Селяне вкладывали или вливали в могилы умершим родственникам хмельные напитки. Вложенная в гроб бутыль часто предназначалась для того, чтобы дух умершего, при жизни зависимого от алкоголя, не беспокоил своих живых родственников. Да к тому же считалось, что и «на том свете» упокоенный мог вести такой же разгульный образ жизни, как и при жизни.
Водка от покойникаКак-то весной я принимал участие в этнографической экспедиции в Сергачский район Нижегородской области. В селе Ачка я записывал тамошние истории и былички, рассказываемые сельскими жителями, и один из пожилых мужчин поведал мне удивительную историю:
«Было это в 1984 году у нас в Ачке. Рыли мы могилу Ивана Воронина. Он умер в 1954 году, а мы рыли могилку для его супруги, пережившей мужа на 30 лет. Когда вырыли примерно с метр, вдруг лопата на что-то наткнулась. А один из мужиков и говорит: «Иван Васильевич, когда помер, ему в гроб, по его завещанию, вложили “четвёрку“ «Московской особой»». И точно, стали мы осторожно копать дальше и нашли эту “четвёрку“ хорошо засургученную. И решили двое из наших товарищей эту “четвёрку“ «раздавить» на двоих, а мы трое пить отказались. Нашли здесь же на могилках поминальные стаканы и выпили. Мы их спрашиваем: «Ну, как?». А они отвечают: «Да вроде, за тридцать лет водка послабже стала». Ну, мы могилку дорыли – жену Ивана Васильевича похоронили. Помянули и разошлись. На следующий день всей нашей пятёрке предстоял очередной калым - нужно было строить сруб-мазанку. Собрались мы вчетвером, заходим за Булкиным. Смотрим, он около своей избы ходит туда-сюда, на лужайке. Подходим к нему: «Здорово, Анатолий Фёдорович, пойдём строить мазанку». А он нам и отвечает: «Да что вы, я всю ночь квас пил. после этой могильной водки меня так мутило. Вырвало то, что мы пили, жрали. И всю ночь я не спал… Больше в жизни могильную водку я пить не буду!».
Вот такая любопытная история произошла в селе Ачка, и случай этот далеко не единственный.
Известно, что до недавнего времени изредка подобное действо действительно практиковалось. Захоронение водки или вина вместе с телом умершего, вероятно, имело цель принесение сопроводительной погребальной жертвы людям, при жизни зависимым от алкоголя. То есть вложенная в гроб бутыль якобы предназначалась для того, чтобы дух умершего не беспокоил своих живых родственников. Да к тому же считалось, что и «на том свете» упокоенный мог вести такой же разгульный образ жизни, как и при жизни.
читать дальшеОт заразы и чахотки
В некоторых областях России и у отдельных славянских народов это действо означало нечто большее. В Боснии и Герцеговине выкопанное из могилы вино (так же, как и деньги) по архаичным верованиям тамошних жителей считалось чудодейственным, исцеляющим и охраняющим от зла и напастей. В Боснии склянки с вином помещали на дно могил людей, при жизни пристрастных к алкоголю, и находка такой бутылки при вторичной раскопке захоронения считалась большой удачей.
В санджаке Нови Пазар скончавшемуся от туберкулеза человеку клали в могилу бутылку вина, предварительно перевязав ее веревкой, чтобы было легче вытащить. Через 40 дней после поминок члены семьи вытаскивали за эту верёвку бутылку на поверхность и распивали её, веря в скорейшее излечение от туберкулеза. Традиционно вытаскивание из могилы бутылки с вином происходило в ночное время (после полуночи) с участием всех членов семьи. При выполнении этого обряда все его участники не должны были проронить ни слова. Также молча они возвращались домой. Запрет на разговоры распространялся и на членов семьи, оставшихся дома, и по каким-то причинам не пошедшим на кладбище. Разговаривать можно было только после полного завершения ритуала.
В Восточной Сербии около Болевца на похоронах умершего от заразной болезни поступали также. Только вместо алкоголя в бутылку наливали постное масло, которое выпивали его через 40 суток, чтобы уберечь себя от заразы.
В старой России считалось, что бутыль водки, найденная в старом захоронении (так называемая «водка от покойника») и выпитая живыми, погружает их в глубокий, продолжительный сон, прообраз смерти.
Лили в могилки пиво и вино
Интересный обряд был отмечен священником С.Троицким в 1867 году на юге Нижегородской губернии. С удивлением святой отец наблюдал за этим действом во вверенном ему приходе в родительскую субботу в непоименованной деревне, населённой мордвой-мокшей. По словам батюшки, этот обряд напоминал праздник или сельское гулянье.
В родительскую субботу все жители окрестных деревень оставляли свои работы и шли навещать умерших родственников, обязательно прихватив с собой в изобилии говядину, хлеб, вино и пиво (причём последнее вёдрами). После исполнения православной литии на могилках священника угощали вином и пивом и вежливо выпроваживали с кладбища. После этого, по словам батюшки, у мордвы якобы начинался языческий разгул. В могильных насыпях мокшане делали отверстия, в которые они заливали пиво и вино, приговаривая при этом: “Погуляйте теперь, батюшки вы наши, с нами; после вам без нас никто ничего не даст”. Как только всё было съедено и выпито, народ с песнями и с трубками во ртах разбредался по домам.
Существует и другое сообщение конца XIX века, в котором говорится, что на похоронах у мордвы в гроб усопшему вкладывали бутылку водки: «Опохмелиться на том свете и угостить старших покойников, чтобы приняли ласковей…»
Архаика этих обрядов, видимо, предполагала установление связи между миром живых и миром мёртвых предков. Подобно танцу или маскараду опьянение живых или “угощение спиртным мёртвых” считалось средством ритуального изменения человека. Известно, что славянские погребальные пиры (тризны) включали в себя чрезмерное расточительство яств и медов и состояли из драматических игровых сцен с использованием масок. В русских летописях тризна изображалась как пьяный мир. Употребление до глубокого опьянения хмельных напитков на похоронах отмечалась на русском Севере вплоть до конца XIX века. Суеверные представления о жажде у мёртвых по-разному проявлялись в погребальных обрядах многих народов и истолковывались они, в основном, одинаково: влажный – живой, высохший – мёртвый.
Особенности древнерусской тризны
Случаи вкладывания бутылки водки в гроб мужчинам в ΧΙΧ веке были зарегистрированы не только в Нижегородской области, но и в соседней с нами Костромской и Смоленской губерниях. Подобное действо этнографы наблюдали и в Белоруссии.
В Беларуси, в Новогрудском лесу, однажды был найден надгробный камень XVII века. Надпись на нём гласила:
“Тут Иван Семашко лежит
У ногах чёрная собака тужит
У головах фляжка горилки стоит
У руках острый меч держит.
Го, го, го! Що ж кому до того?"
Рассказы о сопроводительном алкоголе для «ушедших в мир иной» мне не раз приходилось слышать в рассказах на завалинке от пожилого (и не очень) сельского населения ещё тогдашней Горьковской области.
***
Подобные ритуальные действия - такие, как вливание хмельных и алкогольных напитков в могильную насыпь или вложение бутылей с водкой или вином в гроб умершему - берут своё начало ещё с древних, незапамятных времён. Скорее всего, этот ритуал является отголоском древнейших языческих погребальных обрядов. Одним из них можно назвать тризну – поминание усопших, известия о которой сохранились ещё со времён – княгини Ольги.