статьяПремьер Зубков подписал постановление правительства России, которым гасится долг в 692 712 евро за содержание 648 могил соотечественников, похороненных в русском некрополе под Парижем.
Как-то летом 1975-го мне на работу, в редакцию большой газеты, позвонил отец: "Бросай все и срочно приезжай!"Я бросил и рванул с улицы Правды, 24, на родную Горького, теперь Тверскую.
- Где ты бродишь, - раздалось страшно сердитое отцовское, - мы с французским гостем никак не можем открыть эту бутылку.
Я еще возился с пробкой от "Цинандали", а гость, седоволосый усталый человек лет за 70, очень тихо представился:
- Николай Бенуа, только какой же я французский...
Плакала в тот день моя работа. Старинный друг нашего рода художник Николай Бенуа потряс тогда рассказами о русском Париже и очень необычным языком, в котором легкий, едва заметный акцент компенсировался неслыханной исконностью. Говорили о многом и о многих, а в конце гость оставил на красном секретере несколько фотографий:
- Это то, что вы просили.
На черно-серых фото могилы Бунина, актера Мозжухина и почему-то особо почитаемой у нас в доме балетной примы Преображенской, и еще одна скромная могилка с нашей фамилией. И я понял, это наши, уехавшие в далекое "туда" в конце 20-х.Нет, все-таки не родное фамильное Ваганьково, но и кладбище Сен-Женевьев-де-Буа даже тогда, в сухие и молчаливые 70-е, сделалось не чужим. И когда трудился собкором в Париже, 27 километров с поворотами и разворотами, не дай бог, проскочить Сен-Женевьев, преодолевались одним желанным махом. Церквушка, которую построил родственник моего знакомца Николая Бенуа - Альберт, нешумные и такие непривычные для французских пейзажей березы и почти полное безлюдье. В конце 80-х - начале 90-х шумных нашенских экскурсий туда еще не водили, и даже великого русского писателя Астафьева возили мы на кладбище тихо-тихо. Он первым делом поклонился Бунину.А я отыскал-таки с помощью молчаливого священника три увиденные тогда на фото могилки. Даже пришлось показывать батюшке свой серпастый, чтоб он, не слишком в ту пору дружелюбный, понял, что родные.Но родные ли? Наверное, все-таки да. Заброшенные волею судьбы в парижское далеко люди. Забвение дома, полный разрыв с Родиной и родственниками. Но оставалась кровная связь, узы, которые временем не рвутся. И разве родственная, духовная близость зависит только от частоты встреч?И сколько таких похожих, исковерканных судеб, одинаково грустных историй. Мы не в ответе за разрыв. Мы в ответе за то, чтобы такого больше не было.
А тогда, на Сен-Женевьев, произошло и узнавание, и встречи с ушедшими великими соотечественниками. Никому уж точно не подсчитать, сколько русских похоронено под Парижем. По некоторым данным, свыше десяти тысяч - это самый крупный наш зарубежный некрополь, принявший первого русского еще в 1927-м. История теперь известная, но оттого не менее тяжелая. Сотни россиян, далеко не молодых эмигрантов, доживали свой тяжелый век в приюте под Парижем. Они уходили, и местное кладбище принимало сначала их, а потом и других знаменитых и не очень соотечественников, постепенно под шелест берез превратившись в русское. Наши кресты и наши могилки с нашими надгробными надписями. И пристанище погребенных здесь корниловцев мирно и нежданно гармонично соседствовало с последним приютом русских героев французского Сопротивления, расстрелянных немцами. Поэтесса Гиппиус наверняка бы не противилась появившимся здесь скромным надгробиям современного поэта и бунтаря Галича или автора "В окопах Сталинграда" писателя Некрасова. И только памятник гениальному Рудольфу Нуриеву несколько выпадал из общего российского стиля - слишком, в отличие от самого танцовщика, крупный, несколько, прости меня Господи, помпезный... Надгробие великому его собрату по профессии Сержу Лифарю смотрится как-то гармоничнее.
Постепенно появлялись на кладбище и надписи с именами, ставшими мне знакомыми уже по парижской жизни. Еще недавно водил меня по своему некогда закрытому для советских музею полковник Дубенцев. В нескольких просторных залах вывезенные с риском для жизни и спрятанные при немецкой оккупации знамена его гвардейского полка, портреты последнего государя императора, иконы, на которые молились перед боем. И вот лежит он, полковник Дубенцев, в заранее приготовленном для погребения месте.
