Frida Kahlo

понедельник, 17 октября 2011

10:33

все записи пользователя в сообществе The Highgate Vampire

La douleur passe, la beauté reste (с) Pierre-Auguste Renoir

Фрида Кало (исп. Magdalena Carmen Frida Kahlo y Calderón; 6 июля 1907, Койоакан, Мехико, Мексика — 13 июля 1954, там же) — мексиканская художница, жена Диего Риверы.
Хэйден Эррера "Фрида Кало":
Снаружи, среди могильных камней, под проливным дождем стояли сотни людей. Гроб принесли в первую комнату и открыли его. Фрида лежала в венке из красных гвоздик и с народным платком на плечах. Кто-то положил огромный букет у ее головы.
В четверть второго Ривера и другие члены семьи подняли Фриду из гроба и переложили ее на самодвижущуюся тележку, которая должна была везти ее в печь крематория. Ривера стоял рядом с Фридой, сцепив руки, погрузившись в печаль. Он встал на колени и поцеловал Фриду в лоб. Друзья склонились в последнем прощании. Ривера хотел проводить Фриду с музыкой. Собравшиеся, подняв руки со сжатыми кулаками, запели «Интернационал», затем государственный гимн, «Молодую гвардию» и другие политические песни.
«Ривера стоял, сцепив руки, — вспоминает Монрой. — Когда двери печи раскрылись, чтобы впустить тележку с Фридой, из печи дохнуло таким чудовищным жаром, что он заставил нас отпрянуть к стенам комнаты, потому что мы не могли выдержать этого адского пекла. Но Диего не двинулся».
В этот момент произошло нечто жутковатое, напоминающее «Капричиос» Гойи. Аделина Сендехас вспоминает:
«Когда тележка начала увозить тело Фриды к печи, все бросились к ее рукам. Ее хватали за пальцы, чтобы снять дешевенькие кольца. Людям хоте-лось оставить на память что-то принадлежавшее ей».
В старом крематории требовалось четыре часа, чтобы огонь сделал свое дело. Толпа не разошлась, люди пели. Диего плакал и так вонзил в ладони ногти, что закапала кровь. В конце концов двери печи раскрылись, и раскаленная тележка с прахом Фриды выехала наружу. Невыносимый жар снова заставил людей отпрянуть к стенам комнаты и, защищаясь от него, закрыть лица руками. Только Ривера и Карденас неподвижно стояли на своих местах.
Пепел Фриды еще несколько минут до того, как разрушиться под дуновением воздуха, сохранял ее очертания. Когда Ривера это увидел, он вытащил маленький альбом для эскизов и зарисовал серебристый силуэт из пепла Фриды. Затем нежно собрал пепел в кусок красной ткани и положил в кедровую шкатулку. Диего попросил, чтобы, когда он умрет, его прах был смешан с прахом Фриды. (Его просьба не была удовлетворена, такому великому монументалисту больше пристало лежать в месте упокоения самых знаменитых людей Мехико — в Ротонде великих людей.)
В своей автобиографии Диего писал:
«13 июля 1954 года было самым трагическим днем моей жизни. Я потерял мою любимую Фриду навсегда... Теперь слишком поздно, я понимаю, что самой замечательной частью моей жизни была моя любовь к Фриде».
Когда в июле 1958 года открыли Музей Фриды Кало, ее прах был помещен на кровати, над ним висела ее гипсовая посмертная маска, обернутая одним из ее платков.

Позже прах положили в доколумбов сосуд округлых очертаний, напоминающий женский торс на подставке, над этой урной разместили бронзовую отливку посмертной маски. Казалось, урна наполнена жизнью, как и глиняный идол в «Четырех жителях Мексики».

