Труп невесты: мистическая история манекена La Pascualita

[The Highgate Vampire]

К мистическим историям можно относиться по-разному: со страхом, интересом или даже с долей легкой иронии. Кажется, все самое необычное уже описано в готических романах, но и в наши дни остались тайны, которые не перестают будоражить фантазию людей. Одна из таких загадок связана с манекеном La Pascualita, который «живет» в витрине свадебного салона вот уже 82 года! Среди жителей города Чиуауа (Мексика) бытует легенда, что на самом деле это прекрасно сохранившийся труп дочери владельца магазина!
История гласит, что манекен появился в витрине салона 25 марта 1930 года. От прекрасной девушки с правильными чертами лица не могли оторвать глаз прохожие, пока не заметили удивительное сходство манекена с владельцем магазина, Pascuala Esparza. С дочерью Pascuala была связана трагическая история: в день свадьбы девушка умерла от укуса паука Чёрная вдова. Трагедия случилась совсем недавно, была у всех на слуху, поэтому местные жители тут же решили, что безутешный отец выставил в витрине забальзамированное тело собственной дочери! Pascuala Esparza пытался опровергать слухи, которые распространялись в мгновение ока, но было уже поздно…
С годами имя девушки было позабыто, ее стали называть по имени отца La Pascualita. Сегодня увидеть ее воочию съезжаются туристы из Южной Америки, США и Европы. Несмотря на то, что прошло столько лет, манекен все так же привлекает внимание своей красотой и невероятной реалистичностью. Многие уверяют, что глаза La Pascualita всюду следуют за покупателем по магазину. Сами продавцы со страхом меняют ее одежду раз в две недели за закрытыми шторами. Говорят, у нее на ногах даже можно увидеть варикозное расширение вен.
Ученые, конечно, отрицают версию о том, что в витрине уже столько лет находится забальзамированный труп, поскольку для его хранения необходимы особые условия. Однако, согласно легенде, однажды ночью должен появиться возлюбленный француз La Pascualita и волшебным образом привести манекен к жизни, выкрав его из города.

Сразу на ум приходит "Господин Оформитель".

@настроение: взято с kulturologia.ru

@темы: история скульптуры, Haunted

---

Кладбище Реколета: Город ангелов и легенд. Часть II

[The Highgate Vampire]

– Возможно, – сказал Кирога, – но я прожил жизнь и принял смерть и поныне не знал, что такое страх. И сегодня я иду навстречу тем, кто меня сотрет и даст мне другое лицо и другую судьбу, потому что история уже сыта насилием. Не знаю, кем будет этот другой и что станет со мною, но знаю одно: он не изведает страха.
– А мне достаточно быть собой, – сказал Росас, – и я не хочу стать другим.
– Камни тоже хотят быть всегда камнями, – сказал Кирога, – и век за веком остаются ими, пока не рассыплются в прах. Вступая в смерть, я рассуждал, как ты, но здесь многому научаешься. Присмотрись, мы оба уже иные.
Но Росас не слушал его и проговорил, как бы думая вслух:
– Наверно, я не создан быть мертвым, иначе почему эти места и этот спор кажутся мне сном, только сном, снящимся не мне, а другому, еще не родившемуся?…
Больше они не произнесли ни слова, потому что в этот миг Кто-то позвал их.

Хорхе Луис Борхес "Диалог мертвых"

Продолжаем путешествие по Реколете...

• Семья Доррего и Индарт – Сколько стоит материнский прах?

Луис Доррего и Салас (Luis Dorrego y Salas, 1784-1852) был братом полковника Мануэлья Доррего (Manuel Dorrego), губернатора провинции Буэнос Айрес, свергнутого и расстрелянного генералом Лавалье (Lavalle). Также он был компаньоном Хуана Мануэля де Росас (Juan Manuel de Rosas) - который в 1829, свергнув Лавалье, захватил власть и занимал пост губернатора течение 24 лет, – владея вместе с ним первой солеварней, расположенной в Килмесе (Quilmes) под названием "Las Higuerillas".
Он был женат на донье Инес Индарт и Игарсабаль (Inés Indart e IgarzInábal), с которой у них было шестеро детей: Луис Мелитон (Luis Meliton), Тереса (Teresa), Магдалена (Magdalena), Анхела (Angela), Инес (Inés), Фелиса (Felisa).
Анхела вышла замуж за Мануэля Ортис Басуальдо (Manuel Ortiz Basualdo), и на Кладбище Реколета находится также и могила их сына – доктора Луиса Доррего Ортиса Басуальдо (Luis Dorrego Ortiz Basualdo).
Утром 26 августа 1881 года во дворец Миро (где она жила с ее мужем, Мариано Миро (Mariano MirInó) Фелиса Доррего получает вот такое письмо:

“Сеньоре донье Фелисе Доррего де Миро и ее семье”:
Уважаемая сеньора и все семейство:
Пробежав глазами эти строки, возможно, Вы лишитесь чувств, но это – зло, которого мы не можем избежать, и мы вынуждены по не зависящим от нас причинам продолжить это письмо, несмотря на все наше сожаление, что мы и делаем.
После такой преамбулы, мы сообщаем вам без лишних подробностей, что останки вашей покойной матери, доньи Инес де Доррего, которые покоились с недавнего времени в склепе семьи Доррего, были похищены нами прошлой ночью, 25 числа этого месяца, а следовательно находятся в нашей власти, вне Кладбища Реколета.
Одновременно с этим, мы добавим, что с этими останками обращаются с уважением, и они нетронутыми вернутся на то место, откуда были забраны, однако с одним условием – если вы изъявите желание быть с нами уступчивыми.
Нам известно, что донья Инес де Доррего, умирая, оставила своим любимым детям огромное состояние. Мы также знаем, что эти дети оплакивают ее и почитают ее, так как она была любящей и заботливой матерью; и что ее дети ни за что на свете не захотели бы видеть ее священные останки оскверненными и развеянными по ветру в неизвестном месте.
Мы знаем, что семья сеньоры Доррего до известной степени рьяно чтит ее незапятнанное и знатное имя, которое злые языки не смогли и, возможно, никогда не смогут опорочить. И также мы знает, что для богатых и щедрых наследниц доньи Инес де Доррего несколько миллионов песо было бы мелочью, незначительной суммой...
Более четко подводя итоги: Вы, донья Фелиса Доррего де Миро, и Ваша семья, в течение 24 часов выплатите нам сумму в два миллиона песо по текущему курсу, что является эквивалентом восьмидесяти тысяч патаконов (старинная серебряная монета), если хотите, чтобы останки вашей покойной матери, доньи Инес де Доррего, были возвращены нетронутыми в семейное погребальное святилище, откуда они были извлечены, и так, чтобы никто не узнал о случившемся, в чем мы вас заверяем...
Ведь, несомненно, справедливая критика общества покроет вас позором и бесчестьем, навсегда запачкав ваше чистое до сегодняшнего дня имя. "Богатые дочери", – скажут люди, - "а какие лишенные дочерних чувств, ведь из-за нежелания расстаться с некой суммой денег, и под глупыми предлогами...".
Ведь все меры предосторожности, и все самые благоразумные действия были предприняты с нашей стороны и будут предприняты, чтобы лишь посмеяться над любым действием полиции. Так что прежде, чем принять решение, подумайте хорошенько. Пусть Ваше решение не станет плодом ослепления или внезапного и необдуманного порыва: ведь это может спровоцировать еще больше проблем...
Кавалеры Ночи”

Семья решила заявить в полицию, несмотря на все угрозы и "утонченный стиль" письма загадочных Кавалеров. Но сначала Фелиса Доррего посоветовалась на этот счет со своим мажордомом. "Невозможно такой тяжелый гроб вытащить с кладбища так, чтобы никто ничего не заметил", - усомнился слуга, на долю которого выпала честь нести его во время погребальной церемонии.
Он оказался прав. Останки не покидали пределов кладбища, они были найдены в пантеоне Дона Франсиско Рекихо (Francisco Requijo), на двери которого был сломан висячий замок.
Но полиция продолжила расследование. Они приготовили коробку с фальшивыми купюрами и проинструктировали семью, как вести себя, чтобы обмануть бандитов и поймать их. На следующее утро во дворец Миро пришел человек, требующий денег.
Полиция проследила за ним, и ей удалось арестовать всех подозреваемых, в числе которых находился и главарь банды - Альфонсо Керчовен де Пеньярада (Alfonso Kerchowen de Peñarada), бельгиец по происхождению, ищущий по свету легкой наживы.
В Уголовном Кодексе Аргентины в то время не было подходящей статьи, поэтому виновные были осуждены лишь за небольшие преступления, и остались на свободе. Благодаря тому, что подобное никогда раньше не происходило, и такое дело впервые появилось в суде, с тех пор в Уголовный Кодексе страны включена статья 171, которая предполагает от 2 до 6 лет лишения свободы за "похищение трупа с целью получения за него выкупа".

• Мария Санчес де Мендевиль и "внучка Наполеона"

Этот склеп выполнен из белого мрамора, на вершине его – латинский крест, а на боковых колоннах – кресты и погашенные факелы, смотрящие вниз. Завершают композицию гирлянды из цветов, листьев и лент.
Здесь покоится Мария Санчес де Веласко (María de todos los Santos Sánchez de Velasco, 1784-1868), известная под именем Марикита (Mariquita), - одна из самых знаменитых женщин Аргентины.

Ее происхождение и два ее брака обеспечили ей самое высокое положение в обществе, однако она доказала, что ее личных качеств с лихвой хватало, чтобы занимать именно то место, которое занимала она. Она превратилась в аргентинскую женщину-символ, благодаря гениальности суждений и прямоте действий.
Она была соратницей и доверенным лицом главных действующих лиц своей эпохи. Эстебан Эчеверрия (Estaban Echeverría) – аргентинский писатель и поэт, который привнес в литературу страны стиль романтисизма – любил ее, Хуан Баутиста Альберди (Juan Bautista Alberdi) – юрист, экономист, политик, писатель и музыкант, автор Аргентинской Конституции 1853 года - советовался с ней при любой возможности, Бартоломе Митре (Bartolomé Mitre) – президент Аргентины в 1862-1868 годах – прислушивался к ней и позволял ей дерзости, которых не потерпел бы ни от какой другой женщины.
Хуан Мануэль де Росас (Juan Manuel de Rosas) – который в 1829 захватил власть и занимал пост губернатора провинции Буэнос Айрес в течение 24 лет – никогда не осмеливался даже пальцем пошевелить против нее. Марикита часто пила чай с Агустиной, матерью «Реставратора» (такое прозвище получил де Росас из-за титута «Реставратор Законов и Институтов Провинции Буэнос Айрес»), она была человеком, которого уважал и побаивался Хуан Мануэль.
История Марикиты Санчес – очень романтична. Незадолго до своего 15-летия она влюбилась в своего кузена Мартина Томпсона (Martín Thompson) и обручилась с ним против воли своих родителей. Она решила нарушить отцовский приказ, по которому должна была выйти замуж за некоего коммерсанта, который был на 20 лет старше нее. Ценой за непослушание стало ее заключение в монастырь, ведь именно так поступали в те годы со строптивыми дочерьми. Эту кару она пережила с достоинством, всякий раз заявляя монахиням, что она влюблена в Мартина Томпсона, красивого и отважного человека, и что она выйдет за него замуж, даже если будут против родители и вся ее семья.
В 1804 придерживаться таких позиций было настоящим бунтарством. В конце концов вице-король Собремонте (Sobremonte) – вице-король региона Рио де ла Плата - разрешил брак между Марикитой и Мартином, после того, как жених предстал перед “судьей по разногласиям” (это было юридически признанное колониальным правом лицо, имевшее возможность определять права тех, кто не покорялся воле родителей).
Примерно через год после начала судебного процесса влюбленные получили разрешение на брак, и 29 июля 1805 года состоялась их свадьба. Брак Марикиты и Мартина был счастливым и трагичным одновременно. Пара была одной из участниц революционных событий 1810 года. Мартин принимал участие в секретных встречах, заговорах и интригах, и был готов поставить на кон даже свою жизнь ради защиты революции. Марикита всегда поддерживала его и была рядом с ним.
После революции Мартин вступает в Патриотическое Общество (Sociedad Patriótica) и становится послом в США, в первой стране, которая признала аргентинцев как нацию. Убеждений Мартину было не занимать, но вот нервы его подвели. Никто так и не узнал, что же именно с ним случилось тогда, но он оказался в психиатрической клинике, а через некоторое время его посадили на корабль, чтобы он мог вернуться в Аргентину. По дороге он умер, и тело его было выброшено в море. Марикита лишь несколько месяцев спустя узнала о том, что стала вдовой.
От первого мужа у Марикиты было пятеро детей: Клементина (1807), Хуан (1809), Магдалена (1811), Флоренсия (1812) и Альбина (1817).
Жизнь Марикиты была тесно связана с общественной деятельностью. Она с жаром приняла идеи свободы и сотрудничала со всеми патриотическими организациями. Ее дом, расположенный на улице Умкера (Umquera) – сейчас улица Флорида (Florida), – был открыт для всех тех, кого притягивало приятное и душевное гостеприимство хозяйки. Там обсуждались самые острые проблемы, а также литературные темы. Уверяют, что именно в ее гостиной впервые был спет аргентинский гимн, 14 мая 1813 года.
Некоторые склонны представлять Марикиту как женщину ветреную, возможно, очень привлекательную, но слишком несерьезную. Самая известная «сцена» с ее участием – это известная картина Педро Суберкассо (Pedro Subercasseaux) «В доме Марикиты» ("En casa de Mariquita ", 1813), изображающая тертулию, на которой впервые был спет Национальным Гимн. Самое любопытное – это то, что у многих есть сомнения относительно того, а был ли на самом деле в салоне Марикиты тот роскошный вечер. Однако уже одно то, что Суберкассо «придумал» эту сцену в ее доме, говорит о том, что в то время Марикита была одной из самых значимых женщин Буэнос Айреса, а дом ее был местом, где случались значительные события.
Есть песня, затрагивающая эту тему - En casa de Mariquita («В доме Марикиты»)
Вскоре Марикита познакомилась с тем, кому суждено было стать ее вторым мужем – с французским дипломатом Хуаном Баутиста Вашингтон Мендевилем (Juan Bautista Washington Mendeville), на пять лет моложе ее, что было причиной толков и пересудов кумушек того времени. Все ее отношения с этим французским чиновником были окутаны подозрениями. Марикита стала невестой, когда еще не завершился траур в связи со смертью Томпсона.
У Мендевиля и Марикиты было трое детей, но они не были счастливы, и Марикита не уставала обвинять мужа в распутстве. К любовным проблемам некоторое время спустя добавились и судебные тяжбы по поводу имущества. Мендевиль умер в 1863 году, на пять лет раньше Марикиты, но до своего последнего часа он прикладывал все усилия, чтобы сделать невыносимой жизнь своей бывшей жены.
Когда Бернардино Ривадавия (Bernardino Rivadavia) – который был первым президентом Аргентины, находясь у власти с 8 февраля 1826 по 7 июля 1827 года - основал Благотворительное Общество (Sociedad de Beneficencia), ему понадобилась помощь Марикиты, которая была полна идей и энтузиазма. Для той поры было настоящей сенсацией, а для многих и скандалом, что женщина встала во главе общественной организации. В 1820 году отвести женщине роль, отличную от воспитания детей и заботы о муже, было настоящей революцией.
Марикита стала первой женщиной, которая взялась за написание истории женщин своей страны. “Они тоже люди”, - говорила она. Ее заявления о женском социальном положении спровоцировали настоящий переворот среди монахинь. Будучи слишком либеральной и «земной», она считала, что развитие Аргентины тормозят три фактора: невежество, страх, и Католическая Церковь.
Она часто бывала в Буэнос Айресе, однако ее родным домом был Монтевидео, куда она и вернулась в 1847 году, проведя некоторое время в Рио-де-Жанейро. Она возобновила свою деятельность в Благотворительном Обществе, президентом которого она была в 1830-1832 годах, и ее салон снова заблистал, как в прежние времена, принимая всех тех, кто имел отношение к культуре и патриотизму. В 1866-1867 она снова стала президентом Общества, находясь при полном разуме, несмотря на преклонный возраст, она работала и писала потрясающие письма. Смерть настигла ее на следующий год, 23 октября 1868 (в возрасте 83 лет).
Много историй и легенд окружает загадочное Кладбище Реколета и могилу Марикиты в том числе. Рассказывают, что в 1847 году в Аргентину приехал граф Александр Вальвески (Alexander Walweski), сын любовницы императора Наполеона; его пребывание в Аргентине было связано с переговорами о прекращении французской блокады Буэнос Айреса.
В ту же неделю, когда он и его жена приехали в страну, у них родилась дочь, Исабель, но через несколько дней она умерла, и они решили похоронить ее на Кладбище Реколета. После реформы и изменений на кладбище, проведенных в 1880 году, считалось, что тело девочки было потеряно, но регистрационные записи доказали, что остатки малышки покоятся в могиле ее крестной, Марикиты Санчес де Томпсон.
Отсюда и легенда о том, что иногда по ночам можно услышать плач «внучки Наполеона», доносящийся из этой могилы; некоторые осмеливались заявлять, что если в такие ночи набраться смелости и приблизиться к склепу, можно увидеть призрак маленькой девочки, плачущей на руках у своей крестной...

• Семья Альсага - Фелиситас Герреро и церковь с призраком

Мартин де Альсага (Martín de Alzaga, 1756-1812) был самым богатым человеком своего времени. Тем не менее, он, ни минуты не сомневаясь, отдал все свои силы и деньги на борьбу с английскими захватчиками в 1806-1807 годах. Будучи испанцем, он был верен Испанской Короне, и революционеры 1810 года обвинили его в попытках организовать контрреволюцию. Он был казнен и повешен на Майской Площади (Plaza de Mayo). Один из его внуков – также носящий имя Мартин де Альсага – женился на Фелиситас Герреро де Монтес де Ока (Felicitas Guerrero de Montes de Oca), молодой красавице, которая после смерти мужа стала самой богатой женщиной страны.
Энрике Окампо (Enrique Ocampo), давно влюбленный во вдову, ощущает себя глубоко несчастным, когда узнал, что Фелиситас собирается замуж за другого. В роковой момент Окампо убивает Фелиситас, и умирает сам несколько минут спустя. Оба они были похоронены на Кладбище Реколета.

