как называли французы «золотую молодежь»), Александр Васильевич вел праздную жизнь. Не забывал балов и маскарадов, карточной игры. Как истый джентльмен, участвовал в скачках и нередко побеждал в них. Посещал гимнастический зал Пуаре, где и познакомился со Львом Толстым. Красоту и обаяние 30-летнего Сухово-Кобылина запечатлел на портрете художник Тропинин. Александр Васильевич отличался блестящим остроумием, был самоуверен до дерзости и производил необыкновенное впечатление на женщин, заставляя их томиться любовью и безумствовать.
В своем кругу Сухово-Кобылины выделялись не только родовитостью (предки их восходили к царице Анастасии, жене Ивана Грозного), но талантами и культурными традициями. Не случайно дом Сухово-Кобылиных, по мнению Белинского, был «известен в Москве своей образованностью».
НЕПРОСТЫЕ ОТНОШЕНИЯ ВЛЮБЛЕННОЙ ПАРЫ
Роман с Луизой продолжался в России, в Москве. Александр Васильевич снял для Луизы квартиру из пяти комнат (зал, гостиная, кабинет, приемная и спальня) в доме на Рождественке, закупил красивую мебель, придал в услужение крепостную прислугу - повара, кучера и двух горничных. С той поры он начал вести двойную жизнь...
Сухово-Кобылин открывает для Луизы винный магазин и предоставляет для торгового оборота капитал в 60 тысяч рублей ассигнациями. Миловидная француженка обретает статус и громоздкое звание «московской купчихи». При этом она занимается его столом, обеспечивая изысканное меню, заботясь о провизии, выполняя мелкие поручения членов его семьи, в то время как сам Александр Васильевич занят рационализацией своих имений и предприятий.
Положение Луизы было сложное. Родители и сестры Сухово-Кобылина относились к ней неплохо, хотя и не считали ее женой сына и брата, но в обществе с ним она не появлялась.
Казалось бы, чего желать еще: пятикомнатная квартира с изящной обстановкой, прислуга, красивые платья и драгоценности, лошадь для выездов...
И все же она не обрела желанного счастья. Александр Васильевич оставался «светским львом» несмотря на свою почти семейную жизнь с Луизой. Он по-прежнему влюблялся и охладевал и, по-видимому, постепенно привык делиться с Луизой своими любовными переживаниями, не щадя самолюбия молодой женщины, не признавая в «неравном» ему существе ущемленного достоинства - человеческого и женского. С годами Сухово-Кобылин стал тяготиться связью с нею - по существу содержанкой и экономкой, - избегал частых встреч, отделывался короткими записками и даже убеждал ее возвратиться на родину.
Наконец-то Луиза стала понимать, что жизнь ее с Александром Васильевичем долгой не будет.
А по Москве уже ходили слухи о его новом романе - с княгиней Надеждой Ивановной Нарышкиной, «...женщиной из лучшего московского общества и очень на виду», как писал о ней молодой Лев Толстой своей тетушке ТА. Ергольской. Княгиня Нарышкина походила во многом на «инфернапьниц» Ф.М. Достоевского, и, по словам Е.М. Феоктистова, домашнего воспитателя детей сестры Сухово-Кобылина, «многих положительно сводила с ума». К этим многим, кто не устоял перед ее чарами, относились и виднейшие мужи Франции -герцог Морни, брат Наполеона III, а также Александр Дюма-сын, автор «Дамы с камелиями», с которым обвенчалась она в 1864 году после кончины мужа. Надежда Ивановна жила любовью, бурными страстями и всегда - с привкусом скандала.
Демон обольщения сыграл на этот раз злую шутку с Сухово-Кобылиным. Роман с княгиней Нарышкиной дорого ему обошелся; его последствия он искупал всю свою долгую жизнь.
ЭМОЦИИ НЕСЧАСТНОЙ ФРАНЦУЖЕНКИ
Свою обиду и горечь вымещала Луиза на прислуге: именно этому, по мнению практически всех исследователей, она обучилась быстрее прочего в семье Сухово-Кобылиных. Не секрет, что и мать Александра Васильевича - Мария Ивановна -часто грешила этим. В ней проявлялся чисто русский парадокс, характерный для ее социальной среды, когда европейская образованность причудливо сочеталась с крепостническим варварством. По свидетельству Феоктистова, после расправы с горничными и лакеями (оплеух и пр.) «она закуривала сигару и усаживалась на диван с французским переводом Шеллинга в руках».
А жизнь Луизы протекала в 4-х стенах особняка на Рождественке и в узком кругу знакомых. Среди них -Эрнестина Ландерт, СП. Сушков (приятель Сухово-Кобылина, родной брат поэтессы Растопчиной), французская семья Кибер. Чтобы как-то отвлечься от грустных мыслей, 7 ноября 1850 года Луиза устроила у себя обед - пригласила Эрнестину Ландерт с Сушковым, а также молодого человека С.А. Панчулидзева. После обеда все поехали кататься: по бульварам - от Тверских ворот до Мясницких, оттуда на Кузнецкий мост - в кондитерскую Люке, потом - к Эрнестине, а от нее Луиза возвратилась домой. Было уже девять часов вечера, когда она отпустила кучера. Вскоре Луиза покинула дом и больше туда не возвращалась...
На другой день отсутствие Луизы вызвало у Сухово-Кобылина странное беспокойство. Вместе с мужем сестры Евдокии Васильевны он отправляется к обер-полицмейстеру и высказывает опасение за ее судьбу, после чего возвращается на квартиру странным образом исчезнувшей Луизы.
Тело Луизы обнаружили лишь через два дня после того - вблизи Ваганьковского кладбища, в сугробе, и, как докладывал пристав Ильинский, со следами насильственной смерти. В следственном деле приводятся жуткие подробности убийства. Тело Луизы основательно изуродовали, причем «...кругом горла на передней части шеи, ниже гортанных частей, находится поперечная, с ровными краями, окровавленная рана, длиной около трех вершков. Кругом левого глаза опухоль темно-багрового цвета; на левой руке, начиная от плеча до локтя, по задней стороне сплошное темно-багрового цвета с подтеком крови пятно и много других пятен, опухолей и ссадин; начиная от передней части верхних ребер до поясницы и до позвонков, во весь левый бок, находится большое кровоизлияние, причем седьмое, восьмое и девятое ребра этой стороны, ближе к соединению их с позвонками, переломлены, а десятое -даже с раздроблением кости».
НЕПРАВЫЙ СУД И РЫДАЮЩИЙ «ЗЛОДЕЙ»
Гибель Луизы привела Сухово-Кобылина в страшное отчаяние. Как писал Феоктистов: «Этот суровый человек рыдал, как ребенок, беспрерывно повторялись у него истерические припадки, он говорил только о ней и с таким выражением горя и любви, что невозможно было заподозрить его неискренность». Рядом с ним в те трудные дни неотлучно находилась княгиня Нарышкина. Не тая сочувствия к нему, она заботилась о том, чтобы Александра Васильевича не допускали к открытому гробу; писала письма к французскому консулу и аббату Кудеру; вмешивалась в следствие, не заботясь о своей репутации. Надежде Ивановне было очень трудно. Сегодня, полтора века спустя, мы вряд ли можем в полной мере оценить нравы того времени. Мужеству этой незаурядной женщины воздал должное и Феоктистов: «...она почти не покидала Кобылина, находилась постоянно в обществе его родных и ни единым словом, ни единым мускулом своего лица не обнаружила, что была сколько-нибудь причастна к страшной тайне».
По ходу начавшегося следствия были допрошены свидетели, в том числе и Сухово-Кобылин. Он показал, что последний раз виделся с Луизой в понедельник, 6 ноября, на ее квартире, где они были одни. В своем доме он не принимал ее со времени приезда к нему родственников, которые прибыли 3 или 4 ноября. На вопрос о том, где он находился 7 ноября вечером, Сухово-Кобылин ответил, что тот вечер провел у Нарышкиных, где ужинал; во втором часу ночи возвратился домой.
Между тем по приказу генерал-губернатора Закревского от 17 ноября образована Особая следственная комиссия, которая начинала свою деятельность передопросом арестованных и свидетелей.
А 20 ноября повар Ефим Егоров принес повинную и признался в том, что 7 ноября ночью «-..убил купчиху Луизу Иванову Симон-Деманш на квартире ее на Тверской...» Подельниками Егорова оказались «Галактион Козьмин и девки Аграфена Иванова и Пелагея Алексеева. Галактион переломал ей утюгом ребра», а Егоров «...ударил кулаком по глазу и прирезал перочинным ножом, потом свезли на ее лошади за Пресненскую заставу и бросили в овраге за Ваганьковским кладбищем, салоп сожгли. Горло перерезано им, Егоровым, в овраге, а не на квартире, а дома только убили и задушили. Убил он ее потому, что она была злая и весьма капризная женщина. Много пострадало по ее наговорам людей...»
Хотя все, кто так или иначе касался этого дела, оперировали одними и теми же документами, с самого начала, с момента первого расследования, выстроились две полноправные версии убийства Луизы Симон-Деманш.
Первая - преступление совершили повар Ефим Егоров и его соучастники.
Вторая - в злодеянии был виновен Александр Васильевич Сухово-Кобылин.
По версии Леонида Гроссмана, автора бестселлера «Преступление Сухово-Кобылина», вечером 7 ноября в доме Сухово-Кобылина произошла роковая встреча трех людей - Александра Васильевича, Нарышкиной и Луизы. «Сухово-Кобылин, -пишет Гроссман, - придя в ярость от поведения своей старой и уже опальной любовницы в месте свидания его с предметом новой любви - юной и прекрасной великосветской женщиной, - не помня себя от гнева, убивает Симон-Деманш шандалом. Нарышкина спешно вырабатывает план и организует сокрытие тела. Призываются двое преданных слуг - это могли быть только Макар Лукьянов и Ефим Егоров, которым за обещание денег и вольных, играя на их преданности и необходимости «спасти барина», поручается пока лишь вывоз тела на дорогу в Хорошово... Они выполнили поручение...».
Автор здесь явно опирается на мнение Феоктистова (который, в свою очередь, пустил в обиход известную московскую сплетню).
ПРЕСТУПНИЦА - КНЯГИНЯ?
Это преступление вогнало в шок бомонд обеих столиц.
Многие, слишком многие горячо настаивали на невозможности подобного преступления, совершенного крепостными людьми
- словно и не было никогда тому примеров в истории. А ведь они были, и отнюдь не единичные. Вспомним, какая жестокая участь постигла отца Ф.М. Достоевского;
- он погиб от рук крепостных крестьян, не выдержавших оскорблений. В своих мемуарах граф М.Д. Бутурлин рассказывает об одном из московских самодуров, П.А. Базилевском, который «был высечен крепостными его людьми за жестокое с ними обращение». Писал же Белинский Гоголю: «Правительство хорошо знает, что делают помещики со своими крестьянами и сколько последние режут первых».
Для любителей криминалистики немаловажен и еще один довод: если Александр Васильевич прикончил свою возлюбленную шандалом, то откуда взялись следы утюга по ребрам, резаная рана на шее? Неужели в состоянии аффекта он был способен добивать уже фактически умершую женщину? Или это Надежда Ивановна Нарышкина в приступе ревности довершила начатое своим возлюбленным?
Имя княгини Нарышкиной упорно связывали с этой трагедией. Упоминает ее в своем письме к тетушке и молодой Лев Толстой: «...в одно прекрасное утро г-жу Симон находят убитой, и верные улики указывают, что убийцы ее - ее собственные люди. Это куда ни шло, но при apecтe Кобылина полиция нашла письма Нарышкиной с упреками ему, что он ее бросил, и с угрозами по адресу г-жи Симон. Таким образом, и с другими возбуждающими подозрения причинами предполагают, что убийцы были направлены Нарышкиною». Ни для мужа Надежды Ивановны, ни для кого в свете отношения между Нарышкиной и Сухово-Кобылина к моменту гибели Луизы не составляли секрета. Огласка привела лишь к фактическому расставанию Нарышкиной с мужем, московское общество отвернулось от «любовницы убийцы» и его пособницы...
Стремительный отъезд княгини Нарышкиной за границу через месяц после гибели Луизы, в декабре 1850 года, напоминал скорее бегство. Она бежала туда от сплетен, скандала и следствия, а более всего -для сокрытия от общества своей беременности. Там родила она дочь Сухово-Кобылина, названную именем погибшей Луизы.
Следствие откровенно велось спустя рукава: не нашлось в чиновной братии ни «Шерлоков Холмсов», ни «Фандориных». Сухово-Кобылину пришлось столкнуться с чудовищной безграмотностью ведения судопроизводства, с желанием чиновников найти не правых и виноватых, а возможности для получения хорошей взятки. Буквально через несколько дней после трагедии Александру Васильевичу намекнули, какую взятку надо дать следователю, чтобы «дело закрыть» (30 тыс. рублей). Отказ Александра Васильевича стоил ему тяжких судебных мытарств и сплетни о том, что Луизу убил он не один, а вместе с Надеждой Ивановной Нарышкиной.
Крепостные то давали показания, то полностью меняли их. Сухово-Кобылина мучили очными ставками, а самого важного не сделали. Не опросили, например, гостей Нарышкиных: видели ли они в тот вечер Александра Васильевича (сделали это лишь несколько лет спустя). Одежду убитой Луизы осмотрели через несколько месяцев, старательно не обращая внимания на свидетельства того, что женщину убили в постели, одевали уже труп, иначе как объяснить, что под нарядным платьем на ней не было корсета, зато были ночная сорочка, три нижние юбки, домашние полусапожки, что, наконец, шляпа была натянута не на прическу, а на распущенные волосы.
ОПРАВДАНИЕ
В своих мытарствах по судам и инстанциям Сухово-Кобылин поневоле задумывался над тем, правильно ли он поступил, не согласившись дать взятку? Месть чиновников, на самом деле, оказалась страшной. Ведь следствие длилось без малого семь лет -почти столько же, сколько прожили вместе Александр Васильевич и Луиза. Все это время «дело» шло по кругу: из Московского Надворного суда - в Сенат, оттуда - в Министерство юстиции, а затем - в Государственный Совет и обратно. Именно «дело» разбудило страстную натуру Сухово-Кобылина. Непрерывные выезды в Москву и Петербург, хождения по инстанциям и посещения высокопоставленных лиц, письма и жалобы дали выход его неуемной энергии. Его душевное состояние тогда ярко передают записи в дневнике: «Получил копию с разбойничьей бумаги и сел писать отпор». И далее пишет: «...писал отпор, работа тяжелая. Сила шла на убыль».
Наконец, «дело» дошло до высочайших инстанций - до самого Государя-императора Александра II. В декабре 1857 года Государственный совет оправдал одновременно и Сухово-Кобылина, и сознавшихся в содеянном преступников.
«Дело» квалифицировалось как нераскрытое, крепостные Сухово-Кобылина освобождались от всякой ответственности, а его самого приговорили «за прелюбодейную связь подвергнуть церковному покаянию для очищения совести».
Итак, «дело» было закрыто, однако оставались вопросы. Сам факт «всеобщего» оправдания поспособствовал разнообразным слухам, толкам, сплетням, преследовавшим Сухово-Кобылина при жизни и даже - за гробовой плитой.
С одной стороны, трудно вообразить преступника, у которого хватило бы духу не расставаться в течение всей жизни с портретом своей жертвы (как известно, портрет Луизы постоянно висел у кровати Сухово-Кобылина), и назвать ее именем свою дочь. И, наконец, из вещей Луизы Сухово-Кобылин намеревался обустроить себе мемориальную комнату.
С другой - не случайно оправдание по суду заподозренных в преступлении крепостных. Не мог быть их целью в этом убийстве грабеж, когда, кроме золотых часов да салопа, ничего не оказалось пропавшим. Не могла быть причиной и месть, так как не было замечено особой жестокости в обращении француженки с прислугой.
КТО ЖЕ И ЗА ЧТО УБИЛ ЛУИЗУ?
Историческую справедливость удалось восстановить лишь через 80 лет после убийства Луизы. Помогла экспертиза, проведенная профессором Н. В. Поповым на основании анализа судебных актов. Окончательные результаты экспертизы сводились к следующему: «Смерть Симон-Деманш последовала от асфиксии вследствие удавления шеи петлей, сделанной из платка, полотенца... Повреждения, нанесенные Симон-Деманш, не были смертельны и причинены множественными, довольно сильными ударами твердого, тупого предмета... Шандал не мог быть таким предметом... Горло Симон-Деманш перерезано после ее смерти острым режущим предметом, например, ножом... Пятна, найденные во флигеле Сухово-Кобылина и якобы происходящие от крови, значения для дела не имеют... Спальня Симон-Деманш в ее квартире могла быть местом ее убийства...»
По заключению профессора Попова «...эти обстоятельства ...не только колеблют, но и опровергают вывод, так безосновательно и безоговорочно высказанный Л. Гроссманом» (отчет о проведенной экспертизе был опубликован в качестве Приложения к книге Виктора Гроссмана «Дело Сухово-Кобылина» в 1936 году).
Таким образом, обвинения с Сухово-Кобылина снимались, но загадка так и осталась неразгаданной...
ТВОРЧЕСТВО И ОДИНОЧЕСТВО
Налаживалась творческая жизнь: «Свадьба Кречинского» шла на сцене Малого и Александрийского театров. Работа его над пьесами продолжалась и в последующие годы. Итогом этого стала знаменитая трилогия Сухово-Кобылина («Свадьба Кречинского», «Дело» и «Смерть Тарелкина»), которая вот уже полтора века не сходит с русской театральной сцены. Не ладилась только личная жизнь.
С уходом Луизы из жизни Сухово-Кобылина не покидало чувство потерянности и одиночества. О глубине своей утраты и чувстве вины перед Луизой писал он сестре Евдокии Васильевне (Душеньке): «...моя потеря огромна, и что я никогда не найду привязанности, которая могла бы сравниться с этой. Только раз в жизни можно быть так любимым». Он ходил в Лефортово, на Введенское кладбище, подолгу стоял у могилы Луизы, прислонившись к холодному мрамору, на котором было высечено дорогое ему имя. Он просил ее «...о мирном, тихом, уединенном и полєзном окончании жизни».
Луиза не питала особых иллюзий насчет отношения к ней прислуги. Темперамент Луизы, ее вспыльчивость, в которой она вряд ли уступала Сухово-Кобылину, не были порождением одних лишь сплетен. В следственном деле содержатся свидетельства ненависти к ней крепостных. Она старательно изучала язык страны, ее приютившей, записывала выражения, ей непонятные. В бумагах Луизы, найденных после ее гибели, сохранилась запись совершенно мистического смысла: «Они нас убили».
Казалось, ежа обладала даром провидения. Ведь убили не ее одну, но в каком-то смысле и Александpa Васильевича!
Портрет Луизы до последних дней жизни висел в одной из его комнат: очаровательная француженка в светло-русых локонах и с цветком в руке пристально глядела на Сухово-Кобылина, загадочно улыбаясь.
- Вот это она! - сказал Александр Васильевич писателю Юрию Беляеву, когда тот посетил драматурга на склоне его дней.
Ничего не добавив к сказанному, Сухово-Кобылин отвернулся от портрета...
Владимир СКРЫНЧЕНКО

