Что же такое Нараяма? Это гора упоминается в одноименном японском фильме "Легенда о Нараяме".
Забытая маленькая японская деревня, где неторопливо течёт почти первобытная жизнь, хотя в фильме события происходят примерно в XIX веке*.
Приходит весна, всё расцветает и полно жизни. Люди и животные — вся природа готова к продолжению рода.
Земля не может прокормить всех. В деревне разрешают жениться только старшим сыновьям, младшие братья — только работники. Девочек продают или обменивают на соль. Иногда младенцев убивают. Большую семью, которая ворует урожай у других, хоронят заживо.
Суть «Легенды о Нараяме» — это обычай, который испокон веков соблюдается в деревне. Когда старику или старухе исполняется 70 лет, деревня и семья не должны больше кормить бесполезный рот. Старший сын должен на своих плечах отнести пожилого человека на вершину горы Нараяма умирать от голода и жажды.
Главной героине фильма Орин вот-вот исполнится 70. Она полна сил, у неё целы все зубы, но закон есть закон. Она сама готовится к исходу и готовит своего сына Тацухэя, который нежно любит её, к последнему пути. Исполняя долг сына, Тацухэй относит мать умирать в зимний день, когда выпадает первый снег. Снежинки медленно падают на седую голову Орин…
Когда Тацухэй возвращается домой, он другими глазами смотрит на своего сына. Пройдут годы, и сын понесёт его на Нараяму.
Фильм режиссёра Сёхэя Имамуры. Картина является переработкой одноимённого фильма режиссёра Кэйсукэ Киноситы, снятого в 1958 году. Сюжет основан на книге Ситиро Фукадзавы «Человек из Тохоку»* Голод Тэмпо — великий голод в Японии, продолжавшийся с 1833 по 1837 год. Назван по девизу Императорского правления «Тэмпо»
Существовал ли такой обычай на самом деле?
В средневековой Японии существовал бесчеловечный обычай «убасуте». Жители бедных селений уносили обессилевших стариков в горы и после ритуала прощания оставляли их умирать в одиночестве.Есть мнение, что подобный ритуал всего лишь легенда.
-много всего-Японская сказка
Японские крестьяне были слишком бедны, чтобы прокормить своих стариков, поэтому они уносили их в горы и там оставляли. Однажды, когда сын нес на спине старую мать в горы, чтобы оставить ее там, она ломала ветки деревьев и бросала их на тропу. Когда сын спросил ее, зачем она это делает, старуха ответила : "Это - заметы тебе на обратный путь." Услышав эти слова, сын зарыдал, а потом взвалил мать на спину и отправился домой.
In the depths of the mountains,
Who was it for the aged mother snapped
One twig after another?
Heedless of herself
She did so
For the sake of her son
Сын спрятал старушку в амбаре. Вскоре глава поселения стал давать молодому мужчине совершенно фантастические поручения (вспомните русские сказки на мотив "сходи туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что"). Пришлось каждый раз советоваться со своей спасенной матерью. Когда же поручителю стало интересно, откуда наш герой берет столько мудрости, то последний признался, что общается с матерью, которую унес с горы вопреки обычаю. Главе пришлось признать, что он недооценивал старых людей. С тех пор пожилых родителей стали ценить и уже не занимались с ними сомнительным альпинизмом.
Гора эта существует. Камурикияма. Когда-то звалась (О)Убасутеяма. Кто-то говорит, что это две разные горы.
Этой осенью мне впервые довелось побывать там, где, по преданию, оставляли старух. По делам службы я ездил на плоскогорье Сига и на обратном пути решил посетить окрестности горы Обасутэяма. В Токура я попал уже вечером. Переночевал в местной гостинице, а утром нанял машину и отправился на станцию Обасутэ.
Машина ехала вдоль реки Тикума, затем свернула в сторону, и начался подъем на небольшую возвышенность.
— Как бы не было дождя, — прервал молчание пожилой шофер.
Небо и правду затянуло тучами, слегка похолодало, и казалось, вот-вот заморосит дождик.
Деревья на склонах гор были в осеннем наряде. Дубы и клены буквально пламенели, и лишь видневшиеся среди них одинокие сосны оставались зелеными.
Мы миновали деревню Сарасина. При каждом доме был огород, где росли лук и редька. Сразу за деревней обогнали нескольких старух. Они остановились у обочины, пропуская машину.
— Как много старух. Может быть, их здесь бросили? — пошутил я.