Girl with Death Mask - Frida Kahlo, 1938

Как ребенок в картине «Четыре жителя Мексики» видит свою судьбу в скелете на площади, так и «Девушка с маской Смерти» выражает озабоченность Фриды смертью. Ребенок, который может быть Фридой, поскольку она выглядит как маленькая девочка в картине «Мои прародители, мои родители и я», стоит на пустоши, держа zempazuchil, желтый цветок, который в Мексике со времен ацтеков ассоциируется со смертью, и обычно в День поминовения этими цветами украшают могилы. Это небольшая картина, которая была подарена Долорес дель Рио. Она говорит, что дитя на картине представляет ребенка Фриды, которого у нее никогда не было, это она поняла из беседы с Фридой о ее несчастье — о невозможности родить Диего ребенка.
«Умерший Димас» — так обозначается в надписи на ленте, которая гласит: Димас Росас в возрасте трех лет, 1937 год». (В Мексике День поминовения — это праздник, который продолжается несколько дней, и один из дней посвящается умершим детям, или difuntitos) Димас Росас индейский ребенок, вероятно, из большой семьи в Икстапалапа, которые служили моделями Ривере и для которых художник являлся compadre (человек, связанный с другим человеком после религиозной церемонии крещения; Ривера и отец Димаса стали compadres, когда Димаса крестили и Ривера был выбран крестным). Несмотря на все уговоры Риверы, отец мальчика прибегал к помощи знахарей, а не к традиционной медицине, и ребенок умер. Фрида отнеслась к этой ситуации скорее с печалью фатализма, нежели с сентиментальным участием. Как и многие другие, кто часто встречался со смертью и нищетой, она знала, сколь бесплодны попытки что-либо изменить.
Картина следует мексиканской традиции посмертных портретов, которая уходит корнями в колониальные времена, а также наследует и европейские традиции Средневековья. Во-первых, такие портреты в Новой Испании служили выражением уважения к умершему. Позже они просто стали напоминанием семье об ушедшем. Одно из таких напоминаний висит над изголовьем Фридиной кровати в Музее Фриды Кало. Оно показывает мертвого ребенка, увенчанного цветами, он сам и его ложе тоже усыпано цветами. Как и Димас, этот ребенок держит цветы в безжизненных руках, и голова его покоится на валике подушки, но между двумя картинами есть очевидная разница. Родители Димаса не могли заказать себе такой сувенир. Его портрет регистрирует традиционное положение усопшего ребенка, одетого как некий святой персонаж. На Димасе картонная корона и шелковая мантия. Но худенькие ноги Димаса босы, и лежит он на грубом соломенном petate, матрасе-циновке, которая служит мексиканским беднякам постелью. Подобно кукурузе, соломенный матрас является настолько фундаментальным понятием для жизни мексиканских крестьян, что сущесвует множество идиоматических выражений, базирующихся на этом слове. Например, se petateo значит: «он ушел в вечный сон». De pateta a petate — означает «от рождения до смерти».
Так же, как в картинах «Больница Генри Форда» и «Мое рождение», Фрида создает своего рода retablos. Как в картине «Кормилица и я» виден источник — Мадонна Каритас, так в картине «Димас» она столь тонко изменяет традиционную манеру, что выразительность картины усиливается. «Димас» не просто посмертный портрет. Обнаженные ножки ребенка напоминают нам о драматических, «сразу видных» ногах «Мертвого Христа» Андреа Мантеньи. Фрида, как делали мастера итальянского Возрождения, приподнимает голову мертвого на подушке, так что зритель сразу же видит его смертную бледность. Это придает максимальную драматичность всей сцене. Сделав так, что ступни Христа маячат перед зрителем, Мантенья заставляет вас физически страдать от ран Христа и серьезно вдуматься в смысл его смерти. Во Фридином «Димасе» «сразу же видимые ступни» ставят зрителя в положение плакальщика над распростертым телом мертвого ребенка и затем заставляют его рассматривать смерть во всех ее фактических и физических — только не прозаических аспектах. Фрида беспощадна. Она не приукрашивает смерть. Из уголка рта Димаса скатываются капельки крови, и его слегка приоткрытые, несфокусированные глаза пугают и остаются в памяти. В маленькой открытке, изображающей вознесение Христа, которая лежит на подушке Димаса, есть нотка пафоса, свидетельство простой веры семьи ребенка. Но Фрида пишет картину с точки зрения атеиста — буквально и не идеалистически. Димас будет обернут в свой petate и положен на землю, он — еще одна жертва детской смертности в Мексике. Сардоническое качество Фридиной концепции видно в названии, которое она дала этой картине, когда та экспонировалась в 1938 году в Нью-Йорке: «Одетый для рая».

От Gary
Portrait Of Luther Burbank
Inhabitants of Mexico
Портрет Мигеля Н. Лира