Истории любви и смерти. часть 2

[The Highgate Vampire]

Первая часть ⇒
Все статьи взяты с просторов Интернета

По путям трамвая "Желание"

история №1

Теннесси Уильямс (англ. Tennessee Williams; имя при рождении — Томас Ланье Уильямс III (англ. Thomas Lanier Williams III); 26 марта 1911 — 25 февраля 1983) — американский драматург, пьесы которого строятся на конфликте духовного и плотского начал, чувственного порыва и тяги к духовному совершенству. Как правило, его герои и героини сходятся в первобытном противоборстве, где зов плоти варьируется от наваждения и греха до возможного пути к спасению.
Уильямса называют самым главным и выдающимся драматургом Америки.
Умер Теннесси Уильямс в Нью-Йорке 25 февраля 1983 года.
Смерть наступила в результате того, что ему в рот попал колпачок от спрея, которым он лечил насморк.

Мерло - первый слева, Уильямс - второй справа.
У Трумена Капоте мы читаем:
С его склонностью предаваться сексу и пьянству круглосуточно, Теннесси, который не родился на этот свет жильцом, навряд ли протянул бы за сорок лет, если бы не повстречал Фрэнка Мерло. Фрэнк Мерло был моряком, во время войны он занимался разминированием. Мы были знакомы уже пяток лет, и он давно не служил на военном флоте, когда Теннесси увидел нас, завтракающих в одном уютном итальянском ресторанчике. Никогда прежде, ни позже я не видел его таким возбуждённым. Он сбежал с ленча со своим компаньоном - его агентом Одри Вудом - и тотчас, без приглашения, присел за наш столик. После того, как я познакомил его со своим дружком, не прошло и двух минут, как он выпалил: "Не желали бы вы отужинать со мной сегодня вечером?".
Было очевидно, что его приглашение не распространяется на меня. Фрэнк был смущён донельзя; он растерялся и не знал, что сказать. Я ответил вместо него: "Да, - произнёс я, - конечно, он хотел бы отужинать с тобой".
Так он и поступил. Они провели вместе четырнадцать лет, и это были счастливейшие годы в жизни Теннесси. Фрэнк был для него и мужем, и любовником, и деловым партнёром. У него также проявился большой актёрский талант, что весьма импонировало Теннесси. Когда в 1962 году Фрэнк умер от рака, Теннесси сильно сдал. Я очень хорошо помню последние часы жизни Фрэнка. Его поместили в госпиталь, в Нью-Йорке; в его палате туда и обратно непрестанно дрейфовали толпы друзей. В конце концов, доктор приказал всем посетителям убраться вон, в том числе и Теннесси. Однако он отказывался уходить. Он стоял на коленях возле узкой кровати, сжимая руку Фрэнка, поглаживая его щёки.
Несмотря на всё это, доктор сказал, что он должен выйти. Неожиданно Фрэнк прошептал: "Нет. Пусть он останется. Мне это нисколько не вредит. Кроме того, я привык к нему". Доктор кивнул и оставил их вдвоём. После всего случившегося Теннесси уже нельзя было узнать. Он постоянно напивался, при этом смешивал алкоголь и наркотики. Он связался также со странными людьми. Я думаю, что последние два десятка лет он жил одиноко - с призраком своего Фрэнка.
©
Могила Мерло не найдена.
Уильямс: Calvary Cemetery and Mausoleum, Saint Louis, St. Louis City, Missouri, USA