murders.ru

+Француз, любовь и вино+

Француз, любовь и вино

Во время прогулок по центральной аллеи Введенского кладбища взгляд часто цеплялся за надгробие Филиппа Депре. Такое красивое созвучие имени и фамилии, что хотелось сочинить про него интересную историю. А вот поискать (или хотя бы сделать попытку) биографию этого француза как-то все забывалось.
И вот совершенно случайно попадается материал о Товариществе виноторговли К.Ф.Депре. Месье Депре сам нашел меня

Дальше пойдет рассказ от dedushkin1., в посте которого вы можете найти дополнительные фотоматериалы, которые мне не захотелось переносить сюда.

Исстари любили в Москве чаёвничать, но не менее чая уважали напитки и покрепче. И если водками, настойками и даже коньяками москвичей снабжали Смирновы и Шустовы, то иностранные вина и ликёры покупались в основном у французов. И самым, пожалуй, известным в дореволюционной Москве был торговый дом «К. Ф. Депре».
История этой виноторговой фирмы началась ещё в начале XIX века, когда раненный в Бородинской битве капитан наполеоновской армии Камилл Филипп Депре, после излечения решил не возвращаться на родину, а остался в России. А причиной тому была любовь. Влюбился бравый капитан в девушку, ухаживавшую за ним. И, оправившись от ран, женился и вскоре открыл в Москве своё дело. Как истинный француз, виноторговую фирму.
Избранница его – Анна Рисс – происходила из купеческой семьи «московских французов», владевшей домом на Петровке. Вот в этом-то доме, позже перешедшем к Депре, и был открыт его первый магазин иностранных вин.
Дело пошло, и магазин стал пользоваться большой популярностью у московских ценителей благородных напитков. «Вино, разумеется, берется на Петровке, у Депре»,- писал А. И. Герцен в книге «Былое и думы». Широкий кредит в магазине Депре был открыт и Николаю Васильевичу Гоголю. Как вспоминает современник: «На именинах [Гоголя] … вина на 40-50 человек заказывали у виноторговца Депре, где со счётом к Гоголю не приставали: были деньги - платил сразу, нет – ждали».
Особо популярен был портвейн «Депре № 113», который, как считалось, не знал себе равных.
Занимались Депре и благотворительной деятельностью. Так в 1861 году дочь Камилла Депре, решив после смерти мужа уйти монастырь, передала 30 тысяч рублей на строительство нового реального училища для мальчиков, названного в честь Филиппа Нэрийского. Посвящение было выбрано неспроста. Имя Филипп было очень популярно в семье Депре. В последствии несколько представителей Депре, носящих это имя, вносили в школу пожертвования.
При наследниках основателя виноторговой династии дело расширилось. А сын его был некоторое время одновременно и купцом, и бельгийским консулом. В 1898 году архитектор Роман Клейн перестраивает для семьи Депре старое здание на Петровке 8. На первом этаже расположился фирменный «Магазин иностранных вин и гаванских сигар, поставщика высочайшего двора К.Ф. Депре», а под ним обширные винные подвалы.
Поклонником Депре был и Антон Павлович Чехов, упомянувший в «Драме на охоте» ликёр «Бенедиктин» от Депре. Об одном забавном эпизоде, связанном с конкурентами Депре пишет и В.А.Гиляровский. Некий мещанин Цезарь Депре предложил своё имя одной прогоравшей виноторговой фирме. И московские магазины наводнил поддельный «Депре». Мало кто обращал внимание, что на этикетке вместо орла с короной красовалась ворона. О качестве напитков речь, естественно, даже не шла, а стоила подделка намного дешевле. Дело закончилось судом.
Но был у фирмы и настоящий конкурент – Егор Леве, имевший свой собственный магазин в Столешниковом переулке. Что интересно, магазин этот сохранял свою специализацию все советские годы – знаменитый винный магазин в Столешниках. И только недавно здесь стали торговать часами.
И если Герцен и Гоголь пользовались услугами магазина Депре, то Л. Н. Толстой предпочитал его конкурента. Во всяком случае, Стива Облонский в «Анне Карениной» «к ужасу своему увидел, что портвейн и херес взяты от Депре, а не от Леве...» и дал срочное распоряжение «как можно скорее послать кучера к Леве».
В 1899 – 1902 годах всё тот же Роман Клейн строит для «Товарищества К. Ф. Депре» большой доходный дом с фирменным магазином и большими подвалами на Петровском бульваре.
Вино на завод привозили в цистернах, на многих из которых, чтобы не возбуждать нездорового ажиотажа среди граждан, красовались надписи «Молоко», хотя людей искушённых они не вводили в заблуждение. Порой при перекачке вино проливалось, и на асфальте образовывались живописные лужицы, притягивавшие сюда немало жаждущих. Но, конечно, не лужицы были причиной паломничества к заводу ряда представителей сильной половины человечества. Водители довольно активно приторговывали содержимым вверенных им цистерн. Наиболее ушлые приваривали даже внутрь к потолку цистерны металлические ёмкости, в которых после откачки вина оставалось несколько литров вожделенного напитка. Это и шло в продажу.
Сейчас от былых ароматов не осталось и следа. Доходный дом по Петровскому бульвару ещё в советское время получил новых хозяев – в него въехали конторы «Интуриста» и в середине 1930-х годов он был надстроен двумя этажами. А здание бывших винных складов в Колобовском переулке, к радости жителей близлежащих домов, уже несколько лет стоит в строительных «пелёнках».
Напоминает нам о знаменитой фирме только отреставрированный недавно барельеф дома на Петровке: «Тво виноторговли К. Ф. Депре».

К сожалению, поиски того, кто же все-таки похоронен на Введенском кладбище, ни к чему не привели.
В брошюре Артамонова "Введенские горы" написано, что Депре скончался в 1858 году. Мог бы это быть сам Филипп? Не знаю. Захоронение является семейным - Риссов-Депре, поэтому можно сказать, что там точно покоятся его родственники.
Еще удалось найти такой момент: В 1809 году здесь уже стоит дом владельца книжной лавки Франсуа-Доминика Рисса (1770— 1858). После пожара 1812 года Рисс строения восстановил. Семья Риссов, породнившись с семьей купцов Депре, предоставила им помещения для торговли. Филипп Депре славился поставкой и розничной продажей иностранных вин. Его сын К. Ф. Депре был одновременно и купцом, и Бельгийским консулом и как благотворитель помогал денежными взносами Басманному отделению попечительства о бедных.
Этот отрывок говорит нам, что Филипп был все-таки бельгийцем, а не французом.
Немного разобраться с биографией Депре помогла английская Вики по Чайковскому, в которой упоминается Адель Богомолец (Adèle Bohomoletz 1832-1897) - дочь Филиппа Иосифа Депре (1789-1858) и его второй жены - Кэролайн Руже (Caroline Modeste 1808–1885). Камиль Филипп, к которому и уйдет отцовский бизнес, был старшим братом Адель. К слову, за делами он следил из Парижа, куда переехали все дети Филиппа Депре.
Адель стала знаменита тем, что перевела для французской публики "Анну Каренину" Льва Толстого (по совету Тургенева), письма Софьи Ковалевской и некоторые другие вещи. Еще Адель вела переписку с Петром Ильичом Чайковским.

-Жены и дети Депре-

Philippe-Joseph Depret
Born 12 May 1789 - Tournai (Belgique)
Died 12 August 1858 - Paris , age at death: 69 years old

Married 11 November 1816 , Moscou (Russie), to Annette Riss †1826:
Louise Depret married to Louis Tresca
Cécile Depret †1896 married in 1843 to Charles Catoire †1886

Married in 1828 , Moscou (Russie), to Caroline Modeste Rougé 1808-1885 (Parents : François Rougé †1850 & Thérèse Hubin †1849 ) with
François Camille Depret 1829-1892 married 6 July 1858 to Hélène Bixio 1839-1902
Pauline Depret ca 1830-1866 married 8 July 1852 to Charles-Louis Destouches
Adèle Depret ca 1832-1897 married to Charles-Louis de Bohomoletz
Marie Depret 1840-1919 married 5 July 1865 to Camille Clerc 1828-1882
Juliette Depret †1913
***

Семейство Кирхгоф

Из газет за 1903 год.
11 июня на одном из деревьев близ Лубянского бассейна прохожие заметили целый рой пчел. Полиция дала знать об этом содержателю магазина сельскохозяйственных принадлежностей с отделом пчеловодства купцу Кирхгофу. Последний явился на площадь с разными приспособлениями, в которые и был загнан весь рой.
Кирхгоф Клара Васильевна, владелица дома в Москве, на Сухаревской-Садовой улице. В этом доме, в квартире 17 жила М. П. Чехова
***

+Знакомство с некоторыми другими жильцами ВВ+

Семейство Кампиони

В 1783 году ребёнком переехал из города Варезе в Италии вместе со своим отцом Пьетро Антонио в Санкт-Петербург, где отец основал мастерскую для работ по мрамору, алебастру и отливки статуй.
В 1790-х годах участвовал в создании архитектурно-паркового ансамбля Гатчины для императора Павла I, выполняя работы в разных жанрах искусства.
Мастерская Кампиони переехала в Москву в 1795 году и по-прежнему занималась орнаментальными и облицовочными работами и изготовлением фризов во взаимодействии с известными архитекторами.
Работа мастерской продолжалась и при детях Сантино Петровича.
Кампиони принимали участие в отделке:
Благородного собрания на Моховой;
дворца Разумовских на Гороховом Поле;
дома-голубятни графа Г. А. Орлова-Чесменского у Калужской заставы;
странноприимного дома графов Шереметевых на Сухаревке;
усадьбы Шереметевых Останкино, где применили отделку «стукко» и создали барельеф «Вакханки с лютнями» в Итальянском павильоне;
Голицынской больницы (1796, отделкa мрамором и роспись «гризайль»);
Господского дома Голициных в Кузьминках (впервые в 1804 году, в 1838 году изготовили модели для шестнадцати чугунных скульптур «египетских» львов).
Кампиони занимались также изготовлением памятников:
колонны, отмечающей посещение Екатериной II усадьбы Архангельское (1827);
обелиска по случая приезда в Кузьминки Петра I.
Мастерская в 1830-х годах изготовила письменные приборы из оникса и агата для московского коллекционера Мусина-Пушкина, а также профессора Московского университета М. Я. Мудрова. wiki

Усыпальница семьи Амлонг

Усыпальница семьи Амлонг (Familia Amlong), автор Ф.Р. Амлонг. Амлонг Фердинанд Юлиус Адольф Фридрихович (Федор Романович) (1871, Москва - ?). Сын прусского подданного, жившего в Москве. В 1901 году его отец жил там же в Большом Успенском переулке. Лютеранского вероисповедания. Закончил академию художеств (1900). С 1900 преподаватель Казанской художественной школы, с 1903 архитектор Казанской городской управы, позже занимался частной практикой, был владельцем кирпичного завода. В 1915 выслан с семьей в Иркутскую губернию по доносу о симпатии к Германии и как бывший германский подданый. В 1917 вернулся в Москву. Работал зав. отделом комитета государственных сооружений. Осужден коллегией Московской ЧК 5.8.1919 к заключению в концлагерь на время гражданской войны. Построил ряд известных зданий, в том числе дом М. Ш. Шамиля (ул. Тукаевская, 74) (совместно с Г. Б. Рушем), дом Подуруевой (Союз композиторов, ул. Лобачевского, 10), в 1906 - дом командующего военным округом.

Надгробие на могиле Мюллер Эммы годы жизни с 1866 по 1909 годы. Эпитафия гласит: «Не бойся! Когда я умру, я позову тебя по имени! Ты будешь мой!»
Семья крупных домовладельцев в старой Москве на Тверской и Кузнецком мосту.

На заре книгопечатания лигатуры широко использовались в целях экономии места. Однако некоторые из них было не принято разбивать и при наборе вразрядку (Zwangsligaturen). Гуляя по Введенскому кладбищу, можно увидеть склеп, который отлично иллюстрирует эту типографскую особенность на примере немецкой лигатуры CH.