Кстати, это удивляло. Некоторые немногие представители той первой волны эмиграции закупали еще при жизни места на кладбище, о чем свидетельствовали специальные таблички. По французским законам за могилы надо платить, пара десятилетий - и место пропадает. Вот и появлялись на кладбище могилы в два, в три слоя... Могли уйти, бесследно исчезнуть следы русских фамилий, составлявших славу и честь державы.А последние, уже в этом новом веке, редкие мои наезды на кладбище здорово расстраивали. В городке Сен-Женевьев, видно, появлялось все больше вьетнамцев, которые стали не то что вытеснять, а соседствовать с нашими, с моими. Как же хотелось, чтобы кладбище оставалось русским. Французы, чтобы вы ни читали о них в наших СМИ, терпеливо ждали возвращения долгов. 1000 евро с каждого из шести с половиной сотен участков, чьи хозяева-обитатели ушли безвозвратно.И вот свершилась долгожданная справедливость. Кладбище останется русским. Правительство России выделило под Новый год средства на погашение чужих долгов, благородно признанных своими. Это первая крупная дань памяти тем, кто вынужден был расстаться со своими березками и обрести покой под чужими. По крайней мере, до 2011-го проблема решена. А к тому времени будет создан Фонд поддержки русского кладбища.Вообще в последние годы мы доказали, что с памятью у нас не так уж и плохо. Восстанавливается российский некрополь на христианском кладбище в Касабланке. На уход за мемориальными комплексами с захоронениями советских воинов в 49 странах ежегодно выделяется около двух миллионов долларов. Пусть пока так, хотя потребность в два с лишним раза выше. На забытом греческом острове Лемнос после восстановления освящены могилы Донского казачьего войска.Но это первые шаги. За ними, уверен, последуют и другие. Никого не прощаем мы, и никто не отпускает наши грехи, ибо здесь никто не нуждается в прощении. Скорее понимаем, познаем и признаем, вновь считаем своими.
Кто похоронен на Сен-Женевьев-де-Буа
* Писатели Иван Бунин, Алексей Ремизов, Борис Зайцев, Виктор Некрасов
* Поэты и прозаики Дмитрий Мережковский и его супруга Зинаида Гиппиус
* Драматург и бард Александр Галич
* Художники Константин Коровин и Константин Сомов
* Приемный сын Максима Горького генерал французского иностранного легиона Зиновий Пешков
* Участник заговора против Распутина Феликс Юсупов
* Кинорежиссер Андрей Тарковский
* Танцор Рудольф Нуриев
* Балетмейстер Серж Лифарь
* Балерина Матильда Кшесинская
История кладбища Сент-Женевьев-де-Буа
краткий очеркНедалеко от Парижа, в городке Сент-Женевьев-де-Буа, который в 1920-х гг. еще был деревней, появилась тогда же русская богадельня. Она была организована княгиней В.К. Мещерской для престарелых русских эмигрантов, не имевших семьи, родных и нуждавшихся в постоянном уходе. В скором времени, в 1927 г., на местном кладбище был отведен участок для захоронения обитателей богадельни. Впоследствии здесь стали погребать русских из Парижа и других уголков Франции.Постепенно вокруг богадельни образовался поселок. Русские парижане скупали земли, строили дачи и зачастую оставались там жить постоянно. Вскоре для строительства церкви общими усилиями был приобретен клочок земли. Проект храма разработал архитектор и художник Альберт Николаевич Бенуа (родной брат основателя "Мира искусства" Александра Бенуа). Небольшую белую церковь торжественно освятили в 1939 году. Церемонию освящения вел митрополит Евлогий.Под нефом, в крипте, захоронен прах митрополитов Евлогия и Владимира, архиепископа Георгия и других священнослужителей. Там же покоится сам зодчий и его жена Маргарита Александровна – тоже художница. На пожертвования в память архитектора недалеко от храма построили домик, где можно всегда попить чаю и отдохнуть.