Маяк миссис Дэллоуэй и Земля Сэквилл-Уэст

история №2

Вирджиния Вулф (англ. Virginia Woolf, 1882—1941) — британская писательница, литературный критик. Ведущая фигура модернистской литературы первой половины XX века. Входила в группу Блумсбери. В межвоенный период Вулф была значительной фигурой в Лондонском литературном обществе и являлась членом кружка Блумсбери. К наиболее известным ее работам относят романы: «Миссис Дэллоуэй» (1925), «На маяк» (1927), «Орландо» (1928) и рассказ «Своя комната», содержащий известный афоризм: «У каждой женщины, если она собирается писать, должны быть средства и своя комната». Ее романы считаются классическими произведениями «потока сознания».
Родилась в Лондоне в семье известного литературного критика сэра Лесли Стивена и Джулии Дакуорт (в 1866 ее писал Бёрн-Джонс, известен ее фотопортрет работы Джулии Маргарет Камерон, 1867). Вирджиния была третьим ребёнком Лесли и Джулии (в семье было трое детей Джулии от первого брака, дочь Лесли от брака с Минни Теккерей и четверо младших Стивенов: Ванесса, Тоби, Вирджиния и Адриан). Когда Вирджинии было 13 лет, она пережила смерть матери, что стало причиной первого нервного срыва писательницы. После смерти Джулии сэр Лесли упивается жалостью к себе. Больше всех переживает смерть матери Вирджиния.
Старшая сестра Стелла в течение некоторого времени выполняет роль хозяйки дома, но вскоре умирает. Ванесса — следующая по старшинству — вынуждена заниматься домом, но в отличие от своей старшей сестры, даёт отпор отцу, который постепенно превращается в деспота. После смерти отца молодые Стивены перебираются в Блумсбери, где их дом становится цитаделью всего прогрессивного, молодые умы собираются для обсуждения, часто осуждения современного общества. Сестры Вирджиния и Ванесса были очень близки, в детстве они поклялись никогда не выходить замуж и жить вместе. Сообщение о том, что Ванесса принимает в 1907 предложение Клайва Белла, сильно обидело Вирджинию. Это случилось через несколько дней после смерти её любимого брата Тоби — он заразился тифом во время совместного путешествия по Греции. Она осталась вдвоём с братом. В 1909 году неожиданно принимает предложение Литтона Стрейчи, который открыто заявлял о своей нетрадиционной ориентации. Но брак не состоялся. В это время Вирджиния начинает издавать свои критические статьи в журналах, продолжая дело отца. Идёт работа над первым романом.
В 1912 она выходит замуж за Леонарда Вулфа, писателя, журналиста. Брак стал союзом уважающих друг друга людей. В 1917 году супруги основывают издательство «Хогарт Пресс», откуда вышли в свет все произведения писательницы. Вирджиния сама набирала, редактировала тексты. Издательство, поначалу не приносившее доходов, стало надёжным источником доходов семьи Вулф. Леонард создал идеальные условия для работы им обоим, он всячески поддерживал Вирджинию.
Головные боли, голоса, видения не оставляли Вирджинию, она пыталась убить себя несколько раз. Писательница была очень требовательна к себе и своим работам, переписывала романы десятки раз. Она прекращала вести дневник только во время болезней, дневники вышли отдельным изданием в 4 тома, также вышло 5 томов писем Вирджинии, которые она писала друзьям, сестре, Леонарду и, конечно же, Вите Сэквилл-Уэст. Они познакомились в 1922 году, Вита сначала очень не понравилась Вирджинии, именно Вита искала встречи с писательницей. Впоследствии их объединяет нежная дружба, со стороны Вирджинии — любовь. Это чувство вместе с обидой, нанесённой изменами Виты, стали основой романа «Орландо», в котором главный герой превращается в женщину.
Романы Вирджинии издавались не только в Англии, но и в Америке. С началом Второй мировой войны страх за мужа, который был евреем, стал причиной возвращения приступов и головных болей. Их лондонский дом был разрушен во время бомбёжки. Посчитав, что больше не может мучить Леонарда и что без неё ему будет легче, Вирджиния Вулф, оставив письмо мужу и сестре, утопилась в реке Оуз, неподалёку от их дома в Сассексе. Тело нашли дети через две недели после трагедии.
Вита Сэквилл-Уэст (англ. Vita Sackville-West 1892—1962) — английская писательница, аристократка, садовод, журналист. Обладательница почётной степени доктора словесности (англ. D.Litt.), мировой судья (англ. J.P.).
Её поэма «Земля» получила британскую литературную премию Готорндена в 1926 году. Второй раз Вита получила эту награду за книгу «Избранные стихотворения» в 1933, став, таким образом, единственным писателем, получавшим награду дважды. В 1948 году награждена Орденом Кавалеров Почёта за заслуги в литературе. Созданный ей и мужем сад Сиссингхерст является одним из признанных шедевров садового искусства Англии (Категория I в Реестре Английского наследия).
Вита Сэквилл-Уэст известна не только и не столько литературными трудами, сколько подробностями яркой личной жизни. Особую известность получили её романтические отношения с писательницами Вайолет Трефусис и Вирджинией Вулф.
В 1890 году выходит замуж за Харольд Николсон. Эта доминирующая мужеподобная женщина и этот слегка женственный мужчина — оба они мучились от осознания «неправильности» своего брака. Оба были гомосексуальны, оба заводили романы на стороне, зачастую параллельно, но это не разрушало их глубокую привязанность друг к другу. Вита, родившая через два года после свадьбы, явилась истинной наследницей своих предков. Вся её жизнь — борьба двух полюсов. С одной стороны домоседка, всем сердцем привязанная к родному очагу, посвящающая ему огромное количество сил и заботы, с другой — любительница путешествий, ощущающая внутренний порыв отсоединиться от родины, осознать саму себя. С одной стороны — традиционная представительница эры Эдуарда VII, происходящая из древнего аристократического рода: роскошная женщина, талантливый литератор, изысканный садовод, мать двоих детей, прожившая в браке с мужем почти пятьдесят лет. С другой стороны — жещина с безумными страстями и бешеным темпераментом, чьи скандальные лесбийские романы будоражили общество и до сих пор затмевают её вклад в литературу.
Отношение с Вайолет Трефусис
11 ноября 1918 года влюблённые девушки уезжают в Париж. Там Вита маскируется под молодого человека, называется Джулианом, что позволяет ей открыто проявлять свои чувства к возлюбленной. 15 марта 1919 года Вита соглашается поговорить с мужем. 16 июня 1919 года Вайолет выходит замуж за Дениса Трефусиса, и в этот же вечер Вита лишает её девственности в отеле. Весь медовый месяц Вайолет и Денис живут раздельно. Вскоре по возвращении в Англию, женщины задумывают новый побег в Монако. Но семьи Кеппелов и Сэквилл-Уэстов объединяются и разделяют пару, стремясь не допустить скандала. К тому времени Вита начинает терять интерес к возлюбленной, узнав, что та спит с мужем и не сохраняет ей верность.
Каждая из женщин отразила пережитые чувства в романе: Вита написала «Вызов» (Challenge), а Вайолет — «Английский узор» (Broderie Anglaise).
Отношения с Вирджинией Вулф
Я действительно спала с ней (дважды), но это всё. Теперь ты знаешь об этом всё, и, надеюсь, я тебя не шокировала.
Письмо Виты о Вирджинии мужу Харольду
Для Вирджинии Вита олицетворяла собой женщину, а для Виты Вирджиния была образом настоящей писательницы, такой, какой хотела быть она сама.
Взаимоотношения двух английских писательниц - Вирджинии Вулф и Виты Сэквилл-Уэст – до сих пор являются предметом пристального внимания критиков и биографов, хотя кажется, что уже практически невозможно сказать что-либо новое по этому поводу. В то время как в coветской критике вопрос о сексуальной ориентации Вирджинии Вулф тщательно замалчивался, а имя Виты вообще не упоминалось, на Западе только ленивый не писал об этой любовной связи. В конце 90-х в Англии и Америке отмечается явное повышение интереса к личности Вулф, и coответственно, с утроенным интереcoм исследуются детали их взаимоотношений с Витой Сэквилл-Уэст.
По-прежнему бестселлером остается книга младшего сына Виты, Найджела Николcoна «Портрет брака» ( Portrait of a Marriage ), написанная в 1973 году. В ней, основываясь на дневниковых записях и письмах родителей, а также на coбственных воспоминаниях, Найджел Николcoн довольно подробно и откровенно знакомит читателей с интимными подробностями личной жизни матери и отца.
Возможно, неугасающий интерес к подробностям взаимоотношений Виты и Вирджинии связан с тем, что это был очень сложный coюз, и несмотря на большое количество писем, воспоминаний и других документов, он все еще оставляет большой простор для догадок и интерпретаций. И, безусловно, сложность этих взаимоотношений невозможно понять, не учитывая фактов биографии обеих писательниц.
⇒
Вульф была кремирована и похоронена в саду Дома Монаха под вязом. Non-Cemetery Burial/Specifically: Ashes buried beneath an elm tree in the garden of Monk's House, Rodmell, Sussex, England

Вита - St Michael and All Angels Churchyard, Withyham, East Sussex, England, Plot: Family Crypt.

Sir Harold George Nicolson - Sissinghurst Cemetery, Sissinghurst, Kent, England


Трагедия существования Фрэнсиса Бэкона

история №3

Фрэнсис Бэкон (англ. Francis Bacon; 28 октября 1909, Дублин — 28 апреля1992, Мадрид) — английский художник-экспрессионист.
Живопись Бэкона передаёт трагедию существования. Это — своего рода крик, который не имеет пределов и границ; живописная акция. Магма тел: ни животные, ни люди — одинокие раскоряченные фигуры, которые мучаются на унитазе, на поверхности лежака или — на стуле; в ванной или — в каком-то потаённом, интимном месте. Кроме того, ударом кисти они превращаются в уродов, монстров: одноглазых, безруких, обрубочных, членистоногих. Активно собираемый самыми престижными музеями мира, Бэкон, тем не менее, нечасто покупался буржуазной английской публикой с целью декорации частных резиденций. Бывший премьер-министр Маргарет Тетчер однажды назвала его «человеком, который рисует эти ужасающие картины».