Демонси Карл Александрович - доктор медицины, сын француза, уроженец города Москвы; учился в Казанском и Юрьевском университетах и с 1837 года был впоследствии профессором патологии и частной терапии в Харьковском университете. Умер в 1867 году...
Если не ошибаюсь, то этот же склеп фигурирует в рассказе о смерти Луизы (см. видео). Но непосредственно на нашей экскурсии Наталья рассказывала о нем именно как о склепе Демонси.

Москва таинственная: Почему на Введенское кладбище к доктору Гаазу приходят зеки, а к Оверу - больные
©

Андреассен:
- Сегодня я приглашаю вас отправиться на... кладбище. Называется оно Введенское - или Немецкое. Основано во время эпидемии чумы, но привлекает не только своей историей, но и массой легенд, о которых знает все моя гостья - Наталья Леонова, координатор проекта «Иди и смотри необычную Москву» .

Леонова:
- Название дано по Введенским горам, однако кладбище стало называться Введенским исключительно в наше время. А изначально, когда образовалось в 1771 году, во время жуткой эпидемии чумы, оно называлось Иноверческим кладбищем. Поскольку Екатерина издала указ о том, что людей, которые тысячами в день умирали в Москве, запретить хоронить на погостах церквей и монастырей в черте Москвы. Для этого были оставлены только тогда считавшиеся заштатными монастыри - такие, например, как Спасо-Андроников, Покровский монастырь, где сейчас хранятся мощи матушки Матроны.
Но где хоронить, например, старообрядцев? Тогда было основано Рогожское кладбище. Одновременно возник вопрос: куда хоронить иноверцев – католиков, реформаторов, представителей англиканской церкви. Кладбище, которое находилось в районе Старокирочного переулка, где стояла кирха Святого Михаила, тоже не могло вместить всех жертв этой чумы. Чуть раньше было основано Лазаревское кладбище. Но так как те самые иноверцы жили в основном в районе Бауманской, или Немецкой улицы, как она тогда называлась, то нужно было место неподалеку.
И вот на другом берегу реки Яузы, на этих самых Введенских горах, даже не на самих горах, а возле оврага речки Синички, которая сейчас в трубе, и было основано это кладбище. В XIX веке оно получило дополнительную территорию и занимает ее до сих пор.
Называлось оно Иноверческим, но в народе его называли Немецким. Хотя там, помимо огромного количества представителей немецкой диаспоры, похоронено огромное количество других «иностранцев». И большое количество представителей духовенства начала ХХ века, деятелей науки, культуры и военной профессуры.

Андреассен:
- Назову фамилию, которая, наверное, всем без исключения известна. Я имею в виду господина Оливье. Это правда, что его могилу нашли только в 2009 году?

Леонова:
- Обнаружили, да. До 2009 года кладбище представляло собой плачевной зрелище. Кресты на надгробиях были отбиты еще в годы Первой мировой войны, а особенно - Второй мировой войны. Так сильна была у людей ненависть ко всему немецкому - поэтому сбивали кресты всюду, где видели иностранную фамилию.
Кроме того, очень многие родственники похороненных тут иностранцев уехали за границу еще во время Первой мировой войны: испугались. Это, например, семья Юлиуса Гейса (компаньон основателя шоколадной фабрики «Эйнемъ», позже переименованной в «Красный Октябрь»). Они уехали из России в 1914 году. Да и многие другие. Например, не осталось никаких родственников у похороненного на Введенском кладбище Фердинанда Теодора Эйнема, который был создателем упомянутой фабрики...
И вот до 2009 года какие-то надгробия валялись где попало. В частности, Люсьена Оливье. И вот когда в 2009-м была так называемая проверка, ревизия - решили посмотреть: что да как, полезли в источники, в списки. И оказалось - да, это тот самый Люсьен Оливье, ему было всего 45 лет. Тот самый основатель ресторана «Эрмитаж» и салата, который в первоначальном варианте создателя представлял собой совсем не салат…

Андреассен:
- Но самое любимое наше новогоднее блюдо.

Леонова:
- Да. И вот теперь это отреставрированное надгробие, и туда устраивают прямо-таки паломничество те, кто хочет сделать ресторанную карьеру, начать свой ресторанный бизнес, кто учится в институтах пищевой промышленности. И я там постоянно вижу одного дядечку, который периодически ухаживает за этой могилой, ставит цветочки, копает землю, чтобы все было в нормальном состоянии... Это единственная могила на Введенском кладбище, к которой есть указатель, больше ни к каким, кроме братского захоронения французов, нет.

Андреассен:
- Но благодаря вам мы можем узнать и про всех остальных. Хочу спросить заодно: а есть еще какие-то традиции, кроме как паломничества к могиле Оливье?

Леонова:
- Большое паломничество к надгробию доктора Федора Петровича Гааза, который умер в 1853 году. Надгробие само по себе необычное, в виде горы Голгофы. То есть такой большой камень с крестом наверху. Гааз был истинным католиком, он даже с Гоголем спорил на предмет католичества и православия. К надгробию прикреплены настоящие кандалы, и там, где они не приварены, можно взять, приподнять и самому почувствовать, сколько же несли на себе бедные арестанты, которых защищал добрый доктор, когда они шли по Владимирскому тракту пешком за тысячи километров.

Андреассен:
- Он так сочувствовал осужденным, что даже разработал облегченный вариант кандалов.

Леонова:
- Да. Он даже сам провожал их по Владимирке и шел с арестантами какое-то время, чтобы проконтролировать отношение к ним со стороны конвоиров... Его могила до сих пор усыпана цветами. К слову, сейчас ведется процесс беатификации доктора католической церковью (причисление к лику блаженных в католической церкви, что предшествует причислению к лику святых).
Раньше на его могилу приходили те, кто освободился из мест лишения свободы, родственники тех, кто сидит, а сейчас - уже все подряд. Про него же при жизни говорили: у Гааза нет отказа. То есть, добрый доктор может помочь всегда и везде.

Леонова:
- Еще там есть очень интересная часовня другого доктора, современника Гааза. Это Александр Иванович Овер, профессор Московского университета, который, и сегодня по легенде помогает людям избавиться от болезней. Достаточно, мол, рядом с его часовней или рядом с местами, где он работал (больнице на Старой Басманной, в Первой Градской больнице), сказать просто: «Доктор Овер». Говорят, при жизни доктор обладал уникальными, как мы бы сейчас сказали, экстрасенсорными способностями. Посмертная маска из мрамора была сделана известным скульптором Рамазановым и хранится в музее, а останки доктора - там, где часовня. Правда, из часовни сделали коптерку, как я говорю, - некое хозяйственное помещение. Но, видимо, после моих постоянных рассказов возле этой часовни, я вижу, что ее очистили и закрыли. Быть может, приведут ее в порядок, потому что она требует реставрации.

Андреассен:
- Вода камень точит. Не могу не спросить про историю с призраком - что за призрак генерала Гордона (сподвижник Петра I) там якобы бродит - ищет собственную могилу?

Леонова:
- На эту тему смеются охранники. Историки вообще предполагают, что могилы этого человека там нет. Есть предположение, что и Лефорта, и Гордона похоронили на Лазаревском кладбище, а потом перенесли сюда. Версий много. На сегодня на Введенке, кроме того, ищут Бормана, вообще по невероятным, непонятно откуда взявшимся причинам...
А еще там по вечерам можно услышать скрип, очень мелодический. И все бабушки, которые туда приходят, говорят одну и ту же легенду: мол, здесь скрипач похоронен, и вот вечером он выходит и играет на скрипке. На самом деле рядом находится Москва-Сортировочная, и эти специфические звуки можно услышать оттуда.
Да, очень много легенд там.

Введенское кладбище. Первая часть

запись создана: 11.03.2014 в 11:49

@темы: погребальные сооружения, поверья и приметы, московские кладбища, Одна история любви, загадки и мистика некрополей, клипы/ролики/передачи

---

Уделите нам пару минут

[The Highgate Vampire]

У нас к нашим читателям накопились вопросы. Очень будем рады, если ответите на них.

1. Сколько лет/месяцев/недель вы нас читаете?
2. Читаете ли другие сообщества/группы с похожей тематикой? Какие?
3. Читаете/следите ли вы за нашей группой VK?
4. Какие альбомы в нашей группе VK вам больше нравятся?

@темы: администраторское

---

Церковь св. Георгия, Монселиче (Венеция)

[The Highgate Vampire]

Монселиче (итал. Monselice) — коммуна в Италии, располагается в регионе Венето, подчиняется административному центру Падуя.
Монселиче. Башня (Rocca) Монселисе обособленно возвышается на макушке холма, являющегося частью группы Эуганских холмов и доминирует над всем городком, расположенным у его подножия. Римляне называли это место Mons Silicis, от названия материала добываемого здесь в старину. Ближе к XI веку Мoнселиче становится civitus murata (городом-крепостью). От того счастливого периода, помимо Мастио (крепостонй башни), древнего кафедрального Собора, Замка и Смотровой Башни, остались воспоминания о празднествах и развлечениях которыми жители Монселиче встречали знаменитого императора Фридриха II, в 1239 году и до сих пор каждый год в сентябре это событие отмечается так называемым Palio di Monselice, когда можно окунуться в средневековую эпоху рыцарских турниров… C приходом венецианцев Монселиче застраивается многочисленными виллами и появляется живописный квартал с подъёмом на холм. Здесь находится церковь Святого Павла, 15 века, Monte di Pieta, средневековый Замок с богатейшей коллекцией оружия, венецианская вилла Нани Мочениго, древний Кафедральный Собор. Весь маршрут увенчивается улицей семи церквей и элегантнейшей виллой Дуодо проекта Винченцо Скамоцци (ученика великого архитектора Палладио).Поднявшись на холм вам откроется изумительный вид с высоты птичьего полёта на Падую, Венецию и Мантую.

Нас интересует церковь св. Георгия, которая примыкает к вилле Дуодо. Войдя в главную часовню, надо найти справа маленький дверной проем. Пройти мимо ларька с сувенирами и войти во вторую часовню.
Перед вами предстанут витрины с останками святых в роскошных одеяниях. Все мощи подписаны.
По легенде кости были куплены в катакомбах Сан Каллисто в Риме, когда останки ранних христианских мучеников высоко ценились. Данные римские катакомбы использовались с 2-го по 4-ый века нашей эры, чтобы установить их подлинность был проведен радиоуглеродный анализ. Результаты подтвердили легенду. В катакомбах Сан Каллисто было погребено всего 50 мучеников, 25 из которых нашли свое последнее пристанище в Монселиче.

Настоящие или нет останки св. Валентина сказать не могу. До сих пор неизвестно, где находятся мощи этого святого.

Пара-тройка снимков

@темы: катакомбы, итальянские кладбища, Оссуарии, кости, черепа, скелеты

---

Из дальних уголков Праги

[The Highgate Vampire]

-Смиховское старое еврейское кладбище/Smíchovský židovský hřbitov, U starého židovského hřbitova 2556, Praha 5 – Radlice-

+Галерея+
Открыто бывает только в Дни европейского наследия (как и сосед по району - Малостранское).
Пожалуй, это самое заброшенное и самое малопосещаемое кладбище Праги. Первая могила появилась здесь в 1788 году, последняя — в 1937 году. Последние полвека Смиховское еврейское кладбище, которое иногда еще называют Радлицким кладбищем, полностью закрыто для посетителей. Эти же полвека за кладбищем практически никто не ухаживает. На чешских сайтах достопримечательностей желающим посетить кладбище советуют перелезть через забор. Источник

-Hřbitov Malvazinky (кладбище Малвазинки) - Praha 5-

Кладбище было открыто в 1876, став преемником Малостранского.
Здесь похоронены многие известные люди Чехии - президент Антонин Новотный, врач Ян Янский и многие другие.
На кладбище есть очень красивая аллея склепов. Полюбоваться здесь

-Отправиться в путешествие по окраинам Праги-

-Глоубетинское кладбище-
Глоубетин – район в чешской столице и кадастровая территория, которая относится к районному округу Праги 9. Большая часть этой территории находится в ведомстве городской части Прага 14. Впервые Глоубетин упоминается в письменных источниках в 1207 г. в связи с орденом немецких рыцарей, которые и дали имя этому населенному пункту. С 1335 г. Глоубетин принадлежал крестоносцам с красной звездой. В период гуситских войн и в 1618-20 гг. этот поселок на время был освобожден от крестоносцев, однако потом все-таки был возвращен им обратно. В 1900 г. Глоубетин с 1 875 жителями, замком и предприятием по производству искусственных удобрений был деревней Карлинского района. В 1922 г., когда его присоединили к Праге, здесь уже проживало 3 тысячи человек. В 1949 г. Глоубетин был присоединен к административному району Прага 9. В 1994 г. большая часть территории этого района перешла под управление Праги 14. В 1999 г. здесь открылась станция метро Hloubětín. Застройка этого района весьма разнородна. Центр бывшего поселка расположился вокруг деревенской площади у Старой господы и костела св. Йиржи.

(с) Катерина Солнцева:
"В Праге есть небольшие, даже крошечные кладбища у костелов в старых районах. Например, Глоубетинское, у меня на него выходят окна университета). Оно очень маленькое, старое, там осталось буквально с десяток древних могил похороненных там членов ордена рыцарей креста с красной звездой.и таких небольших исторических кладбищ там крайне много, о них просто мало кто знает"

-Виноградское кладбище-

Wiki и немного фото
Кладбище на Виноградах (Vinohradský hřbitov) отнесено к числу памятников недвижимости Чехии. Основанное в 1885 году, оно предназначалось для захоронения знатных горожан. Именно на этом кладбище похоронен в фамильном склепе Вацлав Гавел – первый президент Чехии, писатель и драматург. Склеп украшен различными декоративными элементами, изображением святой Анны, созданным художником Войцехом Бартонькой. Здесь стоит часовня с большими готическими окнами и высокой крышей, которую венчает крест. На кладбище похоронены парашютисты, совершившие покушение на Рейнхарда Гейдриха, нацистского протектора.
Виноградское кладбище располагается на площади 10 Га, и там находятся около 16 тыс. могил, более 900 склепов и 4 300 мест в колумбариях.

-Břevnovský hřbitov - Praha 6-

+Галерея+
Кладбище располагается на холме около монастыря Бревнов (Бржевнов). Первый мужской монастырь в Богемии Святого Войтеха и Святой Маргариты или, как его еще называют «Бревнов» монастырь относится к ордену Святого Бенедикта.
Необтесанные бревна были разбросаны по всей территории будущего монастыря, которые послужили не только материалом для основания соседнего поселка - самого первого заселенного района Праги, но и являлись причиной названия монастыря. Но это лишь одна гипотеза, почему мужской монастырь получил название Бревнов.
Другая история гласит о том, что некогда встретились два основателя монастыря у колодца, в котором плавало бревно, Войтех и пражский епископ, который позже был приписан к лику Святых.Данный колодец вы можете увидеть на территории монастыря.
Бржевновское кладбище около монастыря было основано в 1739 году. В XIX веке оно было существенно расширено. Среди достопримечательностей кладбища можно назвать часовню святого Лазаря , поставленную в 1762 году по проекту А. Лураго, надгробие Игнаца Михала Платцера и скульптуру Святого Прокопа, поставленные Карлом Йозефом Гиернлом. На кладбище похоронен певец Карел Крил.