В 19 веке Фелиситас Герреро стала центром внимания аристократических семей Буэнос Айреса. Сразу после представления ее в свете ее родителями, Хосе Герреро (José Guerrero) И Фелиситас Куэто (Felicitas Cueto), девушка стала самой завидной невестой.
Молодая красавица Фелиситас в 1862 году становится женой Мартина де Альсага, человека гораздо старше ее. В то время он был самым богатым человеком Аргентины. Узнав о предстоящей свадьбе, Фелиситас умоляла своего отца не выдавать ее замуж за человека настолько старшее ее (ей было шестнадцать, а ему – пятьдесят один), которого она не любила, однако Хосе Герреро мечтал о блестящем будущем для своей дочери и уверял ее, что счастье и любовь придут с началом совместной жизни.
Несколько месяцев спустя отпраздновали свадьбу Фелиситас Герреро и Мартина де Альсага, на которой присутствовало все высшее общество Буэнос Айреса. Среди приглашенных был также и Энрике Окампо, давно и тайно влюбленный в девушку. Брак Фелиситас не был счастливым, но когда родился их первенец, девушка подумала, что именно в малыше найдет свое счастье.
К несчастью, в 1869 году, когда ее сыну Феликсу де Альсага (Félix de Alzaga) было всего шесть лет, он умирает, став жертвой эпидемии желтой лихорадки, поразившей Буэнос Айрес. Фелиситас снова забеременела, и пара надеялась, что второй ребенок вернет им отнятую у них радость, но снова судьба посмеялась над семьей Альсага, и малыш Мартин умер через несколько дней после рождения. Этот удар был слишком велик для старого сердца мартина де Альсага, он впал в ужасную депрессию и умер через пятнадцать дней после смерти своего второго сына.
Фелиситас осталась вдовой. Ей едва исполнилось 26 лет, но она уже стала наследницей одного из самых больших состояний города и поклонники вились вокруг нее. Через некоторое время Фелиситас начала снова посещать светские рауты.
Однажды ночью, застигнутая в дороге грозой, она получает помощь со стороны одного из своих соседей, молодого человека по имени Самуэль Саенс Вальенте (Samuel Sáenz Valiente, на Кладбище Реколета также есть склеп их семьи), владельца земель, граничивших с поместьями Фелиситас. Он настолько любезно принимает ее, что она остается под впечатлением манер молодого помещика, и в душе ее сразу же рождается любовь, такая большая, что через несколько месяцев молодые объявляют о помолвке.
Энрике Окампо не может сдержать своей ярости, ведь его давняя возлюбленная снова ускользала от него, и он не собирался этого позволить.
29 января 1872 года, Фелиситас Герреро проводит торжественный вечер по поводу открытия нового городского моста. По окончанию вечера, она сталкивается с Энрике Окампо, который достает из кармана оружие, и Фелиситас, заметив это, пытается убежать, но Энрике стреляет ей в спину, рана оказывается на уровне правой лопатки. После этого ужасного случая сам он тоже умирает, покончив жизнь самоубийством.
Кристиан Демария (Cristian Demaría), кузен Фелиситас, обнаруживает их тела. Молодой человек приходит в отчаяние, увидев кузину (в которую он тайно был влюблен), но, обняв ее тело, он понимает, что она еще жива. Фелиситас умирала в агонии в течение трех дней, она скончалась 30 января 1872 года.
На самом деле, есть две версии смерти Окампо: первая – вышеупомянутая, когда он решает покончить жизнь самоубийством, а вторая версия заключается в том, что, услышав шум ссоры и выстрелы, положившие конец жизни Фелиситас, в помещение вбежали Кристиан Демария и отец девушки. Столкнувшись с ужасной трагедией, они набрасываются на Окампо и то ли намеренно убивают его, то ли он оказывается жертвой случайного выстрела. В день похорон два траурных кортежа двух семей столкнулись у входа на Кладбище Реколета, где нашли последний приют тела Фелиситас и Энрике.
Новость привела в ужас высший свет той эпохи. Пережитое потрясение было настолько сильным, что родители Фелиситас решают построить церковь в ее честь, на том самом месте, где она погибла. Эта церковь находится на улице Католички Исабель (Isabel La Católica), 520, напротив площади Колумбии в районе Барракас (Barrio de Barracas).
Церковь Санта Фелиситас (Iglesia Santa Felicitas) – результат трудов архитектора Эрнесто Бунхе (Ernesto Bunge), и ее особо не отличает никакой архитектурный стиль. Внутри она отделана мрамором и живописными деталями. В церкви – три алтаря (раскрашенная кирпичная кладка), а также украшением базилики служат привезенные из Франции витражи. Люстры украшены стеклянными подвесками, там же находятся английские часы с курантами и орган (783 трубы), сделанный в Германии
Внутри базилики можно увидеть мраморную статую, изображающую Фелиситас и ее сына Феликса, которой приписывается способность приносить несчастья тем, кто коснется ее.
Существует легенда о том, что из-за трагедии с убийством Фелиситас и смертью ее сына Феликса, никто не хочется ни жениться, ни крестить детей в этой церкви. Но это не правда, потому что любой вошедший в нее обнаружит, что там нет даже центрального прохода, чтобы молодожены могли пройти по базилике, ведь все ширину нефа занимают скамьи.
Часто – как говорят – женщины приходят сюда, чтобы просить о большой любви в их жизни или о сохранении той, которая у них уже есть.
Живущие неподалеку уверяют, что каждый год 30 января, в день смерти Фелиситас, там появляется ее призрак с кровоточащей грудью, бродя рядом всю ночь до рассвета.
В 1981 года построенная родителями Фелиситас церковь была передана муниципалитету. Когда началась реставрация базилики, внезапно симметрично упали пять правых крыльев с фигур ангелов на каменной кладке, которые были расположены у входа. А когда архитектор-реставратор Роберто Девинченци (Roberto Devincenzi) вырезал крылья, следуя оригинальному их виду, и разместил их на местах, вдруг необъяснимо зазвучали тяжелые церковные колокола…
P.S. Есть аргентинский фильм (2009 года), рассказывающий всю эту историю, который так и называется – «Фелиситас» («Felicitas»).

• Семья Саенс Вальенте: о хозяевах и слугах

Этот склеп, глядя на который сразу замечаешь течение времени, - самый противоречивый на Кладбище Реколета, из-за той истории, что хранится в нем, истории о тех временах, когда хозяева и слуги сохраняли дистанцию, навязываемую им разницей социальных классов. Он принадлежит семье Саенс Вальенте (Sáenz Valiente).

Касто Саенс Вальенте (Сasto Sáenz Valiente, 1796 - 1870), был сыном Ансельмио Саенс Вальенте (Anselmio Sáenz Valiente), основателя их рода в регионе Рио де ла Плата. Он был состоятельным коммерсантом, много лет работавшим в Чили на фирме своего отца. Будучи большим другом и доверенным лицом Хервасио Росаса (Gervasio Rosas), брата Хуана Мануэля де Росас (Juan Manuel de Rosas, губернатор провинции Буэнос Айрес в 1829-1852 годах), он унаследовал после его смерти поместье «Уголок Лопеса» ("Rincón de López") (где Хуан Мануэль провел свою юность).
Саенс Вальенте женился на своей кузине, Хуане Итурарте Пуэйредон ( Juana Iturarte Pueyrredón), у них было четверо детей, которые в свою очередь унаследовали это поместье. Один из его внуков был помолвлен с Фелиситас Герреро (Felicitas Guerrero), которая погибла, не дожив до свадьбы (она также похоронена на Кладбище Реколета, в склепе семьи Альсага).
Этот склеп хранит историю о верности. Чтобы вознаградить за верностью свою служанку, Каталину Доган (Catalina Dogan), семья Саенс Вальенте оказала ей честь, позволив ее останкам покоиться там же, где и останки членов семьи, однако за пределами склепа, в скромной могиле, все так же держа дистанцию.
Когда в 1813 году было отменено рабство, многие рабы вместо того, чтобы стать свободными, предпочли остаться и работать в домах тех семей, рабами которых они были. Таким был и случай Каталины Доган, служанки этой семьи, которая осталась работать у них. Когда она умерла, в 1863 году, семья Саенс Вальенте приняла революционное в те времена решение - похоронить ее в семейном склепе. Чернокожую женщину, да еще и бывшую рабыню. Но, так как она была служанкой, все же ее похоронили за пределами склепа.
Несмотря на то, что не принято было в то время хоронить слуг рядом с хозяевами, этот жест должен был служить признанием "верности и честности" служанки, как гласит надгробная надпись:
"Каталина Доган, умерла 31 августа 1863 года, в возрасте 75 лет. В своем скромном классе слуг она была образцом верности и честности".

• Томас Гидо

Этот склеп, выполненный в форме грота, – наверное, самый оригинальный среди склепов Кладбища Реколета. Здесь покоился генерал Томас Гидо (Tomas Guido, 1788–1866), вплоть до столетия его смерти, когда его останки были перенесены в главный Собор - Метрополитану (Catedral), чтобы упокоиться вместе с его бессмертным товарищем, генералом Хосе де Сан Мартином (José de San Martín). Склеп построил один из его сыновей, поэт Карлос Гидо Спано (Carlos Guido Spano), сделал он это своими собственными руками в часть своего отца, и такая форма склепа стала символом скромности, в которой они всегда жили.

@настроение: огромная благодарность за материал coleccion.narod.ru

@темы: погребальные сооружения, Одна история любви, загадки и мистика некрополей, история скульптуры, аргентинские кладбища, кладбища Южной и Центральной Америки, Haunted

---

Кладбище Реколета: Город ангелов и легенд. Часть I

[The Highgate Vampire]

Пришло время погрузиться в мир легенд самого роскошного кладбища Южной Америки - Реколета.

Кладбище Реколета - это самое старое и аристократическое кладбище города. Почти 6 гектаров могил великих патриотов, президентов Республики, выдающихся военных, ученных и художников. Среди них такие знаменитости, как: Ева Перон, Адольф Биой, Факундо Кьюирога. Все склепы и мавзолеи являются работой знаменитых архитекторов и художников.
В начале 18 века на окраинах тогдашнего Буэнос-Айреса поселились аскеты францисканы. Они основали монастырь, в 1732 году построили церковь Эль-Пилар и кладбище Реколета при ней. Местность получила название Реколета (от испанского Recoleta — аскетичный).
В 1822 году монашеский орден был распущен и 17 ноября этого же года монастырские земли были превращены в первое публичное кладбище в Буэнос-Айресе. Основатенлями кладбища считаются тогдашний губернатор Мартин Родригес и министр его правительства Бернардино Ривадавия.
В 1870-х года из-за эпидемии жёлтой лихорадки многие зажиточные жители Буэнос-Айреса переселились из районов Сан-Тельмо и Монсеррат в северную часть города, Реколету. Так как район Реколета стал престижным, его кладбище также стало последним пристанищем для многих жителей города из высшего света.

""Из окон церкви я в первый раз увидел сверху кладбище Реколета. И в первый момент даже не понял, что это всего лишь кладбище. Это был целый город с изысканной архитектурой и целым музеем скульптур на открытом воздухе. Кладбище это действующее, т.е. на нем до сих пор хоронят все новых и новых покойничков. Хотя, я думаю, если вы не крупный политический деятель, не олигарх и не рок-звезда, вам необходимо наличие родственных связей с уже усопшими и похороненными там гражданами, ибо кладбище не расширяется территориально, оно окружено со всех сторон городскими кварталами. У входа сбоку располагался некий противный зал, где летали мухи и стояла одинокая тележка, надо полагать это место, где усопшего гражданина готовят к погребению. Зато дальше вы попадаете в шикарный парк с деревьями, скамейками, птичками... И со всех сторон к этому парку ведут ухоженные аллеи, застроенные зданиями в лучших традициях готики, ренессанса, модерна и даже античной эпохи. И только через какое-то время вы понимаете, что никакие это не здания. Это склепы. Склепы, в которых похоронены целые семьи. Выстроены они из дорогих пород мрамора, гранита, украшены скульптурами, позолотой, толстыми стеклами, снабжены дверьми, закрытыми на замок. В них жить можно!!!Скульптурные компизиции ангелов, атлантов и прочих кариатид должны вызвать сердечные муки в сердцах истинных готов и заставить их рыдать и биться в конвульсиях. Для полноты картины желательно было бы мрачное осеннее небо и мелкий дождь. Но, сцуко, распогодилось и в безоблачном небе светило солнце. Вот этот памятничек мне даже пришлось снимать в два захода, ибо не поместилось."
©
коты кладбища
wiki
.flickr.

blogspot
«Реколета» — так называется стихотворение аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса, открывающее его первый изданный сборник. 24-летний автор, созерцая умиротворяющую и величественную торжественность надгробий, приходит к такому умозаключению:

Видя этот покой, мы думаем вот она — смерть,
и мечтаем о смерти, а на самом деле хотим
отрешенности и забытья.
Смерти нет — бурлящая в страстях и сражениях,
спящая в листьях плюща, существует жизнь.
Время и пространство — ее обличья,
волшебные сказки души.

В своем стихотворении Х.Л. Борхес говорит о Реколете как о будущем «пристанище его праха», но судьба распорядилась иначе. Через 64 года он умер в Женеве и был похоронен на местном кладбище Пленпале, неподалеку от могилы Жана Кальвина — вождя Реформации.
Вспомним для начала историю его основания.

-Историческая заметка-

Кладбище Реколета располагается на территории района Реколета. Сады вокруг него образуют один из самых популярных и красивых парков города. Кладбище было объявлено национальным историческим памятником, это одно из кладбищ с самой богатой историей и архитектурой в мире.
Монахи ордена босых отшельников (recoleto="отшельник" пришли в эти земли (тогда являвшиеся окрестностями Буэнос Айреса) в начале XVIII века. Именно из-за названия этого ордена район называется Реколета.
Земли, на которых располагается Кладбище Реколета, в 1583 году были отданы доном Хуаном де Гарай (Juan de Garay) дону Родриго Ортису де Сарате (Rodrigo Ortíz de Zárate), сопровождающим его в его походах, так как в ту эпоху было заведено отдавать земли сопровождающим того, кто командовал экспедицией.
На том месте, которое сейчас занимает кладбище, раньше находился лишь монастырь ордена босых отшельников, который начал строиться в 1715, благодаря средствам, пожертвованным капитаном Педро де Бустинсой (Pedro de Bustinza) в 1705, и на землях, пожертвованных доном Фернандо Мигелем де Вальдес и Инклан (Fernando Miguel de Valdez e Inclán) и его женой, Грегорией де Уртадо (Gregoria de Hurtado).
Церковь Дель Пилар (La iglesia del Pilar) - построенная в честь Сеньоры дель Пилар из Сарагосы (Nuestra Señora del Pilar de Zaragoza) - открылась в тот же день, в который и почитается эта Богоматерь: 12 октября 1732 года.
Монастырь и церковь находились во владении монахов-отшельников, хотя некоторые утверждают, что эти монахи никогда не появлялись в тех краях, и что на самом деле то были монахи-францисканцы. Приграничные же земли служили огородами. Согласно обычаям той эпохи, захоронения проводились в храмах.
Когда орден был распущен, сады монастыря были превращены в первое общественное городское кладбище, которые открылось 17 ноября 1822 года. С того момента, кладбище получило официальное имя Кладбище Мизерере (Cementerio de Miserere, miserere - начало одного из псалмов в католическом богослужении), или Главное Северное Кладбище (Cementerio General del Norte), хотя люди предпочитали называть его по имени самого района, Реколета ("La Recoleta", что в конечном итоге прижилось и осталось до сегодняшнего дня.
Ответственными за создание кладбища были губернатор Буэнос Айреса в то время Мартин Родригес (Martín Rodriguez) и его министр и будущий первый президент Аргентины Бернардино Ривадавия (Bernardino Rivadavia),а первыми его "обитателями" стали вольноотпущенник мальчик-негр Хуан Бетино (Juan Benito) и девушка по имени Мария Долорес Масьель (María Dolores Maciel).
В 1871 году Буэнос Айрес был опустошен эпидемией желтой лихорадки, и вследствие этого многие жители престижных районов покинули такие районы как Сан-Тельмо (San Telmo) И Монсеррат (Monserrat) на юге и переехали в северную часть города, в Реколету. Когда Реколета превратилась в район высшего сословия, кладбище стало последним прибежищем самых престижных и могущественных семей Буэнос Айреса.
На этом кладбище, планировка которого была разработана инженером Просперо Кателином (Próspero Catelin), похоронены останки великих деятелей страны. Когда Буэнос Айрес оказался опустошенным ужасной эпидемией желтой лихорадки в 1871 году, там запретили хоронить умерших от этой болезни, даже если тем и принадлежали фамильные склепы. Губернатор Эмилио Кастро (Emilio Castro), обратился с просьбой к министру Авелланеде (Avellaneda) прося о закрытии кладбища, говоря, что оно переполнено и в самом плачевном состоянии. Но интерес к кладбищу не позволил удовлетворить его просьбу. Постепенно, Кладбище Реколета теряло свой малопривлекательный вид и превращалось в тихое и спокойное место, где медленно возводились роскошные склепы и монументы.
Вход на кладбище осуществляется через большой портик в дорическом греческом стиле, построенный во время великих реформ 1881 года по приказу главы муниципалитета в то время Торкуато де Альвеара (Torcuato de Alvear) архитектором Хуаном Антонио Бучиасо (Juan Antonio Buschiazzo).
На кладбище расположено множество мраморных мавзолеев, украшенных статуями, построенных в самых разнообразных архитектурных стилях. Все они разбиты по "кварталам", с широкими "улицами", усаженными деревьями, которые выходят на боковые "переулки", где рядами выстроились гробницы и склепы. Основные "улицы" расходятся от центральной широкой ротонды.
В центре кладбища установлена статую Христа Спасителя, который глава муниципалитета Хоакин де Анчорена (Joaquín S. de Anchorena) поручил сделать скульптору педро Сонса Бриасо (Pedro Zonza Briazo, 1886 – 1941) в 1914 году. Скульптура, созданная во второй половине этого века, является очень спорным произведением искусства, так как не выдерживает классических канонов. Взгляд статуи Христа Спасителя указывает на выход.
На самом деле этот город ангелов и легенд приглашает открыть архитектурные сокровища и познакомиться с культурой и историями о тех, кто предшествовал нынешним обитателям столицы, да и всей Аргентины. Кладбище Реколета - это сундук, полный необыкновенных историй: историй о страстях. О неразделенной любви и боли, о ненависти до самой смерти; о склепах, воспроизводящих убранство спален покойных, о семьях, которые премировали верность своих слуг, хороня служанку в семейном пантеоне, хотя и выполнив ритуал, обязующий ее "спать" вне хозяйского дома...
Правдивые факты из прошлого с легкостью соседствуют здесь с огромным количеством мифов, с приведениями и невероятными легендами, с почтительностью к молчанию мертвых; настойчивое эхо, которое ни прах, ни время не смогли заставить замолчать, раздается среди узких "улочек" и диагоналей, облюбованных туристами-иностранцами и самым многочисленным обществом котов во всем городе.
Этот монументальный некрополь - это первое кладбище, которое было свидетелем рождения Буэнос Айреса. Предания, передаваемые из поколения в поколение, превращают истории этого места, где покоятся 350 000 душ - (включая 25 президентов, 4 знаменитых правителей, 200 героев Независимости и 100 губернаторов) - в самые захватывающие рассказы о повседневной жизни.
Почти за два века существования кладбища родились тысячи таких историй, которые заботливо хранят эти знаменитые 6 гектаров, где расположены 83 исторических национальных монумента. Это кладбище знаменито своими скульптурными сокровищами и тоннами самых дорогих и экзотических типов венецианского мрамора. Около 300 человек каждые выходные собираются там, чтобы услышать все эти невероятные истории...
©
План и рекомендуемый маршрут осмотра Кладбища Реколета


Из книги "100 великих некрополей":

-Отрывок о Реколете-

«Да покоятся в мире!» — гласит надпись на колоннаде при входе на кладбище Реколета. По иронии судьбы в аргентинской столице в одном квартале сосредоточены главное злачное место города с самыми изысканными ресторанами и самыми шикарными автомобилями и национальный некрополь страны. Слово «реколета» означает «сосредоточенная на божественном», «придерживающаяся строжайших правил». Такое название этот район Буэнос-Айреса получил от монахов-францисканцев, которые в начале XVII века купили здесь землю и построили на ней свою обитель с базиликой Богоматери Пилар. Цена, которую они заплатили владельцу земли, была вполне божеской; ему дали плащ из грубой ткани, пару подштанников да кое-что из земледельческой утвари.
В 1822 году на месте старого монастырского погоста было устроено общегородское кладбище, и с той поры на нем похоронены представители семи поколений самых именитых семейств Аргентины. Если русские кладбища своим видом напоминают сад или парк, то Реколета похожа на странный игрушечный город — город мертвых внутри города живых. Здесь нет земли — только камень, монотонность которого нарушают лишь живые цветы. Вдоль тесных проходов, вплотную друг к другу, стоят часовни со склепами (их здесь 6400), а на перекрестках аллей — мемориальные монументы.
Кладбище Реколета окружено высокими современными зданиями, из окон которых открывается хоть и не вполне оптимистический вид, зато заставляющий порой задуматься о вечном. Гнездящиеся на кладбище летучие мыши часто залетают в открытые двери балконов, и такие «посланцы с того света» пугают еще больше, заставляя многих людей вздрагивать от страха.
Знатоки утверждают, что по художественным достоинствам своих памятников Реколета занимает второе место после кладбища в Генуе. Например, одна из часовен (вмещающая 60 саркофагов) построена в виде древнегреческого храма со скульптурами и золотой инкрустацией. Рядом со склепами — образцами классического зодчества — образцы других архитектурных стилей. У дверей склепов возвышаются статуи, словно бы шагнувшие из-за рокового порога бравый солдат в парадном мундире, боксер в халате, хрупкая девушка с собачкой… Если бы они заговорили, то, несомненно, могли бы о многом рассказать. Но умершие молчат, и только кладбищенские сторожа хранят в памяти своей истории достоверные и невероятные.
Достопримечательностью Реколеты является могила Факундо Кироги, колоритнейшего персонажа аргентинской истории XIX века, героя войны между федералистами и унитариями. «Тигр льянос» (так прозвали этого человека за неукротимый нрав) — единственный на Реколете, кто похоронен стоя: таким было его завещание. Надгробие на его могиле венчает высеченная из каррарского мрамора фигура скорбяшей вдовы.