Живопись Бэкона всегда на грани риска, экспрессивна и импровизационна. Тем не менее, попытка организации пространства у Бэкона постоянна: перспектива, линия горизонта, параметры трёхмерного пространства (вроде клетки или — аквариума).
Если ранние работы Бэкона преимущественно тёмные, то в дальнейшем они становятся более интенсивными в своём колорите и даже — декоративными (излюбленные художником жёлтые, брусничные, вишнёвые, оранжевые, чёрные - тёплые цветовые тона; реже — холодные, где предпочтение отдаётся — серым, тёмносиним, серо-зелёным оттенкам).
Вся энергия и экспрессивность живописи Бэкона воплощена в скульптурной телесности, в изломах форм, в причудливой массе, тягучего лаваобрасного типа. Образы живописи Бэкона связаны с деформацией и гиперболизацией, которая в его работах кажется совершенно уместной и необходимой.
Художник Фрэнсис Бэкон не просто полный тезка великого философа (1561-1626) – он его прямой потомок. В ирландской семье Бэконов было принято одного из сыновей называть Фрэнсисом.
Будущий художник родился 28 октября 1909 года в Дублине. За 55 лет до него на соседней улочке родился Оскар Уайльд. Страсть, которая, по словам Уайльда, "боится назвать себя по имени", и которая привела в тюрьму великого писателя, с раннего детства вселила в Бэкона чувство постоянной вины и страха перед Богом, отцом и полицией.
Его отец был когда-то капитаном гусар, уйдя в отставку, он занялся подготовкой лошадей к скачкам. Когда Фрэнсису было шестнадцать лет, родители узнали, что он имел гомосексуальные контакты с некоторыми грумами из их конюшни. Когда его поймали за примеркой нижнего белья матери, то выгнали из дома. Он уехал в Лондон, где увлекся сценическим искусством, и больше никогда не приезжал в Ирландию.
Свое образование Фрэнсис в основном получил дома у частных учителей, так как страдал астмой и не мог ходить в школу. Австралийский художник Рой де Мейстре, который был на шестнадцать лет старше Бэкона, стал его любовником и учителем. В 1930 году они вместе устроили выставку в гараже в Южном Кенсингтоне, который Бэкон использовал как студию.
В течение нескольких следующих лет Бэкон курсировал между Лондоном, Парижем и Берлином, появляясь в барах для трансвеститов в обществе гангстеров и авантюристов, писал картины, продавал мебель и ковры собственного дизайна. От того периода его творчества осталось очень немногое, так как он уничтожил основную часть своих ранних работ, предпочитая жить в более или менее полной безвестности. На выставке в 1945 году экспонировался его триптих "Три стадии образа на основе распятия", который шокировал мир искусства.
В очень многих его картинах были использованы работы старых мастеров. Его серия "Орущие Папы", например, из которых самая известная работа "Изучение Папы Иннокентия Х Веласкеса" исказила оригинальные образы испанского художника XVII века Диего Веласкеса до неузнаваемости, придав им ужасающие, шокирующе экспрессивные формы. На одной из этих картин визжащий понтифик был заключен в стеклянную клетку. На другой – на него нападает обглоданная туша быка, этот сюжет был позаимствован у Рембрандта.
Описывать картины Фрэнсиса Бэкона – значит перечислять снова и снова скрученные в штопор фигуры, освежеванные туши, брызги крови, кричащие рты, искаженные лица людей, как бы попавших в королевство кривых зеркал.
Клетки и голые комнаты, деформированные предметы и искалеченные люди – картины Фрэнсиса Бэкона часто основывались на реальных прототипах – будь то шедевры старых мастеров, кадры из кинофильмов или газетные фотографии (которыми и был усыпан пол его мастерской). Бэкон был самоучкой, и его искусство, лишь в некоторой степени сходное с кошмарами сюрреалистов, с трудом поддается стилевым определениям.
Хотя в картинах Бэкона прослеживается влияние Пикассо, сюрреализма и немецкого экспрессионизма, художник всегда утверждал, что он просто реалист: "Ничто не может быть ужаснее, чем сама жизнь".
Бэкон описывал технику своего письма таким образом: "Вы не можете себе представить, как безнадежность в работе может заставить просто взять краску и делать все, что угодно, чтобы выбраться из рамок сотворения иллюстративного образа любого типа."
Хотя его работы покупались за миллионы, Бэкон продолжал жить и работать в жалких и неуютных апартаментах в Южном Кенсингтоне. Он очень не любил порядок, с малейшими проявлениями которого он яростно боролся в своей лондонской мастерской. Устроив должный бардак, он не успокоился до тех пор, пока не превратил стены своей студии в одну большую палитру, после чего со спокойной душой в течение 30 лет реализовывал свои странные фантазии.
В 1964 году он влюбился в Джорджа Дайера (последний забрался в мастерскую художника в целях ограбления), и они прожили семь лет вместе, вплоть до самой смерти Дайера в Париже в 1971 году, которая наступила от передозировки бренди и снотворного. Эта смерть послужила темой для самой грандиозной работы Бэкона "Триптих май – июнь 1972": на одной из боковых панелей запачканная, искаженная фигура Дайера сидит на унитазе; на другой – Дайер блюет в песок. Центральная панель изображает Дайера, исчезающего в темноте...

Бэкону предлагали титул, но он отказался. "Я верю в упорядоченный хаос, – однажды заявил он, – твердые правила случая". 28 апреля 1992 года в Мадриде он не перенес инфаркта миокарда и умер.
Без сомнения, Бэкон – один из крупнейших художников второй половины XX столетия. Он вышел за рамки допустимого, и сделал это настолько талантливо, что заслужил себе место на художественном Олимпе.
Об отношениях Бэкона и Дайера есть фильм - "Любовь - это дьявол" с Дереком Джейкоби, Дэниелем Крэйгом и Тильдой Суинтон.
Бэкон - кремирован. Место захоронение так и не было названо. Могила Дайера тоже неизвестна.

Английские горки Джо

история №4

Джон Кингсли «Джо» Ортон (англ. John Kingsley ("Joe") Orton, 1 января 1933 — 9 августа 1967) — английский драматург.
Родился Джон в Лестере (Leicester), в семье садовника Уильяма Ортона (William Orton) и его супруги Элси (Elsie). Из-за астмы Джону не удалось достойно сдать выпускные школьные экзамены; пройдя курсы секретарей, он сумел найти себе должность клерка.
Примерно в 1949-м Ортон серьезно увлекся театром; практически сразу ему удалось пробиться в целый ряд театральных обществ – вроде Лестерского драматического общества (Leicester Dramatic Society). Приняв участие в целом ряде любительских постановок, Джон решил поработать над собой; некоторое время он посещал курсы бодибилдинга и уроки ораторского мастерства.
В ноябре 1950-го Ортон подал заявление в Королевскую академию драматических искусств (Royal Academy of Dramatic Art); это заявление было одобрено, однако начало учебы Джону пришлось отложить почти на год – у Ортона абсолютно внезапно воспалился аппендикс.
В 1951-м Ортон познакомился с Кеннетом Холиуэллом (Kenneth Halliwell); вскоре они – вместе с еще двумя студентами – переехали на квартиру в Вест-Хэмпстеде (West Hampstead). Холлиуэлл был на 7 лет старше Джона; это, однако, ничуть не помешало им сначала крепко подружиться, а затем – стать любовниками.
После окончания Академии Ортон и Холлиуэлл устроились работать в местные театры; впрочем, надолго сценическая жизнь их не затянула – вскоре Кеннет и Джон вернулись в Лондон (London). Некоторое время они пробовали писать; к сожалению, особо преуспеть на этом поприще им не удалось. После провала совместного проекта 'Последние дни Содома' ('The Last Days of Sodom') Ортон и Холлиуэлл решили попробовать свои силы по отдельности. Друзья были абсолютно уверены в своей уникальности – и, как следствие, часто сидели без работы. От скуки Кеннет и Джон начали развлекать себя шутками и розыгрышами. Начиналось все с мелочей – так, друзья воровали книги в местной библиотеке, возвращая их назад с несколько доработанными обложками. Некоторое время их проказы оставались безнаказанными; в конце концов, однако, их все же арестовали и приговорили к штрафу и 6 месяцам тюремного заключения. Срок, как ни странно, пошел Ортону только на пользу – за время пребывания за решеткой Джон существенно развился как творец.
Писать пьесы Ортон начал в начале 1960-х.
В 1963-м канал BBC заплатил Джону 65 фунтов за радиопьесу 'The Ruffian on the Stair'. Ортон понял, что нашел, наконец, свое признание и начал писать еще интенсивнее; к моменту выхода первой постановки в эфир он уже закончил свою вторую пьесу. Первые три недели второе творение Джона, 'Entertaining Mr Sloane', приносило до отвращения мало денег; затем в прессе была опубликована положительная рецензия от драматурга Теренса Рэттигана (Terence Rattigan) – вложившего в эту постановку 3000 фунтов – и зрителей у новой пьесы Ортона существенно прибавилось.
Успех вскружил Джону голову и свою следующую пьесу – 'Loot' – он выпустил в откровенно сыром виде. Репетиции начались в январе 1965-го, и уже 1-го февраля постановка была представлена вниманию зрителей. Как и следовало ожидать, критики новую пьесу разнесли в пух и прах; Ортону пришлось с максимально возможной скоростью написать новый вариант пьесы на 133 страницах. Увы, и новая версия не снискала особого успеха у зрителей.
Ортон, однако, не потерял веру в себя; несмотря на провал 'Loot', он продолжал активно публиковать новые пьесы. Успех сопутствовал ему в основном благодарю фирменному пренебрежению нормами морали и привычкой при каждом удобном и неудобном случае отвешивать пощечины общественному вкусу.
Продолжал работать в мире театра Джон до самой своей смерти. 9-го августа 1967-го 34-летний драматург был убит своим любовником; Холлиуэлл избил Ортона молотком, после чего принял смертельную дозу нембутала. Позже находились свидетели, которые утверждали, что у Ортона был новый любовник и он хотел закончить свои отношения с Халливеллом, но не знал, как сказать ему об этом.
Исследователи полагают, что Халливелл умер первым, так как, когда их тела обнаружили, тело Ортона ещё было тёплым. Несмотря на такой трагический конец их отношений, сестра и брат Джо и его агент Пегги Рэмси смешали пепел обоих и разбросали его на газоне у крематория в Голдерс-Грин.
О паре снят фильм «Навострите ваши уши» с Гэри Олдманом.