На арочных воротах при входе на кладбище изображены архангелы Гавриил и Михаил с иконой. Сразу за воротами по обе стороны ухоженной аллеи – березы и скамейки, а по бокам ступенек, ведущих в храм и вокруг храма, – елочки, кусты. Дальше высокие тополя, потом опять березы. Говорят, это единственный в Западной Европе ансамбль, созданный в псковско-новгородском стиле. Над входом в храм – яркая роспись, изображающая Успение Пресвятой Богородицы, в честь которого и названа церковь.В зелени деревьев и кустов справа от храма стоит звонница с маленьким куполом над двумя арками. В них – шесть колоколов. В правой арке – один большой, в левой – пять разных поменьше в две высоты. Сама церковь по своей форме напоминает крест. На высоком белом барабане расположен сливающийся с небом купол с большим восьмиконечным крестом.Внутри храма – строгий двухъярусный иконостас, расписанный художниками и прихожанами Львовой и Федоровым. На левой от входа стене изображены темы из жития Пресвятой Богородицы, на противоположной – сцены из жизни Христа. Как и росписи над апсидами, это – творение рук Альберта Бенуа. Западная (входная) стена расписана иконописцем Морозовым. В храме много икон – и на стенах, и на аналоях, и в киотах. Почти все они подарены русскими эмигрантами.В оформлении и содержании могил русское благолепие соединилось с западной образцовостью. В перекрестии могильных крестов и в нишах памятников теплятся негасимые лампады и мерцают эмалевые иконки. На надгробных плитах читаешь знаменитые русские фамилии. Оболенские, Волконские, Шуваловы, Шереметевы, Меншиковы, Воронцовы, Мещерские, Мусины, Гончаровы, Толстые, Урусовы, Потемкины и другие. Здесь похоронены писатели Дмитрий Мережковский и Зинаида Гиппиус, Иван Шмелев и Алексей Ремизов, Николай Евреинов, Надежда Тэффи, Борис Зайцев. Стоит памятник Ивану Бунину и его жене Вере Николаевне. Обрели последний покой на Сент-Женевьев-де-Буа герои французского Сопротивления: Вики Оболенская, Кирилл Радищев (потомок автора "Путешествия из Петербурга в Москву"), Зиновий Пешков (родной брат Якова Свердлова, приемный сын Максима Горького, генерал иностранного легиона, французский посол в Китае). Приняло русское кладбище и великих балерин и артистов (Матильду Кшесинскую, Ольгу Преображенскую, Ивана Мозжухина, Веру Трефилову, Марию Кржижановскую), философов (Сергея Булгакова и Николая Лосского), художников (Зинаиду Серебрякову, Константина Коровина, Константина Сомова). Есть и могилы нового поколения: Александра Галича, Андрея Тарковского, Виктора Некрасова.
О каждом из них можно рассказать интересную историю и показать достоинство замечательных людей, которые, несмотря на долгие и мучительные скитания на чужбине, не забыли землю, откуда их корни. Виктор Сметанин
О владычица смерть, я роптал на тебя,
Что ты, злая, царишь, всё земное губя.
И пришла ты ко мне, и в сиянии дня
На людские пути повела ты меня.
Увидал я людей в озареньи твоем,
Омраченных тоской, и бессильем, и злом.
И я понял, что зло под дыханьем твоим
Вместе с жизнью людей исчезает, как дым.
Федор Сологуб
Что ты, злая, царишь, всё земное губя.
И пришла ты ко мне, и в сиянии дня
На людские пути повела ты меня.
Увидал я людей в озареньи твоем,
Омраченных тоской, и бессильем, и злом.
И я понял, что зло под дыханьем твоим
Вместе с жизнью людей исчезает, как дым.
Федор Сологуб
Пишет Sadna
***
Пишет Marius1198
Преимущественно кладбище называется "русским" , потому как на нем захоронено более 10 000 русских. В числе эмигрантов, похороненных там, в основном значатся фамилии известных писателей, художников и других деятелей искусства, а так же государственных и военных представителей.
фото
Памятники участникам Белого движения
Великий Князь Гавриил Романов (1887-1955). Правнук императора Николая Первого.
Князь Феликс Юсупов (1887-1967).