А вот загадочная легенда о склепе, значащемся в кладбищенской книге, но канувшем в неизвестность…
В нем, согласно записи, была погребена Исабель Валевская — внучка Наполеона Бонапарта. Ее отец — французский дипломат Александр Жозеф Колонна — был незаконнорожденным сыном французского императора и польской графини Марии Валевской. В 1847 году его назначают послом в Аргентину, и в Буэнос-Айресе у него рождается дочь Исабель, которая прожила всего месяц. Вскоре А.Ж. Колонна возвращается в Европу, где его блестящая карьера продолжается. Проходят годы, и память об умершем ребенке тает как дым. Где теперь могила внучки Наполеона Бонапарта — не может сказать никто…

На Реколете покоится и прах Эвы Перон — супруги президента Хуана Доминго Перона, которую любили в народе и ласково звали Эвитой. Ее сравнивали с Жанной д'Арк, а в парадно-официальном обиходе именовали «духовной руководительницей нации», «полномочной представительницей трудящихся», «знаменосицей обездоленных» и т. д. У входа в склеп Эвы Перон прикреплены таблички с высказываниями усопшей: «Я чувствую неодолимое желание сжечь свою жизнь, если это пламя сможет осветить аргентинскому народу дорогу к счастью», «Я вернусь и стану миллионами»… Она была больна раком, и жизнь ее оборвалась 26 июля 1952 года. Было ей 33 года.

Эве устроили поистине королевские похороны. В стране объявили 30-дневный траур, по инициативе профсоюзов на три дня была остановлена работа на всех предприятиях, Буэнос-Айрес превратился в мертвый город. Прощание с покойной длилось 13 дней, очередь к ее гробу порой вытягивалась на несколько десятков кварталов. Активисты Красного Креста едва успевали оказывать помощь обессилевшим в многочасовых стояниях людям. Так продолжалось до тех пор, пока тело не перевезли в здание Всеобщей конфедерации труда, где оно должно было находиться до сооружения памятника.
Тело Эвы решили забальзамировать, для чего пригласили испанского врача Педро Ара, считавшегося крупным специалистом в этой области. Работа заняла целый год, но когда бальзамирование было завершено, возведение монумента с мавзолеем все еще оставалось делом далеким. Поэтому в здании Всеобщей конфедерации труда соорудили пока временную часовню. Тело Эвы было помещено на ложе, покрытом атласной тканью, под стеклянным колпаком.
После сентября 1955 года, когда президент Х.Д. Перон был свергнут и к власти в Аргентине пришли военные, идея сооружения монумента-колосса Эве была постепенно забыта. К тому же у рабочих, в условиях наступившего в стране кризиса, уже не было ни возможности, ни желания делать добровольные взносы на крупнейший в мире памятник. Согласно декрету, изданному новой властью 5 марта 1956 года, в стране все символы режима Х.Д. Перона были запрещены, нельзя было иметь у себя «фотографию, портрет или скульптурное изображение перонистских функционеров и их родственников». Нарушителям грозило тюремное наказание сроком от 30 дней до 6 лет. Знаменитые драгоценности Эвы, предмет затаенной зависти многих аристократок, были распроданы на аукционе.
Новая власть была озабочена и тем, чтобы останки Эвы не были превращены в своего рода святые мощи. Тело в ноябре 1956 года исчезает в неизвестном направлении, и следы его с этого времени надолго теряются. Хотя власти и утверждали потом, что оно было погребено в соответствии с христианским обычаем, но ходили разговоры, будто труп «королевы оборванцев» сожгли и прах развеяли по ветру, а по другой версии — бросили в море с самолета.
В начале сентября 1971 года аргентинский посол в Испании передал Х.Д. Перону, жившему в эмиграции в Мадриде, тело его жены. Как выяснилось, несколькими днями ранее оно было эксгумировано на кладбище в Милане, но лишь в ноябре 1974 года останки Эвы вернулись на родину. К этому времени Х.Д. Перона уже не было в живых, и Эву похоронили рядом с мужем в президентской резиденции Оливес. Однако в 1976 году в Аргентине произошел очередной военный переворот, после чего останки супругов были разлучены. Каждый из них был отправлен в свой фамильный склеп: Х.Д. Перон — на кладбище Чакарита, Эва — на Реколету. Могила ее — единственная на кладбище, где каждое утро появляются свежие цветы.

• Давид Аллено – Тот, кто не мог дождаться собственной смерти…

В одном маленьком склепе выделяется рельефное изображение, выполненное в мраморе, которое представляет смотрителя кладбища Реколета, одетого в рабочую одежду, с лейкой, метлой и огромной связкой ключей.

Склеп этот принадлежит Давиду Аллено (David Alleno, 1854-1910), который работал в этом месте смотрителем с 1881 по 1910 годы. Рассказывают, что он всю свою жизнь копил деньги, чтобы купить место на Реколете. Затем он поехал в Италию, где и заказал статую для склепа женевскому скульптору А. Канессе (A. Canessa).
Легенда рассказывает, что как только скульптура была выполнена и установлена, он вернулся домой и покончил с собой. Стремление к цели пересилило: он хотел быть немедленно похороненным в том месте, которое было для него наваждением всей жизни.
Эта известная трагикомическая история началась в 1881 году, в день, когда Давид Аллено начал работать смотрителем Кладбища Реколета. С детства он часто посещал кладбище, потому что там работали ночными сторожами два его старших брата. Спустя некоторое время, когда он вырос, сбылась его мечта - работать там, присматривая за порядком. Его жизнью было пребывать в контакте со смертью, ему не важно было то, что он сам не создал семью, ни то, что его заработок никогда не позволил бы ему купить крышу над головой, он смирился с тем, что снимал небольшой домик. Он был влюблен в прекрасный скульптуры, которые украшали склепы, и у него появилась мечта: построить такой склеп себе. Но для него она была неосуществимой. Неосуществимой до тех пор, когда однажды судьба его не переменилась. Его старший брат выиграл в лотерею и разделил деньги между всеми членами семьи. Внезапно Давид получил в пользование маленькое состояние и, не раздумывая, купил себе билет на пароход, отплывающий в Геную. Очутившись там, он нашел одного известного скульптора и заказал, чтобы тот, основываясь на фотографии, сделал для него статую, представляющую его самого с метлой и всеми остальными рабочими принадлежностями, из мрамора, в натуральную величину. Затем он вернулся со статуей на родину тем же пароходом.
Вернувшись домой, он потратил все до последнего песо для того, чтобы купить кусочек земли на Реколете для собственного склепа. В конце концов, однажды в 1910 году склеп был готов, с установленной там статуей и надписью на фундаменте: “Давид Аллено, смотритель кладбища с 1881 по 1910 годы”. Он так и не ответил на вопросы тех, кого удивляло. Что надпись уже заранее имела две даты... он отвечал лишь молчанием.
Когда склеп был окончательно готов, Давид Аллено известил администрацию кладбища, что больше не будет там работать. Счастлив сбывшейся мечтой и полный желания сразу же «использовать по назначению» свой склеп, он вернулся домой и... одним выстрелом покончил с собой. Ему было 40 лет.
С тех пошла легенда о том, что Аллено и после смерти прогуливается по ночному некрополю. Его присутствие можно распознать по звону связки ключей.

• Семейство Дель Карриль

Склеп семьи Дель Карриль (где покоятся останки Сальвадора Мария Дель Карриль и его жены Тибурсии Домингес), выполненный в форме готической часовни, из-за своего месторасположения предоставляет чудесный вид с любого угла обзора.

Тибурсия повелела построить этот внушительный мавзолей в честь памяти мужа. Но мавзолей Тибурсии Домингес – это прямое доказательство их брачных размолвок.
Сальвадор Мария Дель Карриль был достаточно жестким человеком ,как в политических вопросах, так и в собственной семейной жизни. Его мавзолей как раз и повествует об истории его ссоры с женой.
Она начала вести более роскошную жизнь, чем та, что позволяли их доходы, и наделала, – не спросив совета мужа, – больших долгов.
Однажды Сальвадор опубликовал официальное письмо, в котором извещал всех ее кредиторов, что никогда больше не будет нести ответственность за долги своей жены. Ответом Тибурсии было то, что она никогда больше – до самой его смерти – с ним не разговаривала, а после его смерти она воздвигла для него часовню на Кладбище Реколета, где установлен его бюст, но оставила четкие инструкции, что в случае ее собственной смерти ее бюст должен быть установлен спиной к бюсту мужа, в качестве запоздалой мести.
Наверху башенку часовни венчает скульптура Кроноса, "Бога Времени".

А внутри так и остались два бюста – фигура Сальвадора Марии Дель Карриль, сидящего в кресле, и его жены Тибурсии, повернутой к нему спиной. Это мраморное воспоминание о том, какой была их совместная жизнь.

Сальвадор Мария Дель Карриль (Salvador María Del Carril) (1798–1883) родился в городе Сан Хуан и изучал гражданское и каноническое право в Национальном Университете провинции Кордоба. Получив докторскую степень в 19 лет, он переехал в Буэнос Айрес, где сначала работал журналистом.
Но постепенно его политическая карьера пошла в гору. Будучи хорошим другом генерала Хусто Хосе де Уркисы (Justo José de Urquiza), предизента Аргентинской Конфедерации, Дель Карриль был выбран его вице-президентом, а также стал крестным первого сына генерала.
Через некоторое время он вернулся в свою провинцию и 15 июля 1826 года обнародовал первую провинциальную конституцию (известную под именем Майское Письмо), которая была сильно вдохновлена американской идеологией и которая немедленно спровоцировала оппозицию среди его сограждан.
Одним из самых спорных пунктов Письма было заявление о свободе религиозных культов, что в общем-то являлось лишь чем-то символичным, потому что во всем Сан Хуане был лишь один человек, не являвшийся католиком, – американский врач и фармацевт Аман Роусон (Amán Rawson).
Письмо также выражало некоторые принципы, которые будут присутствовать во всех последующих конституциях – например, законное равенство или запрет рабства, – однако они были очень сдержаны в воплощении. Например, юридический статут на тот момент существующих рабов никак не менялся.
Дель Карриль имитировал политический курс Бернардино Ривадавия (Bernardino Rivadavia) – первого президента Аргентины - в Буэнос Айресе, упразднив провинциальные монастыри. Они были единственными (и, несомненно, лучшими) центрами провинциального образования, так что это решение повлекло за собой множество протестов. Через 13 дней после его обнародования, произошла революция, возглавляемая лидерами-консерваторами и монахами. Дель Карриль вынужден был покинуть провинцию и выехать в Мендосу.
Губернатор Мендосы выслал ему на помощь братьев Альдао с небольшим военным отрядом. После короткой битвы, поборники революции бежали, и Дель Карриль был восстановлен в должности. Но чуть позднее он ушел в отставку, чтобы переехать в Буэнос Айрес, где новоиспеченный президент Ривадавия назначил его Министром финансов.
В столичном министерстве экономические волнения правительства Ривадавии возникали из-за ведущейся войны с Бразилией, которая требовала больших расходов. Дель Карриль «продвинул» Закон о Консолидации Долга (Ley de Consolidación de la Deuda), согласно которому все природные ресурсы государства становились залогом кредитной операции.
Его перу также принадлежал закон, который вводил обязательный курс денежных купюр и их конвертируемость в ценные металлы; его противники обвинили его в том, что такие образом он позволяет экспортерам заполучить слитки золота и серебра, которые составляли золотой запас страны, и прозвали его «Доктор Слиток».
Губернатол столицы Мануэль Доррего (Manuel Dorrego), сменивший на этой посту Ривадавию, резко покритиковал экономический план, разработанный Дель Каррилем. Спор об этом стал достоянием общественности, заставив Ривадавию и Дель Карриля держать официальный ответ перед массами, который в свою очередь тоже был публично раскритикован Мануэлем Доррего.
Когда 5 сентября 1828 года был заключен мир с Бразилией, которая признавала независимость Уругвая, образовалась горячая оппозиция в недовольных этим войсках, что использовали унитарии (сторонники государственного единства) в своих целях. Доррего был арестован и Дель Карриль, узнав об этом, стал одним их тех, что ускорил его расстрел. По возращению в Буэнос Айрес, он был назначен Министром Иностранных дел.
Гражданская война оставила всю внутреннюю часть провинции Буэнос Айреса в руках Хуана Мануэля де Росас (Juan Manuel de Rosas), который оставался верен идеям губернатора Доррего, так что Дель Карриль переехал в Монтевидео, где стал организовывать новые попытки унитариев по возвращению к власти.
Годы ссылки были тяжелыми для Дель Карриля, столкнувшегося с бедностью, но это не помешало ему жениться на Тибурсии Домингес Лопес Камело (Tiburcia Dominguez López Camelo), которая была на 25 лет младше его и родила ему 7 детей.
В 1838 он вступил в Аргентинскую Комиссию (Comisión Argentina), составлявшую оппозицию Хуану Мануэлю де Росас, ратуя за свободу и за свободное передвижение по аргентинским рекам, что было очень ценно для европейцев. Правительство Франции решило поддержать эту группу, и французский флот блокировал реку Рио де ла Плата (Río de la Plata) и предоставил своим союзникам огромные субсидии. Дель Карриль, уставший жить в бедности, стал ответственным за распоряжение этими средствами. Постепенно его экономическая ситуация заметно улучшилась.
Когда он вернулся в Аргентину, то Хусто Хосе де Уркиса (Justo José de Urquiza), губернатор провинции Энтре Риос (Entre Ríos) назначил его Государственным Советником (Consejero de Estado). Уркисе нужен был известный унитарий в качестве союзника, поэтому Дель Карриль был выбран вицепрезидентом, когда Уркиса стал президентов Аргентины в мае 1854.
Его деятельность как вице-президента была скорее исполнительной, чем законодательной, а когда он был назначен Министром Военного Суда (Ministro de la Corte Suprema de Justicia de la Nación) он также не произвел никакого заметного вклада в историю, ограничившись копированием политики иностранной юриспруденции. Он умалчивал жестокие вещи, творимые правительством по всей стране.
Он ушел в отставку в 1877 году. В 1881 году были опубликованы неизвестные до того момента письма Дель Карриля к генералу Хуану Лавалье (Juan Lavalle), свергнувшему Доррего, где содержались подталкивания к растрелу последнего. Дель Карриль не сделал ни единого комментария по этому поводу. Он умер в Буэнос Айресе в 1883 году.

• Лус Мария Гарсия Веллосо - Спящая Красавица

Большая ниша, в которой располагается скульптура почившей девушки, Лус Марии Гарсия Веллосо (Luz María García Velloso, 1910-1925), окруженной цветами и словно спящей, особо выделяет этот семейный склеп – творение аргентинского скульптурой Виктора Годин.

Дочь писателя Энрике Гарсия Веллосо (Enrique García Velloso) умерла в 15 лет от лейкемии. Ее отец был предтечей креольского театра и автором таких произведений как «Квартал лягушек» (“El Barrio de las Ranas”), «Иисус из Назарета» (“Jesús Nazareno”), «Нарезаные фрукты» (“Fruta picada”), «Танго в Париже» (“El Tango en París”), а также первым президентом Театрального Дома (Casa del Teatro). Вот в такой интеллектуальной среде выросла Лус Мария, у которой было особенное очарование и талант декламировать стихи на домашних «тертулиях». Многие поэты посвятили ей свои произведения, которые сейчас можно увидеть на боковой стене.

Спящая Красавица
Отдыхает Белоснежка на ложе из роз,
ласкаемая легким ветерком, и плывет в воздухе тонкий аромат,
Лус Мария, нежная и ласковая девочка,
покоится перед тобой, словно Спящая Красавица.

Она спит вечным сном, сном смерти,
и, возможно, ожидает, что ее разбудит поцелуй,
тот поцелуй, которого она, быть может, всегда ждала,
поцелуй любви, поцелуй заколдованного принца.

Продолжай спать, девочка, ангелы оберегают тебя,
в то время, как все восторгаются твоей бледной красотой,
и слеза затуманивает взгляд чьих-то глаз,
которые оплакивают твой уход, проливая слезами свою печаль.

Сусана Эспосито

Могила Лус Марии представляет девушку спящей, и говорят, что мать в порыве горя приказала соорудить небольшое пустое пространство в мавзолее, где она могла бы спать рядом с останками своей дочери.
Некоторые приписывают девушке известный образ «Белой Дамы» (“Dama de Blanco”) и одну из самых известных в мире городских легенд: девушка однажды идет потанцевать, знакомится с молодым человеком, у которого вспыхивает к ней сильный интерес. Он одалживает ей жакет, чтобы та укрылась от холода, и она пачкает его, проливая на него кофе. Парень оставляет ей жакет и обещает, что чуть попозже заедет за ним, используя это как предлог, чтобы вновь увидеть ее, но, приехав к ней домой, узнает от матери Лус, что ее дочь мертва и похоронена на Кладбище Реколета. Парень не только находит могилу, но и к своему ужасу видит на гробе свой жакет, испачканный кофе. Некоторые утверждают, что парень сошел с ума, а некоторые – что он убежал, охваченный неподдельным ужасом.
В этом же семейном склепе покоятся останки отца девушки (Энрике Гарсия Веллосо (1880-1935)), ее деда – испанского поэта Хуана Гарсия Веллосо (Juan García Velloso) и ее тети Луисы Бланки Подеста де Уркиса (Luisa Blanca Podestá de Urquíza, 1890-1967), известной столичной актрисы, которая сделала карьеру с подачи Энрике. Когда она умерла, театр "Smart" в Буэнос Айресе, ставший свидетелем ее творческих успехов, сменил свое название в ее честь (впервые в Аргентине).

• Руфина Камбасерес - Девушка, умершая дважды

В глубине Кладбища Реколета возвышается скульптура, которая увековечивает молодую Руфину Камбасерес (Rufina Cambaceres, 1884-1903), дочь аргентинского писателя Эухенио Камбасереса (Eugenio Cambaceres), который своими колкими произведениями обнажал лицемерие высшего сословия конца 19 века, и которого отвергало общество за женитьбу на итальянской балерине Луизе Бачичи (Luisa Baccichi), которую «добрые люди» прозвали «Бачича» (= презрительное название итальянского языка).
У семейной пары родилась дочь, и когда Камбасерес умер, Луиза и маленькая Руфина остались одни в особняке на улице Монтес де Ока (Montes de Oca), доставшемся им по наследству. Характер девочки с годами становился все более замкнутым, и ситуация обострилась, когда ее мать 4 года спустя после смерти мужа превратилась в «возлюбленную» будущего президента страны Иполито Иригоена (Hipólito Yrigoyen). Руфине тогда было 14 лет, она была прекрасна, и многие молодые люди навещали их дом, но она была к ним равнодушной.
Но 31 мая 1902 года, в тот день, когда ей исполнялось 19 лет, Руфина умерла, предположительно от приступа каталепсии. Ее мать решила построить склеп для своей дочери по соседству с их фамильным склепом – прекрасный монумент в стиле Арт Нуво (Art Noveau), стилизованный плавными линиями, украшенный множеством стеблей, листьев и цветов. Это произведение принадлежит немцу Ричару Айнеру (Richard Aigner) и изображает Руфину, стоящую перед дверью, держась за дверную ручку, словно желая открыть ее.
Это художественное воплощение, а также обстоятельства ее скоропостижной смерти способствовали тому, что в столичном обществе той эпохи стали появляться различные легенды, которые рассказываются и до сих пор.