Опера длиною в жизнь

история №5

Эдвард Бенджамин Бриттен, барон Бриттен (англ. Edward Benjamin Britten; 22 ноября 1913, Лоустофт, графство Саффолк — 4 декабря 1976) — британский композитор, дирижёр и пианист. Начал сочинять в возрасте 4 лет, обучался игре на фортепиано с семи лет, на альте – с десяти. К 14-летнему возрасту имел в своем портфеле более ста опусов. Среди учителей Бритенна – Ф.Бридж, Дж.Айрленд и А.Бенджамин; у двух последних он занимался в лондонском Королевском музыкальном колледже (1930–1933). Характер дарования Бриттена определил преобладание в его творчестве вокальных жанров. Ряд лучших страниц его музыки написаны для голоса с оркестром. В широко известном монументальном Военном реквиеме (War Requiem), где стихи погибшего в Первую мировую войну английского поэта У.Оуэна перемежаются с текстами католической заупокойной мессы, музыка раскрывает тему бессмысленности всех войн.

Оперы Бриттена демонстрируют тонкое проникновение их автора в человеческую психику. Питер Граймс (Peter Grimes) по поэме Дж.Крабба Местечко (The Borough) был написан по заказу Фонда Сергея Кусевицкого и сразу после премьеры, прошедшей в Лондоне в 1945, принес композитору громкий успех. Три оперы-притчи предназначены для церковного исполнения: Река Кёрлю (Curlew River, 1964), Пещное действо (The Burning Fiery Furnace, 1966) и Блудный сын (The Prodigal Son, 1968). В 1973 состоялась премьера последней оперы Бриттена – Смерть в Венеции (Death in Venice) по Т. Манну.
Бриттен стал Кавалером ордена кавалеров почета (1953) и пэром (1976). Умер Бриттен в Олдборо 4 декабря 1976.

Бенджамин Бриттен и Питер Пирс знакомятся в 1937-м, когда первому 23 года, а второму 26 лет. И с того времени почти не расстаются, забрасывая друг друга любовными посланиями в периоды непродолжительных разлук. При первой же встрече Бриттен узнал в голосе Пирса интонации своей матери, чью кончину тогда тяжело переживал. Питер в то время тоже пребывал в депрессии, вызванной гибелью в авиакатастрофе его бывшего любовника. Музыканты подружились, а уже год спустя - поселились в одной квартире, и если впоследствии расставались, то переписывались ежедневно. "Было так чудесно получить твое письмо... Я был так опечален тем, что ты простужен и в депрессии, - пишет другу Пирс, - что хотел вскочить в самолет, чтобы перелететь к тебе и успокоить. Я бы всего тебя зацеловал, а потом всего тебя "взбил", а потом... и... тогда ты бы стал тёплым, как тост!.. Мой маленький белобёдрый красавец, я ужасно люблю тебя".
Бриттен - Пирсу: 'Сладчайший мой, милейший, было так прекрасно слышать твой голос, даже из этой невыносимой машины... Лучше нам не разлучаться слишком надолго, а не то я засохну совсем в моей депрессии. Моя чертова опера воняет, и это все, что я могу сказать о ней. Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. Вся моя любовь с тобой. Бен".
Пирс отвечает: "Пчелка моя, было так приятно получить твое письмо сегодня утром, и я сразу сажусь за ответ, чтобы послать его тебе с моей любовью, моей любовью, моей любовью... Я не верю, что наша опера воняет, я просто не верю этому, но, так или иначе, если это правда, сделай ее такой же сладкой, как мил мне ее автор".
После нескольких лет, проведённых вместе в Америке, в 1942 году друзья вернутся в Англию, где поселятся в городке Олдборо, на родине Бриттена, в графстве Саффолк. Бен и Пит, как называли их друзья, прекрасно дополняли друг друга. Кипучий, непредсказуемый Бриттен и рассудительный, спокойный Пирс. Именно Пирс поддерживал стабильность их союза, не позволяя эмоциям Бена перехлёстывать через край.
Впрочем, это не только любовный, но и выдающийся творческий дуэт. В 1945-м Бриттен пишет для Питера Пирса, с его великолепным высоким чистым голосом, оперу "Питер Граймс", имевшую оглушительный успех и предвосхищавшую те гомоэротические мотивы, которые впоследствии зазвучат в музыке Бриттена весьма значительно. В большинстве опер, созданных Бриттеном, главные партии исполняет Пирс. Помимо опер Бен создаст для друга три церковных песнопения; "Les Illuminations" для тенора, рожка и струнного оркестра на стихи Артюра Рембо; и "Семь сонетов из Микеланджело" для тенора и фортепиано. Последней оперой, написанной Бриттеном, станет "Смерть в Венеции" по новелле Томаса Манна. Премьера состоялась в 1973 году. И в ней партия Густава фон Ашенбаха создана композитором специально для Питера Пирса.
За месяц до премьеры композитор перенесёт операцию на сердце, во время которой случится инсульт, после которого у Бриттена отнимется правая рука, и его карьере дирижёра и аккомпаниатора придет конец. Питер Пирс всегда рядом с больным другом, успокаивая и поддерживая его. Предчувствуя близкий конец, Бриттен спрашивает Пирса, будет ли ему больно? На что Пирс уверенно отвечает: "В этот момент я буду с тобой. И сделаю все, чтобы ты не почувствовал боли". Бриттен умрет рано утром 4 декабря 1976 года в доме, где они с Питером прожили вместе тридцать лет, на руках у своего преданного друга. "Он практически не боролся за жизнь, - вспоминает Пирс, а лишь из последних сил пытался дышать. Раньше он часто мне говорил: "Я должен умереть первым, ведь без тебя мне никак не обойтись".
Бриттен и Пирс похоронены рядом - St Peter and St Paul Churchyard, Aldeburgh, Suffolk, England


