La douleur passe, la beauté reste (с) Pierre-Auguste Renoir
В далеком 1876 году подмосковную деревню Кармолино (Анискинского сельского округа Щёлковского района Московской области) посетил архимандрит Николо-Угрешского монастыря Пимен (в миру Петр Дмитриевич Мясников; 1810-1880). В своих воспоминаниях, опубликованных в 1877 году, он оставил нам не только описание некогда существовавшей здесь усадьбы с парком, но и живое, увлекательное описание нескольких местных легенд и преданий, рассказанных ему старожилами, которое я привожу ниже с комментариями и дополнениями...
Глава XXVII.
Июня 7 [1876 года - прим. trojza], в три часа утра, я выехал из [Николо-Угрешского - прим. trojza] монастыря в Берлюковскую пустынь, при которой есть дача, где я вознамерился провести лето и пить там воды. В тот же день, к вечеру, отец Игумен Нил [настоятельствовал в 1870 – 1880 годах. См.- - прим. trojza] проводил меня на эту дачу, отстоящую от пустыни 7 верст, а прямым путем для пешеходов версты три или четыре.
Эта усадьба находится при сельце Кармолине [Примечание: Сельцо Кармолино, Спасское тож, Богородского уезда, 2 стана, от Москвы 37 верст, от уездного города 24, близь Стромынского тракта. Прим. trojza - , принадлежавшем в 1850-х годах Александре Ивановне Люминарской [даты жизни: (1795-1853), погребена в Берлюковской пустыни у стен Троицкой церкви - прим. trojza], действительной статской советнице и Феодору Андреевичу Левашеву, капитану [данные были взяты из книги К.Нистрема. См. с.137. - прим. trojza]. Сельцо это называется также Спасское, по тому, что тут в прежнее время была деревянная церковь [1], которая, за ветхостию, упразднена, и старожилы сказывают, что слышали от стариков, что половина этой церкви была отдана в Берлюковскую пустынь, и будто там из нея была сделана в то время пекарня, в которой, в последствии (в 1829) была найдена древняя чудотворная икона явления, называемого "Лобзание Христа Спасителя Иудою" [подробнее об иконе и ее обретении - см. в моем журнале здесь и здесь - прим. trojza]. Говорят, что и часть икон вместе с церковью отдана была в пустынь, может быть и эта чудотворная икона вместе с прочими. Эта дача приобретена пустынею только прошлым летом [т.е. в 1875 году]. Бывший господский дом не велик, но расположен весьма удобно, с горенкой и балконом, откуда вид очень хорош и простирается довольно далеко, но весьма дик, потому что вся усадьба на плоском месте, окруженном лесами. В 1815 году тут было поле, и в живых еще местные старожилы, которые помнят, как, во время крепостного права, они садили, при прежних господах, деревья и кусты теперь тенистого и разросшегося сада, или скорее парка. Он разбит с большим толком; деревья, преимущественно береза, липа и других пород, расположены группами; дорожки везде битые и к моему приезду, по вниманию отца Игумена, все было вычищено и убрано. Река Воря по близости от дома, и ежели купание не было мне воспрещено, я бы мог этим воспользоваться [с. 324]
Во время моего лечения водами, когда я дошел до трех стаканов, и должен был ходить после каждого по 20 минут, я измерил дорожки шагами, начиная от крыльца в сад, и насчитал до 90 саженей; я проходил это пространство в 10 и 12 минут, и положил себе за правило после каждого стакана два раза пройтись по всем дорожкам, и после последнего обхода возвращался пить свое кипяченое молоко.
Вечером я выходил за сад и гулял поблизости с моим келейником отцом Аркадием. В одну из таковых прогулок мы направились в деревню, и там, невдалеке от сараев, увидали высокий деревянный крест, а немного поодаль два больших продолговатых камня, наподобие надгробных. Это возбудило мое любопытство. В ту пору случилось, что тут неподалеку стоял какой-то старичок; я подозвал его, стал расспрашивать: "По какому это у вас случаю тут крест поставлен и эти камни лежат?"
Он мне отвечал:
"А крест-то, батюшка, вот по какому случаю тут прилучился. Здесь, сказывают, вишь, была допреж деревянная церковь, давно, значит, а когда это было, заподлинно не знаю; я уж ея, батюшка, не застал, а только слышал, бают, была, ну и когда сломали не знаю... Да, батюшка, старики точно сказывали, которые помнили... От ентова-то от самого и селение, знать, Спасское называется... Полагать надоть, что во имя батюшки Спаса престол чтоль был"...
-Ну а эти камни что же такое? - спросил я.
- А это, изволишь ли видеть, стало, был погост здесь, на чьих нибудь могилках положены, а на чьих мы уж ентова сами не знаем, и слова сбоку, вишь, есть, да вот, поди ты, беда какая: нихто их разобрать не может, не умеют што ли, или заросли больно.
- От чего же один из камней лежит прямо, а другой, видишь, как? - снова спросил я старика.
-Вот по какой причине (сказал старик таинственно и важно): не пошли!
- То есть, как не пошли? - стал я расспрашивать.
- Да так, просто не пошли, не захотели идти.
И, помолчавши немного, старик начал мне подробно рассказывать, как камни не пошли. [325].
- В ту пору, как вот в Берлюках и пустыне-та зачали большой собор строить [начало строительства Собора Христа Спасителя Николо-Берлюковской пустыни относится к 1835 году - прим. trojza], игумен-то покойник, как бишь, ну да все одно... [иеромонах Венедикт, настоятельствовавший в 1829 – 1855 годах - прим. trojza] Царствие ему небесное!.. Игумент-то и вздумай взять енти камни... Прислал пару здоровых дюжих монастырских лошадей, рабочих, навалили камень-то, что криво лежит. Дело было, батюшка зимою; отъехали так с версту што ли: стали лошади, нет, не идут; что ты будешь делать! Бились, бились, нет; с места не берут лошади, да и все тут, а предюжие, дюжие, кажись бы, как не свезти, так нет... вот, поди ты, не осилили!..
Что же, батюшка, так ведь отступились, бросили, свалили камень... порожнем и поехали назад... Право слово... Прошел день, камень лежит, прошел другой, Игумен по камень не присылает; еще прошло сколько-то дней, не идут из монастыря; с неделю прошло, куда! больше, камень все лежит у дороги...
Думаем мы себе: Нет, робятушки, дело-то не ладно, не так выходит оно. Созвали сходку; промеж себя поговорили... все, батюшка, стояли на том, что камень не захотел идти... Да вот, простая штука, а не пошел... на гладком месте лошади не повезли, не то что бы в гору. Знать, думаем мы, камень следует убрать опять где был. Нарядили людей, лошадь, и что же, Ваше Благословление? запрягли плохую лошадку, так немудрую кляченку, и довезла, ведь, камень легонько, хоть бы взмылилась; камень-то и свалили, да, знать, не потрафили: как его тогда свалили, так он о сю пору и лежит.
Больше старик ничего мне сказать не мог. Я поблагодарил его за рассказ и, подошедши к обоим камням, стал их рассматривать со вниманием: они имели длины аршина по два, или более, ширины около аршина и немного менее в вышину. Камень был Мячковской породы. К одной стороне надпись, как на надгробных камнях к голове, но на верху нет ни слов, ни украшений. От времени слова залипли, их позатянуло мхом: я распорядился, чтобы промыли, и тогда можно было разобрать следующие надписи по Славянски вязью:
читать дальше