Вот одна из них:
31 мая 1902 года Руфина праздновала 19-летие, и ее мать устроила для нее большой праздник, а потом они должны были ехать на музыкальный концерт в театр Колон. Когда окончился праздник, и они уже должны были отправиться в театр, Луиза услышала душераздирающий вопль одной из служанок, она бросилась в комнату Руфины и нашла ее лежащей на полу, застывшей, мертвой.
На следующий день Луиза и Иполито Иригоен похоронили девушку на Кладбище Реколета. А некоторое время спустя смотритель склепа Камбасерес сообщил о зловещем открытии - у гроба Руфины была сломана крышка.
Официальная версия предполагает кражу, ведь девушка была похоронена в своих лучших украшениях; но Луиза до конца своей жизни жила, мучимая мыслью о том, что у ее дочери случился приступ каталепсии, и она была похоронена заживо.
Легенда рассказывает, что, царапая и стуча в крышку гроба, девушка смогла открыть его и выбраться наружу, и увидела пустынное кладбище. Но двери склепа были закрыты. И тогда, став жертвой отчаяния, она снова умерла – на этот раз по-настоящему, от сердечного приступа...
Поэтому Руфину Камбасерес знают под именем «Девушки, умершей дважды».
О жизни девушки рассказывается много историй. Одна из тех, что тоже могли бы быть правдой, повествует о том, что в день своего 19-летия, когда Руфина собиралась в театр, ее лучшая подруга открыла ей секрет, который хранила долгое время: возлюбленный девушки был также любовником ее красавицы матери.
Эффект от откровения ее подруги вызвал у девушки сердечный приступ, и она умерла. Кто же был рыцарем, разбившим ее сердце? Единственный неженатый президент в истории Аргентины: дон Иполито Иригоен, от которого спустя некоторое время вдова Камбасерес родила сына.
Есть и другая, леденящая кровь, версия событий: что Луиза и ее любовник дон Иполито подсыпали девушке снотворное, чтобы иметь возможность тайно встречаться. Но в ту ночь они переборщили с дозой, и Руфина впала в глубокую кому, из которой и вышла потом, уже находясь в склепе.
Ее гроб – это единственный на всем Кладбище Реколета, выполненный лишь из одного блока мрамора.
Рассказывают, что призрак Руфины бродит по ночным аллеям кладбища и следит за тем, чтобы других людей не постигла ее судьба.

• Лилиана Кросиати

Здесь на Кладбище Реколета располагается и могила Лилианы Кросиати (Liliana Crociati, 1945-1970), дочери известного итальянского парикмахера, художника и поэта, которая умерла 26 февраля 1970 года в 26 лет, проводя свой медовый месяц в австрийском городе Инсбрук, она стала жертвой схода снежной лавины. Лавина накрыла отель, где остановились она и муж. Но если они и были оба погребены под лавиной, то тело ее мужа так и не нашли, и никто больше никогда о нем не слышал.
Лилиану нашли на кровати под одеялами. После обнаружения она прожила всего несколько часов. Смерть наступила от недостатка кислорода и обморожения.
В аргентинской газете «Насьон» от 26 февраля 1970 года есть заметка о том, что среди 16 000 (в газете «Ла Пренса» говорится о 14 тысячах) туристов, пойманных в снежную ловушку, есть двое граждан Аргентины: муж и жена. Хуана обнаружили спустя15 минут поиска, а его жену только через час. Хуан сообщил, что, несмотря на ее критическое состояние, врачи уверены, что могут спасти ее.

Некоторые говорят, что в тот же самый день, за 14 000 километров от девушки, умер Сабу, ее любимый пес. Хотя другие уверяют, что собака умерла за несколько лет до этого.
Узнав о несчастье, ее отец похоронил ее в мавзолее, в котором была воспроизведена ее спальня, и нанял скульптора Вилфредо Виладрича (Wilfredo Viladrich), чтобы тот сделал статую девушки, одетой в свадебное платье и причесанной так, как ей нравилось, и статую ее собаки рядом.
Семья построила для нее роскошный неоготический склеп. Мать Лилианы, Адриана Бальдимиро де Кросиати (Adriana Baldimiro de Crociati) потребовала, чтобы он был сделан только из дерева и стекла – то есть из тех элементов, которые ее дочь очень любила использовать в своих творческих работах. При строительстве не использовалось ни единого вида камня. Дизайн внутренней части склепа показывает комнату девушки при жизни. Там нет пространства для цветов. Они ей не нравились срезанными, она предпочитала их живыми, как часть всего мира, поэтому они располагаются в подставках для цветов, а рядом установлена мателлическая статуя ее любимого пса Сабу, который будет сопровождать ее и в вечности… Вилфредо Виладрич по просьбе ее семьи сделал статую Лилианы в свадебном платье, в котором она была похоронена.
Ее гроб можно увидеть уже снаружи, он полу прикрыт красным сари, которая девушка привезла из своего путешествия по Индии. На стенах видны портреты Лилианы, написанные в стиле той эпохи, когда она жила, на которых она показана живой и прекрасной, с сияющими голубыми глазами и огненно-рыжыми волосами. Все они нарисованы ее друзьями из Академии Художеств (Bellas Artes).

Могила Лилианы всегда оберегается персоналом кладбища, а ее родители часто приносят самые разнообразные цветы, которые любила их дочь.
Говорят, что иногда таинственный незнакомец оставляет девушке букетик цветов, но никогда не позволяет увидеть себя, потому что убегает, как только к нему приближается какой-нибудь смотритель. Возможно, ее муж не погиб и все еще влюблен в нее, оплакивая смерть своей возлюбленной?
Чтобы добавить еще грусти и необычности всему склепу, отец девушки приказал вырезать в мраморе поэму на итальянском языке, установив табличку на стене склепа, которая также содержит строки: “Miserere nostri Deus omniun respicit nos et ostende nob lugen miserationum tuarum”... они говорят о скоротечности жизни и о том, как несправедлива была жизнь, забрав его дочь раньше, чем его самого….
Моей дочери:
Я лишь спрашиваю себя, почему ты ушла и оставила разбитым моей сердце? Ведь я лишь любил тебя, так почему же? Почему? Лишь судьба знает причину, но я спрашиваю себя – почему? Почему же невозможно быть без тебя, почему? Ты была так прекрасна, что завистливая природа уничтожила тебя, почему? Я лишь спрашиваю себя, если есть ли Бог, то почему он забирает то, что ему не принадлежит? Почему он все уничтожает и оставляет только безграничную боль? Почему я верю в судьбу, а не в тебя, почему? Почему я только всегда вижу тебя во сне, почему? Ради всей любви к тебе, которая живет в моем сердце. Почему? Почему? Твой папа…

• Семья Роверано

Склеп семьи Роверано украшает статуя, символизирующая обычного итальянского иммигранта, приехавшего на аргентинские земли с желанием и готовностью устроить свое будущее. Сам склеп был сделан на заказ в Генуе, и его привезли в разобранном состоянии.

Эта фигура мужчины (без сюртука, в крестьянской одежде: рубашка, платок на шее), стоящего на остове судна с надписью «Помоги себе сам» ("Аyúdate", представляет всех иммигрантов, предков многих аргентинцев, приехавших в те земли, чтобы населить страну, и их стремление двигаться вперед.
Семья Роверано (Los Roverano) (коммерсант Паскуаль Роверано (Pascual Roverano), вместе со своим отцом Франсиско (Francisco) – по некоторым источникам, отца его звали Антонио (Antonio), возможно, у него было двойное имя – и братьями Педро, Анхелем и Висенте (Pedro, Angel, Vicente)), занималась бизнесом по продаже и ремонту часов, благотворительностью, а также они были владельцами известной Кондитерской «Газ» (Сonfitería del Gas).
Их знаменитое кафе принимало посетителей там, где изначально находилось другое известное кафе Буэнос Айреса, Кафе «Тортони» (Café Tortoni). Когда «Тортони» переехало туда, где находится сегодня, семья Роверано в 1850 году открыла на его месте свою кондитерскую, которая затем получила имя Кондитерская «Газ», потому что в 1882 году она стала первым заведением, освещенным электрическими лампами, а ее имя происходит от 11 газовых фонарей, освещавших ее фасад.
Последнее местопребывание кондитерской – это пересечение улиц Эсмеральда и Ривадавия (Esmeralda y Rivadavia), но сегодня его уже не существует, потому что на его месте сейчас находится Майский Проспект (Avenida de Mayo). Однако маленькая улочка позади Здания Муниципалитета (Cabildo) носит их имя в знак памяти – Проезд Роверано (Pasaje Roverano).
В 1921 году Роверано решили перевести семейный склеп на кладбище Чакарита (Chacarita), так что сейчас в склепе на Реколета нет никаких останков, и он заброшен (потому что уже не осталось в живых потомков семьи).

• Луис Доррего Ортис Басуальдо

Склеп семьи Доррего Ортис Басуальдо (Dorrego Ortiz Basualdo) считается самым грандиозным на всем Кладбище Реколета, он был построен французским архитектором Луи Дюбуа (Louis Dubois) в начале ХХ в. Этот мавзолей является копией склепа семьи Монтанаро (Montanaro) на кладбище Стальено (Staglieno) в Генуе.
Склеп был построен в форме часовни во французском стиле, которая таит в себе множество символических знаков.

В этом склепе покоятся останки доктора Луиса Доррего Ортис Басуальдо (Luis Ortiz Basualdo), рожденного в 1849 сына Мануэля Ортис Басуальдо (Manuel Ortiz Basualdo) и Анхелы Доррего (Angela Dorrego), племянницы Мануэля Доррего (Manuel Dorrego), губернатора провинции Буэнос Айрес в 1827-1828 годах [прим: в течении 27 лет Аргентина оставалась без центральной власти, в этот период страна была известна под названием «Аргентинская Конфедерация» и должностью, наиболее похожей на президентскую, была должность губернатора провинции Буэнос-Айрес].
Почему же так грандиозен этот склеп? Потому что семья Доррего Ортис Басуальдо поддерживала консерваторские устои группы видных аргентинских землевладельцев той эпохи, привыкших хоронить своих родных в церквях. Когда президент Ривадавия (Rivadavia) начал свою антицерковную политику, они решили повернуть закон в свою пользу. Если закон не позволял им хоронить своих родных в часовнях, то они решили возвести часовню там, где были бы похоронены.
Мраморная скульптура воссоздает сцену из «Притчи об умных и глупых девах» (ее автор – итальянский скульптор Джованни Батиста Вилья (Giovanni Battista Villa)). Женская фигура – это одна их тех умных дев, она зажигает огонь в 7-рожковом подсвечнике.
Такой подсвечник – типичный символ католицизма и иудаизма, но его символизм различен. Но мы видим также латинский крест с эмблемой четырех евангелий на его концах, что указывает нам, что хозяева склепа – католики, так что в этом случае такой канделябр символизирует Божественный Свет и Спасение.

• Луис Федерико Лелуар

Один из самых дорогих склепов на Кладбище Реколета – это склеп семьи Лелуар (Leloir), где нашел покой обладатель Нобелевской Премии по Химии 1970 года Луис Федерико Лелуар (Luis Federico Leloir, 1906-1987). Его склеп, творение французского архитектора А. Жильбера (A. Guilbert), – один из самых величественных на всем кладбище.

Монумент состоит из трех хорошо различимых частей: большой кубический фундамент, отделанный полированным гранитом; средняя часть, образующая бронзовую капитель (ротонда ионических колонн), на которую опирается купол, сквозь который пробивается свет, освещая изысканную часовню. Купол увенчивает изображение Христа Спасителя с распростертыми руками - творение итальянца Леонардо Бистолфи (Leonardo Bistolfi) - из сортов смальты разного цвета и позолоты.
Родители Федерико Лелуара уехали из Буэнос Айреса в Париж (его мать уже была на последнем месяце беременности) в 1906 году, так как Федерико Лелуар-отец был болен, и нуждался в операции в одном из французских медицинских центров. 6 сентября, неделю спустя после смерти сеньора Лелуара, родился его последний сын, названный в его честь Луисом Федерико Лелуаром (Luis Federico Leloir). Вернувшись на родину в 1908 году, Лелуар жил с его семьей (8 братьями и сестрами) в большом семейном имении (эти земли его трудолюбивые предки купили, когда иммигрировали в Аргентину из Испании).
Едва ему исполнилось 4 года, Лелуар сам научился читать, с помощью газет, которые покупала его семья, чтобы быть в курсе землевладельческих новостей. Первые несколько лет своей жизни он очень увлекался наблюдением за естественными природными феноменами и много читал обо всем, что было связано с естественными науками и биологией.
Обучение его распределилось между Школой имени Генерала Сан-Мартина (Escuela General San Martín), Колледжем Lacordaire, Колледжем Del Salvador и колледжем Beaumont (в Англии). Его оценки не были ни хорошими, ни плохими, а его первый университетский опыт быстро закончился, когда он бросил обучение архитектуре, которое начал в Политехническом Институте в Париже.
Вернувшись в Аргентину, он поступил на Медицинский Факультет Университета Буэнос Айреса, чтобы получить докторскую степень по медицине. Сначала учение у него шло тяжело, ему пришлось 4 раза сдавать экзамен по анатомии, однако в 1932 году он смог получить диплом.
В 1933 году Лелуар познакомился с Бернардо А. Хуссеем (Bernardo A. Houssay), который взял на себя руководство его докторской диссертацией. Диссертация была готова всего за 2 года, и за нее он получил премию как за лучшую работу на факультете; однако он осознавал, что его образование в таких науках как физика, математика, химия и биология было скудным, поэтому он начал посещать занятия по всем этим дисциплинам (как слушатель) на Факультете Точных и Естественных Наук в Университете Буэнос Айреса.
В 1936 он едет в Англию, чтобы начать свои исследования в Кэмбриджском Университете, под руководством Сэра Фредерико Голанд Хопкинса (Frederick Gowland Hopkins), который также получил Нобелевскую Премию (в 1929 году) за свои исследования в физиологии и медицине, обнаружив, что определенные вещества, известные сегодня как витамины, необходимы для здоровья человека.
В 1937 году Лелуар вернулся в Аргентину и начал исследование окисления жирных кислот в Институте Физиологии (Instituto de Fisiología) Буэнос Айреса.
К 1943 ему пришлось снова оставить страну, Лелуар отправляется в США, где начинает работать в Фармакологическом Отделении Вашингтонского Университета. Некоторое время спустя он женится на Амелии Цюбербюллер (Amelia Zuberbuller), и у пары рождается дочь, которую они также называют Амелией.
В 1945 он вернулся в Аргентину, чтобы работать в институте, которым руководил тогда Бернардо Хуссей, и который затем станет Институтом Биохимических Исследований Фонда Кампомара (Instituto de Investigaciones Bioquímicas de la Fundación Campomar), которым будет руководить уже сам Лелуар с момента его основания в 1947 году (с помощью и на средства Хайме Кампомара (Jaime Campomar)) и на протяжении 40 лет.
В течение нескольких лет Лелуар с успехом провел множество экспериментов, открывших тонкости химического процесса синтеза сахаров, причем осуществлены они были на очень дешевом оборудовании, потому что экономические ресурсы Лелуара были очень скудны.
В начале 1948 года, команда Лелуара выявила группу сложных сахаров, которые играли основополагающую роль в метаболизме углеводов, это событие принесло Институту мировую славу. Вскоре после этого, Лелуар получает Премию Аргентинского Научного Общества.
Несмотря на то, что к концу 1957 года Ассоциация Рокфеллера (Fundación Rockefeller) и Центральная Клиника Массачуссетса (Massachusetts General Hospital) не раз пытались сподвигнуть Лелуара эмигрировать в США, как это сдеалал его учитель Хуссей, ученый предпочел остаться и работать в своей стране.
За открытие первого сахарного нуклеотида и работу в области основных элементов метаболических процессов углеводов и сложных сахаров Лелуара получил Нобелевскую Премию по химии в 1970 году (став, таким образом, первым латиноамериканцем, получившим ее), ведь его исследования открыли путь к контролю над детской болезнью, которая тогда была смертельной для новорожденных (галактоземия – невосприимчивость к лактозе).
80 000 долларов, которые он получил как Нобелевский лауреат, были целиком и полностью переданы Лелуаром Институту Кампомара для продолжения исследований.
Вскоре после получения Нобелевской Премии, мир облетела серия фотографий, на которых был запечатлен ученый, одетый в серый халат и сидящий на старой табуретке. Лелуар так бережно относился к своим тратам, направляя все свои доходы на исследования, что в течении 20 лет использовал старую табуретку, чье сиденье он сам и привязал к ножкам .
Это был символ его скромности и борьбы за то, чтобы добиться продвижения в исследованиях даже в крайне естественных экономических условиях.
Луис Федерико Лелуар умер в Буэнос Айресе 2 декабря 1987 года, от сердечного приступа, вскоре после того, как вернулся из лаборатории домой.
Любопытный факт:
Однажды, в середине 1920-х годов, Луис Федерико Лелуар обедал вместе с друзьями в Гольф-Клубе (Golf Club de Playa Grande), в городе Мар дель Плата. Когда им подали креветок, он попросил также подать некоторые ингредиенты, которые использовались для соусов (уксус, лимон, горчица, кетчуп, разные специи), и – смешав некоторые – получил соус, который известен сейчас под именем соуса «гольф» (основа его – майонез и кетчуп в равных пропорциях, иногда добавляется немного горчицы и специи по вкусу). А некоторое время спустя он шутил, говоря: "Если бы я запатентовал этот соус, я бы заработал гораздо больше денег, чем получаю, будучи ученым".

• Кенотаф трех друзей

Одно из мест Реколеты, представляющих особый интерес, – это кенотаф (надгробный памятник в месте, которое не содержит останков покойного) трех друзей, один из самых красивых в архитектурном смысле монументов на кладбище. Он состоит из основания, пирамиды и фигуры крылатого ангела на самом верху. На каждой стороне пирамиды есть бронзовый медальон (все три медальона выполнены скульптором Аугусто Фелисе (Augusto Felice)) с изображением лица каждого из трех друзей: Бенигно Бальдомеро Лугонеса (Benigno Baldomero Lugones), Адольфо Митре (Adolfo Mitre) и Альберто Навало Виолы (Alberto Navarro Viola).

Бенигно Бальдомеро Лугонес сотрудничал с журналом «Нация» (La Nación), описывая в форме романов основные преступления своего времени, и социальную реальность страны, на тот момент неизвестную. Его считают одним из первых «лунфардистов» («лунфардо» - жаргон, происходящий из портовых городов Аргентины и Уругвая (особенно - Буэнос Айрес, Росарио и Монтевидео), который используется главным образом в Рио-де-ла-Платском регионе).
Лугонес был писарем Полицейского Департамента, и в его задачу входил сбор терминов, которые использовали грабители и воры-карманники, с которыми ему приходилось общаться в рамках работы, а также всех тех слов, которые постепенно проникали во дворики жилых домов, в офисы и общественные заведения, распространяя таким образом лексикон иммигрантов, которые – плохо еще зная язык страны – из-за спешки слиться с их окружением вводили в оборот все вышеуказанные слова и выражения.
Адольфо Митре, сын Бартоломе Митре (Bartolomé Mitre), президента Аргентины в 1862-1868 годах, и Дельфины де Ведия (Delfina de Vedia), был адвокатом и поэтом. Он сделал определенный вклад в искусство как переводчик, писатель и основатель литературных организаций.
Альберто Наварро Виола, юрисконсульт и политик, вел важную журналистскую деятельность, сотрудничая с самыми известными средствами массовой информации того времени. Он основал «Биографический Ежегодник Республики Аргентины» («Anuario Biográfico de la República Argentina») в 1879, в котором была представлена самая полная хроника интеллигенции тех лет.
Итак, эти трое друзей, молодые люди из высшего общества XIX века, захотели оставить след своего дружеского союза для потомков и заказали монумент, который они собирались поставить в каком-нибудь месте быстро растущего Буэнос Айреса. Но власти города не позволили им этого, так что единственным решением, которое нашли друзья, стало установить его на кладбище Реколета. Самое любопытное было в том, что в течение того - 1885 - года все трое умерли, и все трое - скоропостижно.

• Элиса Браун - "Серебряная Невеста"

Кладбище Реколета хранит – в числе прочих - историю Элисы Браун (Elisa Brown) – дочери Адмирала Гильермо Брауна (Guillermo Brown), которая потеряла своего жениха, капитана Франсиско Друмона (Francisco Drumond), сражавшегося против Бразильской Империи под командованием Брауна и погиб во время сражения в 1827 году, когда до их свадьбы с Элисой оставалось всего несколько месяцев.
Ее останки покоятся в Мавзолее ее отца, Адмирала Гильермо Брауна, в маленькой деревянной урне.