Секретные дневники мисс Анна Листер

история №6

Анна Листер родилась в 1791 году в Англии. Рождение в аристократической семье избавило ее от тяжелой работы по хозяйству и предоставило хорошее образование. Возможностей реализовать себя для женщин практически не было - университеты, политика, практически все профессии были полностью закрыты. У девочек тогда было принято развивать "таланты" в области музыки, живописи или хотя бы рукоделия. При всем этом у них была единственная цель - произвести благоприятное впечатление на будущего мужа. После замужества большинство забрасывали и ноты, и мольберт.
Финансовая независимость для женщины была огромной редкостью. Лишь в исключительных случаях поместье переходило по наследству женщине. И даже тогда, ей полагалось быть "под присмотром" если не родственников, то наемных компаньонок. Простая прогулка в одиночестве могла бесповоротно испортить женщине репутацию. По счастью, когда Анна оказалась среди немногих счастливиц, ее не беспокоило ни мнение соседей, ни позор жизни старой девы. Эксцентричная барышня Листер жила так, как вздумается. Она всегда знала, что поскольку ее дядя и тетя были бездетны, будущее ее обеспечено, можно было не льстить дальним родственникам и не строить глазки кавалерам. В 1821 году она унаследовала дядино поместье, но вместо того, чтобы искать ему хозяина, стала им сама. Она не нанимала себе дуэний, а на склоне жизни вполне могла сойти за современного "буча" - она коротко стригла волосы, и даже осмеливалась ходить в мужской одежде по деревенской округе. Добрые соседи между собой называли ее не иначе как "джентльмен Джек". Ее образ жизни и манера поведения были типичными для молодых дворян того времени, но никак не для приличных леди.
Все бы забыли об этой сумасбродной Листер, которая предпочитала читать скандальные книги и путешествовать по миру вместо того, чтобы упражняться в вышивании. Но в двадцатом веке ее имя вернула к жизни другая женщина - Хелен Уитбред. Она начала изучать дневники Анны, которые та вела почти всю жизнь.
Закодированные дневники
Часть дневников была закодирована - леди Листер сама придумала шифр, используя греческие слова и формулы из алгебры. После перевода дневник оказался сенсацией - Анна Листер описала любовные связи, которые были у нее с несколькими женщинами. Да и сам шифр Анна создала в свое время для тайной переписки с возлюбленной - барышней Элизой Рейн. В английской глубинке женщины и про сексуальные отношения с мужчинами не должны были знать лишнего до замужества. Поверить, что они могли осознавать свою гомосексуальность, заводить лесбийские романы было трудно. Многие и не верили - слишком уж отличались описания Листер от сюжетов романов. Открытие Уитбред сначала сочли поздней фальшивкой, однако дальнейшая экспертиза подтвердила подлинность дневников. Даже в культурных исследованиях гомосексуальности предполагалось, что первые женщины, считавшие себя лесбиянками, "появились" только ближе к двадцатому веку. Листер слова "лесбиянка" и правда не знала, но в чем ее отличие от других, понимала всегда. Ее секретный дневник на редкость сексуально откровенный, хотя ей и приходилось создавать для подобных описаний собственный словарь. Например, секс она обозначала как "поцелуи", одновременно отмечая каждый такой случай крестом на полях. В некоторых отрывках она упоминает, что не могла "целоваться" из-за менструации. Свою сексуальную ориентацию Листер называла "склонностью к леди", и в чувствах своих она всегда была уверена: "Я любила и люблю прекрасный пол, и была любима им в ответ, мое сердце питает отвращение к любой любви кроме этой". Для того чтобы открывать свои чувства женщинам, она прибегала к аналогиям из древнегреческой литературы. Так, одной леди, с которой она флиртовала, она долгое время рассказывала об Ахилле и Патрокле. В конце концов, дама спросила: "А вы тоже Ахилл?" Если на помощь не приходила греческая литература, то могли пригодиться цитаты из Библии, в которых говорилось о гомосексуальности. Анна Листер пыталась изучать и медицинскую литературу того времени, в которой редко, но все же можно было найти упоминания о лесбиянках. Однако в основном их описывали как средний пол, гермафродитов, приписывали им особую анатомию. Это было не похоже на реальность, известную Листер, и она относилась к подобным трудам с откровенной иронией. Если ученые мужи девятнадцатого века не могли предложить ей нормальных объяснений, то она предпочитала обходиться без них.
Первой серьезной любовью в жизни Анны была Марианна Лотон. Вместе они пытались создать стабильные отношения, а также экспериментировали с сексуальными практиками. Правда, Марианна стыдилась отношений, и не хотела, чтобы ее видели вместе с "недостаточно женственной" Анной. Многие начинали подозревать неладное в их дружбе, но женщины были готовы противостоять слухам. Однако там, где оказались бессильны косые взгляды, все решили финансы. Еще до того, как Анна смогла получить наследство, Марианна была вынуждена выйти замуж за нелюбимого мужчину. Причины были исключительно экономическими - у Марианны больше не было средств к существованию. Замужество Марианны была самым страшным событием в жизни Анны. Она напрямик называла такой брак "законной проституцией", хотя не могла отрицать прагматичности данного шага. Анна пыталась отвлечься от несчастной любви, заводя новые романы, но никто смог заменить Марианну. Через два года их роман возобновился. В честь воссоединения женщины обменялись обручальными кольцами, и даже провели маленькую "брачную церемонию", принеся друг другу клятвы любви. Отношения с Марианной, ставшей миссис Барлоу, были полны неприятностей. Сначала муж принимал подругу жены дома, но ее визитам пришел конец, когда до супруга дошло, что обе мечтают о его кончине. В 1824 году Анна отправилась в Париж, пытаясь найти лечение от венерического заболевания, которое передалось ей от Марианны. По ее убеждению, болезнь "нагулял" на стороне муж возлюбленной. В конце концов, муж махнул рукой на отношения жены с Анной и даже не протестовал, когда женщины начали путешествовать вместе. Женщины провели страстный медовый месяц заграницей, но отношения охладились, особенно после того, как Анна познакомилась с более образованными женщинами во Франции. Анна устала от постоянных проблем в отношениях с Марианной. В 1832 году она начала отношения с другой богатой наследницей - Анной Уолкер. Женщины стали постоянно жить вместе, а также путешествовать по разным странам. На общие средства они перестроили поместье в Галифаксе. В 1840 году, когда обе Анны были в Грузии, у Листер развилась лихорадка, от которой она быстро скончалась. Целых семь месяцев Анна Уолкер везла тело возлюбленной в Англию, где она была похоронена в местной церкви. Дневники Анны Листер отличаются подробными деталями быта и глубоким анализом собственных эмоций. Они рассказывают о чувствах, перед которыми невозможно устоять, даже если они противоречат всем устоям и современной морали. Не менее ярко она описывает портреты своих современниц - не чувствительных кисейных барышень из романов, а реальных женщин, пытающихся выжить в мире, где для их любви не было места. И главное, эти дневники остаются памятью о женщине, которая иногда скрывала свои чувства, но никогда не стыдилась их. В конце концов? она прожила жизнь, всегда оставаясь собой. ©
Family tomb is at St. Anne's Church, Southowram


Миф Сомова

история №7

Константин Андреевич Сомов (30 ноября 1869, Санкт-Петербург — 6 мая 1939, Париж) — русский живописец и график, мастер портрета и пейзажа, иллюстратор, участник объединения Мир искусства, один из основателей одноименного журнала. Сын искусствоведа и музейного деятеля А.И. Сомова.

