Статьи из альманаха "Фигуры Танатоса"

вторник, 08 июня 2010

11:20

все записи пользователя в сообществе Br. Samedi

Русское кладбище: опыт идентификации

ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 17 февраля 2005
РАЗМЕСТИЛ В БИБЛИОТЕКЕ: Администратор
А.В. Демичев

Фигуры Танатоса. Философский альманах. Шестой выпуск. Кладбище. СПб., 2001
Пограничная зона размечена тенистыми аллеями и зарастающими тропинками кладбища. Место последних прощаний/прощений, но и «встреч». Тоже последних. В горизонте вечности.
Кладбище — особое архетипическое пространство жизни человеческой. С захоронения сородича, с похоронной церемонии и плача, с установления надгробного камня (первого материально-архитектурного знака памяти) начинаются человек и культура. Правда, появление кладбищ - специальных участков систематических захоронений — произошло не сразу. Организация особой функционально предназначенной для этого территории - во-первых, удел сообществ оседлого образа жизни, во-вторых, показатель определенной высоты этологической культуры.
Кладбище, зачавшее культуру, пронизывает ее всевекторно. Мы живем в пространстве кладбища, распределения кладов, укладов. Мы — сами-в-себе кладбище, кладбище исчерпанных и неисчерпанных или даже не рожденных смыслов, затей и поделок. И, как ни горюй, все живет в режиме неуклонного распада, рассеивания и постепенного забвения, заключения/вынесения в скобки ограды. Но все же постепенного, ибо культура захоронения и ухаживания за могилами — культура циркуляции памяти, сопротивления забвению, или культура, именно, по-степенного забвения.
Рождение культа предка — рождение времени и истории. Наша жизнь — перемещение по дорожкам, зарастающим тропинкам кладбища. Что-то исчезает мгновенно, что-то, накопив антиэнтропийную энергию, возвышается монументально, радует глаз эррективной вздыбленностью присутствия.
Память может быть яркой, но краткой, а может быть долгой, экономно размеренной. Память может быть мавзолейно-пирамидной, т.е. претенциозной, с замахом на вечность, которая не вечна, но лишь необозримо длинна.
Кладбище, как особенное сгущение, сгусток, осадок или гештальт культуры, особенно репрессивно. Здесь мертвые хватают живых. Своим жутким молчанием. Гробовым.
Но кладбище же и — зона свободы, зона надежного отдыха, рекреация (обратное творение). Вы умерли? Вы свободны!
Кладбище — место накопления-собирания последних тайн, замыкания биографий, переклички эпитафий. Кладбище — метафизическая развязка/развилка, перекрестье жизни и смерти, их взаимотерпение и взаимопривыкание.
читать дальше
Посмотреть на фотографии Кустова

-Образы смерти в русской культуре: лингвистика, поэтика, философия-

Т.А. Лисицына
Статья с сайта anthropologia.spbu.ru/
Фигуры Танатоса. Философский альманах. Пятый специальный выпуск. СПб., 1995