-Toleranční hřbitov - Praha 6-

Достопримечательностью района Рузине является Кладбище терпения (Toleranční hřbitov), основанное после 1781 года для погребения жителей некатолической веры.
4 страницы фотографий и наш альбом vk

Снимок by Innes
Церковное кладбище напротив Kostelní 6 - Kostel Svatého Klimenta (Praha 7, Holešovice). 1230-1659

Костел святого Климента в Бубнах
-пейзажи-
Старейшей достопримечательностью сакральной городской архитектуры Праги является романский костел святого Климента в Бубнах, расположенный на улице Костелной в административном округе Прага-7. В 1226 году у храма селились монахи-доминиканцы, а в 1236 году они перебрались к храму св. Климента у Пражского моста.
Первые упоминания о храме, как центре поселка рыбаков Бубны, датируются 1234 годом. Известно, что в ХІІІ веке церковь перестроили в соответствии с господствовавшим в те времена готическим стилем. Следующее упоминание связано с пожаром 1603 года, когда здание полностью выгорело. В 1659-1677 годах костел восстановили по заказу графа Максимилиана Мартиниса. Причем, восстанавливая здание в стиле раннего барокко, сохранили готические элементы. Это пресвитерий – пространство между нефом и алтарем и сакристии (ризницы), а также оконные проемы.
В 1898 году костел расширили в связи с возведением поблизости нового храма св.Антония на Строссмаеровой площади. Именно тогда была пристроена башня-колокольня на крыше. Башня имеет квадратную форму, 8 колонн звонницы поддерживают четырехугольный стрельчастый купол, увенчанный маковкой и крестом.
Костел св. Климента служил приходским храмом для жителей поселка Бубны, позднее – и для жителей поселка Голешовец. В годы нацистской оккупации им пользовалась немецкая община. Вокруг церкви расположено небольшое кладбище, закрытое для погребений в 1886 году. Самое известное надгробие установлено на могиле Вацлава Хора, солдат 18 полка полевых егерей, погибшего в австро-прусской войне. В 1918 году костел отдали Чехословацкой церкви евангелистов. А в 1975-1980 годах полностью отремонтировали.
После проведения археологических раскопок в конце ХХ века на территории кладбища рядом с церковью св. Климента построили Римско-католический пасторский центр.
Существует теория, согласно которой костел св. Климента в Бубнах является частью сакральной геометрии Праги, города, звучащего в унисон с человеком.

Starý vojenský hřbitov na Hradčanech (poblíž Nového Světa)

Старое военное кладбище, расположенное под стеной 17-го века Пражского Града, неподалеку от Noveho Sveta. Здесь были похоронены солдаты артиллерийского полка гарнизона Праги. Кладбище было закрыто в начале 20 века. Останки были эксгумированы и отданы новым военным кладбищам города. Скульптуры в стиле барокко стали исчезать. К нашему времени остались лишь мемориальные таблички в стене и несколько памятников, к ней прилегающих.
-панорама- и фотоальбом.

Bývalý libocký hřbitov

-посмотреть-

Либоц — городская часть Праги, которая расположена в районе Прага 6. Старое сельское кладбище было закрыто в 1902 году, а в 1922 поселение было присоединено к Праге и обзавелось новым кладбищем.

Ruzyňský hřbitov

-немного снимков-

Starý bohnický hřbitov
+Галерея+

Кладбище было основано в 1909 году для нужд психиатрической больницы по соседству. Здесь хоронили и пациентов и персонал учреждения. Здесь же нашли свое последнее пристанище итальянские солдаты Первой Мировой войны, умершие от тифа.
Смертность была высокой, поэтому здесь более 4000 могил.
К 70-ым годам XX века погост пришел в полное запустение.
Говорят, что на кладбище гнетущая атмосфера, которая стала приманкой для сатанистов.

запись создана: 09.05.2014 в 21:42

@темы: древние захоронения, еврейские кладбища, чешские кладбища/Кладбища Праги

---

The Carmelite Monastery of San Ángel, Mexico City, Mexico

[The Highgate Vampire]

©

Захоронения в крипте монастыря (1628-1861) производились в промежутке между 17 и 19 вв. Тела, подвергшиеся природной мумификации (местная почва имеет вулканическое происхождение, что препятствует разложению), были найдены случайно во время разграбления монастыря в период революции 1917 года. Солдаты останки не тронули, но склеп не закрыли. Так с древними соседями познакомились горожане, которых тянуло побродить по заброшенному монастырю.
Священнослужители сделали попытку уговорить градоначальников предать останки земле, но те отказались.
В 1929 году тела были помещены в стеклянные гробы, а в наше время место обрело статус музея и открыто для всех желающих.

+Небольшая Галерея+

@темы: древние захоронения, катакомбы, мексиканские кладбища, Оссуарии, кости, черепа, скелеты, мумии

---

Кладбища Стамбула

[Паучишко]

The Karacaahmet Cemetery (турецк. Karacaahmet Mezarli ) - не только одно из старейших, но и самое большое мусульманское кладбище в Стамбуле. Свое название кладбище получило от мавзолея Караджи Ахмета - праведника из Хорасана, соратника Хаджи Бекташа. Сохранившаяся до наших дней самая старая могила датируется 1521г., но захоронения на этом месте начались намного раньше.
Нынче на площади, занимаемой кладбищем, находится около миллиона могил.
Где-то там даже похоронен любимый конь одного из султанов...

+11

45 кадров в альбоме на ЯФ.

Ahmet Tevfik Paşa Mezarı - небольшой некрополь в центре старого города, где захоронены различные известные общественные деятели, а также захоронен и сам Ahmet Tevfik Paşa - последний великий визирь Османской империи (1823 - 1891гг.)

+7

29 кадров в альбоме на ЯФ.

А еще в Стамбуле часто встречаются небольшие старые захоронения около мечетей - совсем как рядом с российскими и европейскими храмами. В отличие от обычных кладбищ, эти некрополи чаще закрыты для свободного доступа - но вполне доступны для фотографирования через заборчики.

Например, кладбище около мечети Сулеймана.
В мавзолее в центре кладбища покоится сам султан Сулейман Великолепный и его жена Хюррем.













А это - совсем небольшое захоронение около мечети рядом с пристанью Eminönü.





Или вот - небольшое кладбище около мечети на Yeniceriler Cd.
Там особенно поразило огромное толстое дерево, выросшее посреди саркофага, но через решетку это сфотографировать не удалось.

@темы: арабские кладбища

---

Рэй Брэдбери "Тёмный карнавал" (1947)

[The Highgate Vampire]

Первый сборник рассказов представляет нам очень «чернушного» Брэдбери, ведь именно такими рассказами у него лучше всего получалось зарабатывать на жизнь, будучи ещё безызывестным писателем. Впрочем, иногда издатели всё корили молодого писателя за слишком нестандартные тексты: фантазии его смелы и чертовски интересны, в них чувствуется влияние Эдгара По, а эти рассказы Брэдбери, в свою очередь, повлияли на Стивена Кинга. Здесь же впервые появляются дядюшка Эйнар и «Странница» Сеси, и это, безусловно, шедевры.
Сборник в оригинальном составе не переиздавался с 1947-го года. Большинство рассказов из «Темного карнавала» были переработаны и неоднократно включались в более поздние сборники, поэтому переиздавать весь свой дебютный сборник в оригинальном виде Брэдбери отказывался. Однако в 2001 было выпущено коллекционное переиздание тиражом в 700 экземпляров, снабженное несколькими предисловиями, авторским вводным комментарием к каждому рассказу и послесловием Клайва Баркера. А в 2009-м издательство ЭКСМО выпустило перевод издания 2001-го года на русском языке. Таким образом сложилась удивительная ситуация, когда русский читатель без проблем может приобрести книгу, которую соотечественники Брэдбери могут раздобыть только на аукционе за большие деньги.

Источник: raybradbury.ru

Некоторые рассказы из этого сборника уже публиковались у нас.
Для многих Брэдбери ассоциируется с НФ, но у писателя есть огромный пласт мистической, я бы даже сказал, хеллоуинской прозы. Если и есть книги, которые надо читать осенью, то это определенно эти произведения Рэя Брэдбери.
Но и без рассказов было ясно, что видел пес, гоняя по холмам за городом, где детвора самозабвенно кувыркалась в огромных, как погребальные костры, кучах опавшей листвы, приготовленной для сожжения. Запуская дрожащие от нетерпения пальцы в густую шерсть пса, Мартин, как слепой, пытался прочитать все, что принес ему гонец, побывавший на сжатой ниве, в узком овражке у ключа, и на аккуратном городском кладбище или же в чаще леса. И тогда в этот сезон пьянящих терпких запахов Мартину казалось, что он сам везде побывал. ("Гонец")

Романы "Канун всех святых" и "Из праха восставшие. Семейные воспоминания", сборники рассказов "Темный карнавал" и "Октябрьская страна".
Если советовать конкретные издания, то назову эти:

Первый "Темный карнавал" - компиляция рассказов из двух сборников (непосредственно "ТМ" и "ОС"). Вариант на худой конец, как говорится. А вот если приобретете два последних, то соберете сразу все мрачные октябрьские рассказы.
Надо сразу заметить, что эти издания уже стали букинистическими раритетами, поэтому цена на них доходит до 1000р. Для экономии, конечно, же можно собирать более поздние переиздания. Но, к сожалению, в этих переизданиях нужные авторские сборники предстают либо в упрощенном виде, либо дополняются рассказами из других антологий. Получается бардак.

В любом случае настоятельно советую познакомиться с "Темным карнавалом" и другими осенними рассказами Мастера.

Кладбище было обнесено толстой кирпичной стеной. В каждом из четырех углов ограды застыли в порыве на своих каменных крыльях грязноватого вида купидоны. Головы их были украшены шапочками из птичьего помета, которые на лбу плавно переходили в веснушки. На руках пестрели амулеты того же происхождения. Джозеф и Мари наконец поднялись на гору, увязая в горячих солнечных лучах, словно в тягучей жиже. За их спинами по земле стелились голубые тени. Впереди маячила железная решетка кладбищенских ворот. Чтобы открыть ее, им пришлось немало потрудиться.
Прошло всего несколько дней после празднования так называемого Eli Dia de Muerte, то есть Дня мертвых, и повсюду, словно безумные волосы, развевались ленточки, обрывки ткани и блестки - на торчащих тут и там могильных плитах, на резных, отполированных поцелуями распятиях и на гробницах, издали похожих на нарядные шкатулки для драгоценностей. Невысокие холмики все как один были посыпаны гравием. На некоторых застыли в ангельских позах статуи, на других возвышались огромные - в человеческий рост - каменные надгробия, щедро увешанные все теми же ангелочками. Отдельные плиты были такими непомерно широкими, что напоминали кровати, выставленные на просушку после ночной неожиданности. Во всех четырех стенах кладбища имелись встроенные ниши с гробами, обшитыми со всех сторон мрамором. Имена умерших либо вырезались прямо на камне, либо обозначались на жестяных табличках. Кое-где сведения были снабжены дешевым портретиком, рядом с которым на гвоздике висела какая-нибудь безделушка - видимо, та самая, которую усопший больше всего любил при жизни. Здесь были серебряные брелки, серебряные ручки и ножки (а также фигурки людей целиком), серебряные чашки, серебряные собачки, серебряные церковные медальоны, просто - обрывки красных и голубых лент... Встречались и целые картинки, написанные маслом по жести: покойник при помощи ангелов возносится на небо.
Приглядевшись к могилам, Джозеф и Мари заметили на них остатки недавней фиесты Смерти. Застывшие капли воска на камнях - видимо, от праздничных свечей. Вялые орхидеи, прилипшие к молочно-белым камням, как раздавленные красные пауки - в некоторых из них, несмотря на убогость, было что-то ужасающе сексуальное. Повсюду валялись скрученные листья кактусов, прутики бамбука и тростника, мертвые плети дикого вьюна, засохшие венки из гардений и бугенвиллий... Так выглядит бальный зал после буйного веселья, когда все танцоры уже разъехались, оставив за собой покосившиеся столы, брызги конфетти, оплывшие свечи, ленты и пустые мечты... ("Следующий")

@темы: Ваши пальцы пахнут ладаном (поэзия, отрывки из романов, рассказы)

---

Обряд воздушного погребения

[Jill Greymalk]

Русский этнограф Виктор Николаевич Васильев у якутского воздушного захоронения (арангас), Красноярский край, 1905

Обряд воздушного погребения — один из древнейших религиозных обрядов похорон умершего человека, в котором погребение совершается путем подвешивания тела умершего в воздухе, с целью предания тела умершего воздуху, духу, свету, дереву и т. п. Религиозная мотивировка обряда у разных народов была разная.
Обряд воздушного погребения существовал у многих народов древности, а на сегодняшний день встречается в редуцированной и более гигиенической форме развеивания праха.
У некоторых народов, обряд совершался в отношении всех умерших, а у некоторых народов — только в отношении «избранных» по тем или иным признакам.
Одним из древнейших упоминаний данного обряда является сообщение Нимфодора (III век до н. э.) в своем произведении «Варварские законы» он писал:
«Мужские тела колхам нельзя было ни сжигать, ни погребать; тела мужчин завертывали в свежие шкуры и вешали на деревьях, женские же предавали земле.»

-У разных народов-

Воздушное погребение у грузин
1814 год — Давид Багратиони, в книге История Грузии сообщал: "В древние времена грузины не зарывали в землю тела умерших, а выставляли оные на деревьях, что самое доныне видят у абхазцев. Сие принято, как думают, от персов, ибо Гиде, описывая древние обычаи сего народа, упоминает, что персы подобным образом поступали с телами умерших".
Однако логично предположить, что это пошло от колхов и распространилось по всей Грузии.
Воздушное погребение у абхазо-адыгских народов
1660 год — Путешественник Арканджело Ламберти записал: "С северной стороны, ближе всех (к мингрельцам), живут те кавказцы, которых Турки называют абазами (Abassas) или абкассами (Abcasses). Между прочими обычаями этого народа замечательно то, что они не погребают, ни жгут тела покойника, а кладут труп в выдолбленный ствол дерева (dans un tronc d’arbre qu’ils ont ereuse), который служит гробом. Последний с молитвой привязывают виноградной лозой к высочайшей ветви какого нибудь большего дерева. Они привешивают также оружие и одежду усопшего, а чтобы послать на тот свет коня, гоняют его во всю прыть от этого дерева до тех пор, пока тот не околеет. Если он издохнет скоро, то говорят, что хозяин любил его сильно; если же, напротив, он долго не издыхает, то говорят, что покойник этим показывает, как мало заботился о нём".
1427 год — Путешественнник Иоганн Шильтбергер сообщал: "У них (у черкесов) есть обычай класть убитых молнией в гроб, который потом вешают на высокое дерево. После того приходят соседи, принося с собою кушанья и напитки, и начинают плясать и веселиться, режут быков и баранов и раздают большую часть мяса бедным. Это они делают в течение трех дней, и повторяют то же самое каждый год, пока трупы совершенно не истлеют, воображая, что человек, пораженный молнией, должен быть святой".
Абхазские историки считают, что обряд воздушного погребения абхазо-адыгских народов произошёл из религиозных культов строителей дольменов. Поминальные обряды духа предков совершались перед фасадом дольмена или внутри кромлеховидных оград (Отхара), так как характерным для дольменой культуры этих народов было «вторичное» захоронение лишь крупных костей и черепов (неоднократно обнаруженные археологами внутри дольменов), оставшихся после первичных «воздушных захоронений» на деревьях. Отдельные адыгские учёные (Б. С. Хотхо) считают, что обряд воздушного погребения абхазо-адыгских народов тесно переплетался с друидизмом этих народов.
Воздушное погребение у индейцев Северной Америки
Также известно, что обряд воздушного погребения существовал у некоторых племён индейцев Северной Америки. Тело усопшего помещали на специальный помост, который либо находился на дереве, либо был приподнят на шестах на высоту примерно трёх метров. Рядом с помостом размещали его оружие и еду на весь путь в другой мир.
Воздушное погребение у мокшан
В соответствии с традиционной религией мокшан, называемой мокшень кой, в древности умерших хоронили в лубе (кер), в который заворачивали тело и подвешивали на дереве, такое захоронение называлось урля или уркспря. Позднее стали хоронить на лесном кладбище (калмакужа). Из четырёх рядом растущих деревьев делали сруб и помещали его на образовавшиеся высокие пни. На срубе делалась крыша, внутрь помещали тело умершего в лубе. В период крещения калмакужат были сожжены. После этого погребение стало подземным.
Воздушное погребение у японцев
В Японии и на Окинаве, с глубокой древности практиковалась двустадийная погребальная обрядность, и первой стадией было «воздушное погребение». Воздушное погребение было вытеснено обрядами буддизма.
Воздушное погребение у мохэ
Археологами установлено — мохэ (народ, с древнейших времён живший на севере Маньчжурии, предки чжурчжэней и, соответственно, маньчжуров) практиковали обряд воздушного погребения в зависимости от времён года.