Короткая жизнь и трагическая жизнь Элисы Браун спровоцировала множество рассказов, поэм и песен, она превратилась в миф. В последующие годы благодаря произведениям и поэмам ее знали под именем «Серебряная Офелия» ("Ofelia del Plata" или "Серебряная Невеста" ("La novia del Plata".
Элиса была старшей и, как говорят, любимой дочерью Адмирала Гильермо Брауна. Она родилась в Англии 31 октября 1810 года. Вскоре после ее рождения ее семья переехала в Аргентину, обосновавшись в так называемом "Желтом Доме" ("Casa Amarilla" – имении в районе Ла Бока (сегодня от того места осталась лишь табличка на фасаде банка "Ciudad", который занимает часть принадлежащих семье Браун земель).
Жизнь девушки была тесно связана с деятельностью ее отца, ведь Элиса была его личным помощником. Ее семья рассказывала, что она была специалистом в цветах и растениях и лично занималась садом их дома, так же, как и военными бумагами своего отца.
В 16 лет Элиса влюбилась в молодого шотландца, капитана Френсиса (Франсиско) Друммона (Francis (Francisco) Drummond), который вступил в Аргентинскую эскадру под командованием Адмирала Брауна и принимал участие в морских сражениях в войне с Бразилией и в победном сражении в Хункале. Он обосновался в Буэнос Айресе и часто бывал в поместье Браунов в Барракасе, так как был верным помощником отца девушки. Они с Элисой обручились и собирались пожениться 27 декабря 1827 года.
6 апреля 1827 года Друммон отправляется на войну с флотом адмирала Брауна. В морском сражении В Монте Сантьяго произошла страшная битва. 4 аргентинских корабля противостояли 16 бразильским судам. "Независимость" под командованием Друммона потеряла половину личного состава мертвыми или ранеными, и большая часть орудий была выведена из строя, а остальные были практически бесполезны, запасы снарядов практически закончились, поэтому Браун приказал Друммону, чтобы эвакуировал команду и сжег судно, но члены команды отказались покинуть корабль, и Друммон поддерживает их решение, отправляясь на поиски боеприпасов, чтобы продолжать бой.
Друммон на единственной оставшейся шлюпке отправился искать боеприпасы на других судах, несмотря на то, что уже был ранен. Под постоянным огнем, сначала он достиг брига "Республика", но там почти не было боеприпасов, поэтому он отправился на шхуну "Саранди", которой командовал его друг, капитан Джон Хальстед Коу (John Halsted Coe), но едва он ступил на палубу, как получил смертельное ранение в правый бок.
На руках у друга, он сказал: "Дорогой друг, у меня затуманивается взор, я больше не увижу шотландских гор. Возьми мои часы, чтобы передать их моей матери, и это обручальное кольцо, чтобы отдать его Элисе..."
Браун, узнав о случившемся, под прикрытием ночи прибыл на "Саранди", чтобы провести последние минуты с тем мужественным человеком, который собирался разделить жизнь с его любимой дочерью. Друммон умер в 10 часов вечера, после трехчасовой агонии.
Сам Адмирал должен был сообщить горькую весть Элисе и передать ей кольцо, которое она принимает, не пролив ни единой слезинки, некоторые говорили, что погрузилась в молчаливое помешательство.
Френсиса похоронили на маленьком кладбище там, где сейчас находится Церковь Сокорро (Iglesia del Socorro), на пересечении улиц Хункаль и Суипача (Juncal y Suipacha). Это было первое протестантское кладбище Буэнос Айреса, в архивах которого фигурирует запись: Капитан Френсис Друммон, 30 лет, морской офицер, 9 апреля 1827 года. На следующий год в его честь там был установлен памятник.
Ужасная трагедия случилась 8 месяцев после смерти «Панчо» Друммона, как называли его друзья. 17-летняя Элиса утонула в проливе, на глазах у ее младшего брата Эдварда. Некоторые говорят, что она была одета в свадебное платье, и на руке у нее было то кольцо, которой Френсис передал ей перед смертью.
Она утонула, покончив с жизнью, или же это был несчастный случай, но случилось это именно в тот день, когда они должны были пожениться. Некоторые говорят, что она покончила с собой, не сумев пережить боль, которую ей нанесло известие о смерти ее любимого.
Ее останки были похоронены в Церкви Сокорро, рядом с прахом ее жениха, но некоторое время спустя они были перевезены на Кладбище Реколета, по просьбе Адмирала Брауна, который хотел, чтобы его любимая дочь покоилась в будущем рядом с ним.

конец первой части...

Красивые фотоотчеты:
1.
2.

!Галерея!

@настроение: огромная благодарность за материал coleccion.narod.ru

@темы: погребальные сооружения, Одна история любви, загадки и мистика некрополей, история скульптуры, аргентинские кладбища, кладбища Южной и Центральной Америки, Haunted

---

Фомина неделя

[The Highgate Vampire]

С наступлением Радуницкой недели!

Напоминаем, что завтра Радоница. Другие названия праздника — Радовница, Радошница, Радуница, Навий день, Могилки, Гробки.
Вспомните о своих умерших.

©

Прочесть у нас на тему.

@темы: обряды и традиции, поверья и приметы, Day of the Dead

---

Призрачно-кладбищенский Дублин.

[The Highgate Vampire]

Дублин – город специфический. Есть вероятность его переоценить и недооценить. Мой главный совет: если соберетесь сюда, ничего не ждите. Сохраните в голове полезную информацию о местах, паролях, явках и все. Ощущения и впечатления же будете приобретать непосредственно на улицах. Так можно сказать про любой город, но лично я говорю так именно про Дублин.
Давным-давно мне казалось, что Дублин как Эдинбург. В последнем не был, конечно, но много слышал о его красоте. Не знаю, почему решил, что столица Ирландской республики ему подобна, но все же. Реальность была жестокой. Об Эдинбурге напоминали лишь казематного вида дома из серо-грязного кирпича с небольшими оконцами.
Местные достопримечательности не будут вас ставить перед выбором. Все интересное вы можете осмотреть за два-три дня. Конечно, у каждого туриста в городе «свои» места на карандаше, поэтому в данном случае говорю лишь о тех достопримечательностях, которые в Лондоне были бы Тауэром - Биг-Беном – Вестминстерским аббатством и тд.
Мое жутко субъективное мнение, но в Ирландии главные достопримечательности на карте – это руины монастырей и наследие кельтов. И просто природа. Скажу больше, она должна стоять на первом месте. Но никак не города. Если быть совсем откровенным, то даже была мысль: «Бог с ними, с кладбищами… Просто на ручей посмотрю». Для меня, случай исключительный.
Каждый сам для себя придумает маршрут по потребностям, а мы лишь попробуем описать Дублин кладбищенский.
Начнем с Saint Michan's Church.

Михан (даты жизни неизвестны) — святой из Дублина, память 25 августа.
О св. Михане (Michan) ничего не известно кроме того, что в Дублине имеется храм, освящённый во его имя. В этом храме обитают нетленные мощи норманнских рыцарей. Сам храм захвачен протестантами со времён реформации.

В 1686 году на месте церкви викингов XI века была возведена церковь Св. Михана. Не очень примечательный фасад данной церкви восполняется роскошным интерьером. Глубоко в сводах находятся захоронения. Здесь стоят полуоткрытые деревянные гробы с неразложившимися телами, которые сохранились в сухой атмосфере, поддерживающейся стенами из магнезиального известняка. Самые сохранившиеся тела монахини, разбойника (правая рука отрублена), женщины и крестоносца. Предполагается, что здесь похоронены руководители Восстания 1798 года братья Генри и Джон Ширы.
flickr©
set
Говорят, что Брэм Стокер вдохновлялся катакомбами при написании "Дракулы".
Местное суеверие: тот, кто прикоснется к руке мумии "рыцаря" (вы узнаете его по сломанным скрещенным ногам - это пришлось сделать, чтобы уместить тело в стандартный гроб: мужчина был очень высок), станет очень удачливым. Чтобы добраться до него, вам придется протиснуться между гробами: «Крестоносец» лежит у самой стены. Фотографировать запрещено. При этом, если вам повезет с гидом, и вы решите его попросить, то он разрешит вам потрогать ту-самую-мумию, что даже лучше любого снимка.

Конечно, здесь живут легенды о призрачных фигурах в катакомбах. В самой церкви вам может казаться, что за вами наблюдают. Едва различимые голоса и внезапное дуновение холода.
Если быть честным, то чувство взгляда в спину будет вас преследовать и на территории маленького приходского кладбища, но вовсе не потому, что он населен духами. Церковь со всех стороны зажата довольно страшными современными зданиями, что резко снижает атмосферу уединенности, таинственности и прочего.

А сейчас отправимся в район Гласневин. Не будем спешить на одноименное кладбище, а поищем паб Kavanagh's (1 Prospect Square Glasnevin, Dublin). «Джон Кавана» («Могильщики») претендует на звание старейшего семейного паба в Дублине: он был создан в 1833 году, и сейчас им управляет уже 6-ое поколение Каванов. Свое народное прозвище – Могильщики – получил из-за соседства с кладбищем Гласневин. Это заведение сохранилось в первозданном виде с викторианской эпохи.
Здесь в свое время любили пропустить по стаканчику и могильщики, и гробокопатели после тяжелой ночной работы. Было принято прислонять грязную лопату к стене паба, тем самым давая понять владельцу, что пора бы вынести выпить.
В пабе есть свой призрак. Обязательно приглядитесь к посетителям: вдруг вы заметите пожилого человека в старомодном твидовом костюме. Сидит в баре и потягивает пинту. Не отворачивайтесь! Вот-вот он исчезнет на ваших глазах.

оф. сайт

-краткая история кладбища-

В округе Драмкондра столицы Ирландии города Дублина находится широко известное туристам многих стран мира кладбище Гласневин. Расположено оно на автошоссе Финглас, в десяти минутах езды от центра города. Кладбище, появившееся в 1832 году по инициативе известного ирландского политика Дэниэла О’Коннелла, было учреждено как первое в Дублине официальное место для захоронения католиков.
До 1820 года в Ирландии существовал запрет на проведение публичных религиозных католических церемоний, из-за которого католики были вынуждены хоронить своих умерших собратьев по вероисповеданию на протестантских кладбищах. Цены на погребение были для католиков непомерно высокими и порой семья усопшего еще долгое время после похорон рассчитывалась с долгами. В 1828 году Дэниэл О’Коннелл и ассоциация католиков добились разрешения на открытие кладбища, не подлежащее контролю со стороны протестантской церкви. Так появился Гласневин. Первоначально это был Проспект Гласневин, занимающий площадь около 9 гектаров.
Со временем территория кладбища Гласневин разрослась до 120 акров. По периметру оно обнесено оградой с несколькими смотровыми башнями, построенными с целью предотвратить разграбление и вандализм. На сегодняшний день в Гласневине захоронено более миллиона человек. Здесь покоятся и сильные мира сего, и самые обычные люди, прожившие свою жизнь тихо и незаметно. Среди знаменитостей, похороненных на кладбище Гласневин Артур Гриффит, Майкл Коллинз, лидер борьбы за гомруль Чарльз Стюарт Парнелл, Шон Макбрайд, писатель Джерард Хопкинс и многие другие известные личности. Нашел в Гласневине свое последнее пристанище и основатель кладбища Дэниэл О’Коннелл. На его могиле в 1861 году был возведен монументальный склеп в виде круглой монастырской башни, имеющей высоту более 50 метров. Справа от главного входа на кладбище Гласневин находится Ангельский уголок, где захоронено более 50 тысяч младенцев (хоронили до 1970 года). В древности мертворожденных детей считали нечистыми и церковью им было отказано в святом погребении. Могилки для таких детей располагались за пределами погостов, и лишь немногие отчаянные родители, не желавшие смириться с этим, под покровом ночи хоронили своих малышей на территории некрополей. Кладбище Гласневин стало одним из немногих, где позволялось хоронить младенцев на освященной земле. Эта сторона кладбища Гласневин развивалась стихийно, захоронения производились, но за могилами никто не ухаживал.
Лишь после 2000 года началось благоустройство Ангельского уголка. Был заложен Мемориальный сад ангелов и разбиты аллеи, носящие названия цветов. С давних пор это место окружено мистикой и таинственностью. Посетители до сих пор видят здесь многочисленные призраки играющих детей.
На фотографиях вы можете увидеть, что было "до" (1) и что стало (2-3). Однако, новое оформление места нисколько не подействовало на духов, и посетители до сих пор встречают многочисленные призрачные фигуры играющих детей.
1. 2-3.

больше можно прочесть здесь
.flickr.
420 фото

Одной из отличительных особенностей Гласневина является огромное количество надгробий, выполненных в виде кельтских крестов. Примечательна также двойная могила, в которой захоронены, точнее перезахоронены, тела 175 женщин, по воле злого рока ставших при жизни «прачками Магдалины». Скандальная история, связанная с перезахоронением 133 из этих женщин и раскрытием тайны монастыря «Прачечная Магдалины», до сих пор продолжается, обрастая все новыми и новыми мрачными фактами.
А теперь по пунктам.
Вообще надо сказать, что кладбище в реальной жизни смотрится несколько иначе, чем на фото. Газончики, стоянки, всякие здания. Поражает круговая башня. Одна только круглая башня, высотой свыше 50 метров впечатляет своим величием. Поставили ее на могиле Дэниэла О’Коннелла, благодаря которому, собственно и появился данный некрополис.

Никогда меня эти чисто ирландские сооружения не привлекали, но когда находишься рядом с ней, то не можешь остаться равнодушным. А ведь она 19 века, что же тогда говорить о действительно древних подобных постройках. У подножия памятника О’Коннеллу располагается круговой коридор катакомб.
По правую руку от входа стекляшка-музей кладбища – смотрится инородно, мягко говоря. Музей представляет вниманию посетителей такие экспозиции, как «Город мертвых», «Страшный Гласневин», которая расскажет о легендах и историях, связанных с кладбищем, выставка, посвященная Дэниэлу О'Коннелу. В помещении музея есть небольшое кафе для посетителей и сувенирный магазин.
Рядом с ним находится могила Майкла Коллинза. Еще фото.

Признаться честно, ключевых фигур войны за независимость Ирландии почти не знаю. Здесь помогло лишь то, что в свое время смотрел фильм-биографию с Лиамом Нисоном в главной роли. Потом и жена поведала, что оказывается мать небезызвестного актера Майкла Фассбендера— прапраплемянница Майкла Коллинза. Любопытно и то, что Фассбендер в свое время сыграл у Стива МакКуина в картине «Голод». Ему досталась роль Бобби Сэндса – участника Ирландской голодовки 1981 года. Сэндс, в свою очередь, является национальным героем уже Северной Ирландии (похоронен в Белфасте, но об этом как-нибудь в следующий раз).
Чем дальше ты идешь по главной аллее, тем быстрее угасает твой энтузиазм. Кладбище большое, а главное…Не очень красивое и уютное. Конечно, красота кладбища – понятие относительное. Поэтому это лично мои впечатления. Лес кельтских крестов, голое пространство. Вглубь участка лезть не хочется, да и не получится, честно говоря.
Если у музея свернете вправо и пойдете вдоль стены, то найдете тот самый сад Ангелов. Просто участок земли с несколькими фигурами ангелом и мемориальными табличками о похороненных здесь детях.
Эта часть кладбища довольно тенистая и приятная. Где-то здесь должен быть мемориал «Прачкам Магдалины». Пытались найти его по схемам на одноименном сайте, но увы...

Приют Магдалины

Приют Магдалины (англ. Magdalene asylum) — сеть воспитательно-исправительных учреждений монастырского типа для так называемых «падших женщин», существовавших с конца 18 века и до конца 20 века. Наибольшее распространение получили в католической Ирландии, хотя существовали и за её пределами, в том числе и у протестантов, в среде которых они и возникли: в Канаде, Великобритании, Франции и других странах Европы. Первый подобный приют открыла на Лисон-стрит (Leeson Street) в Дублине в 1767 г. Арабелла Денни. Первоначальная миссия приютов состояла в том, чтобы помочь «падшим женщинам» вновь найти своё место в обществе. Однако к началу 20 века приюты по своему характеру всё больше становятся институтами наказания и принудительного труда (по крайней мере в Ирландии и Шотландии). В большинстве приютов их воспитанницы должны были выполнять тяжёлую физическую работу, в том числе прачечную и швейную. Также они должны были соблюдать строгий распорядок дня, включавший длительные молитвы и периоды принудительного молчания. В Ирландии приюты получили обиходное название «прачечные Магдалины» (Magdalene laundries). Последний такой приют на территории Ирландии был закрыт 25 сентября 1996 года. Существование приютов в Ирландии не привлекало внимание общественности до тех пор, пока в 1993 г. монашеский орден в Дублине принял решение продать часть своего прихода компании по торговле недвижимостью. На территории бывшего приюта были обнаружены останки 155 его воспитанниц в безымянных могилах, которые затем были кремированы и перезахоронены в братской могиле на кладбище Гласневин. Поскольку кремация в католической Ирландии рассматривается как тёмное наследие язычества, разгорелся публичный скандал. В 1999 г. Мэри Норрис, Джозефина Маккарти и Мэри-Джо Мак-Дона, бывшие воспитанницы приюта, дали показания о том, как с ними обращались. В 1997 г. Канал 4 (англ. Channel 4) показал документальный фильм «Секс в холодном климате» (англ. Sex in a Cold Climate), где проинтервьюировал бывших воспитанниц приютов Магдалины, свидетельствовавших о многократном сексуальном, психологическом и физическом насилии, а также изоляции от окружающего мира на неопределённый период времени. В начале XXI века при обследовании приюта Бетани были обнаружены безымянные могилы детей, умерших в этом приюте. Этот приют находился в Ратгаре до закрытия в 1972 г., и ещё до этого открытия неоднократно обвинялся в злоупотреблениях и небрежном отношении к воспитанницам. В мае 2009 г. Комиссия по расследованию злоупотреблений против детей выпустила 2000-страничный отчёт, где были засвидетельствованы заявления сотен жителей Ирландии о том, что они в детском возрасте в период 1930—1990 гг. подвергались сексуальному насилию в сети государственных или церковных приютов или школ, предназначенных для воспитания детей из бедных семей или сирот. Виновниками случаев насилия были монахини, священники, нецерковный персонал этих заведений и их спонсоры. Обвинения касались многих католических школ и государственных «индустриальных школ», а также приютов Магдалины.
События в одном из подобных приютов легли в основу фильма Питера Муллана «Сёстры Магдалины» (2002)
Там, где кладбище граничит с Ботаническим садом, самый душевный участок некрополя. Здесь вы сможете найти еще одни катакомбы.

Западную часть кладбища лучше не трогать: новые захоронения с малопривлекательными надгробиями. Смотреть там нечего.

Собор Церкви Христовой

Следующей нашей остановкой будет главный кафедральный собор Дублина – Собор Церкви Христовой. Собор основал в 1031 году король викингов Ситриг Силкенберд для первого архиепископа Дублина Доната. В 1871 году было окончательно принято решение о придании статуса кафедрального Собору Христа. Некоторые воскликнут: А как же собор святого Патрика?!
На протяжении всей истории Собора Святого Патрика было соперничество с Собором Христа за статус кафедрального. Эта борьба привела к беспрецедентному случаю, когда в одном городе, в одной епархии, два кафедральных собора. Конфронтация сохранялась с значительной напряжённостью со дня основания собора до 1300 года когда было подписано соглашение (Pacis Compositio) с шестью основными пунктами:
Посвящение и возведение на престол архиепископа Дублина должно происходить в Соборе Христа, но в отчётах указано, что это правило не всегда соблюдалось: два раза церемония проходила в обоих соборах, и как минимум два архиепископа посвящались только в Соборе Святого Патрика.
В Соборе Христа должны были храниться крест, митра и перстень умершего архиепископа.
Умершие архиепископы Дублина должны были быть похоронены поочерёдно в двух соборах, если ими в завещании не указывалось иного.
Ежегодное освящение елея должно было происходить в Соборе Христа.
Оба собора должны действовать как один и равно распределять обязанности.
Оба собора в последующие столетия функционировали вместе в епархии, пока в 1871 году Собору Святого Патрика не был предан статус Национального, а Собору Христа кафедры Дублина.