Арлекин и смерть. 1907. Гуашь, акварель
При жизни Сомов считался одним из лучших русских художников, хотя и тогда демократическая часть искусствоведческой критики во главе со Стасовым презирала его и считала мелкотравчатым: ведь он далек от социальной проблематики. В сталинское время он, естественно, трактовался как не стоящий внимания - ведь все советское искусствоведение в значительной мере выросло из стасовской традиции. А тут еще Сомов оказался в эмиграции - одного этого было достаточно, чтобы он был вычеркнут и забыт. Вспомнили его лишь при Хрущеве, и стали публиковать альбомы репродукций и монографии о нем, хотя и с оговорками: "Сомов не принадлежит к великим, но он настоящий художник" (Гусарова 1973: 32).
В сентябре 1910 г. у Сомова появилась в Петербурге другая модель, гораздо более молодая - 18-летний Мефодий Лукьянов. Для более плотного позирования Мефодий поселился у Сомовых, где он быстро стал своим и получил у художника и его близких (сестры, племянника) прозвище Миф, Мифа, иногда Мифетта. Продолговатое лицо с орлиным носом, масляные глаза и темно-каштановая шевелюра Мифа затем фигурируют на многих сомовских портретах. Февральскую революцию 1917 года встретили вместе, утром шли по улице, "держась за руку. Народ приветствовал полк моряков. Мы с этим полком шли рядом всю Морскую" (КАС: 174). В 1918г. Сомов сделал маслом большой портрет Лукьянова ("Мифин портрет"), очень домашнего - сидящего в пижаме и халате на диване. Портрет был приобретен музеем Александра III (Русский Музей). Вместе снимали дачу, вместе оказались в эмиграции. В 1928 г. в Париже Мефодий устраивал выставку Сомова. Так они и жили вместе (Ротиков называет это образцовым браком) 22 года - до самой смерти Мефодия Георгиевича в Париже от туберкулеза.

Заболел Миф весной 1931 г., и Новый 1932 год Сомов встретил у постели больного, который "стал очень тих и кроток и со мной очень нежен -от этого у меня разрывается сердце", - пишет Константин Андреевич сестре в Россию. - "После окончания моей дневной работы Мефодий просит меня всегда ему показывать, что я успел сделать. Вчера моя акварель ему так понравилась - день у него был грустный, мрачный, - что он стал над нею плакать. И у меня потекли слезы, так мне было его жаль и так мне стало за него грустно...".
В феврале Константин Андреевич сообщает сестре: "За эти тревожные дни я так много передумал о Мефодии, о том, что я часто был очень гадким, жестоким. Что все его вины - маленькие, ничего не значащие и что у меня просто придирчивый нрав. Что меня никто так не любил, как он". Но любезно добавляет: "Кроме, конечно, тебя". Еще через несколько дней: "Каждая минута моей жизни теперь мука - хотя я делаю все, что нужно, - ем, разговариваю с посетителями, даже работаю немного, - мысль о Мефодии и о предстоящей разлуке меня не покидает. Теперь я впитываю в себя его лицо, каждое его слово, зная, что скоро не увижу его больше". Мефодий захотел исповедоваться и причаститься, но боялся об этом сказать Константину, зная, что тот неверующий. Сомов просил не считать его за злого дурака, ведь он, конечно, согласен, раз Мефодию это даст облегчение. "Что у него, несчастного происходит в душе? Великий страх, отчаянье расставаться с жизнью?"
В марте в письме сестре сказано даже больше: "Вчера и третьего дня Мефодию было очень скверно, задыхался, мучился... Вчера, лежа на тюфяке, на полу у его постели, я пытался мысленно молиться - это я! вроде: Боже, если ты существуешь и печешься о людях, докажи, спаси мне Мефодия и я поверю в тебя! Но ... это слабость моя! Разум, логика, видимость - все против существования бога милостивого и умолимого...".
Умирая, Лукьянов с умилением обводил напоследок глазами все вокруг и говорил: "Наша комната, наш китаец, наша Анюта, портрет прадеда...". Чей прадед - его ли, Сомовых ли, не все ли равно. Наше.. .Последние слова были (очень нежно): "Костя ... до свиданья".
Могила - на кладбище Льер в Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем (Франция)


Слабое место британского агента

история №8

Уильям Сомерсет Моэм (англ. William Somerset Maugham [ˈsʌməsɪt mɔːm]; 25 января 1874, Париж — 16 декабря 1965, Ницца) — английский писатель, один из самых преуспевающих прозаиков 1930-х, агент английской разведки.

Во время Первой мировой войны Моэм познакомился с человеком, любовь к которому писатель пронес потом через всю жизнь. Его звали Джеральд Хэкстон — американец, родившийся в Сан-Франциско, но выросший в Англии. Его внешность выдавала в нем человека, который вел довольно распутный образ жизни, многие женщины считали его привлекательным. В тот вечер, когда Моэм познакомился с Хэкстоном, Сомерсету было 40 лет, а тому только 22 года. Писатель спросил у Хэкстона, что бы он хотел получить от жизни, и тот ответил: «Побольше удовольствий и азартных игр. Но у меня нет ни цента, поэтому мне нужен человек, который позаботился бы о моем благосостоянии». Этим человеком и стал Сомерсет.
На протяжении следующих тридцати лет, до самой смерти Хэкстона, скончавшегося от отека легких, тот был постоянным спутником и секретарем Моэма и на Ривьере, и во время многочисленных поездок писателя по всему миру. Хэкстон много пил, отчаянно врал и проигрывал большие деньги, но пользовался неизменной поддержкой и любовью Моэма. Хэкстон легко сходился с людьми, и во время их совместных путешествий знакомил Моэма с самыми разными личностями, которые затем часто становились яркими персонажами литературных произведений писателя. Для того, чтобы внести в сексуальную жизнь Моэма какое-то разнообразие, Хэкстон находил ему новых партнеров. Так было во время их поездок в Индокитай и Мексику.
Увы, Хэкстон подорвал здоровье разгульной жизнью, начал болеть туберкулезом и болезнью Аддисона. Моэм был вне себя от страха за жизнь любимого, помещал его в лучшие санатории, но в конце концов Хэкстон умер. После его смерти Моэм, которому было уже 70, прожил еще 20 лет. Но, по его признанию, жил он отныне с разбитым сердцем. Что не помешало ему поселить у себя своего давнего любовника Алана Сирля, который был намного его моложе и был ему очень предан. Но Моэм однажды признался, что не ценит людей, преданных ему. Увы, он мог горячо любить лишь использующих его циников. "Чем меньше человеку дела до меня , тем больше я его люблю." В книге мемуаров Моэм больно задел жену, что оттолкнуло от него много друзей, поскольку женщина была очень больна. В последние годы жизни Моэм усыновил Алана.. Он даже не скрывал уже своей гомосексуальности и в интервью американскому журналу заявил: "Я был на четверть натурал и на три четверти queer (педик) , но я пытался убедить самого себя, что все как раз наоборот. Это была моя величайшая ошибка. Джеральд Хэкстон, красивый молодой американец 30 лет был моей главной заботой, моей радостью, моей тревогой. Без него я пропал, я одинок и лишен надежды. Я слишком стар, чтобы выносить так много скорби."
В последние годы своей жизни Сомерсет совершенно не боялся смерти. Он сказал как-то одному из своих друзей: «Смерть, как и запор, например, лишь одна из банальностей, очень часто встречающихся в жизни человека. Так стоит ли ее так уж бояться?» Умер Моэм 15 декабря 1965 года в больнице в Ницце от пневмонии. Но так как по французским законам пациентов, умерших в больнице, полагалось подвергать вскрытию, то его отвезли домой. Только 16 декабря сообщили, что Сомерсет Моэм скончался дома, на вилле «Мореск», во французском городке Сен-Жан-Кап-Ферра близ Ниццы. 22 декабря его прах был погребен под стеной Библиотеки Моэма при Королевской школе в Кентербери.


Последнюю историю я посвящаю своему самому любимому поэту, который умел воспевать смерть и любовь как никто другой.