Многослойность русской культуры особенно ярко проявляется в трактовке универсумов бытия, к которым принадлежит Смерть. В русской культурной традиции сложились две наиболее своеобразных линии осмысления этой универсальной категории: литературно-художественная и народно-фольклорная. Они воплотили в себе оригинальность русского мировидения, в котором отношение к Смерти является средоточием ценностей Бытия.
1. Мифологические образы Смерти, отражающие разные эпохи дохристианского религиозного сознания, сохранились в языковой памяти русского народа в виде древнейших суеверий и верований, воплотившихся в поговорках, присловьях, отдельных наименованиях. Стержневым в фольклорной модели является представление о раздвоенности бытия, выступающее как форма его непрерывности. «Загробный мир», куда обычному человеку попасть можно только после смерти, во многом аналогичен миру земному: там существует деление на добрых и злых, «своих» и «чужих» мертвецов. Более того, покойники влияют на бытие живых людей, помогают или вредят им, это также живые, двойственные в своих проявлениях существа, поведение которых во многом определяется родом их смерти. Жизнь и смерть в народных представлениях пронизывают друг друга как взаимопереходящие формы непрерывного и многоуровневого бытия.
Центральной фигурой в мире мифологических существ является персонифицированный образ Смерти, предстающей человеку в последние минуты жизни в облике высокой женщины в белом одеянии. Недвижная и безмолвная белая женщина как некий статичный символ, явленный знак беды, несчастья, а русской мифологии отличается от персонифицированного античного образа Смерти, отразившегося в русской культурной традиции - особенно XVIII-XIX вв. Здесь алчная, лютая, безжалостная смерть предстает в облике женщины с косой или серпом, активно уничтожающей жизнь. Зыбкость и условность грани между миром реальным и потусторонним подтверждается наличием множественных персонифицированных ликов смерти, окружавших живых. Это упыри, лешие, водяные, вампиры, клохтуны, еретики и другие низшие мифологические существа, сохраняющие гипертрофированное человеческое обличье и сливающиеся с природой. «Вредящие» мертвецы не покоятся недвижно в могиле, но продолжают жить после смерти активной разрушительной жизнью, символизируя устойчивое в массовом сознании представлении о смерти как об угрозе физического уничтожения.
Естественнонаучное познание мира, приближаясь к постижению главной тайны бытия, открыло перед нами в обнаженном виде физиологию /анатомию/ смерти, не сумев, однако, постичь ее таинства. Результатом этого стало возникновение обширных пластов биолого-медицинской терминологии, внедривших в словесное поле русского языка множество латинизмов. Сохраняя автономность своего функционирования, научные термины не вошли в тесный контакт с общепринятыми обозначениями и не поколебали давнюю и прочную традицию ненаучного восприятия смерти, усложнив многослойность единой языковой картина мира. Более того, научное определение смерти также имеет свои парадоксы, одним из которых является так называемая «условная смерть» как прекращение существования человека перед законом /ст. 12 ГК/.
читать дальше 2. В русской литературной традиции Смерть является предметом философского анализа, в котором с удивительной полнотой раскрывается многогранность связей ее с определяющими характеристиками человеческого бытия. Среди наиболее характерных линий осмысления Смерти в контексте бытия можно выделить: а) отношение к смерти как к сердечной утрате, событию, вызывающему сильное эмоциональное переживание (областью концентрированного выражения эмоционального образа Смерти становится русская элегия, существовавшая как «стих плачевный и печальный» в русской культурной традиции более полутора столетий); б) смерть как разрушение жизни - эта тема приобретает наиболее трагическое звучание в сфере любви: именно в смерти любимого человека раскрывается вся неумолимая жестокость смерти, разрушающей земное счастье; в) восприятие смерти как данности судьбы, закона жизни, уравнивающего всех живших в бездеятельном молчании; г) смерть как начало инобытия, смысл и содержание которого задается при жизни: прекрасное очарованное «Там» как воплощенный идеал бытия либо участь загробной снеди для червей; д) смерть как длительный процесс умирания души - «духовная» смерть при жизни - самая острая тема в русской философско-литературной традиции, «живой труп», «мертвая душа», «лишний человек» - вот ярчайшие образы русской культуры, отразившие философское осмысление смерти и жизни в их сложной взаимосвязи; е) смерть как продолжение жизни, сохраняющее целостность бытия: унося человека из жизни, она не прерывает духовных нитей бытия; ж) смерть как желанное избавление от жизни, жажда смерти как форма протеста против недостойной человека жизни - эстетизация смерти как радостного прощания с жизнью.
Диалектика «жизни и смерти очень выпукло отражена в русском Слове, которое соединяет в себе - часто в рамках единой смысловой структуры - «живое» и «неживое», Характеристики смерти, воплотившиеся в русском Слове, отражает его многогранную оценку как физического и эмоционально-психического состояния, как границы земного пути и одновременно его продолжение в иных (только внешне) формах, как результата человеческих отношений в обществТ. Обильная фразеология смерти в языке являет ее нам как важнейшую антиномию жизни: два аксиологических полюса смерти, представленные в языке (торжественно-приподнятое отношение в высокой культурной лексике и резко негативная неэстетичная оценка смерти в разговорном и грубо-просторечном выражении), отражают разные аспекты содержания человеческой практики, преломившейся в сознании различных социально-культурных слоев носителя языка. Функциональный статус набора языковых средств, отражающих восприятие и осмысление Смерти, изменялся в истории русского языка, отражая смену системы ценностных ориентаций и соответствующих им стандартов и эталонов в мировосприятии человека. Смена социально-психологических установок личности в новой культурной парадигме меняет когнитивный и вербально-семантический механизм. Новые социально-культурные образы смерти отражают и новые духовные ценности, и иную социокультурную ситуацию, но они пропитаны опытом поколений, воплотившимся в ментальном механизме нации, важнейшей формой реализации которого является язык.

@темы: Тени смерти, Библиотека Вампира с Хайгейта