— Вряд ли, — возразил шофер, не поняв шутки, — Отсюда они без труда могут вернуться.
— В прежние времена здесь, вероятно, было пустынно.
— Пожалуй. Жилье отсюда слишком близко, чтобы оставлять здесь старух. Правда, теперь эти окрестности называют местом брошенных старух, но в действительности их оставляли на горе Камурикияма. Отсюда она не видна. Я покажу ее, когда проедем чуть дальше.
Упомянутая шофером Камурикияма известна в поэзии как гора, на которой оставляли старух в средневековье.
— А про гору Охацусэяма слышали? — спросил я.
Но шофер, видимо, ничего не знал об этой древнейшей Горе брошенных старух, а может, теперь ее иначе называют.
Спустя полчаса мы подъехали к станции Обасутэ, Я вышел из машины и в сопровождении шофера начал спускаться к храму Тёракудзи, откуда многие предпочитают любоваться луной. Теперь я шагал по той самой местности, которую неоднократно видел прежде из вагона электрички.
Листья на деревьях здесь тоже были по-осеннему красные.
Когда мы начали спускаться по довольно крутому склону, шедший впереди шофер остановился, о чем-то вспомнив, и, указывая рукой вдаль, сказал:
— Вон та гора и есть Камурикияма.
За холмами, среди которых приютилась станция Обасутэ, я увидел огромную гору, уходившую вершиной за облака. Послужила ли она прообразом Горы брошенных старух в упомянутом мною предании, не знаю. Гора была слишком высока, и взобраться на ее вершину было не просто. Я подумала, что, если бы моя мать увидела Камурикияма, она даже в шутку не пожелала бы, чтобы ее там оставили.
В воображении я создал свой образ горы, где оставляют старух, когда мысленно брел туда с матерью на спине. Мать же могла представлять ее совсем иной, может, как раз такой огромной и крутой, какой была Камурикияма.
Наверное, Гора брошенных старух такой и должна быть. Пожалуй, и те горы одиночества, с которыми связали свою жизнь Киёко и Сёдзи, были более похожи на крутую Камурикияма, чем на пологие холмы с деревьями в осеннем наряде, по которым я сейчас шел…
Спустившись пониже, я наткнулся на крупные камни. Время основательно стерло начертанные на них иероглифы, и трудно было понять, когда они написаны — давно или недавно. Видимо, авторы стихов воспевали красоту луны, которой они отсюда любовались.
Спускаясь по дороге, я увидел еще несколько подобных камней, разбросанных по склону холма. Я представил их себе освещенными лунным сиянием, но картина показалась мне почему-то неприятно-зловещей, далекой от утонченности.
Наконец дорога вывела нас на огромную скалу, которая называлась Старухин камень. Говорят, эту скалу назвали так в соответствии с поверьем, будто оставленная здесь чья-то старая мать превратилась в камень. Эта скала тоже показалась мне зловещей. Но отсюда открывался удивительно красивый вид на равнину за храмом Дзэнкодзи. Внизу протекала река Тикума, там и сям по одноцветной желтой равнине были разбросаны деревеньки, а кроны деревьев на склонах гор за рекой пылали красными кострами осени.
Крутые каменные ступени, высеченные в скале, покрывал ковер кроваво-красных листьев клена, а тесный дворик храма Тёракудзи, к которому вели ступени, был весь желтый от листьев гинкго. Перед храмовой кухней играли дети. Больше вокруг не было ни души, и, сколько мы ни звали кого-либо из служителей храма, никто не появился.
"Обасутэяма - гора, где оставляют старух" Иноуэ ЯсусиМы уже не узнаем правду, но интересно то, что само явление все же имело место быть в нашем мире. Открываем труд Д.К. Зеленина "Восточнославянская этнография" :
Обычай (выбрасывание трупа в глухие, пустынные места) господствовал раньше у украинцев: немощных стариков отвозили зимой в глухие места и спускали на куске коры вместо саней в враги, а иногда оставляли в пустых домах. Там старики погибали от холода и голода, причем тех, кто умирал в ямах и оврагах, очевидно, не хоронили. Ф. Волков склонен считать, что в основе украинских рассказов об этом лежат не факты, а сказочные мотивы, позаимствованные у монголов или кавказских народностей. Однако П. Литвинова сообщает о таком случае, свидетельницей которого она была, в Глуховском уезде Черниговской губ. в деревне Землянка.