Сонеты темной любви

история №9

Федерико Гарсиа Лорка (исп. Federico García Lorca 1898—1936) — испанский поэт и драматург, известный также как музыкант и художник-график. Центральная фигура «поколения 27 года», один из самых ярких и значительных деятелей испанской культуры XX века. Убит в начале Гражданской войны в Испании.
Перед началом гражданской войны Гарсиа Лорка уезжает из Мадрида в Гранаду, хотя было очевидно, что там его ждет серьезная опасность: на юге Испании были особенно сильны позиции правых. 18 августа 1936 г. националисты арестовывают Гарсиа Лорку, и на следующий день поэта убивают как республиканца и коммуниста (многие современные исследования опровергают это мнение, считая, что Лорка был убит по причине своей гомосексуальной ориентации). После этого до смерти генерала Франко книги Гарсиа Лорки были запрещены в Испании.
Существует версия о том, что поэт не был убит и просто пропал без вести. В 2008 году внучка учителя, расстрелянного вместе с Лоркой, потребовала эксгумацию тел общей могилы, в которой якобы покоился и Лорка (по закону о восстановлении исторической памяти). Никаких останков не обнаружили не только в могиле, но и во всём муниципальном округе, где по официальной версии развернулась трагедия. Более мифическая версия утверждает, что раненого поэта тайно переправили в Аргентину, но он уже не помнил своего имени и прошлого.

©
с.353-54. Июнь-июль 1933 года.
В конце июня 1933 года Архентинита дала специальное представление «Колдовской любви» в Студенческой Резиденции. Среди зрителей находился студент инженерного факультета, привлекательный молодой человек по имени Рафаэль Родригес Рапун, которому суждено было стать последней большой любовью Лорки. Рапун родился в Мадриде в 1912 году. Он имел атлетическое телосложение, был хорошим футболистом и страстным приверженцем социалистических идей. Рафаэль присоединился к «Ла Барраке» несколькими месяцами ранее и теперь был уже секретарем труппы – должность, в которой он быстро завоевал всеобщее уважение своей деловитостью и щепетильностью при расчетах. Карлос Морла Линч, тоже бывший в тот вечер среди публики, познакомился с Рапуном за месяц до того на премьере «Любви дона Перлимплина» и нашел его «обаятельным юношей, дерзким и в то же время очень вежливым, человеком яркой индивидуальности, с открытым приятным лицом». Это впечатление впоследствии не раз подтверждалось. Вероятно, Рапун сопровождал Федерико во время поездки в Кадис на премьеру «Колдовской любви», так что фотография, на которой он и Федерико запечатлены в садах отеля «Королева Кристина» (г. Альхесирас), скорее всего, сделана тогда же. Луис Саэнс де ла Кальсада, который тоже незадолго перед этим присоединился к «Ла Барраке» и стал одним из близких друзей Рапуна, оставил его живой портрет «в раме времени». Портрет тем более ценный, что это единственное описание Университетского театра, сделанное его участником и опубликованное, а также единственные опубликованные воспоминания о Рапуне. Даже если кто-либо еще из его друзей что-то написал, записи эти не вышли в свет.
«Рафаэль находился на перепутье: с одной стороны, ему приходилось ежедневно решать трудные математические задачи, чтобы доучиться на горного инженера; с другой стороны, трудно было сопротивляться ежедневному влиянию людей из «поколения 27 года», которые окружали его. Строгая научная дисциплина против поэзии, поэзия против строгой научной дисциплины; я думаю, что в глубине души Рафаэль предпочитал углам додекаэдра стихотворные строчки, но и то, и другое одновременно жило в нем, противоборствуя – вот почему временами он становился буквально бешеным и терял сон.
У него была большая голова, вьющиеся волосы, не слишком широкий лоб, прорезанный глубокой поперечной линией; правильной формы нос, начинающийся почти от самого лба, придавал его профилю сходство с профилем греческой статуи; щедрый рот с ослепительно белыми зубами, слегка заходящими друг за друга. Из-за этого, когда он смеялся, то выглядел немного странно – один угол рта приподнят, другой слегка опущен. Энергичный подбородок, сильное тело с расслабленными мышцами... Обычно он носил черное, цвет, который делал его улыбку еще более лучистой. У него была твердая, решительная походка. (...) Были у него и свои «трагедии» – так он называл некоторые вещи, которые происходили с ним порой независимо от его желания и о которых я тогда не знал. Одна из этих «трагедий» обнаружилась случайно и, с моей точки зрения, вовсе таковой не была. Но природное, стихийное начало в нем порой брало верх над воспитанием и дисциплиной – так, например, он испытывал спонтанный оргазм всякий раз, когда наш фургон обгонял на дороге другой автомобиль. Это не было нормой, но в этом не было и его вины. Скорость, с которой наш великолепный Эдуардо разгонял грузовичок, чтобы опередить «соперника», вызывала у Рафаэля ощущения, близкие к тем, что вызывает занятие любовью с женщиной.»
Рафаэль Родригес Рапун, который не выжил в Гражданской войне и не рассказал своей истории сам, не был гомосексуалистом. Но, по свидетельству его близкого друга Модесто Игераса, в конце концов он настолько поддался магии личности Лорки, что спастись уже не мог... «Рафаэль был помешан на женщинах, – вспоминал Игерас, – но он запутался в сетях Федерико, нет, не запутался – растворился в нем. Я тоже растворялся в Федерико, но не заходя так далеко. А он оказался с головой погруженным в страсть, прежде чем осознал, что же происходит. Позже он пытался вырваться, но не смог... Это было ужасно.»
с.360-61. Октябрь 1933 года
(...)Прежде чем «Conte Grande» покинул барселонский порт, Федерико отправил открытку Родригесу Рапуну. Из ответа последнего (от 12 октября 1933 года) мы знаем, что отъезд поэта глубоко взволновал его. Рапун только что узнал, что освобожден от военной службы – благословенное освобождение, которым, как он считал, был обязан специальному заклинанию, произнесенному Федерико в такси по дороге на вокзал. Рапун продолжает:
«Я помню о тебе постоянно. Не иметь возможности видеть того, с кем ты находился рядом каждый час в течение многих месяцев – это слишком, чтобы суметь забыть. Особенно если к этому человеку ты привязан так, как я привязан к тебе. Но поскольку ты собираешься вернуться, меня утешают мысли о том, что эти часы повторятся. Я утешаюсь еще и тем, что ты уехал не просто так, а с некоей миссией. Это утешение припасено для тех из нас, в ком сильно чувство долга – и таких нас все меньше. (...) По крайней мере, я хоть что-то написал тебе, хотя ты заслуживаешь большего. Я хочу закончить сейчас. Я буду писать тебе часто. Самый теплый привет от друга, который никогда не забывает тебя.»
Это единственное письмо, сохранившееся из всей переписки Лорки и Родригеса Рапуна, хотя мы можем предположить, что писали они друг другу часто. Исчезновение писем – это всего лишь еще один досадный провал в истории частной жизни Лорки. Истории, которую многие обстоятельства, и не в последнюю очередь осторожность самого поэта, сумели скрыть завесой тайны – порой совершенно непроницаемой.
* Строка из стихотворения лорда Альфреда Дугласа «Две любви» в переводе Александра Лукьянова.
с.410-11 Август 1935 года
К этому времени Лорка наконец закончил отделывать свой нью-йоркский цикл – настолько, что согласился на изготовление машинописной копии для потенциальных издателей. Умоляя одного из друзей вернуть ему рукопись какого-то стихотворения, поэт похвастался, что раньше никогда не диктовал писем. И добавил, что как раз это письмо написано его личным секретарем. Об отношениях Лорки и Рапуна к этому моменту почти невозможно найти какой-либо информации: никакой корреспонденции не появилось на свет за все эти годы, не осталось дневников, а устные свидетельства столь же скудны, сколь и бесполезны. Мы можем предположить лишь то, что в силу профессиональных отношений и личной привязанности двое должны были видеться практически каждый день.
Не найдено ни одного документа, в котором сам Лорка обращался бы к циклу любовных сонетов, получивших общее название «Сонеты смутной любви». Главным источником информации стал поэт Висенте Алейсандре. Он сам слышал от Лорки это название и вспоминал, как Федерико читал сонеты в узком кругу за несколько месяцев до гибели. Когда Федерико закончил, Алейсандре воскликнул: «Господи, какая душа! Как же ты любил, сколько же ты выстрадал, Федерико!» (пер. цит. с испанского Н. Малиновской)
Через сорок пять лет, незадолго до первой публикации одиннадцати сонетов, наконец-то собранных вместе, Алейсандре заявил, что сонеты были посвящены конкретному человеку, возлюбленному Лорки (он не был еще готов назвать имя) и что по его мнению «смутная любовь» (“amor oscuro”) не подразумевала для самого Федерико только лишь однополую любовь. В этих сонетах, согласно Алейсандре, любовь называется «смутной» («oscuro») потому, что она мучительна, трудна, невзаимна, непонята, а не только потому что она гомосексуальна. Несмотря на некоторые сомнения, аллюзия на «темную ночь души» Сан-Хуана де ла Крус совершенно ясна. Федерико искренне восхищался его стихами и часто читал их Сальвадору Дали, а прилагательное «смутный» по отношению к любви в языке Лорки обозначало именно однополые отношения, что и было заявлено ранее в сонете «Адам». Как бы то ни было, « преследование» и «слежка», которым подвергаются любовники в сонетах, обусловлены запретным характером их страсти.
Мария Тереса Леон, пламенная коммунистка, жена Рафаэля Альберти, хорошо знала Рафаэля Родригеса Рапуна и была в курсе отношений между ним и Лоркой. Когда в октябре тридцать шестого ответ генерала Гонсалеса Эспиносы Герберту Уэллсу был опубликован в мадридских газетах и стало ясно, что поэт действительно убит и что страшные слухи оказались правдой, она вновь встретила Рапуна. «Никто бы не мог страдать сильнее, чем этот спокойный с виду парень», – писала она в воспоминаниях. «Проходили часы, дни, ночи... Смерть стала казаться избавлением. И Рафаэль встретился со смертью на севере. Я убеждена, что, расстреляв все патроны, он просто дал себя убить. Это был его способ вернуть Федерико.»
Сиприано Ривас Чериф, арестованный нацистами в Германии и переданный в руки Франко, слышал подобную версию уже после своего освобождения из тюрьмы в 1945 году. Некто рассказал ему, что Рапун записался добровольцем в Республиканскую армию как только уверился в том, что фашисты убили Федерико; в одном из боев он выскочил из траншеи со словами «Я хочу умереть». Через несколько мгновений он упал как подкошенный. Ривас Чериф так и не смог проверить правдивость этой истории, которую он счел всего лишь красивой легендой.
Но информация была верной. После окончания артиллерийских курсов (из нескольких возможных он выбрал те, что проводились в мурсийском городке Лорка) Рафаэль получил звание лейтенанта и летом 1937 года командовал батареей недалеко от Рейносы, на севере. Один из его солдат вспоминал его как человека «серьезного, культурного и малоразговорчивого». Это были дни наступления Франко на Сантандер, и бои на этом участке велись напряженные.
Утром 10 августа батарея противостояла воздушным силам мятежников, и ближе к полудню, выдержав отчаянный натиск франкистов и получив небольшую передышку, Рапун с двумя товарищами отправился на поиски новой позиции для батареи. Они остановились на окраине городка Барсена де Пас де Конча, где воздушный налет застал их врасплох. Двое солдат, бывших с Рапуном, бросились на землю, но Рафаэль остался сидеть на бруствере. Разорвавшийся в двух шагах снаряд смертельно ранил его.
В свидетельстве о смерти Рапуна написано, что он скончался 18 августа 1937 года в военном госпитале Сантандера от множественных ранений в спину и поясничную область. Лорка – и едва ли Рафаэль мог об этом знать – был убит в тот же самый день за год до этого. Никто в госпитале не знал ни возраста артиллерийского лейтенанта, ни места его рождения, ни имен его родителей. Не осталось записей о его последних минутах, о предсмертной просьбе, вообще о каких-либо сказанных им перед смертью словах. Он был похоронен на кладбище Сириего на берегу Кантабрийского моря. Спустя восемь дней Сантандер перешел в руки Франко. В июне, двумя месяцами ранее, Родригес Рапун отметил свой двадцать пятый день рождения.