"О происхождении древнего киргизского погребального обряда" Г.Ю. Ситнянский

"О происхождении древнего киргизского погребального обряда" Г.Ю. Ситнянский
Печатная версия: Среднеазиатский этнографический сборник. Выпуск IV. М., 2001. С. 175-180
С. 175
В одной из своих работ В.В. Бартольд приводит сообщение турецкого историка XVI в. Сейфи, рассказывающего о погребальном обряде киргизов: "Они (киргизы - Г.С.) не кафиры и не мусульмане. Умерших они не зарывают в землю, но кладут в гробах на высокие деревья; кости их остаются там, пока не сгниют и не рассеются" [1]. В то время киргизы действительно еще не были мусульманами – ислам они приняли между 1630 и 1750 гг., когда были вынуждены откочевать на территории Ферганской долины и современного Таджикистана. Обычай же хоронить покойников на ветвях деревьев для Средней Азии абсолютно нетипичен. Зато его можно встретить у многих народов Сибири, Севера и Дальнего Востока.
В то же время многие киргизские информаторы, с которыми мне доводилось беседовать, подтверждают наличие такого погребального обряда у киргизов, хотя и сильно расходятся в вопросе о том, когда и как это было. Некоторые просто говорят, что "раньше так было", другие добавляют, что "не слышали об этом. До нашей эры, может быть" [2]. Есть мнение, что киргизы хоронили так до IX-X вв., когда были шаманистами [3].
Но "до нашей эры" факт подобного захоронения отмечен только у одного степного народа – монголоязычного племени шивэй (Восточная Монголия и Юго-Западная Маньчжурия), и то не совсем ясно, идет ли речь о древности или о раннем средневековье [4]. В мифологии саларов небесная богатырша, разбив войска противника, вешает тело их предводителя на дерево; уйгурский эпический текст тоже говорит о похоронах на деревьях [5].
На деревьях хоронили своих покойников в раннем средневековье и представители народа дубо (одна из народностей, давших начало современным тувинцам) – они "полагали своих покойников во гробы и ставили их в горах или привязывали на деревьях" [6].
Некоторые киргизы рассказывают, что на ветвях деревьев хоронили казненных преступников, причем еще сравнительно недавно - в XIX в. [7]. Существует вариант такой легенды: раньше преступников не хоронили, а бросали со скал – считалось, что "земля их не примет", при этом они могли попадать и на ветви росших внизу деревьев [8].
В литературе о похоронных обрядах сибирских народов автору настоящей статьи нигде не попадались упоминания о казненных преступниках, однако фактов того, что так хоронили людей, умерших необычной смертью, более чем достаточно. Так, алтайцы, народ, этногенетически весьма близкий к киргизам, хоронили (хотя и не всегда) на деревьях умерших девушек и людей, погибших от удара молнии. Таких покойников поднимали на деревья с помощью веревок и привязывали к ветвям или устраивали в сидячем положении. Близкородственные алтайцам телеуты вешали на деревьях детские трупы, а по другим данным – всех покойников подвешивали в лесу на деревьях, алтаи же (умерших обычным путем покойников. – Г.С.) зарывали в землю [9].
Представители шорского сеока Карга, по сообщениям Н.Ф. Катанова, еще в середине XIX в. хоронили своих детей, заворачивая их в кошму, а поверх нее в бересту, затем привязывали к дереву. Иногда ребенка клали в дупло, а снаружи закрывали древесной корой, чтобы по внешнему виду это дерево нельзя было отличить от других [10]. Шорцы продолжали хоронить на деревьях взрослых людей вплоть до конца XIX в., а детей – до первой четверти XX в.
С. 176
Барабинские татары, пишет Д.Г. Мессершмидт, "детей, которые умирали после рождения или рождались мертвыми, клали в гроб и несли в лес. Там срубали верхушку дерева, ставили гроб на ствол или привязывали к нему. Он оставался стоять там так долго, пока не сваливался вниз по какой-нибудь причине или не сгнивал" [11].
В хакасской сказке о белой зайчихе – "Похта-Кирис" – девушка так же хоронит своего брата на дереве [12]. В хакасском быту также известны детские захоронения на деревьях. Так, каргинцы – одна из групп сагайцев – в начале XIX в. умерших детей заворачивали в кошму, затем в бересту и подвешивали на дереве. Иногда клали в дупло, а сверху закрывали древесной корой [13].
Захоронения детей на деревьях были распространены и у финно-угорских народов - хантов и манси, хотя они хоронили их не на ветвях деревьев, а под корнями или в дуплах, но также завернув в бересту. В XIX в. на деревьях в ящиках, колодах или люльках хоронили умерших младенцев и ненцы. Нганасаны хоронили детей и подростков в деревянном гробу, установленном на столбах высотой в человеческий рост (может быть, потому, что в тундре не было деревьев?). Детей заворачивали в шкуры и сверток помещали в небольшой ящик или колоду и подвешивали на ветках деревьев. Сходным образом поступали и энцы.
Северные селькупы хоронили детей так же, как и взрослых, но если в какой-либо семье дети умирали часто, то приглашали шамана, который говорил, где и как хоронить. Чаще всего выбирали толстый кедр, часть ствола вырезали и сердцевину выдалбливали. Умершего ребенка клали внутрь и закрывали. Внешне дерево казалось нетронутым. Смысл обряда состоял в том, чтобы не допустить ухода души ребенка в страну мертвых; тогда другие дети не будут умирать. Детей в возрасте до года хоронили на деревьях, заворачивая в бересту и подвешивая на ветках.
Этот обряд был распространен и у кетов. У них есть легенда о посланном на землю сыне верховного бога Еся (в другом варианте предания Есь посылает собаку), который научил кетов "неправильному" способу похорон – в земле, после чего человеческая душа, вернувшись, не могла найти тело, и прежде бессмертные люди стали умирать. И сейчас еще у кетов сохранился пережиток бытовавшего ранее захоронения детей на ветвях деревьев – теперь на дерево вешают послед; так же хоронят и мертворожденных детей.
Хоронили на деревьях умерших детей и тунгусоязычные и палеоазиатские народы Восточной Сибири. Так, ангарские эвенки делали это еще в конце XIX в. Орочи детей, умерших в возрасте нескольких месяцев, хоронили в долбленом гробу (ог-доксо), который помещали на ветвях березы. Удэгейцы хоронили детей в долбленых гробах, завернутых в бересту, которые помещали в развилке деревьев, – они считали, что если хоронить ребенка в земле, то у матери больше не будет детей.
Нивхи ребенка, умершего в возрасте до недели, хоронили на дереве, детей более старшего возраста, а также родившихся мертвыми – в земле. Наконец, ительмены, по словам С.П. Крашенинникова, хоронили младенцев в дупле дерева [14].
Но не только людей, умерших какой-либо смертью, хоронили таким образом. Так, сохранились сведения, что киргизы в прошлом хоронили на деревьях богатых и знатных людей [15]. Д.Я. Самоквасов отмечает нечто подобное и у алтайцев; "Недостойного или бедного человека закапывают в неглубокую яму, богатых же или весьма почтенных и достойных поведением сжигают на огне или вешают на лесину" (выделено мной. – Г.С.). Это замечание интересно вдвойне: во-первых, здесь также говорится о похоронах почтенных, уважаемых людей, а во-вторых, уже упоминалось, что киргизы весьма близки к алтайцам. Последние хоронили на деревьях шаманов: умершего шамана заворачивали в войлок, поднимали на лиственницу или привязывали к ветвям [16].
В.А. Приклонский отмечает нечто подобное и у якутов: "В старину покойника не закапывали, а, положив труп в деревянный ящик и в долбленую колоду, ставили на дерево; позднее так продолжали хоронить только почтеннейших; под деревом закапывали живого коня" [17].
С. 177
Хакасы – сагайцы рода халар – хоронили почтеннейших стариков на помосте, установленном на четырех столбах [18]. Подобный обычай, очевидно, трансформировался из более древнего – хоронить на деревьях.
У тувинцев, по словам С.И. Вайнштейна, в начале XX в. шаманов хоронили "воздушным" способом (неясно, правда, идет ли тут речь о погребении на ветвях деревьев или на специально сооруженном помосте) [19]. В другой работе, впрочем, дается понять, что речь идет о специально построенном настиле – сери [20].
Буряты в Идинском и Балаганском ведомствах не сжигали умерших шаманов, а клали их в лесу на арангас (помост). Для этого выбирали толстые деревья, стоявшие близко друг к другу, на них на высоте 3-4 м делали настил из бревен и досок. В конце XIX в. умершего шамана часто клали в гробу на помост. Раньше гроб не употреблялся. Таким же образом идинские и балаганские буряты хоронили людей и животных, убитых молнией. У хакасов – сагайцев из рода халар – гроб с телом шамана, выдолбленный из целого дерева, устанавливался на помосте, покоившемся на четырех столбах. Другая этническая группа хакасов – качинцы – также хоронила шаманов не на кладбищах, а на помосте на четырех столбах, поставленном на вершине высокой горы. Иногда шаманов хоронили иначе: заворачивали в войлок и привязывали к столбу дерева головой вверх [21].
Любопытно, что в "радловской" записи киргизского эпоса "Манас" умершего от отравы Манаса временно помещают на сере – под навесом, крытым сверху. О навесе для временного захоронения под названием ыжык и о других подробностях похоронной обрядности, заслуживающих специального рассмотрения, говорится и в классическом варианте эпоса. И.Б. Молдобаев, сообщающий эти сведения, считает, что это отголосок шаманских поверий [22].
Северные селькупы хоронили шаманов в гробах, поставленных на ветви дерева или на помост. Еще в начале XX в. шаманское воздушное (опять неясно, на помосте или на дереве) захоронение сохранилось и у кетов. Сургутихинские и елогуйские кеты сообщали также о захоронениях шаманов на лабазах (согласно их предсмертному желанию).
Р. Маак обнаружил на Вилюе захоронение богатого эвенка-оленевода, поставленное на два пня, в 2,5 аршина высотой, в гробу из досок. Сымские эвенки говорили, что хоронили шаманов, согласно их завещанию, на помостах, как это делали и верхотуринские эвенки [23]. О захоронениях шаманов на деревьях или на помостах у народов Дальнего Востока сведений нет.
Многие киргизы утверждали, что у них никогда не было описанного способа похорон, но зато его широко практиковали калмаки (джунгары) или кытаи (кидани). В фольклоре киргизов эти два враждебных им народа часто подменяют друг друга, хотя на самом деле их разделяло семь-восемь веков. При этом добавляют, что "калмаки так хоронили только очень богатых" [24]. И действительно, летописные источники донесли до нас существование такого обычая у киданей. "Кидани, – пишет Н.Я. Бичурин, – трупы ставят на вершины нагорных дерев, по прошествии трех лет собирают кости и их предают огню" [25].
Очевидно, что такой архаический обряд захоронения имел тенденцию к исчезновению. Об этом говорят данные исследований тех же народов Сибири в период после прихода русских, когда появилась возможность изучать и фиксировать эволюцию похоронных обрядов.
Так, якуты, по словам В.А. Приклонского, "в старину" хоронили на деревьях всех покойников, а "позднее" (неясно, когда именно) – только "почтеннейших" [26]. У тувинцев-тоджинцев к началу XX в. такой способ похорон также сохранился только для шаманов, т.е., очевидно, раньше он применялся и по отношению к другим людям, как было в раннем средневековье у народа дубо, ставшего одним из предков современных тувинцев. Хакасское племя каргинцев хоронило умерших детей на ветвях деревьев за 50-60 лет до путешествий Н.Ф. Катанова, а ко времени путешествий (конец 1880-х годов) этого уже не было.

С. 178
Другое племя хакасов, кагары, к концу XIX в. хоронило на деревьях только наиболее почтенных стариков, тогда как раньше – всех покойников. Карагасы к тому времени стали хоронить своих шаманов в земле, вешая над их могилой на дереве шаманский костюм с бубном и колотушкой [27] – не исключено, что это был пережиток древнего захоронения на деревьях. Б.О. Долгих говорит о похоронах покойников на деревьях у коттов, койбалов и шорцев как об ушедшем в прошлое способе [28]. Д.Н. Анучин сообщает о кетах, что они "детей, возрастом до года, иногда и поныне (начало XX в. - Г.С.) погребают по старинному обряду". О том, что под "старинным обрядом" подразумевается именно захоронение на ветвях деревьев, говорит приводимая тут же, уже известная нам легенда о собаке, посланной богом Есем [29].
У якутов захоронения на столбах-арангасах бытовали до прихода русских, хотя тогда уже начинали хоронить в земле. Шаманов же хоронили на арангасах до конца XIX в. В 1928 г. в Шелогонском наслеге один местный житель, согласно его завещанию, был похоронен на арангасе, но тогда уже односельчане расценили это как причуду [30]. Еще в 1767 г. Якутская комиссия по переобложению ясаком отмечала, что "якуты мертвых по своему зловерию кладут на столбы, сделавши погосты", и указала, "чтоб впредь мертвые тела загребали", т.е. погребали в земле. Во второй половине XIX в. у якутов уже господствовал христианский погребальный обряд.
К 1880 г. исчез, по свидетельству Н.М. Ядринцева, бытовавший ранее обычай воздушного захоронения у телесов и теленгитов. Примерно в то же время исчез он и у бельтир – этнической группы хакасов. Но в XVIII в. уже большинство хакасов хоронили умерших в земле. Как об ушедшем в прошлое обычае, говорят разные авторы о похоронах на деревьях у хантов, манси, ненцев. У нарымских селькупов воздушные захоронения практиковались в XVII в. У эвенков Ангары уже во времена Гмелина (середина XVIII в.) похороны на деревьях считались анахронизмом, почему и совершались они в глухих, малодоступных местах, чтобы скрыть этот обычай, в частности, и от русских. Только детей хоронили в колодах на деревьях в конце XIX в. Дольше сохранялся подобный обычай у эвенков северных районов.
Так, в Туруханском крае эвенки в XIX в. умершего мужчину, если он был язычник, зашивали в оленью шкуру и вешали на дерево или клали на лабаз, а эвенки, жившие у Агайских озер, еще и в 1930-х годах хоронили покойников в гробах на деревьях, а одежду вешали рядом. Эвенки, жившие в пос. Рассохино (верховья р. Витим), еще и в начале 1960-х годов хоронили стариков не на кладбищах, а в глухих местах на столбах. Совсем недавно исчез этот обычай у эвенков Сахалина. Ф.Ф. Матюшкин обнаружил в начале XIX в. воздушное захоронение на столбах и у юкагиров, а уже в конце того же века В.И. Йохельсон говорит об этом как о прошлом, добавляя, что обряд представляет собой "захоронение тунгусского типа" [31].
Одним словом, подобный тип захоронения сохранялся тем дольше, чем отдаленнее и малодоступнее был район обитания данной народности или этнической группы. Как о пережитке далекого прошлого (даже по отношению к тому времени, о котором идет речь) говорят о похоронах на деревьях и киргизы. Сообщают, например, что раньше во время снежных заносов покойников клали на ветви деревьев, с тем чтобы с наступлением весны их похоронить [32]. Т.Д. Баялиева пишет по этому поводу, что некоторые представители племени джетиген жили в Ала-Букинском районе Джалалабадской области среди рода согу племени могол, а их родичи – в долине Чаткала. Туда можно было проехать только в течение трех летних месяцев, поэтому тех, кто умирал в другое время года, заворачивали в саван и зашивали в верблюжью кожу, после чего подвешивали на дереве или на специально поставленных столбах, где и оставляли до наступления лета. Затем покойника погребали вместе с кожей, в которую он был зашит. Т.Д. Баялиева считает, что, возможно, этот обычай – отголосок древних погребальных обрядов киргизов в Сибири [33]. Есть и такое мнение: этот обычай был связан с кочевым образом жизни киргизов, который не давал возможности хоронить покойников в земле [34].