писатель Дмитрий Мережковский (1866-1941) и его жена поэтесса Зинаида Гиппиус (1869-1949)
кинорежиссер Андрей Тарковский (1932-1986)
танцовщик Рудольф Нуреев (1938-1993)
Великий Князь Гавриил Романов (1887-1955). Правнук императора Николая Первого.
Князь Феликс Юсупов (1887-1967).
писатель Дмитрий Мережковский (1866-1941) и его жена поэтесса Зинаида Гиппиус (1869-1949)
кинорежиссер Андрей Тарковский (1932-1986)
танцовщик Рудольф Нуреев (1938-1993)
***
заметка Русские косточки рассеяны по всему миру, однако внимание авторов выявленных мною публикаций до сегодняшнего дня сосредоточено, в основном, на российском некрополе в городке Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем.
Вероятно, это можно объяснить извечной увлеченностью россиян Францией и особенно ее столицей, масштабом российского исхода в эту страну и исторической значимостью похороненных здесь лиц. Правда, допустимость последней причины может быть поставлена под сомнение, ибо узость информации не позволяет судить о значимости персон других наших соотечественников, скончавшихся в эмиграции.
Вполне вероятно, что захоронения такие в мире есть. Среди персоналий "третьей волны" некрополя в городке Сент-Женевьев-де- Буа - диссиденты А. А. Амальрик, А. А. Галич, В. П. Некрасов, Д. М. Панин, А. А. Тарковский. В ряде случаев даты эмиграции не указаны, и остается только гадать, принадлежит то или иное лицо к эмигрировавшим до или после октября 1917 г.
Сюжет о русских могилах во Франции - это лишь малая часть из затрагиваемых публицистом-международником В. В. Большаковым в книге "Русские березы под Парижем" тем, объединенных, однако, идеей преимущества социалистического варианта развития на пути к строительству нового, справедливого мира.
Однако для нас в настоящем обзоре глава из книги "Русские березы под Парижем" представляет особую ценность информацией о других помимо погоста в Сент-Женевьев-де-Буа захоронениях русских во Франции.
Из подглавки "Русская Ницца" мы узнаем о старом кладбище на холме Шато, где похоронен писатель и публицист А. И. Герцен с супругой, другом кладбище на окраине Ниццы, на улице Шмен-де-Кокад, этом, по утверждению В. Большакова, единственном русском православном некрополе за рубежом, единственном, потому что здесь похоронены только русские.
В. Большаков дает нам краткие сведения об его истории: организовано в 1866 г. возле храма на улице Лоншан, вплоть до сегодняшнего дня находится на попечении православной церкви.
Перечисление В. Большаковым имен из каменных надписей на русском языке позволяет узнать историю гибели русской Ниццы, начало которой было положено вдовствующей императрицей Александрой Федоровной, женой Николая I. Как и большинство из публикаций на подобного рода сюжеты, перечисление имен похороненных здесь лиц заканчивается призывом к российским властям взять под свою опеку эти русские могилы.
Кроме того факта, что В. Большаков написал о кладбище, не упоминаемом в известных мне публикациях, ценно и то, что автор книги "Русские березы под Парижем" называет другие крупные российские зарубежные некрополи, пусть и ничего не добавляя к их перечислению: в Калифорнии, под Кале и под Сиднеем.
Как и Сент-Женевьев-де-Буа, чисто российскими они не являются, ибо содержат достаточное количество инородных могил. Уже само напоминание об этих захоронениях позволяет лишний раз убедиться в том, сколь огромный пласт исторического знания предстоит еще освоить исследователям российского зарубежья. И тенденция к этому есть.
Итак, существующие публикации о российских некрополях преимущественно носят поверхностный и субъективно-описательный характер. Чрезвычайно узок их географический охват.
Едина основная мысль. Следовало бы понять, что невозможно бесконечно эксплуатировать (как правило, в одном ключе и с похожими комментариями) одни и те же громкие имена наших умерших соотечественников для поддержания внимания широкого читателя, на которого и ориентированы эти публикации, к одному и тому же российскому некрополю.
Журналистам (при всем понимании специфики их жанра) и другим ощущающим потребность высказаться было бы уместно рекомендовать насыщать материалы более ценной, а главное, конкретной информацией, которая вполне могла бы быть интересной даже и не ученому-профессионалу.
@темы: Некрополи Парижа, французские кладбища