В начале марта из собора было похищено мумифицированное сердце ирландского святого 12 века Лоренса О’Тула – бывшего арихиепископа Дублина и небесного покровителя ирландской столицы. До сих пор не найдено.
А вот в крипте (протяжённостью 63,4 метра) под собором наравне с произведениями искусства выставлены найденные при чистке органа в 1860 году мумифицировавшиеся крыса и кошка погнавшаяся за ней.

Крипту стоит посетить не только из-за древних Тома и Джерри. В атмосферном подземелье находятся и сувенирный магазин и кафе. Никаких гробов и скелетов не найдете. Только скульптуры в нишах. Замечу, что крипта разделена на две части. В первой вы фотографировать можете, во второй – нет.

Статуи Карла Первого и Карла Второго и расположенный между ними королевский герб Стюартов.

Костюмы, которые использовались для съёмок сериала "Тюдоры" (The Tudors), выставлены в склепе, где снимались некоторые сцены похорон и пыток. Костюм справа принадлежал Джонатану Рис-Майерсу, сыгравшему Генриха VIII, а платье слева - актрисе Джосс Стоун в роли Анны Клевской.

©
Вход в собор вам будет стоить 6 евро. На руки получите достаточно информативную брошюру, в которой описаны все локальные объекты и артефакты, а значит, гид вам будет не нужен.

Легенды и истории Собора святого Патрика

Не обойдем вниманием Собор Святого Патрика.

Церковь страдала и от пожаров, и от Кромвеля, но выдержала все невзгоды. Деканом собора с 1713 по 1745 был Джонатан Свифт, известнейший писатель и сатирик. Здесь же он и нашел свое последнее пристанище. Эпитафию себе он сочинил заранее: Здесь покоится тело Джонатана Свифта, декана этого собора, и суровое негодование уже не раздирает его сердце. Ступай, путник, и подражай, если можешь, тому, кто мужественно боролся за дело свободы.
Большую часть своего состояния Свифт завещал употребить на создание лечебницы для душевнобольных; «Госпиталь Святого Патрика для имбецилов» был открыт в Дублине в 1757 году и существует по сей день, являясь старейшей в Ирландии психиатрической клиникой. В Мур-Парке, прогуливаясь как-то с одним из друзей и увидев старый вяз, вершина которого высохла и была почти без листвы, Свифт сказал: «Я точно так же начну умирать с головы». Этому пророчеству суждено было сбыться. Когда ему было тридцать лет, его впервые посетила непонятная для докторов того времени болезнь, во время приступов которой он терял слух, испытывал сильнейшие головокружения, иногда — обмороки. Симптомы необычной болезни, точное определение которой было дано лишь в конце XIX века — синдром Меньера, или «лабиринтин», — постепенно усиливались, приступы учащались. С начала 1730-х годов Свифт с ужасом стал замечать, что они имели следствием потерю памяти. Тогда-то и возникло убеждение, что последние годы жизни он проведет, пораженный слабоумием. Но до этого было еще далеко.
Рядом похоронена Эстер Джонсон.
Одной из странных историй, связанных со Свифтом, была история двух Эстер, Эстер Джонсон и Эстер Ваномри. С Эстер Джонсон он познакомился еще у Темпла, где он был ее учителем. Ей было десять, он был старше ее на 14 лет. Она последовала за ним в Ирландию. Свифт дал ей ласковое имя Стелла, т.е. звезда. Но отношения у них были в высшей степени странные, и, возможно, виделись они даже только в присутствии третьих лиц. Так Стелла и прожила всю жизнь в Дублине, где и умерла в 1728. Она, как и Свифт, похоронена в соборе св.Патрика. Эстер Ваномри приехала в Ирландию из Англии вслед за Свифтом и там узнала о существовании Стеллы. Сохранились ее полные упреков письма к Свифту и завещание, где она, по традиции тех времен, оставляет по каким-то причинам дорогим ей людям кольца со своим именем. Свифту такого кольца отказано не было.

-Свифт и Стелла-

... 1716 год. Библиотека дублинского архиепископа Кинга, одного из его друзей. В библиотеку вошел доктор Дилэни. Вдруг мимо Дилэни, не замечая его, вихрем пронесся Свифт с трагически-скорбным лицом и, не вымолвив ни слова, размахивая какой-то бумагой, выбежал из комнаты.
— Что здесь произошло? — спросил Дилэни.
Склонив голову, со слезами на глазах, архиепископ Кинг ответил:
— Сэр, вы только что видели перед собой самого несчастного человека на свете, но, заклинаю вас, никогда не спрашивайте ни у кого о причинах его несчастья и ни словом не заикайтесь о том, что видели!
Однако Дилэни рассказал. Загадочная сцена произошла после того, как Кинг тайно обвенчал Свифта с Эстер Джонсон (Стеллой). Свидетелей не было. Не осталось и записи о совершении таинства брака. Брак был нужен для того, чтобы другая женщина — Эстер Ваномри (Ванесса, как называл ее Свифт), влюбленная в него и преследовавшая его, поняла наконец, что ее не любят. С ней он познакомился в Лондоне в 1709 году, и Стелла знала об этом с самого начала романа.
Дилэни в своих мемуарах объяснил, почему брак не был обнародован и остался в тайне. В день бракосочетания Свифт неожиданно узнал из хранившегося в Дублине документа, что он является незаконным сыном сэра Уильяма Темпла и, следовательно, сводным братом Стеллы.
Сэр Уильям перед смертью сделал Джонатана своим душеприказчиком, завещал ему публикацию своих сочинений, весь гонорар за них и кроме того небольшую сумму денег.
В апреле 1723 года Свифт отправился в свое обычное летнее путешествие по Ирландии, а в мае Ванесса умерла по неизвестной причине (возможно, она заразилась скоротечной чахоткой от своей сестры). За месяц до смерти она составила новое завещание, отменив прежнее, по которому значительная сумма завещалась Свифту, потребовала в завещании, чтобы была опубликована посвященная ей поэма «Каденус и Ванесса» и письма к ней Свифта. Это была месть оскорбленной несчастной женщины. Для Свифта Ванесса, себялюбивая и эгоистичная, умерла раньше, чем Эстер Ваномри.
...Январь 1728 года. Свифт у постели умирающей от чахотки Стеллы. Он склонился над ней и что-то прошептал. Она ответила четко и выразительно: «Слишком поздно...» Свифт вышел из комнаты. «Об этой сцене поведала потомкам Марта Уайтвей, помогавшая ему, больному старику, в последние годы его жизни. По ее уверению, слова Стеллы были ответом на предложение Свифта объявить наконец миру о заключенном в 1716 году их тайном браке.
В ночь после кончины Стеллы он написал о ней: «Дама, с которой я был интимно знаком в Англии и Ирландии, в этой суровой стране жила двадцать шесть лет, с восемнадцатилетнего возраста... Дама эта обладала лучшими человеческими качествами, каковые я когда-либо видел у мужчины или женщины». Стелла дожила до триумфа Свифта, до выхода в свет его «Гулливера», до его борьбы за свободу Ирландии и преклонения перед ним ирландцев. Выход в свет «Гулливера» окружен множеством тайн и загадок. Неизвестно, когда была написана книга и каков порядок написания ее частей. Очень долго не было доказательств, что «Гулливер» написан именно Свифтом. Рукопись, с которой было напечатано первое издание, не найдена. Сам Свифт никогда не заявлял прямо, что он — автор книги, появившейся в книжных лавках Лондона 28 октября 1726 года.
©

Всего здесь похоронено около 500 человек: кто-то - под полом собора, кто-то - на церковном погосте.
Но именно со Свифтом и Стеллой связаны призрачные легенды собора. Стелла появляется чаще. А вот писателя можно встретить и в больнице для душевнобольных.
Одно из частых явлений - призрачный пес породы ньюфаундленд на могиле Джона Бойда Макнила. Часто пишут, что его могила на Гласневине, но мы обнаружили ее около Собора святого Патрика.
Сильнейшая буря пронеслась по восточному побережью Ирландии в феврале 1861 года: 135 судов затонуло и непосредственно 13 пошло ко дну в гавани Дан Лаоэр.
Джон Макнил Бойд в то время был капитаном «Аякса». Он бросился на помощь шхуне «Нептун», которая терпела крушение на скалах около восточной пристани. Экипаж «Нептуна» не удалось спасти. «Аякс» последовал следом за ним. И если тела остальных моряков были выброшены на берег на следующий день, то останки Макнила были обнаружены только спустя несколько недель. Экипаж «Аякса» был захоронен на Carrickbrennan churchyard, а капитан, из-за задержки восстановления тела, нашел свое последнее пристанище на территории собора святого Патрика.
Собака Макнила отказалась покидать могилу хозяина, медленно умирая от голода. И даже после смерти верный друг охраняет могилу отважного капитана.
⇐ плита на переднем плане.
На приходском погосте в свое время можно было увидеть колокольчики на могилах, которые были частью так называемого безопасного гроба. И церковный сторож обязан был прислушиваться к их звону.
Немного уйдем в сторону и вспомним историю безопасных гробов.

⇒

Безопасный гроб — тип гроба, оборудованный механизмом спасения на случай ошибочного захоронения человека заживо: например, небольшим колоколом, расположенным над поверхностью земли и соединённым верёвкой с конечностью покойного в гробу. Впервые появились в Европе в конце XVIII века. Производились вплоть до 1934 года в странах Европы и Северной Америки.

«Улучшенный гроб» конструкции Франца Вестера. Патент США № 81437 от 25 августа 1868 года.
Условно приспособления для спасения погребённого заживо из могилы можно разделить на две группы — приспособления, позволяющие погребённому подать сигнал о том, что он жив, и таким образом позвать на помощь, и приспособления, позволяющие погребённому самостоятельно выбраться из могилы. Большинство безопасных гробов имели устройства первого типа, поскольку технически обеспечить мнимому покойнику возможность сообщить о себе было проще, чем снабдить его возможностью выбраться самому.
Первый зарегистрированный безопасный гроб был сделан по заказу Фердинанда, принца Брауншвейгского перед его смертью в 1792 году. В склепе и в гробу были сделаны небольшие окна, чтобы в гроб проникал свет, а также трубка, в случае ошибки обеспечившая бы герцога свежим воздухом. Вместо того, чтобы прибивать крышку гроба гвоздями, её закрыли на замок, открывавшийся как снаружи, так и изнутри; таким же замком была оборудована и сама могила-склеп. В специальный карман савана принца положили два ключа — от крышки гроба и от двери склепа.
Шестью годами позднее, в 1798 году, немецкий священник Песслер предложил оборудовать все гробы шнурами, связанными через систему блоков с церковными колоколами. Таким образом человек, ошибочно похороненный заживо, смог бы привлечь к себе внимание и спастись. Однако такая методика спасения мнимых покойников была труднореализуемой и весьма затратной, поэтому вскоре пастор Бек — коллега Песслера, — предложил установить в гробы выходящую на поверхность трубку. Каждый день местный священник должен был при помощи той трубки проверять состояние покойника. Если священник не чувствовал запаха разложения или слышал крики о помощи, гроб мог быть выкопан, и похороненный заживо был бы спасён.
В начале XIX века немецкий врач Адольф Гутсмут разработал безопасный гроб и лично испытал его, будучи несколько раз погребённым в нём заживо. Во время одной такой демонстрации в 1822 году он провёл под землёй несколько часов и даже, используя устройство для подачи в гроб пищи, смог пообедать в могиле супом, сосисками и пивом.
Большинство безопасных гробов XIX — начала XX веков, таких, как конструкции доктора Йохана Табергера и Франца Вестера, были оборудованы небольшой трубой, выходившей на поверхность земли и имевшей сверху маленький колокол. Сквозь трубу к колоколу шла веревка или лёгкая цепь, конец которой привязывался к ноге или руке погребённого (или, как в конструкции Табергера, к рукам, ногам и голове), давая ему возможность позвонить в колокол при пробуждении. Предусматривалась защита колокола от случайного звона (к примеру, от ветра или севших на крепление птиц), водяные отводы для предотвращения заливания могилы дождевой водой и сетка от насекомых. Помимо обеспечения возможности позвонить в колокол, труба позволяла погребённому заживо не задохнуться в гробу, служа своего рода вентиляционной отдушиной. Кладбищенский сторож, услышав звон, должен был вбить в гроб в районе ног покойного вторую трубу и с помощью мехов нагнетать в гроб воздух, облегчая существование узника до его освобождения.
Вскоре, правда, выяснилось, что использование шнура, привязанного к конечности покойника, имело свои недостатки. Естественные процессы разложения часто заставляли тело раздуваться или даже менять положение, вызывая в результате случайное движение шнура и «ложную тревогу». По этой причине Франц Вестер в своей конструкции предусмотрел также окно-дверцу, через которую сторож кладбища мог посмотреть на лицо мертвеца и таким образом проверить, жив тот или мёртв. Система Вестера также позволяла снять трубу с колоколом и окном с гроба (когда сторож удостоверится, что погребённый окончательно мёртв) и использовать её на другом гробу.
Схожее устройство имела могила Тимоти Кларка Смита (англ. Timothy Clark Smith) из штата Вермонт (США). Как и другие жертвы тафофобии, он беспокоился по поводу своего погребения и заранее предпринял соответствующие меры. Смит умер в Хэллоуин 1893 года в городе Мидлберри. Вскоре на кладбище маленького городка Нью-Хэвен, который находится в нескольких километрах от Мидлбери, появилась странная могила, построенная по указаниям Смита и позднее ставшая настоящим «магнитом» для туристов. Подойдя к могиле, посетители видят серый бетонный прямоугольник. Это верхний край вертикальной трубы длиною 1,83 метра. Она начинается непосредственно в крыше гроба и увенчана квадратным окошком размером 36×36 см, забранным прочным стеклом. В руку покойного был вложен шнур от колокольчика, закреплённого в верхней части трубы.

Склеп с системой самоспасения погребённого по ошибке. 1890 год.
Что до систем самоспасения мнимо умершего из могилы, то таковые применялись, главным образом, при погребении в склепах, так как в этом случае отсутствовало основное препятствие спасению — слой земли между гробом и поверхностью. Создавались, например, склепы с крышками, открывающимися изнутри. На иллюстрации справа (один из номеров журнала «Популярная механика» за 1921 год) показан один из них. Подпись под фотографией гласит «Преждевременное погребение невозможно, если используется этот склеп. Человек может существовать внутри него часами, или, в любом случае, достаточно долго, чтобы открыть крышку склепа изнутри поворотом вентиля».

Еще одна легенда кладбища связана с «мертвой» невестой. Одна девушка умерла в ночь перед своей свадьбой. Ее похоронили в свадебном платье и с обручальным кольцом. Нерадивый гробовщик решил, что кольцо мертвой невесте совсем не к чему. Представьте его шок, когда из раскопанной могилы на него выпрыгнула владелица украшения.
Испуганная девушка пришла домой к своему жениху. Мужчина отказался поверить в чудесное спасение возлюбленной (если она таковой была). Посчитал, что это либо призрак, либо темное существо, принявшее облик его умершей невесты. Он так никогда и не принял ее назад. И спустя много лет, когда она умерла по-настоящему, ее похоронили в той же могиле, в том же платье и с тем же кольцом.

flickr.com

Церковь святого Оуэна. Легенды

Церковь святого Оуэна

St Audoen's Church посвящена руанскому епископу VII века, покровителю Нормандии св. Оуэну и построена в период между 1181 и 1212 гг., видимо, на фундаменте древней церкви IX века. Здание сегодня представляет собой законсервированные руины, правда, в боковом нефе до сих пор проходят англиканские службы. В капелле св. Анны – выставка надгробий XVI-XVIII вв. Церковные ворота относятся к середине XIII века – это единственное, что сохранилось от средневековых городских ворот Дублина.
©

Могильная плита в галерее церкви относятся к IX веку. Она несколько веков стояла возле башни и ее даже называют «сверхъестественным стражем» церкви, потому что ее несколько раз переносили в разные места подальше от церкви, но она каким-то мистическим образом все равно возвращалась на свое место. В 1308 году на Cornmarket был поставлен мраморный резервуар для воды, чтобы обеспечивать ею жителей Дублина. Этот камень, его называли the Lucky Stone, был поставлен рядом с этой чашей и считалось, что всем, кто выпьет воды из этой чаши будет сопутствовать удача. Местные торговцы свято верили, что их успех в бизнесе зависит от того, что они каждый день дотрагиваются до этого камня. В 1826 году the Lucky Stone был украден жителями сельской местности, однако пока они его увозили, камень постепенно становился все тяжелее и тяжелее, пока лошадь, везшая его просто не надорвалась и погибла. Воры выбросили камень где-то на пустоши. Позже, когда рабочий попытался разбить камень, он (в смысле камень) застонал и покатился. Преподобный Dr. Alexander Leeper (пастор и пребендарий) водрузил камень на то место, где он сейчас и находится. Считается, что духи священников до сих пор разгуливают по коридору и охраняют этот камень.

На приходском кладбище разбит сад. Но еще одна легенда места связана с лестницей около церкви.

Здесь когда-то казнили Черномазую Келли. И призрак ее - Дама в зеленом - до сих пор бродит в этих местах.
Раньше этот район в народе называли Адом: публичные дома, притоны с наркотиками.
Черномазая Келли была владелицей дома терпимости под названием «Девичья башня» (сейчас здесь одноименный паб). По легенде она забеременела от шерифа и потребовала от него финансовую поддержку. Мужчина отказался признавать ребенка и обвинил Келли в колдовстве и убийстве ребенка, чье тело так и не было найдено. Ее приговорили к смертной казни и сожгли на том самом месте, где теперь видят ее призрак, 7 января 1761 года.
И только через несколько веков историки нашли в архивах запись о том, что Келли была казнена за убийство пяти человек, чьи останки прятала в своем борделе. После этого ее «титул» сменился с «ведьмы» на «первую женщину в Дублине, ставшую серийной убийцей».

Самое древнее кладбище Дублина

Ирландский музей современного искусства был открыт в 1991 году в старинном здании Королевского госпиталя, построенном в XVII веке. У госпиталя было свое кладбище, которое величали Bully's Acre.

Кладбище - одно из старейших в Дублине. Известно тем, что на его территории сохранился гранитный крест 10 века, вероятно оставшийся от существовавшего там ранее Монастыря St. Maigheann (основан он был в 606 году). Согласно легендам, здесь же располагался лагерь Brian Boru перед битвой при Clontarf в 1014 году, и тела сына и внука Брайана Бору были похоронены рядом с крестом. Потом это кладбище использовалось до 1832 года (в том году была эпидемия холеры, и кладбище поэтому было закрыто), и было особенно популярно у бедняков, т.к. там хоронили бесплатно - поэтому там сохранилось всего около 70 надгробий (т.к. бедняки себе их позволить не могли, поэтому их могилы никак не отмечались). Ну и в 18-19 веках здесь также постоянно орудовали грабители, которые продавали тела в медицинские учебные заведения. В конце 19-начале 20 века здесь хоронили солдат и офицеров, участников Пасхального восстания 1916 года.

Скажу, что это одно из самых приятных для прогулок кладбищ.
.flickr.
wikipedia.org

Некоторые другие кладбища города

St. Marys Chapel of Ease еще зовется Черной церковью. Если обойти ее три раза против часовой стрелки в полночь, то перед вами возникнет дьявол.
А для меня это просто одна из самых красивых церквей города.


Гугенотское кладбище в самом центре Дублина, рядом с парком Сент-Стивенс-Грин, появилось в 1693 г.

Здесь похоронены французские гугеноты, бежавшие от преследований Людовика XIV.

.flickr.

Думаю, что стоит уточнить его месторасположение. Зайти вам не удастся, но посмотреть через решетку забора - вполне.


Saint James Churchyard

Погост заброшен и закрыт для посещения.


Wolf Tone Square (угол Jervis Street and Mary Street)
Здесь когда-то был погост церкви святой Марии.


Donnybrook graveyard

Хоронили здесь с 9 века. Кладбище давно заброшено.
.flickr.
wikipedia.org

Clontarf Cemetery/Saint John the Baptist Cemetery

галерея

Goldenbridge Cemetery
Первое католическое кладбище Дублина.