С. 179
Такое объяснение, конечно, трудно принять всерьез, ведь известны десятки кочевых народов, никогда не прибегавших к такому способу захоронения. Более того, данный обычай был характерен главным образом для обитателей тайги, а для кочевников – гораздо меньше. Однако вполне возможно, что кочевой образ жизни на какое-то время "законсервировал" такой способ похорон. Переход от меридиональных кочевок (от р. Или к Алтаю и Черному Иртышу и обратно) к коротким вертикальным (на несколько десятков километров), постепенно произошедший в XV-XVI вв., в сочетании с принятием ислама, пусть чисто формальным, в общем и целом покончил с этим обрядом.
Однако не только сибирские народы практиковали подобный погребальный обряд. Если мы обратимся к народам Кавказа, то увидим, что и здесь этот обычай имел место. Так, абхазы, по сообщению В.Г. Вейденбаума, который, в свою очередь, ссылается на некоего царевича Вахушта, "во времена последнего не имели обычая зарывать мертвых в землю, а клали их одетыми и вооруженными во гробы и ставили на деревья"; он называет это "старинным обычаем" [35]. Еще в III в. до н.э. Аполлоний Родосский описал колхидский обычай погребать женские трупы в земле, а мужские привязывать к верхушкам деревьев. Есть известия, что адыги и в начале XV в. хоронили на деревьях людей, убитых молнией. В середине XVII в. Эвлие Челеби писал о беджугах: «Этот абхазский народ странным образом хоронит своих беков. Тело усопшего кладут в деревянный ящик, который прикрепляется к ветвям дерева, над головой в ящике оставлено отверстие, чтобы бек мог, как они говорят, "видеть небо" [36].
Здесь много знакомых черт. Тут и похороны на дереве выдающихся людей, как у якутов и некоторых групп киргизов, и похороны таким образом лиц, умерших необычным образом (убитых молнией), как у многих народов Сибири. Воздушное погребение было распространено также в Грузии и в Стране Басков [37].
Некоторые представители киргизской интеллигенции в беседах с автором говорили о возможной этногенетической близости киргизов (и вообще тюрков) и других индейских народов Северной Америки. В качестве доказательств приводилось сходство слов, наличие у киргизов племени "черноногих" (оно есть и у индейцев США и др.) [38]. Имеются и специальные исследования на тему тюркско-индейских языковых и этнокультурных параллелей [39].
Обратимся теперь к интересующему нас погребальному обряду. У ирокезов, по словам Льюиса Г. Моргана, был "издавна распространен" следующий способ погребения: тело умершего выставляли на помосте из древесной коры, устанавливаемом на стойках или укрепляемом на сучьях деревьев, и оставляли там до превращения в скелет. После того как труп сгнивал на открытом воздухе, кости переносили или в прежний дом умершего, или в маленький домик из коры около него. Сохранившиеся таким образом скелеты всех умерших через несколько лет предавались общему погребению. Еще за 60 лет до Л.Г. Моргана, т.е. в конце XVIII в., среди ирокезов, по их рассказам, подобный погребальный обряд был весьма распространен. Во времена же Л.Г. Моргана он еще бытовал у племен на Верхней Миссисипи и у некоторых племен дальнего Запада [40]. Все это очень похоже на погребальный обряд киданей!
Жители побережья залива Кука, кинайцы, по словам путешественника Г.И. Давыдова, еще в начале XIX в. "мертвые тела клали... на крышу, поставленную на четырех столбах, где они и сгнивали, богатых же... сожигали" [41]. Скорее всего, в более ранние времена эти индейцы погребали "на четырех столбах" всех покойников, сожжение же богатых стало "входить в моду" по мере роста имущественного неравенства в кинайском обществе.

С. 180
Атапаски Аляски на месте захоронения устанавливали гроб с покойником на специальную подставку, сделанную из новых бревен. Эту подставку сохраняли около полугода, а потом сжигали, гроб же перемещали на приготовленную к тому времени платформу – "дом для гроба", сделанную из еловых бревен, коры и дерна, с боками, закрытыми корой, иногда прикрытую крышей. Эти платформы обычай разрешал строить в мае, во время ледохода, и в октябре, во время ледостава. Тех, кто умирал в это время, сразу клали на такие платформы, а если смерть наступала в другое время, то сначала ставили на подставку до тех пор, пока не наступит май или октябрь, когда перекладывали на платфому.
На Нижнем Юконе покойника, согнув его ноги к животу, обернув берестой, клали в сколоченный из досок гроб, который ставили на четыре столба 5 футов высотой. У кучинов бытовали воздушные захоронения в выдолбленном бревне на столбах или на двух растущих рядом деревьях [42].
В.А. Винокуров находит свидетельства обряда похорон на дереве и в русских былинах. Например, Добрыня Никитич вешает тело убитого им змея "на осине на покляпыя"; при этом данный обряд является сибирским по происхождению и входит в русские былины через скифо-сакский эпос [43].
Как видим, данный погребальный обряд охватывает огромную территорию – от Тянь-Шаня, Кавказа и Пиренеев, через Сибирь и Берингов пролив, до Атлантического побережья Северной Америки и от Северного Китая до Арктического побережья Азии. О чем же говорит этот факт?
Ю.Г. Рычков утверждает, что примерно 25000-26000 лет (плюс-минус 2500-3400 лет) назад предки современных палеоазиатских народов и многих индейских племен Северной Америки представляли собой единую американо-сибирскую этническую общность, которая была "не крупнее племени или современных этнических групп Сибири", и группы, давшие начало разным народам Сибири и Америки, отличались в ее пределах друг от друга не более, чем отличаются ныне этнические группы одного и того же народа [44]. Вероятно, в состав этой общности входили и предки народов Кавказа – о сходстве, например, кетского языка с языками индейцев Америки, а также с баскским, буришкским и с кавказскими языками – черкесским, даргинским, табасаранским, чеченским, дидойским, бацбийским, грузинским, кабардинским, убыхским, абхазским писал А.П. Дульзон [45]. Н.Ф. Яковлев установил, что чукотский язык имеет много общего с кавказскими (черкесский, убыхский, кабардинский) и индейскими (кечуа) языками [46].
Ф. Боас сформулировал в свое время теорию о существовании в прошлом непрерывной цепи родственных народностей от палеоазиатов до тихоокеанских индейцев. Эта связь была разорвана эскимосами, которые отделили эти народы друг от друга. Данный процесс, по мнению Биркет-Смита, начался около VII тыс. до н.э. и окончательно завершился (произошло последнее переселение) "столетия два тому назад" (написано в 1937 г.), т.е. в первой трети XVIII в. [47]. С большой долей вероятности можно предположить, что похоронным обрядом американо-сибирской языковой общности было именно погребение на деревьях; в дальнейшем представители этой общности расселились по обширным территориям Евразии и Северной Америки, а еще позже были ассимилированы представителями других языковых общностей (индоевропейской, уралоалтайской и др.), передав им, в свою очередь, среди других этнокультурных особенностей и необычный погребальный обряд, сохранившийся во многих районах до нового времени, а кое-где – практически до наших дней.

«Похороните меня на старом дубе»

Архаичные свидетельства о существовании в глубокую старину воздушных захоронений.
С незапамятных времен у мордвы, издревле населявшей большую часть юга Нижегородской области, существовал ряд легенд, преданий, сказок, рассказов и даже песен о том, что давным-давно этот народ и его предки хоронили своих умерших на деревьях и помостах.
Данные истории и фольклора
Действительно, некоторые исследователи считают, что у мордвы в глубокой древности существовали наземно-воздушные погребения. Фольклорные и поздние этнографические материалы указывают на бытование у этого финно-волжского народа и его предков обычая захоронения умерших в развилке дерева, подвешенными на ветвях деревьев или на специально оборудованных помостах, как это делали до недавнего времени многие народы Сибири и Дальнего Востока. Ученые считают, что подобная погребальная обрядность была свойственна древним дьяковским и городецким прафиннским племенам, с I тысячелетия до н.э. заселявшим обширную территорию Среднего Поволжья и волго-окского междуречья. В древности на территории нынешней Нижегородской области происходили начальные этапы формирования ранних поволжских финнов, в археологическом плане представленных двумя близкородственными культурами – дьяковской и городецкой. Интересно, что именно дьяковцы и носители городецкой культуры считаются одними из предков современных поволжских финнов – мордвы и марийцев, а также исчезнувших еще в средние века племен меря и муромы.
Однако, к сожалению, погребальный обряд древних предков финно-волжских племен практически неизвестен, так как несмотря на все старания археологов для дьяковского и городецкого этносов не обнаружено ни одного грунтового могильника – и это при том, что известные науке городища, например, городецкой культуры, исчисляются сотнями, располагаясь по достаточно протяженному участку поймы Оки. Что касается ненайденных погребений в грунтовых могильниках дьяковской и городецкой культур, такое обычно бывает тогда, когда древние люди предпочитали хоронить своих умерших не в грунте, а на помостах, в домиках мертвых, на деревьях, в воде или посредством кремации.
Первое упоминание о поволжских воздушных погребениях сделал арабский путешественник X века Ибн Фадлан, который сообщал об увиденном им в Поволжье следующее: «Делают для него (покойного. – Авт.) ящик из дерева хаданга (белый тополь), кладут его внутрь него, заколачивают его над ним и кладут вместе с ним три лепешки и кружку с водой. Они ставят для него три куска дерева наподобие дышел, подвешивают его между ними и говорят: «Мы помещаем его между небом и землей, его постигнет дождь и солнце… И он остается подвешенным, пока не износит его время и не развеют ветры».
Интересно, что XIX веке в Терюшевской волости (ныне Дальнеконстантиновский район) Нижегородской губернии на кладбищах у мордвы-терюхан можно было увидеть языческие погребальные срубы в виде домовин или срубов – некоторых подобий «домиков мертвых» установленных поверх могил. В 1843 году, объезжая мордовскую паству Терюшевской волости, епископ Нижегородский и Алатырский Дмитрий Сеченов увидел на мордовском кладбище села Успенского (ныне село Сарлеи) группу языческих срубов и распорядился их сжечь. В дальнейшем это стало причиной терюшевского восстания.
Отголоски надземных (воздушных) захоронений у мордвы зафиксированы исследователями еще в XIX столетии. В частности, этнологи отметили бытование этого обряда у эрзи сел Сабаево и Давыдово в Кочкуровском районе соседней Мордовии. Там умерших зимой или ранней весной хоронили в лесу, однако вместо традиционного погребения в землю гробы с покойными, изготовленные из двух выдолбленных колод, крестьяне подвешивали на деревья. Подобное явление можно объяснить нежеланием селян долбить примитивными орудиями труда мерзлую почву. Кроме того, в указанных населенных пунктах такое практиковалось в условиях сезонного отсутствия переправы через Суру, потому как погост находился за рекой. Когда же весной земля достаточно прогревалась, селяне снимали гробы с деревьев и закапывали в могилы. Нечто подобное было отмечено и в селе Налитово Дубенского района Мордовии, а также у мокшан села Лебежайка Саратовской губернии. В последнем «зимних» покойников вообще не носили на кладбище, а зарывали по весне вместе с гробами под теми березами, на которых они висели зимой.
Однако есть упоминания очевидцев, а также археологические, этнографические и фольклорные свидетельства, что мертвые тела покоились на деревьях, помостах или в так называемых «домиках мертвых» до полного истлевания органики. Но в таком случае этот таинственный погребальный обряд мог означать нечто большее! Очевидно, что уже для них этот жутковатый, на наш взгляд обычай, воспринимался как глубокая архаика, о которой достоверно уже не было известно ничего. Кстати, известный советский археолог Петр Третьяков отмечал, что в деревнях той же Саратовской губернии умерших зимой не хоронили в традиционные могилы, а относили на так называемую «гору плача», подвешивая там, на ветви деревьев.
Нечто подобное было отмечено в 1959 году у мокшан села Подгорное Конаково Темниковского района Мордовии. Одно из тамошних преданий гласило о священных липах, росших в поле у большака, и на которые в больших корзинах якобы некогда подвешивали древних стариков, которые никак не могли скончаться естественной смертью. Для помина предков к деревьям традиционно подъезжали свадебные поезда. Согласно преданию, “погребальные“ липы росли вплоть до начала ХХ века.
«Извели Дуболго Пичай невестки и велели своим мужьям, ее братьям, похоронить ее. Сделали они из какого-то негниющего дерева гроб, положили в него сестрицу свою Дуболго Пичай. Отвезли ее в какой-то большой лес, где три дороги сходятся. Подставили подставки, на них положили гроб. На подставки возле гроба поставили наполненные пшеницей лукошки». Исследователи национальной культуры мордвы иногда ссылаются на сказку «Дуболго Пичай», увязывая описанный в ней погребальный обряд с культурой предков мордвы – городецкими племенами. И действительно можно предположить, что в мордовской бытовой сказке «Дуболго Пичай» сохранилось упоминание о древних наземно-воздушных погребениях. В мордовской народной песне также встречены намеки на возможные существования в древности воздушных погребений. Так в песне «Луша, Лушенька» перед смертью девушка завещает родным:
«Не хороните меня, матушка, на кладбище,
Похороните меня, матушка, около большой дороги.
Около большой дороги, на старом дубе».
Археологические свидетельства
Попробуем мордовский эпический фольклор соотнести с археологическим материалом. В частности, обратимся к результатам раскопок грунтового Безводнинского могильника V-VIII веков, который находится в Кстовском районе Нижегородской области. Там археолог Юрий Краснов обнаружил некомплектные костяки с нарушением анатомического порядка расположения костей. «Такое положение, - писал он, - при котором в грунтовой могиле оказывались разрозненные кости неполного человеческого скелета, лежавшие без анатомического порядка, могло получиться лишь в том случае, если первоначально умерший был захоронен в ином месте, вероятно, на открытом воздухе, и лишь через значительный промежуток времени, когда ткани полностью истлевали, а кости могли быть частично растащены зверями и птицами, останки умершего переносились в грунтовую могилу».
Кстати, в нескольких из захоронений Краснов отметил остатки деревянного тлена от плах, на которых, вероятно, полуразложившиеся тела переносились к месту вторичного захоронения. На основе изучения раскопанного материала Юрий Краснов считал, что Безводнинский могильник был оставлен особой группой поволжских финнов, «близкой, с одной стороны, муроме и отчасти мере, а с другой – северным группам мордвы, предкам позднейшей мордвы-эрзи».
Разбирая сложный погребальный обряд этноса, оставившего Безводнинский могильник, нельзя не упомянуть о любопытном факте. Среди зафиксированных там взрослых и детских захоронений (150 умерших) отсутствуют погребения младенцев до двух лет. Однако, согласно статистике, даже в конце XIX века младенцев умирало достаточно много (с 1890-1894 гг. смертность возрастной группы детей до 2 лет составляла 48% от общего числа умерших). А представьте себе, какая детская смертность была в V-VIII века, в период функционирования Безводнинского могильника! Юрий Краснов считал, что умершие в самом раннем возрасте не хоронились на общем кладбище. А может быть, по отношению к младенцам существовал какой-то особый погребальный обряд, отправляемый этими поволжскими финнами вне территории могильника? Не исключено, что воздушный, например, в дуплах деревьев: именно так до недавнего времени хоронили тела своих младенцев коренные народы Сибири и русского Севера.
Культ Священных деревьев
Не исключено, что культ священных деревьев, прослеженный у некоторых народов, в том числе у марийцев и мордвы, был изначально связан именно с обычаем воздушного погребения, а, следовательно, и с культом предков. Ведь известно, что некоторые народы сохраняли веру в то, что в деревьях воплощаются души умерших. Так, известный этнограф Лев Штернберг склонялся к тому мнению, что обычай захоронения на деревьях у народов Сибири происходит из воззрения на деревья как на божества плодовитости, давшие начало всем более совершенным живым существам. Логически из этого проистекало заключение, что если люди вышли из деревьев, то и хоронить их надобно, возвращая тела в исходную среду.
Исследователи зафиксировали верования, дающие возможность понять, что в древности существовала также вера в то, что душа покойного якобы обретает вид птицы, которой легче навещать своё прежнее жилище (тело), если оно будет помещено на высоком месте. Очень вероятно, что предки мордвы придерживались какого-либо из этих или сходных анимистических представлений.
Почитание птицы, в особенности водоплавающей, было широко распространено еще у древних волосовских племен рыболовов-охотников в III-II тыс. до н.э., заселявших берега рек и озер лесной полосы Европейской части современной России, в том числе Нижегородской области. Это прослеживается по археологическим находкам кремневых и костяных фигурок, изображавших уток и гусей, вероятно, используемых во время культово-магических церемоний, осуществляемых шаманами волосовских племен. Вероятно, ритуалы эти были связаны с весенним прилетом водоплавающих птиц, что для первобытного охотника означало окончание тяжелой зимы и начало весенней охоты. Однако не исключено, что у волосовцев культ водоплавающей птицы означал нечто большее: утка могла являться ритуальной птицей, ответственной за переселение душ умерших или погибших в «мир иной». Кстати, считается, что волосовцы говорили на прафинно-угорском языке, и не исключено, что поволжские финны являются их потомками.
В Восточной Европе в раннем железном веке, а также в средние века финно-угорские народы – вепсы, карелы, мордва, марийцы, исчезнувшие меря и мурома - повсеместно изготавливали металлические украшения с изображениями уточек и утиных лапок. Эти шумящие подвески, которыми в изобилии снабжался этнографический женский костюм, рассматриваются этнографами как обереги, сохраняющие тело женщины от злых духов бесплодия. Во время раскопок древнего мордовского могильника Стёксово II в Нижегородской области под руководством арзамасского археолога Владимира Мартьянова были обнаружены законсервированные в бронзовых котлах деревянные ковши с ручками в виде головок водоплавающих птиц. Это подтверждает у мордвы существование древнейшего культа водоплавающей птицы.
Загадочный случай захоронения на дереве отмечен в начале ХХ века и в селе Георгиевском Кинешемского уезда Костромской губернии. Однажды тамошний батюшка пошел в лес по грибы и случайно наткнулся на странное захоронение. На ремнях к одному из деревьев был подвешен гроб, содержимое которого он осмотреть не решился. Прошло время и, набравшись смелости, святой отец вновь вернулся на то место. Однако загадочного погребения там уже не оказалось. Вернувшись в село, батюшка попытался заговорить о гробе с местными жителями, но все его расспросы оказались безрезультатными. Было ли данное захоронение языческим (марийским) или старообрядческим - осталось загадкой.
Дмитрий Карабельников

