Эдвард Гори (22 февраля 1925 — 15 апреля 2000) — американский писатель и художник, известный своими книжными иллюстрациями в стиле макабр.
Гори был весьма противоречивый художником. Его творчество можно было бы назвать андеграундным, не имей он такого публичного успеха. Его превозносили представители готической субкультуры, поклонники искусства ужасов, но сам Эдвард слыл вполне нормальным человеком. Свою первую книжку он опубликовал в 1953-м, и за ней последовало около 70 книг, пропитанных мрачноватым юмором, изящным и поэтичным... Гори проучился всего один семестр в чикагском Институте Изящных Искусств, но стал настоящим мастером, его работы оказали влияние на других художников и музыкантов.
Как-то он сказал: "Если вы занимаетесь бессмыслицей, то это должна быть просто ужасающая бессмыслица, иначе просто не стоит тратить на нее время!" Под "бессмыслицей" он понимал свой особый стиль писательства, разрушающий логику повествования.Вы можете его помнить по работе:
Ars Moriendi. Путь к смерти-Эдвард Гори и его кошки- Имя Эдварда Гори не слишком известно в России, хотя за рубежом его по праву считают одной из самых значимых фигур в современном искусстве. Работы американского художника-иллюстратора, выполненные в фирменном черно-белом стиле, украшают издания произведений таких именитых авторов, как Эдгар По, Герберт Уэллс, Т. С. Элиот, Сэмюэл Беккет, Джон Апдайк. Гори очень любил кошек и даже завещал свое многомиллионное состояние обществам защиты животных…
В наши дни редкий номер какого-нибудь бульварного журнала обходится без истории о том, как экстравагантный миллионер (или чаще – миллионерша) завещает свои богатства любимой кошке или собаке, после чего обманутые родственники устраивают многолетние судебные тяжбы в надежде отсудить себе хоть часть наследства. Но в истории с Эдвардом Гори никаких тяжб не было. Он был веселым, остроумным человеком, интересным собеседником, знатоком шуток и анекдотов, «душой любой компании», как обычно говорят о людях с таким характером. Но своей семьи и детей у Эдварда Гори никогда не было. Художник всю жизнь прожил один, и когда в апреле 2000 года он умер в возрасте 75 лет, оспаривать его последнюю волю было некому. В доме, в котором он прожил последние полтора десятилетия своей жизни, был устроен музей. Там же остались доживать свой век кошки Эдварда Гори.
В музее кроме иллюстраций и вещей художника демонстрируются дневники, которые Эдвард Гори вел всю сознательную жизнь. В них есть немало записей, посвященных кошкам. 20 марта 1938 года 13-летний Эдвард записал в своем дневнике: «Котята – это хорошо! Котятам 11 дней. У тигрового котенка уже открылся один глаз. Он очень симпатичный». Двоюродный брат художника, Кен Мортон, вспоминает: «Кошки были единственной любовью Эдварда. Он часто говорил, что кошки нравятся ему больше, чем люди. В чем-то они заменили ему семью. В его доме кошки могли делать что хотят. Например, спать на бороде Эдварда и его плечах, когда он смотрел телевизор, или лежать на столе, за которым он работал». А в большом интервью, которое художник дал журналу Cats в 1978 году, он вспоминал: «Самая первая кошка появилась у нас в семье, когда мне было 7 лет. И когда я учился в Гарварде, у меня тоже жила короткошерстная кошка. Я не представляю своей жизни без кошек, и помню всех своих питомцев. Не могу сказать того же о людях, с которыми сталкивался по жизни.
Обычно у меня живет три или больше кошек. Я не собирался заводить так много, но когда я встречаюсь с бездомными животными, я не могу пройти мимо. Вначале я относил их в приют, но спустя какое-то время мне звонили оттуда, говорили, что найденную кошку никто не взял и ее будут усыплять, и тогда я забирал ее к себе. Так у меня постепенно оказалось шесть кошек. Выяснилось, что нет особой разницы между четырьмя, пятью или шестью кошками. Шесть кошек составляли своеобразную команду. Нет, они не объединились. Наоборот, демонстрировали все виды междоусобных отношений.
Чаще всего имена моих кошек оказываются самыми неподходящими для них. Например, одну из кошек я назвал Агриппина (в честь жены Клавдия, матери Нерона). Большинство кличек я беру из литературы. Основным источником является книга «Повесть о Гэндзи». Помимо официальной клички у всех моих животных есть домашние прозвища. Например, я называл котят Коби и Кашиваги, но по-домашнему их звали Билли и Чарли.
Сейчас у меня живет семнадцатилетняя абиссинская кошка. Ее котенком подарили мне друзья. Это киска обладает ярко выраженной индивидуальностью и очарованием, которое сводит с ума. Вся ее жизнь была сплошным превращением: из невероятно пугливого котенка в очень ласковую и дружелюбную кошечку. Она и мурлыкать научилась только в 10 лет.
Всех своих кошек я подбираю на улице. Вот и рыжего кота Чана я заметил в ветеринарной клинике, куда возил свою кошку на осмотр. Очень длинный, худой и костлявый кот сидел в клетке в приемной. Врач сказал, что подыскивает ему хозяина. Он подобрал кота, сбитого машиной, вылечил, но сильная хромота осталась и коту никак не удавалось найти хозяина. Все отказывались, едва увидев, как кот двигается. Я сразу решил, что возьму бедолагу. Немного беспокоило лишь то, как он уживется с четырьмя моими питомцами. Чан оказался очень общительным и мирным котом, он быстро ужился с другими кошками, но самое любимое его место – у меня на плече. Так он предпочитает ходить со мной и по дому.
В небольшом кошачьем «прайде» своя иерархия, и за несколькими кошками гораздо интереснее наблюдать, чем за одной. Один кот всегда может уйти из дома и не вернуться к хозяину. Если же в доме несколько животных, то они хотят продолжать свои отношения, и не будут внезапно исчезать.
Иногда бывают дни, когда кошки не обращают на меня внимания и занимаются своим делами. А бывает, что они вшестером усаживаются возле стола, за которым я работаю. Если я не смотрю на них, то кто-нибудь обязательно пройдется по рисункам и попробует подцепить их когтем, чтобы я наконец заметил эту «команду».
Я никогда не выпускаю кошек из дома. Слишком сильно волнуюсь за них. Иногда я чувствую себя немного виноватым, что они не могут погулять на свободе, но для меня их безопасность важнее, а за всем, что происходит на улице, они могут понаблюдать и из окна».
Удивительно, но несмотря на любовь художника к кошкам изображал он их нечасто, а если и делал это, то лишь в антропоморфном стиле, часто в образе танцовщиц. Он так объяснял это: «Кошки, как и балерины, необыкновенно изящны, поэтому мне нравится рисовать их танцующими».
В одном из интервью художник сделал такое признание: «Люди слишком самодовольны и уверены в себе. Хорошо, что я жил с кошками большую часть своей жизни. Теперь я знаю, что можно по-другому видеть и чувствовать этот мир».
©Если есть еще его рисунки/иллюстрации, то шлите нам