.flickr.com

Mount Jerome Cemetery and Crematorium

wiki
flickr.
Фото кладбища с комментариями.
Кладбище Mount Jerome открылось в Дублине в 1836 году, после вспышки холеры. Массовые захоронения на кладбище Glasnevine требовали больше места, но ранее запланированное кладбище как часть Феникс-парка бызвало протест местных жителей и в итоге его открыли в районе Harolds Cross за каналом на юге Дублина. Изначально безконфессионное, оно стало затем протестанстское и с 20 века является мультиконфессионным. Здесь покоятся Джозеф Шеридан Ле Фаню, Джек Батлер Йейтс, Уильям Роуэн Гамильтон, Артур Гиннесс второй, сэр Уильям Уайльд и многие ирландские знаменитости…
Здесь можете найти склеп Томаса Лефроя. Считается, что он явился прообразом мистера Дарси, а в фильме “Becoming Jane” его сыграл Джеймс Макэвой.

Arbour Hill Cemetery

.flickr.

Несколько захоронений есть и у Тринити Колледжа - Chaloner's Corner. Можно назвать самым маленьким кладбищем Дублина.


Еще два пункта.

Генри В. Мортон "Ирландия.Прогулки по священному острову" (отрывки)

Владимир Бондаренко "Вечный беглец. К 200-летию Владимира Печерина"

На Старое Гласневинское кладбище мы приехали в дождь. Конечно, это одна из достопримечательностей старого Дублина. Тот, кто интересуется историей Ирландии, её борьбой за независимость, обязательно приедет на могилы Даниэля О`Коннелла, Микаэли Коллинса, первого главы независимой Ирландии Эдмона Де Валера, Шарля Парнелля и других отважных и бесстрашных борцов за свободную республику. Кто-то приедет на Гласневинское кладбище по тропе Леопольда Блума, героя романа великого ирландца Джеймса Джойса. Там, недалеко от могилы О`Коннела, Леопольд Блум якобы хоронил своего друга Падди Дигнама, и потому кладбище вставлено в туристический маршрут всех блумоходов.
Меня тянула на это самое знаменитое ирландское кладбище могила постоянного беглеца, русского диссидента пушкинских времён, поэта и мыслителя Владимира Сергеевича Печерина, двести лет которому исполнилось летом 2007 года.
Мы с женой и сыном зашли в контору кладбища и попросили указать нам место его захоронения. Покопавшись в компьютере, администратор бодро ответила, что такой могилы на Гласневинском кладбище нет. Я вкратце рассказал ей историю Печерина, указал даже, что могила должна быть неподалеку от могилы Даниэля О`Коннелла. Порывшись в книгах, администратор ещё более твёрдо и бодро заявила, что никакого русского в конце девятнадцатого столетия на Гласневинском кладбище не хоронили. Я же помнил, что как знаменитого католического проповедника, нашумевшего ещё своими проповедями, своим сожжением неправильных протестантских библий, его внесли в список именитых вечных постояльцев этого кладбища.
Его история с публичным сожжением неправильных протестантских библий чуть не закончилась тюремным заключением уже в английских тюрьмах. На такое не отваживался ни один ирландский католик.
Когда в Дублине во время суда над патером Печериным за сожжение протестантских библий присяжные признали его невиновным, весь католический бунтарский Дублин распевал балладу в его честь:
Весь Дублин восклицал "ура!"
И в воздух чепчики бросали,
Узнав с восторгом, что вчера
Их Печерина оправдали…
Я помнил, что он симпатизировал борцам за независимость Ирландии, тайной революционной организации Фениев. Известный ирландский ученый Мак-Уайт даже нашёл в архиве Владимира Печерина написанную им для ирландских борцов "Молитву воина".
Увидев за спиной администратора полочку с книгами и информативными листовками, я попросил дать мне книгу о кладбище. На шестой странице книги нашел: "Vladimir Petcherine, 1885: Russian Priest, prosecuted for buming versions of the bible which he found unacceptable when serving in Dun Laoghaire; later Chaplain to the Mater Hospital". Книгу я, конечно, купил. В книге был указан и район захоронения, уже никакая администрация кладбища мне была не нужна, но всё же я указал на ссылку о Печерине в их же книге администратору кладбища. Та стала оправдываться, что в книге дана итальянская транскрипция фамилии с "е" на конце, и поэтому компьютеры давали отрицательные данные о его захоронении. Мой сын гневно решил, что всё это делается сознательно, супротив России, не может быть, чтобы за эти годы никто и никогда не спрашивал место захоронения столь знаменитого русского беглеца. Я же думаю, что никакого заговора кладбищенских служащих против русских не было, скорее всего, ленивые дамы (такие же ленивые, как и в России) не захотели проводить более подробный поиск, ткнули пальцем в компьютер и выдали ответ.
Но всё же было в этом отказе от определения места захоронения Владимира Печерина нечто определённо мистическое. Такова была его судьба во всём. Его изгоняли и изгоняют отовсюду. А откуда не изгоняют, он сам со временем уходит.
К тому же я боялся, когда кладбищенские дамы выдали нам отрицательный ответ, что и на самом деле памятник Владимиру Печерину с кладбища убрали. Ибо под памятником никакой могилы нет. Он и спустя сто лет после смерти не по своей воле оказался беглецом со своего места захоронения, беглецом с исторического кладбища. Дело в том, что в период массового советского диссидентства Владимир Печерин стал вновь популярной фигурой в мировых СМИ, о нём писали книги и диссертации известные советологи и политологи, его проклятие России:
Как сладостно отчизну ненавидеть
И жадно ждать её уничтоженья.
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного денницу возрожденья! – стало чуть ли не гимном всех русофобов, которым потворствовали и влиятельнейшие силы западного мира. Вынужденно вспомнили о давно захороненном русском католическом монахе и руководители ордена редемптористов, с которыми наш беглец рассорился ещё при жизни, решительно выйдя из этого строгого и сурового католического ордена. Судя по его письмам, он готов был целиком отказаться от католичества: "Все ирландские священники … разделяют все невежественные предрассудки и дикие страсти своего класса..." Из ордена редемптористов он перешёл в ещё более суровый орден траппистов, из ветви древнего, основанного в одиннадцатом веке, цистерцианского ордена. Но и там он долго не выдержал: "где вся жизнь проходит в пении псалмов и земледельческих работах — там мысль удушается и совершенно исчезает — человек падает ниже скота и живёт уже какой-то прозябательной жизнью". И вот после извлечения из забытия, редемптористы вернули своего бывшего монаха посмертно в свои ряды и спустя сто шесть лет спокойного упокоения перезахоронили 1 мая 1991 года из Гласневинского кладбища на участке, отведённом для редемптористского ордена на новом дублинском кладбище Динсгрейндж. Извлекли из русского одиночества и посмертно посадили в свою братскую клетку, залитую цементом. Вот уж судьба беглеца, никак не желающая заканчиваться даже после смерти. Под старинным памятником Гласневинского кладбища — зловещая пустота. А там, где сейчас его бренные косточки, никакого памятника, залитая цементом площадка и плита с упоминанием его имени. Не зная о ней, но мистически чувствуя пустоту под гласневинским памятником, и указали мне администраторши кладбища на отсутствие могилы именитого русского беглеца...
Загадочны судьбы русских русофобов, вот уж поневоле вспомнишь упование Христа на покаяние грешников, вспомнишь библейскую легенду о праведниках одиннадцатого часа. Самый близкий пример для сравнения с Печериным — тот же Андрей Донатович Синявский с его "Россия-сука". И последние годы его жизни, когда Синявский рвался на баррикады 1993 года, осыпая проклятьями ельцинский разрушительный режим, печатаясь в газете "День", приходя к нам в редакцию на обсуждения, голосуя на всех выборах за комунно-патриота Геннадия Зюганова. А перевороты в сознании Владимира Максимова с его "Теперь меня с газетой "День" ничего не разделяет", в сознании Александра Зиновьева, от русофобских "Зияющих высот" пришедшего к воспеванию сталинской державы? Русский Савл почти с неизбежностью становится Павлом. Можно вспомнить и судьбу Чаадаева, его потаённые русские мысли.
Я бы не стал всё-таки живописать приключения постоянного беглеца Владимира Печерина, если бы он, к тому же, не стоял у истоков газеты "День": не нашей, а давней — аксаковской. Он посылал свои письма Ивану Сергеевичу Аксакову, и тот, пламенный славянофил, печатал их на страницах "Дня". Да и сами "Замогильные записки" не случайно замалчиваются нашей либеральной прессой. Они небольшие по размеру, думаю, мы сумеем познакомить с ними полностью наших читателей. Кроме этих ужасающих строк "Как сладостно отчизну ненавидеть", наши либералы в творчестве Владимира Печерина ничего знать не хотят, ибо весь поздний Печерин, с его набожностью, с его тоской по России, – приговор и живой пример всем нынешним и будущим беглецам с русской душой. Можно ненавидеть власти, правителей, церковных олигархов, но русскому нельзя уйти от своей русскости, от своей русской души.
Впрочем, скорее всего, к старости Владимир Печерин вернулся к идеалам своей юности, когда он жаждал умереть за отечество.

@настроение: Irish round towers

@темы: обряды и традиции, погребальные сооружения, древние захоронения, ирландские кладбища, поверья и приметы, катакомбы, загадки и мистика некрополей, Жизнь тела после смерти, Haunted, мумии

---

Могильные плиты во дворе: правда или вымысел?

[The Highgate Vampire]

kp©:
Кощунственное использование немецких надгробий на улице Красной обнаружила наша читательниц Анна Николаенк
- Недавно мы с гостями из Германии гуляли по Калининграду и забрели на улицу Красную, - рассказала нам с волнением Анна. - Возле 73-го дома увидели на газоне врытые в землю... куски гранитных могильных плит, надгробные валуны и каменную скамеечку. Все это явно с немецкого кладбища, поскольку на них еще читаются немецкие фамилии и даты, видны кресты и дубовые листья. Не успев прийти в себя, у 89-го дома мы обнаружили еще несколько надгробных плит и могильных оснований. Одна из них - с характерным для немцев крестом, стояла у самого фасада дома. Мои друзья из Германии, как и я, были в шоке. Но не смогла объяснить им ЭТО...
«Комсомолка» побывала по указанному адресу. Жителя улицы Красной, представившегося «Просто Володя», обвинения в вандализме удивили.
- Ну, и что тут за беда? Какой-такой вандализм? Прям, раскудахтались, - сказал он. - Ну, стоят себе эти камни с крестами тут и стоят. Никому же не мешают ездить там или ходить. Мата на них нет. Знаю, есть тут у нас один помешанный на фашистской истории сосед, а откуда он эти кресты притащил, его дело. Если есть какое-то нарушение по закону, так пусть власти запретят.
Как ни странно, ничего вопиющего в происходящем не увидела и проходившая мимо дома молодая мама с ребенком.
- Ой, ну какой это вандализм, наоборот красиво, - не смущаясь, заявила она. - Наши дворы такие унылые, неухоженные, а тут хоть какое-то разнообразие. Человек - просто коллекционер. Вряд ли он сам ночами выкапывал эти плиты и перетаскивал сюда. А если уже так в историю вдаваться, так весь город на костях построен. Писали, что Дом искусств на месте немецкого кладбища стоит. Но никто же не переживает и сносить его не собирается...
Возмущенная Анна Николаенко обращается в администрацию Калининграда с вопросом: насколько законна установка могильных плит на улице Красной и, если нет, понесет ли кто-то за это наказание? Наша читательница просит вспомнить про уважительное, бережное отношение немцев к памяти павших на территории Германии советских солдат, захоронения которых находятся в идеальном порядке.

ответ

На днях в СМИ Калининграда появилась жалоба на то, что один калининградец украсил свой двор... могильными плитами. Что, естественно, обрадовало далеко не всех местных жителей — они пожаловались, что столкнулись на улице Красной, 73 с врытыми в землю кусками могильных плит с немецких кладбищ, на плитах читаются немецкие фамилии и даты, видны кресты и дубовые листья...
Корреспондент портала Pro-Goroda.RU отправился в обозначенный двор, для того, чтобы убедиться настолько ли ужасна картина, как ее описывают.
На небольшой лужайке у дома №73 действительно стоят аккуратные камни, которые своим видом не выдают ни одного намека на могильные плиты. Единственное слово, которое могли выдать предназначение плит — Кonigsberg и год 1939.
Корреспондент портала Pro-Goroda.RU поспрашивал людей, проходящих мимо дома о том, видят ли они в этих камнях могильные плиты. Все проходящие искренне удивлялись заданному вопросу, говорили, что ничего подобного не наблюдают, однако, многие добавляли, что были бы также не против, если бы здесь стояли и немецкие могильные плиты.
«Сейчас нас немецкими могильными плитами не удивишь. Весь город стоит на костях. Дома возводятся на бывших немецких кладбищах. Парки развлекательные функционируют на них же. Да вспомните хотя бы памятник Ленину на площади Победы, ведь его постамент был сооружен из немецких могильных плит!»
Решив осмотреть не только обозначенный участок, корреспондент портала Pro-Goroda.RU вошел в ворота, ведущие во внутренний двор дома. Неожиданно там оказался маленький уютный кёнигсбергский уголок, во главе которого возвышалась маленькая копия Королевского замка. Очень аккуратно разложены и расставлены чьей-то заботливой рукой всевозможные находки, помогающие еще больше передать дух ушедшего времени и окунуться в эпоху утраченной «Атлантиды».
Своими руками всю эту красоту создал увлеченный историей Кёнигсберга обычный работник теплосетей Михаил Фирсов, который своими находками облагородил двор.
Мама Михаила, Ирина Фирсова поделилась:
- Во время празднования 750-летия Кёнигсберга в Калининград приехало много немцев, и группа из нескольких человек попала в наш двор случайно (в соседнем немецком доме на первом этаже жил до войны один из туристов этой группы), они были восхищены своей находкой, одобрительно понимали большой палец кверху, без конца фотографировали… Также приезжала к нам испанка по рекомендации одного москвича, который сокрушался, что подобной красоты в Москве не сыскать… Недавно подходила ко мне женщина с коляской и спрашивала может ли она здесь гулять с ребенком. Конечно, пусть гуляет, и вы приходите…

Михаил Фирсов рассказал о камнях, которые калининградцы могут принять за могильные плиты:
- Человек, принявший обычные бордюрные, милевые, межевые камни за могильные плиты, попросту не разбирается в этом вопросе. Все те надписи, которые вы наблюдали, я сделал сам с помощью турбинки. Камни расставил для украшения. Привозил их со строек, где они выбрасывались, или находил уже заброшенными. Никому они не были нужны. На многих камнях я изображаю крест Вильгельма.
Справка Pro-Goroda.RU:
Под крестом Вильгельма Михаил Фирсов подразумевает Железный крест – прусскую и немецкую награду, учрежденную Фридрихом Вильгельмом III 10 марта 1813 года за боевые отличия в войне за освобождение Германии от Наполеона. Форма Железного Креста была специально сделана так, чтобы напоминать крест немецкого (тевтонского) ордена. Он умышленно делался без использования большого количества драгоценных металлов. Железный Крест был первой европейской наградой, которая вручалась вне зависимости от звания или сословия, но только за боевые подвиги, что сильно повысило её популярность.

Фрагменты могильных плит все же попадаются, но лежат во дворе.


галерея

А это отчет одного посетителя ⇒

@темы: атрибуты погребения и похорон, Из дневников сержанта Бертрана

---

Монастырь Monasterboice (Монастербойс)

[The Highgate Vampire]

Автор Владимир Рябинин

Следующим пунктом нашего путешествия после Ньюгранжа были монастырь Monasterboice, который считается одним из наиболее важных религиозных памятников страны. Основан он был в 5 веке самим Святым Патриком, но знаменит в первую очередь тем, что здесь находятся Высокие Кресты, поставленные еще в 10 веке. Один из них, называемый Muiredach's High Cross, считается самым изящным среди всех Высоких Крестов, которые есть в стране. Другой, Западный Крест, считается самым высоким, его высота составляет 6.5 метров. Вообще Высокие Кресты это обычные кельтские кресты, однако возвышающиеся на несколько метров. Предания гласят, что раньше это были стелы, установленные язычниками, которые в средние века каменотесы превратили в то, что мы видим сейчас. Так ли это или нет, но Высокие Кресты являются уникальным культурным явлением и важной частью кельтской культуры.
Хотя крест является единым символом христиан, тем не менее у разных групп он имеет разную форму. В частности, у ирландцев и шотландцев в ходу так называемый кельтский крест, суть которого в том, что крест вписан в круг. Откуда взялась такая форма креста, ученые спорят уже не один век, и, как водится, к согласию придти не могут. Легенды обычно глаголят, что крест этот сотворил сам Святой Патрик, когда обращал ирландских и шотландских кельтов в христианство. По этой версии, кельты были язычниками, поклонялись Солнцу, и в качестве символа для обозначения светила они использовали круг. Так вот, Святой Патрик, чтобы не сильно раздражать кельтов и дать им хоть какой-то мостик от язычества к христианству, решил вписать крест в круг, совместив таким образом и языческий, и христианский символы в одном. Сейчас такие кресты можно встретить в Ирландии, Шотландии и французской провинции Бретань. Такая вот красивая история про Святого Патрика и его хитрые заходы по конвертации язычников в добропорядочных христиан.
Однако есть один момент, который вызывает у меня очень большие сомнения. Дело в том, что кельтский крест очень похож на коптский крест, который также имеет круг с вписанным в него крестом. Копты - это жители Северной Африки и Ближнего Востока (мусульманских стран), исповедующие христианство византийского толка, то есть православие. Причем это самые настоящие христиане, первородные, которые живут по основам основ учения, без всяких там бантиков католицизма, протестантизма и прочих ветвей. И вот у них крест очень похож на кельтский. Еще коптский крест имеет прямое сходство с древним египетским крестом, бывшим в Древнем Египте символом жизни и носившем название Ключа Нила. И получается так, что тянется все оттуда, с Ближнего Востока, еще с языческих времен. Сюда можно добавить еще пять копеек, упомянув про так называемый Болгарский крест, который был в ходу во времена неолита у язычников Европы, и который представляет собой круг с вписанным в него крестом. Точно такой же символ встречается у индейцев Северной Америки, называется он Колесо Жизни.
Поэтому получается, что история с этим крестом более чем запутанная. Тем не менее, выглядит так, что кельтские кресты, как и коптские, имеют форму изначальных крестов, которые были символом тех сил, которые оформляли эту новую религию. Ирландия вообще дико интересное место. И кельтские кресты, судя по всему, имеют отношение к древним тайным магическим обществам, которыми как раз гнездились на Ближнем Востоке и в горных районах Шотландии и Ирландии.
Вообще, общаясь с ирландцами и шотландцами, меня больше всего поражает, насколько это клановые общества, и как глубоко корнями в историю уходит прошлое каждого из этих людей. У них какая-то маниакальная страсть к старине, которая проявляется во всем. По этому поводу можно рассказать не одну занимательную историю, это будет долгий рассказ. Самое главное состоит в следующем - при всем при том, что наш современный мир с супер-пупер технологиями, казалось бы, напрочь стер налет тайны с человеческого бытия, кланы с их иерархиями продолжают существовать, и внутренние связи в них остаются незыблемыми. Чтобы не происходило в нашем мире, есть вещи, которые защищены от этого влияния намертво. Как кельтские кресты.