-Арангас-

*Легенды*

Леденящая кровь тема – шаманские захоронения. Сколько легенд о них ходит по Якутии, сколько мистики в этой теме, которая даже в ХХ1 веке, теперь уже при помощи новых технологий распространяется по миру и не перестает волновать любого, в ком есть хоть капля древней крови саха.
Леденящая кровь тема – шаманские захоронения. Сколько легенд о них ходит по Якутии, сколько мистики в этой теме, которая даже в ХХ1 веке, теперь уже при помощи новых технологий распространяется по миру и не перестает волновать любого, в ком есть хоть капля древней крови саха.
Историки свидетельствуют о трех типах захоронений в Якутии: воздушные, подземные и сжигание. Последний тип – сжигание был нехарактерным, но все же встречался. Второй тип – подземное захоронение стал особенно активно распространяться с ХVII века с русской колонизацией и введением христианства. Третий тип захоронения, воздушный – наиболее древний.
Основных причин тому две. Во-первых, суровая зима, которая в сочетании с вечной мерзлотой на большую часть года превращала землю в сплошной ледовый монолит, в котором не так-то просто было вырыть могилу. Вместе с тем очень маленькая плотность населения и наличие огромных лесных массивов позволяли без всяких санитарных проблем размещать в них редкие захоронения, буквально «тонувшие» в тайге.
Второй причиной воздушных похорон были сохранившиеся языческие традиции, существовавшие тогда не только на территории современной Якутии и не только среди предков нынешних саха. Они практиковались на сопредельных таежных территориях у многих северных, северо-восточных народов вплоть до монголов.
Не всем сегодня известно, но далекие предки европейских славян и их соседи когда-то, еще до погребальных костров, хоронили своих усопших подобным образом. Отсюда и идут русские народные сказки, например, о царевне, спящей в хрустальном гробу, подвешенным на цепях.
Для сооружения арангаса саха выбирали четыре рядом стоящих дерева, отпиливали им вершины и на высоте примерно 2-х метров соединяли перекладинами. На эти перекладины и устанавливался гроб, представлявший из себя выдолбленную колоду из двух половинок цельного и достаточно толстого ствола. Специальные фиксаторы и клинья плотно прижимали верхнюю часть колоды к нижней и неподвижно закрепляли весь гроб на помосте. Иногда, чтобы корни деревьев меньше прогнивали, их обнажали, снимая сверху дерн и действительно превращая их в «курьи ножки». Образцы таких захоронений можно увидеть в Музее Дружбы под открытым небом в с. Соттинцы Усть-Алданского улуса.
С приходом русских и православия священники стали требовать от своей паствы «христианского погребения». «Варварскими» и опасными с точки зрения ширившихся эпидемий представлялись арангасы и советским властям. Так что похороны в земле были окончательно узаконены.
Но поскольку шаманы были главными выразителями традиционной культуры, то для них вплоть до первых лет советской власти продолжала сохраняться традиция воздушного погребения. Поэтому, обнаружив сегодня в тайге древний арангас, можно почти со стопроцентной уверенностью предположить, что он принадлежит ойууну или удаганке. Однако шаманские могилы требуют к себе почтения независимо от того, какой тип захоронения применен.
Некоторые арангасы сохранились до наших дней еще и потому, что существовал достаточно строгий ритуал перезахоронения шаманов, особенно великих. Останки каждого из них лежали в арангасе, пока он не разрушался естественным образом. Однако сибирская лиственница необычайно прочна, она способна удерживать арангас и больше века. В таких случаях, потомки совершали обряд перезахоронения ровно через 100 лет. Из уст в уста передавали следующему поколению необходимую информацию, чтоб не пропустить важную дату. Второй раз перезахоронение шамана проводили опять через 100 лет, или раньше, если арангас разрушался. В третий раз останки предавали земле. Потомки шамана внимательно мониторили состояние воздушного захоронения, каждый раз принося подарки. В то же время старались не беспокоить его без лишней надобности. Каждый раз шаманом совершался древний ритуал. Арангас сооружали девять юношей, еще не познавших женщину. В жертву приносили жеребца черной масти с белой мордой.
В ответ на такую заботу шаман продолжал хранить своих потомков и оказывал помощь в трудных ситуациях. Чтобы получить помощь шамана, приходили на его могилу и просили предка вслух или мысленно. Иногда негромко стучали по арангасу или надмогильному сооружению в виде домовины.
Преданиями зафиксированы случаи, когда при конфликтах или физических столкновениях с агрессивно настроенными чужаками, пострадавший потомок шамана получал помощь. Черный вихрь срывался с места, разбрасывал по сторонам обидчиков и их скарб. Случалось, зарвавшихся гостей секли молнии и град, нередко они сходили с ума. Иногда помощь была выражена не столь ярко внешне, а носила созидательный, гуманитарный, целительский характер. Но не все шаманы становились заступниками своих потомков.
Если родовичи забывали перезахоронить предка или неуважительно относились к его памяти, он сам напоминал им о себе, являясь в снах или видениях. Если и это не имело действия, наступали репрессии по отношению к собственному роду ойууна.
Самое древнее захоронение шаманки на территории Якутии находится в местности Родинка на Колыме. Открыл его археолог С.П. Кистенев. Все находки были сданы в институт, а кости отправлены в Санкт-Петербург для радио-углеродного анализа, который показал, что останкам шаманки 3,5 тысячи лет.
Лет через 10 в местности раскопок несколько семей построили себе дачи. А яму от раскопа превратили в мусорную свалку. Почти сразу же новоявленные дачники, несмотря на красоты природы, стали ощущать гнетущую, тяжелую атмосферу, на них навалились хвори и неприятности. А к одной из дачниц стала являться женщина… Только тогда дачники стали интересоваться, в каком же месте они поселились. Они даже отыскали археолога, от которого получили исчерпывающую информацию. Раскоп был очищен, над ним поставили соответствующую табличку, видимо, не раз было испрошено прощение. Это происходило в нескольких километрах от Черского, где, понятное дело, сорванные миграционными потоками ХХ века переселенцы ничего не знали о местных традициях и обычаях.
А жителям якутских улусов хорошо известны возможные последствия беспокойства шаманских могил, поэтому и спрос с них строже. Помогать этнографам селяне не считают нужным. В одном центральном улусе Якутии на несколько сел окрест лишь один мужчина проговорился ученым, да и то, будучи нетрезвым. По его наводке ученые нашли богатый арангас женщины, одни массивные золотые перстни чего стоили! Но радость была недолгой. Один из участников экспедиции сошел с ума, а другой оглох. Неприятности разного рода прокатились и по жителям окрестных сел.
Шаманские могилы оберегают себя не только от людского любопытства, будь он даже научно-исследовательский, но и наступления техногенной цивилизации. В эвенкийском селе Куберганя Абыйского улуса решено было построить взлетно-посадочную полосу. Однако старики с самого начала подняли шум, что нельзя строить в отведенном месте – вблизи находится могила шамана. Но в стране торжествующего атеизма взлетная полоса была построена там, где ее и запланировали.
Приехало начальство, прошел торжественный митинг, а потом по случаю праздника решили прокатить на самолете местных ребятишек. Они радостно набились в Ан-2, самолет пробежал по взлетной полосе и неожиданно замер. По случаю праздника, в поселке оказалась полноценная комиссия. Осмотрели Ан-2 и глазам своим не поверили! Отказ двигателя и поломка винта, что на практике одновременно, в общем, очень маловероятно. Иные крестились, благодаря, что все это произошло на земле. А старики пояснили, что шаман пожалел детей.
Другим повезло меньше. Вечером в речке, в которой купались все, утонул бригадир строителей. Его жена, прибывшая на похороны, не могла поверить, что в таком месте можно утонуть. Не прошло и месяца, как от аппендицита, перешедшего в перитонит, умер второй строитель. Очередной рейсовый Ан-2, пробежав все взлетные 700 метров, так и не смог взлететь. А по нормам достаточно и 400 метров. Самолет вылетел на пеньки просеки, и люди не погибли только потому, что второй пилот на краю площадки резко сбросил газ. же пилот был потрясен всем случившимся и целую неделю был практически невменяем.
При разборе причин происшествия, не только эксперты, но и прибор-самописец подтвердили абсолютно правильные действия пилотов и полную исправность всех систем самолета. И объяснить происшествие можно было только мистикой.
Наконец, выводы сделали, и было принято решение, идущее вразрез со всей коммунистической идеологией. Разыскали стариков, которые так яростно выступали против строительства и попросили их совершить особый ритуал, испрашивая прощение у шамана. За государственно-совхозный счет была принесена и жертва в виде бычка. После этого обряда неприятности прекратились.
Другая история случилась в селе Эльгеска Верхоянского улуса. Ровную площадку перед могилой шамана, жившего в Х1Х веке, облюбовали под аэродром. И опять нашелся старик, который долго ходил по районным властям и доказывал: «Нельзя!». И снова никто не хотел слушать. Утвердили проект, начали работы. В первое же лето довольно близко подошли к захоронению и словно на невидимую черту наткнулись. Трактора и бульдозеры, как заколдованные, ломались один за другим. Шло пассивное сопротивление. Протоптавшись до холодов, бросили «незавершенку».
Следующей весной началось новое наступление на шамана. И пришлось шаману защищать свою могилу более действенным методом. Вскоре утонул тракторист. Тогда бригадир, доведенный до отчаянья, направился к шаманской могиле, в сердцах ткнул в нее палкой и даже плюнул со словами проклятья. Конец бригадира был страшным – он сначала полностью ослеп, а потом умер от страшных головных болей. Площадку так и не достроили…
Авиационно-шаманскую тему можно продолжить эпизодом, связанным с самой известной удаганкой Якутии, красавицей Анной Павловой – Удаган Дохсурума. Рассказы о ней собрал и систематизировал Айыы ойуун Владимир Кондаков, с которым они принадлежат к одному роду, восходящему к легендарному Дуо5а боотуру. Анна Павлова и после смерти никому не давала себя обижать. Однажды лесорубы обосновались близко от ее могилы. Но у них сгорел балок, потом начались разного рода неприятности. В общем, лесорубы убрались подальше. Потом в этом месте решили тянуть газопроводную ветку, ведь это Вилюйский улус, нефтегазовые месторождения. Но опять ничего не вышло. Газопровод пришлось пустить в обход могилы удаганки, что вызвало удорожание проекта. Наконец, над могилой шаманки стали летать вертолеты. Однако летчик, поставленный на эти рейсы, вскоре запросился на другие рейсы. Он пояснил, что всякий раз, когда он летит над определенной местностью, в небо взлетает грозная женщина, у всякого способная вызвать ужас. Летчика подняли на смех, а его коллега вызвался добровольцем: «Придумал какую-то летающую бабу, лишь бы от работы уклониться! Дайте мне этот маршрут!». Его вертолет рухнул… Маршруты полетов изменили. Теперь могилу Анны Павловой – Удаган Дохсурума никто не беспокоит.
Духи ушедших шаманов не желают мириться с изменениями, происходящими в обществе. Они требуют исполнения обязательной программы культа. Удивительные события, связанные с перезахоронением шамана произошли в 1930-х годах в Горном улусе. Их детали собрал учитель села Бэс-Кюель И.Павлов, в 90-х годах опубликовавший их в районной газете на якутском языке. Этой историей занимались органы НКВД, что придает случившемуся особую окраску и достоверность.
Ойуун Монньогон, чье имя переводится с якутского как Черная смородина, жил полтора-два века до описываемых событий. При жизни он пользовался доброй славой целителя. В положенное время потомки его перезахоронили. А в 20-30 годах ХХ века он стал все чаще беспокоить потомков, хотя арангас выглядел вполне прилично. Мооньогон жаловался, что его заливает дождями, а на кисти правой руки истлело сухожилие, потому палец закатился под спину. Его необходимо вернуть на место и закрепить. В прежнее время, просьбу шамана выполнили бы немедленно, но во время борьбы с пережитками прошлого и нарождающегося культа личности, родственники робели. Наконец, терпение у шамана лопнуло, и начались «репрессии». Несчастные потомки оууйна оказались между двух огней. Пришлось им выбирать, либо исполнить родственный долг и навлечь на себя гнев властей, либо продолжать ощущать немилость Монньогона.
Победили родовые связи. Летом смутного 1937 года сельсовет Атамая провел сталинский ысыах в честь новой конституции. А после этого мероприятия, без лишнего афиширования, провели перезахоронение Монньогона. Ответственным за это мероприятие был назначен председатель колхоза «Красная звезда» А.С.Максимов, а обряд провести приглашенный ойуун Омокун.
Присутствующие 80 человек убедились, что на правой кисти действительно не хватает одного пальца. Его нашли под спиной, закрепили сухожилием от жертвенного жеребца. Но это был не самый волнующий момент перезахоронения. Голосом ойууна Омока Монньогон потребовал себе провожатого, поскольку опасался, что не найдет дороги. В древности якуты вместе со знатным человеком хоронили и провожатого, обычно мальчишку-стремянного. Но как быть толпе колхозников? Добровольцев уйти на тот свет досрочно не нашлось. Тогда Монньогон сообщил, что в таком случае с ним отправится на тот свет камлающий ойуун, но в таком случае, всех потомков будет преследовать рок. У ойууна Омока начались судороги и он начал заваливаться, когда сделал шаг вперед 70-летний Григорий Федоров, который сообщил, что достаточно пожил на этом свете и готов быть провожатым.
Собравшиеся перевели дыхание, но Монньогон еще раз всех напугал, вещая голосом Омока: «Из-за сегодняшнего дня в будущем вас ждет большая неприятность. Она случится по вине одного молодого человека и дойдет до суда. Но вы говорите только правду и потерпите несколько месяцев. Я сам явлюсь в городе к кому надо, и ваши страдания на этом закончатся».
С чувством исполненного долга родичи разошлись по домам. В том числе и Григорий Федоров. Он спокойно отдохнул после ысыаха, поел, распорядился детям по хозяйству, лег спать и… умер. Хоронили его всем миром, как героя.
Вскоре дела в Атамае пошли на лад – исчезли болезни, прекратился падеж скота, стали возвращаться прежние беглецы. Но однажды приехал молодой ревизор-уполномоченный из райцентра. Не застав на месте председателя колхоза, он решил просмотреть документы и обнаружил папку «Дело по расходам Старика» со всеми ведомостями и денежными расходами. Молодец быстро сообразил, какую на этом деле можно сделать карьеру.
Так родилось следственное дело «по хищению госсобственности, религиозной пропаганде и убийству», давшее право в соответствии со знаменитой статьей 58 назвать главных виновников «врагами народа». Председатель колхоза, шаман, два активных помощника были арестованы, а остальных участников мероприятия стали вызывать на допросы. Шел 1937 год. НКВД спустило в райотдел указание максимально раскрутить дело и устроить громкий, показательный процесс. Понятно, что такая фактура бывает редко, и многие могли получить заветные звездочки, профессиональную славу и продвижение по службе. Жертвам НКВД выскользнуть из этих ежовых рукавиц было немыслимо, нереально.
И вдруг… Главный прокурор республики приказал «прекратить дело за отсутствием состава преступления». НКВД-шники ничего не поняли, ведь они положили столько сил. А дело-то было верное. Видимо, Монньогон и в самом деле явился в городе к кому надо, решили земляки и вздохнули с облегчением. Так, усилившийся из-за перезахоронения дух шамана проникся проблемами потомков и помог разрулить проблемы, в которые они попали из-за него.
История имеет продолжение. В середине 70-х на могилу шамана наведались этнографы. С ними был и фотограф. Перед уходом, у фотографа пропали документы и бумажник с деньгами. Все кругом обшарили – но не нашли. Такое вот жертвоприношение получилось. И пленка оказалась просвеченной, и все лето беднягу преследовали напасти.
Не повезло и кинорежиссеру Алексею Романову, который, работая над фильмом «Орто дойду» («Срединный мир»), решил запечатлеть перезахоронение Айыы ойууна – останков великого шамана Эргиса в Хангаласском улусе. Сначала киногруппа не нашла арангас. Затем две ночи подряд кинорежиссер видел тень, надвигающуюся на детскую кроватку сына и звук колокольчиков. Но и тут он не сделал выводов. Наконец, когда киногруппа добралась до арангаса, все услышали ржанье, хотя никаких жеребцов поблизости не было. Затем увидели огромного орла в небе, каких не бывает в природе. В конце концов, на поляну обрушился сильнейший вихрь со снегом. И вся обстановка говорила о том, что в этой местности происходит что-то мистически-ужасное. Люди спаслась бегством, и на этом общение киногруппы с великим шаманом закончилось. Ну, не хотят шаманы привлечения публичного внимания к местам своего упокоения.
Не только техника, даже природные стихии отступают перед шаманскими могилами: и огонь, и вода. Общеизвестны многочисленные случаи, когда таежные пожары обходят стороной шаманские могилы. А вот свежий пример водной стихии, уважившей шамана. Якутяне помнят огромное наводнение 1998 года. Не обошло оно и село Чериктей Усть-Алданского улуса. Многие дома оказались в воде по самую макушку, и их хозяевам пришлось спасться в каменном здании двухэтажной школы в центре села. И оттуда сельчане наблюдали такое чудо. Мощное течение оторвало террасу от избы покойной Веры Николаевны Рожиной – целительницы и ясновидящей, и отнесло метров на сто вниз. Потом стихия, как бы поразмыслив, сначала остановила похищенную часть жилища, а потом аккуратно вернула на место. Сельчане были потрясены, тем более, что они называли Рожину Удаган-Вера. И дом ее, с которым произошло все это, - давным-давно нежилой – стоит своеобразным памятником знаменитой землячке. Люди верят, что время от времени хозяйка в нем гостюет. А когда сошла вода, сельчане опять были удивлены. Во всех затопленных домах полы были покрыты толстым слоем ила и грязи, печи рухнули. И только в доме Удаган-Веры, пол блистал чистотой, а печь была совершенно суха. Половодье обошло и сельское кладбище, где покоится Удаган-Вера.
Возвращаясь к интеллекту мистической силы, заключенной в шаманских могилах, можно предположить, что со смертью шамана умирает только физическое тело. А астральная сущность – Ийэ-кыл остается, так же, как и его духи-помощники. В своих работах Айыы оуйуун Владимир Кондаков называет этот феномен связью с Космическими силами, которая после смерти шамана не только не исчезает, а, наоборот, усиливается. В старину саха считали, что такую космическую связь шаман поддерживал еще 44 года, в отдельных случаях – 250 лет, а великие шаманы - до 400 лет.
Нельзя считать, что при соприкосновении с шаманскими могилами, человек получает по заслугам только за стиль поведения в этот краткий эпизод своей жизни. Это слишком примитивный подход. Владимир Кондаков называет такой контакт «проявлением неписанных сил Вселенной». При соприкосновении с этой силой, ВСЕ СЛОВА и ДЕЙСТВИЯ человека проходят тщательную «ревизию», а человек «отвечает перед всей Вселенной за свои поступки». Получается, шаманские захоронения – это места силы, момент истины, или, если хотите, страшный суд, который происходит на земле.
И в заключение цитата от Владимира Кондакова: «Пусть хранятся древние тайны, пусть никто не мнит себя всезнающим и всемогущим. Древние тайны, в том числе и шаманские могилы, при кощунственном и неуважительном к ним отношении, очень опасны, шутки с ними не проходят». (с)