Спасибо всем тем, кто помогал в создании новой части.

@темы: Одна история любви, Изобразительное искусство

Comments

[Lodur (Totetsu)]

Спасибо большое за вторую часть! Даже Сомов затесался — один из любимейших еще с детства художников.

Спасибо за Лорку, Кирн

[Br. Samedi]

Lodur (Totetsu), не за что. мне вторая даже больше нравится.
Хотя их должно было быть по традиции 10, но не вошло.
Йозеф К, не за что он должен был быть первым еще в той части, но за слухами о Дали совершенно забыл об этой истории.

[Drugg-on-fly]

Не могу открыть ссылки!

[Br. Samedi]

какие?

[Drugg-on-fly]

Ни-ка-кие! какой-то мой глюк - всё, что под морем - не желает открываться ни в какую ни в одном дневнике, даже в моем. Да, перезагрузила. Нет, не помогло. 1-ая часть - пожалуйста, а эта - никак.

[Br. Samedi]

странно. у меня не разворачивается пост как обычно, когда в комментарии захожу. а если нажимаю, то открывается. =/

[Drugg-on-fly]

Я, увы, лишена и этого.

[Las armas secretas]

у меня проблема такая ж была, но ВОТ РЕШЕНИЕ: www.diary.ru/~sampazariny/p166518887.htm

[Drugg-on-fly]

Yeaaaah!
Las armas secretas, Спасибо!

[Las armas secretas]

Drugg-On-Fly, пожаалуйста ^^

[Drugg-on-fly]

Очень тронуло. Спасибо.

[Br. Samedi]

Drugg-On-Fly, какая история больше тронула?

[Drugg-on-fly]

Пирса и Бриттена. Необъяснимо и до слёз.

[Br. Samedi]

да, очень трогательная история почти идеальных и долгих отношений. всем бы так

[Drugg-on-fly]

Умение разглядеть именно своего человека, конечно, не зависит от ориентации, а ведь только оно и важно для жизни вдвоем (хотя, надо признать, что разнополые пары избалованы якобы бесконечностью выбора больше, нежели гомосексуальные). Но в истории трогает другое - как сильно надо любить, чтобы суметь перешагнуть через собственное эго, общепринятые нормы, отказаться от привычного окружения - фактически стать изгоем... Что это значит для умного, интеллигентного, ранимого человека, я даже представить не могу! Что за чувство, ради которого человек согласен терпеть плевки в лицо, ежедневные насмешки, презрение и вполне реальные угрозы? При этом - творить, летать, дышать полной грудью и быть счастливым... Моя мелкая душонка вместить этого не может и льет слезы, оплакивая собственное убожество и немощь. Знаю, что сама бы так не смогла никогда. Я не завидую... Вру. Завидую.

[The Highgate Vampire]

не только разглядеть. ведь столько прожить вместе - это подвиг, лишенный какого-либо гендерного окраса и ориентации.
понимаю и разделяю