Продолжение в комментариях...

Музей смерти

@темы: обряды и традиции, погребальные сооружения, древние захоронения, поверья и приметы, российские кладбища, загадки и мистика некрополей, атрибуты погребения и похорон

---

Птица Сирин

[The Highgate Vampire]

Сирин (др.-русск. сиринъ, из греч. Σειρῆνες — «сирены») — в древнерусском искусстве и легендах райская птица с головой девы. Считается, что Сирин представляет собой христианизацию языческих русалок — вил. Часто изображается вместе с другой райской птицей, Алконостом, но голова Сирина иногда оказывается непокрытой, а вокруг неё нимб.
Сирин своим происхождением также обязана литературной средневековой традиции. Самые древние изображения Сирина восходят к X веку и сохранились на глиняных тарелках, колтах и височных кольцах (Киев, Корсунь). В средневековых русских легендах Сирин однозначно считается райской птицей, которая иногда прилетает на землю и поет вещие песни о грядущем блаженстве, однако иногда эти песни могут оказаться вредными для человека (можно потерять рассудок). Посему в некоторых легендах Сирин приобретает отрицательное значение, так что её даже начинают считать темной птицей, посланницей подземного мира. Рассказы о сладостном и чарующем воздействии пения Сирина на человека содержатся в таких литературных памятниках XVII века, как Физиологи, Азбуковники, Хронографы. В апокрифической литературе сообщается, что птица Сирин боится громких звуков, и, чтобы отпугнуть ее, люди звонят в колокола, стреляют из пушек, трубят в трубы.
На картинах неизвестных художников с развернутым сюжетом имелись надписи:
В картуше название "Птица Сирин святого и блаженного рая" и текст: "Аще человек глас ея услышит, пленится мысльми и забудет вся временная и дотоле вслед тоя ходит, дондеже пад умирает, гласа ее слышати не престает". Около головы Сирина надпись: "Видом и гласом". Под картинкой заглавие: "Есть же о птице сей сказание таково". Ниже текст: "В странах индийских (яже прилежат ближайши блаженному месту райскому) обычай имеет являтися птица сия и глашати песни таковы, яковы же слух... возлетати жилищам, и скорейши нежели орел скоропарною быстростию от вреды шумов вземшеся, к тому не являема бывает. — Е. И. Иткина
Сиринъ, есть птица от главы до пояса состав и образ человечъ, от пояса же птица; нъцыи ж джут о сей, глаголюще зело ела копъниве быти еи, яко б кому послушающу глас ея, забывати все житие её и отходити в пустыня по ней в горах заблуждышу умирати (…). — древнерусский Азбуковник (ГПБ, О. XVI 1)
Сирин - темная птица, темная сила, посланница властелина подземного мира. От головы до пояса Сирин - женщина несравненной красоты, от пояса же - птица.
Кто послушает ее голос, забывает обо всем на свете, но скоро обрекается на беды и несчастья, а то и умирает, причем нет сил, чтобы заставить его не слушать голос Сирин. А голос этот - истинное блаженство!
По народному сказанию, утром на Яблочный Спас прилетает в яблоневый сад птица Сирин, которая грустит и плачет. А после полудня прилетает в яблоневый сад птица Алконост, которая радуется и смеётся. Птица смахивает с крыльев живую росу и преображаются плоды, в них появляется удивительная сила — все плоды на яблонях с этого момента становятся целительными.
Иногда Сирин ассоциировался с сиреневым цветом. Википедия

Алексей Ремизов "Исполнение желаний"

Один дровосек во время сильной бури спас дитя птицедевы Сирин. В награду Сирин предложила исполнить любое его желание.
- Хочу видеть то, что ярче солнца и чего не видел никто на земле, - пожелал дровосек.
- Остерегайся впредь подобных желаний, - сказала Сирин. - Не все дозволено увидеть человеку, а на смерть, как на солнце, во все глаза не взглянешь. Но что обещано, будет исполнено.
Не успев моргнуть, дровосек увидел себя в огромной пещере, где горело множество свечей. Время от времени кто-то невидимый гасил ту или другую свечу.
- Что это? - спросил дровосек.
- Это жизни. Горит свеча - жив человек. Ну а погаснет...
- Хочу видеть гасящего! - потребовал дровосек.
- Подумай, человече, прежде чем просить неведомо что, - сказала Сирин. - Я могу тебя озолотить, могу показать красоты всего света. В моей власти сделать тебя владыкою над людьми. Трижды подумай!
Но дровосек был упрям и потому повторил свое желание:
- Хочу видеть гасящего!
Через миг он очутился в непроглядной темноте и наконец понял, что ослеп. Так сбылось страшное пророчество птицы Сирин: «На смерть, как на солнце, во все глаза не глянешь!»
Долго горевал дровосек, став слепым. Но нет худа без добра: довольно скоро он обрел себе и пропитание, и уважение односельчан тем, что начал врачевать наложением рук, а также предсказывать будущее. Случалось, он отвращал людей от дурных деяний, которые те замышляли, или говорил охотнику и рыболову:
- Оставайся завтра дома. Все равно добыча от тебя уйдет, а вот на чужой самострел нарвешься, либо лодка твоя на крутой волне перевернется.
Сначала люди ему не верили, но потом убедились в правоте его пророчеств. Однако более всего трепетали те, кого он призывал к себе негаданно-нежданно и предупреждал:
- Приуготовьтесь к похоронам. Послезавтра ваш Агафон отойдет к праотцам. Предупреждения эти сбывались неукоснительно. А если кто-то отваживался спросить слепого дровосека, от кого он узнает о скором бедствии, тот ответствовал загадочно:
- Я вижу гасящего.

@темы: поверья и приметы, Ваши пальцы пахнут ладаном (поэзия, отрывки из романов, рассказы), Прогулки с Бароном (Мифологические образы Смерти), Изобразительное искусство

---

Ассистенс, Копенгаген

[Паучишко]

Assistens Kirkegard было основано в 1760 году и первоначально предназначалось для захоронения бедняков, но в начале XIX века кладбище обрело популярность среди более высоких слоев общества. Здесь похоронено много известных датчан, среди которых - писатель Ганс Христиан Андерсен, философ Серен Кьеркегор и физик Нильс Бор.
Кстати, вскоре после основания кладбища среди населения стало популярным устраивать там пикники, тем более что территория является крупнейшим зеленым насаждением района. Иногда это превращалось в довольно шумные мероприятия, и в 1805 году была создана даже специальная комиссия, которая выпустила инструкции, запрещающие потребление пищи и питья, а также музыку и прочее, но этого оказалось мало. В 1813 году был принят закон, запрещающий продажу спиртного на территории кладбища. Одно время даже велись разговоры о введении платы за вход на территорию, но это так и не было осуществлено.
И по сей день Ассистенс остается любимым местом для прогулок местных жителей, и среди надгробий можно увидеть загорающие парочки или играющих детей.

Что касается личных впечатлений... Кладбище - это огромное количество раскиданных там и сям надгробий, на которых практически нет украшений, но при этом многие захоронения окружены своеобразной оградой - зеленой изгородью, за которой тщательно ухаживают. Подобных изгородей я больше нигде не видела (в том числе и у скандинавских соседей, например, Швеции), и эта идея меня очень заинтересовала. Хотя информации, почему именно так, - не нашлось.
Гуляли под довольно ощутимым дождем и очень компактно, т.к. до отлета оставались считанные часы, - поэтому кадров мало и "не фонтан". Хотелось бы туда вернуться и погулять при более приличной погоде...

Около места захоронения Андерсена постоянно кто-то есть. Пришлось ждать достаточно долго, чтобы сфотографировать.



И - небольшая прогулка.

























Из забавного - около входа на кладбище расположена детская площадка с прекрасным антуражем. Только дождь пошел сильнее, и поэтому - лишь такой некачественный кадр.



Надгробие с гербом Христиании - даже после смерти жители этого уникального района остаются его гражданами.



Костелы около некрополя также заслуживают внимания:





Полная подборка кадров - 70 шт. - как обычно, в альбоме на ЯФ.

@темы: датские кладбища