Башня
Высота: от 25 до 28м. Без крыши.
Окна: 4
Дверь от земли: 2м

---


Монастербойс (англ. Monasterboice, ирл. Mainistir Bhuithe) — руины раннего христианского поселения в графстве Лаут на северо-востоке Республики Ирландия, севернее Дроэды. На кладбище расположены три больших кельтских креста. Является кандидатом на включение в список Всемирного наследия ЮНЕСКО в Ирландии.
Монастербойс был основан в конце V века святым Буйте (Боэций, умер около 521 года). В течение более шестисот лет, до основания Меллифонтского аббатства в 1142 году, он был значительным религиозным и научным центром, тесно связанным с Армой. В Монастербойсе проживал один из крупнейших ирландских поэтов Средневековья — Фланн Майништрех (англ.) (др.-ирл. Flann Mainistrech, ум. 1056).
В Монастербойсе сохранились руины двух церквей, построенных не ранее XIV века, и круглая башня, а также три больших креста X века. Круглая башня сильно пострадала во время пожара монастыря 1094 года, уничтожившим её интерьер. Кроме того, из за создания культурного слоя вход в неё сейчас находится ниже поверхности земли.
Южный крест, или крест Муирдаха, был воздвигнут неким Муирдахом в X веке, как следует из надписи. Предполагается, что это Муирдах МакДомнал (Muiredach mac Domhnal), один из самых знаменитых аббатов Монастербойса. Крест имеет высоту 5,5 м и расположен в меридиональном направлении. На западной грани изображены Распятие, Христос с Петром и Павлом, Неверие Фомы и Взятие Христа под стражу; на восточной — Страшный суд, Поклонение Волхвов, Моисей, извергающий воду из скалы, Давид и Голиаф, Грехопадение и Убийство Авеля Каином. Южный крест относится к наиболее выдающимся шедеврам средневековой ирландской культуры.
Северный и Западный кресты сохранились существенно хуже Южного. Западный крест высотой 7 м существенно повреждён; некоторые барельефы неразличимы и не поддаются атрибуции. На западной стороне сохранились Распятие, Взятие Христа под стражу, Неверие Фомы, Христос с Петром и Павлом, Воскресение и Солдат у могилы Христа. На восточной стороне — Христос, идущий по водам, Симон Волхв, Геенна огненная, Голиаф, Самуил и Давид, Золотой телец, Жертвоприношение Исаака, Давид, убивающий льва.

---
.flickr.com

@настроение: Irish round towers

@темы: погребальные сооружения, древние захоронения, ирландские кладбища

---

Г. Х. Андерсен

[The Highgate Vampire]

"Старая могильная плита" (1852)

Все домашние одного почтенного горожанина, имевшего в маленьком провинциальном городке собственный дом, собрались вечером в кружок и вели приятную беседу. Дело было как раз в ту пору года, когда, по поговорке, вечера выпячиваются, но погода стояла еще мягкая и теплая. В комнате горела лампа, длинные оконные занавеси спускались до самого пола, закрывая собою стоявшие на окнах цветы. На дворе ярко сиял месяц, но разговор шел не о нем, а о большом старом камне, что лежал во дворе у самого кухонного порога; на него опрокидывала прислуга вычищенную медную посуду, чтобы она пообсохла на солнышке, на нем любили играть и ребятишки, по-настоящему же камень был старою могильною плитой.
— Я думаю, — сказал хозяин дома, — что она со старого монастырского кладбища. Когда монастырь упразднили, все пошло в продажу — и кафедры, и доски с эпитафиями, и могильные плиты. Покойный отец мой купил много таких плит; их разбивали в мелкие куски и мостили ими улицу, а эта вот уцелела, да так и осталась лежать на дворе.
— Ведь сразу видно, что это могильная плита! — сказал старший из детей. — На ней еще можно разглядеть песочные часы и часть фигуры ангела; зато надпись почти совсем стерлась, и можно разобрать только имя Пребен, затем большую букву С, а пониже имя Марта, да и то лишь после дождя или после того, как плиту хорошенько вымоют.
— Ах, Господи! Так это плита с могилы Пребена Сване и его жены! — сказал один старичок, который по годам мог быть дедушкой всех присутствовавших в комнате. — Да, они чуть ли не последними были погребены на старом монастырском кладбище. Славные, почтенные были старички! Я помню их еще с детских лет. Все в городе знали и любили их; они были у нас тут старейшею супружескою четой — королем с королевой. Говорили, будто у них сундуки ломятся от золота, а они одевались всегда так просто, в платье из самой грубой материи, и только белье на них всегда отличалось ослепительною белизной. Славною парочкой были старички Пребен и Марта! Любо было посмотреть на них, когда они, бывало, сидят под тенью старой липы на скамеечке, стоявшей на площадке высокой каменной лестницы их дома, и так ласково, приветливо кивают всем прохожим! Они делали много добра, и делали его с толком и по-христиански: кормили и одевали десятки честных бедняков.
Первою умерла жена. Я так живо помню этот день! Я был тогда еще мальчуганом, и мы с отцом зашли к старому Пребену как раз в самый день ее смерти. Старик был в таком горе, плакал, как ребенок. Тело умершей лежало в спальне, рядом с той комнатой, где мы сидели. Кроме нас с отцом пришли еще двое-трое соседей, и старик стал говорить нам о том, как пусто, одиноко будет теперь в доме, — она ведь была душою его, — как счастливо жили они с нею столько лет, а потом перешел к воспоминаниям о том времени, когда они только что познакомились и полюбили друг друга... Я, как сказано, был тогда еще очень мал, но все же слушал с большим вниманием, смешанным с каким-то удивлением. И немудрено: старик с таким жаром рассказывал о блаженных днях помолвки, о красоте своей невесты, о том, к каким невинным хитростям он прибегал, чтобы встретить ее, и лицо его оживлялось все больше и больше, щеки зарумянились! Затем он стал рассказывать о свадьбе, и глаза его заблистали еще ярче. Он словно опять переживал счастливейшие годы своей жизни... А подруга-то его уже лежала в это время в соседней комнате мертвая, и сам он был дряхлым-дряхлым стариком!..
Да, так-то оно бывает на свете! Вот и я в те времена был мальчуганом, а теперь — такой же старик, каким помню Пребена Сване! Время идет, и все на свете понемножку изменяется!.. Я так живо помню день похорон старушки! Пребен шел за гробом. Еще года за два до того старички заказали себе могильную плиту; на ней были уже вырезаны и надпись, и имена, недоставало только года смерти. Вечером, в тот же день, плиту свезли на кладбище и положили на могилу старушки. Через год плиту приподняли — старик Пребен лег рядом с женою.
После них не осталось никаких богатств, о которых болтали люди. То же, что осталось, отошло к какой-то дальней родне, про которую тут ничего и не знали. Домик старичков, со скамеечкой на площадке лестницы, под тенью липы, был снесен по распоряжению магистрата — больно уж он был ветхим. Позже, когда пришел в ветхость и старый монастырь, кладбище упразднили, и могильная плита Пребена и Марты пошла в продажу вместе со всем остальным. Ну и случилось вот ей уцелеть! Теперь на ней играют дети, а прислуга сушит кухонную посуду! Новая же улица идет как раз над местом вечного успокоения старого Пребена и его супруги. И никто больше и не вспомнит их!..
Тут старик рассказчик грустно покачал головой.
— Забыты! Все на свете предается забвению! — добавил он.
Разговор перешел на другое, но самый младший мальчик, с большими серьезными глазами, вскарабкался на стул, откинул занавеси и стал смотреть на двор, где лежала вся облитая ясным лунным светом большая каменная плита. Прежде она казалась ему простым гладким камнем, теперь же стала для него как бы страницею, вырванною из старой хроники. Старый камень хранил в себе все, что слышал сейчас мальчик о Пребене и Марте. И мальчуган смотрел на него, смотрел на ясный, светлый месяц, на чистый прозрачный воздух, и ему казалось, что с месяца смотрит на землю лик самого Творца.
— Забыты! Все на свете предается забвению! — раздалось в комнате, и в ту же минуту незримый ангел поцеловал ребенка в грудь и в лоб и тихо прошептал: «Сохрани в душе зароненные туда семена. Храни их, пока они не созреют. Знай, дитя, что благодаря тебе стертая надпись старой могильной плиты вновь засияет перед грядущими поколениями золотыми буквами! Старые супруги опять побредут рука об руку по улице, опять будут сидеть на скамеечке под тенью липы, такие же бодрые, свежие, с румянцем на щеках, и ласково кивать головою и бедному, и богатому. Пройдут годы, и зароненные в твою душу семена взойдут поэтическим творением. Доброе и прекрасное не предается забвению, но вечно живет в преданиях и песнях!»

"На могиле ребенка" (1859)

В доме воцарилась печаль; все сердца были полны скорби. Младший ребенок, четырехлетний мальчик, единственный сын, радость и надежда родителей, умер. Правда, у них оставались еще две дочери — старшая должна была в этом году конфирмоваться — славные, добрые девочки, но умерший ребенок всегда кажется самым дорогим, а этот к тому же был самый младший, да еще сын. Да, тяжелое испытание выпало на долю родителей. Сестры печалились, как и вообще юные сердца, главным образом глядя на скорбь родителей; отец грустил, но мать совсем была подавлена горем. День и ночь ухаживала она за больным ребенком, лелеяла его, подымала и носила на руках; страдала ведь ее собственная плоть и кровь, часть ее самой! Она не могла и представить себе, что дитя ее умрет, что его положат в гроб и зароют в землю! Господь не мог отнять у нее ребенка, думала она, и вот когда это все-таки случилось, она в порыве болезненного отчаяния воскликнула:
— Господь не знает об этом! У него бессердечные слуги здесь, на земле. Они делают, что хотят, не внимая мольбам матери!
В своем отчаянии она отшатнулась от Бога, и ею овладели мрачные мысли, мысли о вечной смерти, внушавшие ей, что человек становится прахом во прахе и что этим все кончается. Охваченная такими мыслями, она утратила всякую точку опоры и все больше и больше погружалась в мрачную бездну отчаяния.
Слез у нее в эти тяжелые часы не было. Она не думала больше о юных дочерях; слезы мужа падали ей на лоб, но она не замечала его. Все ее мысли были заняты умершим ребенком, она жила только воспоминаниями о нем, старалась воскресить в памяти каждое его невинное детское слово.
Наступил день похорон; несколько ночей перед тем мать не спала, и к утру усталость одолела ее — она забылась сном. В это время гроб унесли в отдаленную комнату, чтобы мать не услыхала ударов молотка, когда стали забивать крышку. Проснувшись, мать хотела опять посмотреть на ребенка, но муж со слезами сказал ей:
— Мы забили крышку: пора было.
— Если Бог так жесток ко мне, — промолвила она, — то чего же ожидать от людей! — И она залилась слезами.
Гроб опустили в могилу; безутешная мать сидела с дочерьми и смотрела на них, не видя их; мысли ее отшатнулись от семьи, от дома; она предалась скорби и стала ее игрушкой, как становится игрушкой волн корабль без руля и парусов. Так прошел день похорон, за ним потекли однообразные, тяжелые, скорбные дни. Со слезами на глазах, печально смотрели на мать домашние; она не слушала их утешений, да и какие утешения могли они предложить ей — они сами были в таком горе.
Сон, казалось, совсем покинул ее, а он один мог бы оказать ей лучшую услугу, подкрепив тело и успокоив душу. Домашние уговаривали ее ложиться в постель, она слушалась и лежала тихо, словно спала. Но однажды ночью муж прислушался к ее дыханию, и ему показалось, что она действительно нашла, наконец, покой и облегчение во сне. Он набожно сложил руки, помолился и скоро заснул сам здоровым, крепким сном. Он не слышал, как она поднялась, накинула на себя платье и тихонько вышла из дома, чтобы направиться туда, куда день и ночь влекли ее мысли, — на могилу своего ребенка. Она прошла через сад, прилегавший к дому, в поле и свернула на тропинку, которая вела за город, на кладбище. Никто не видел ее, и она никого.
Стояла чудная, ясная звездная ночь. Воздух был еще так мягок, сентябрь только начался. Мать вошла на кладбище и остановилась у могилки, похожей, скорее, на большой букет благоухающих цветов. Опустившись на колени, она приникла лицом к могиле, словно надеясь увидеть сквозь толстый земляной покров своего мальчика. Как живо помнила она его улыбку, любовное выражение глаз! Они были все те же даже на одре болезни! Не забыть ей их никогда! Как много говорил его взор, когда она наклонялась к нему и брала его за руку, которую сам он уже не в силах был приподнять!.. И вот, как прежде, бывало, сидела она возле его кроватки, так теперь сидела у его могилки! Но теперь она могла дать полную волю своим слезам, и они ручьем бежали на могилу.
— Хочешь туда, к твоему ребенку? — раздался возле нее голос. Он прозвучал так ясно и так глубоко отозвался в ее сердце. Она оглянулась; возле нее стояла человеческая фигура, закутанная в длинный черный плащ, с капюшоном на голове. Она заглянула в ее лицо: оно было строго, но внушало доверие, глаза горели чистым юношеским огнем.
— К моему ребенку! — повторила с отчаянной мольбой мать.
— Осмелишься ли ты последовать за мной? — спросило видение. — Я — смерть!
Мать утвердительно кивнула головой. В то же мгновение ей показалось, что каждая звезда над нею вспыхнула, словно полная луна, и осветила разноцветный цветочный ковер на могиле; затем земляной покров мягко осел под нею, точно развевавшийся по воздуху покров, и она стала погружаться в землю. Видение накрыло ее своим черным плащом, и вокруг нее воцарился могильный мрак. Мать опустилась глубже, чем проникает могильный заступ; кладбище легло кровлей над ее головой.
Плащ отодвинулся в сторону. Мать очутилась в огромном приветливом покое. Здесь царил какой-то полусвет, но она в то же мгновение почувствовала, что прижимает к сердцу своего ребенка. Он улыбался ей, сияя новой, незнакомой ей красотой; она вскрикнула, но крика ее не было слышно: возле нее, то удаляясь, то приближаясь, раздавалась чудная музыка. Никогда в жизни не слыхала она таких дивных звуков; они раздавались за черной плотной занавесью, отделявшей этот покой от великой страны вечности.
— Мамочка! Милая моя мамочка! — услышала она голос своего ребенка. Это был его милый, знакомый ей голос! Поцелуи сыпались за поцелуями; мать не помнила себя от радости, но дитя указало на черную занавесь.
— Как там чудесно! Не так, как на земле! Видишь, мама? Видишь их всех, блаженных?
И мать смотрела туда, куда указывал ребенок, но не видела ничего, кроме черной мглы; она смотрела ведь телесными очами, а не так, как ребенок, отозванный Богом к Себе. Мать слышала звуки, но не могла уразуметь слов, которые бы могли вернуть ей веру.
— Теперь я умею летать, мама! — сказало дитя. — Могу улететь вместе с другими добрыми детьми прямо к Богу! Мне очень хочется лететь к Нему, но если ты будешь так плакать, я не смогу оставить тебя! А мне очень хочется! Можно ведь? Ты и сама скоро придешь ко мне, мамочка!
— О, побудь, побудь со мною! — молила она. — Еще минутку! Дай еще разок взглянуть на тебя, поцеловать тебя, прижать к сердцу!
И она крепко прижимала его к себе, осыпая поцелуями. Вдруг кто-то сверху окликнул ее по имени; жалобно звучал призыв. Кто бы это звал ее?
— Слышишь? — сказало дитя. — Это папа зовет тебя!
Через несколько секунд послышались глубокие вздохи, словно всхлипывали дети.
— Это сестры плачут! — сказал ребенок. — Мама, ты ведь не забыла их!
Она вспомнила покинутых ею на земле, и ужас охватил ее; она стала пристально вглядываться в пролетавшие мимо нее тени, и ей показалось, что она узнала некоторые. Они пролетали через покой смерти и скрывались за черной занавесью. Что, если она увидит тут и мужа, и дочерей своих? Нет, их призывы и вздохи раздавались еще там, наверху. Она чуть было совсем не забыла их ради умершего!..
— Мама, зазвонили небесные колокола! Мама, встает солнышко! — сказал ребенок.
Навстречу ей хлынул ослепительный поток света, дитя исчезло, а она поднялась наверх… Холод охватил ее, она подняла голову и увидела, что лежит на кладбище, на могиле своего ребенка: Бог во сне послал ей утешение и поддержку, просветил ее разум. Она пала на колени и сказала:
— Прости меня, Господи, что я хотела остановить полет бессмертной души, забыла свой долг к живым, долг, который возложил на меня Ты!
Молитва облегчила ее душу. А тут взошло солнце, над головой ее запела птичка, колокола зазвонили к заутрене… Как чудесно стало вокруг! И святой мир водворился в ее душе. Она познала Бога и свой долг и поспешила домой. Вот она наклонилась над мужем, разбудила его горячим поцелуем, и из уст ее полились теплые, сердечные слова, полные мужества и утешения. Она, как и подобает мужественной и крепкой духом супруге, открыла для него в своем сердце источник утешения.
«Божья воля все направляет к лучшему!»
И муж спросил ее:
— Где почерпнула ты эту силу утешения?
Она поцеловала его, поцеловала дочерей и ответила:
— Бог послал мне ее на могиле моего ребенка!

Г. Х. Андерсен "Дорожный товарищ"

Бедняга Йоханнес был в большом горе: отец его лежал при смерти. Они были одни в своей каморке; лампа на столе догорала; дело шло к ночи.
— Ты был мне добрым сыном, Йоханнес! — сказал больной. — Бог не оставит тебя своей милостью!
И он ласково-серьезно взглянул на Йоханнеса, глубоко вздохнул и умер, точно заснул. Йоханнес заплакал. Теперь он остался круглым сиротой: ни отца у него, ни матери, ни сестер, ни братьев! Бедняга Йоханнес! Долго стоял он на коленях перед кроватью и целовал руки умершего, заливаясь горькими слезами, но потом глаза его закрылись, голова склонилась на край постели, и он заснул.
И приснился ему удивительный сон.
Он видел, что солнце и месяц преклонились перед ним, видел своего отца опять свежим и бодрым, слышал его смех, каким он всегда смеялся, когда бывал особенно весел; прелестная девушка с золотою короной на чудных длинных волосах протягивала Йоханнесу руку, а отец его говорил: "Видишь, какая у тебя невеста? Первая красавица на свете!"
Тут Йоханнес проснулся, и прощай все это великолепие! Отец его лежал мертвый, холодный, и никого не было у Йоханнеса! Бедняга Йоханнес!
Через неделю умершего хоронили; Йоханнес шел за гробом. Не видать ему больше своего отца, который так любил его! Йоханнес слышал, как ударялась о крышку гроба земля, видел, как гроб засыпали: вот уж виден только один краешек, еще горсть земли — и гроб скрылся совсем. У Йоханнеса чуть сердце не разорвалось от горя. Над могилой пели псалмы; чудное пение растрогало Йоханнеса до слез, он заплакал, и на душе у него стало полегче. Солнце так приветливо озаряло зеленые деревья, как будто говорило: "Не тужи, Йоханнес! Посмотри, какое красивое голубое небо — там твой отец молится за тебя!"
— Я буду вести хорошую жизнь! — сказал Йоханнес. — И тогда я тоже пойду на небо к отцу. Вот будет радость, когда мы опять свидимся! Сколько у меня будет рассказов! А он покажет мне все чудеса и красоту неба и опять будет учить меня, как учил, бывало, здесь, на земле. Вот будет радость!
И он так живо представил себе все это, что даже улыбнулся сквозь слезы. Птички, сидевшие на ветвях каштанов, громко чирикали и пели; им было весело, хотя только что присутствовали при погребении, но они ведь знали, что умерший теперь на небе, что у него выросли крылья, куда красивее и больше, чем у них, и что он вполне счастлив, так как вел здесь, на земле, добрую жизнь.
Йоханнес увидел, как птички вспорхнули с зеленых деревьев и взвились высоко-высоко, и ему самому захотелось улететь куда-нибудь подальше. Но сначала надо было поставить на могиле отца деревянный крест. Вечером он принес крест и увидал, что могила вся усыпана песком и убрана цветами, — об этом позаботились посторонние люди, очень любившие доброго его отца.
На другой день рано утром Йоханнес связал все свое добро в маленький узелок, спрятал в пояс весь свой капитал, что достался ему в наследство, — пятьдесят талеров и несколько серебряных монет, и был готов пуститься в путь-дорогу. Но прежде он отправился на кладбище, на могилу отца, прочел над ней "Отче наш" и сказал:
— Прощай, отец! Я постараюсь всегда быть хорошим, а ты помолись за меня на небе!
Потом Йоханнес свернул в поле. В поле росло много свежих, красивых цветов; они грелись на солнце и качали на ветру головками, точно говорили: "Добро пожаловать! Не правда ли, как у нас тут хорошо?" Йоханнес еще раз обернулся, чтобы взглянуть на старую церковь, где его крестили ребенком и куда он ходил по воскресеньям со своим добрым отцом петь псалмы. Высоко-высоко, на самом верху колокольни, в одном из круглых окошечек Йоханнес увидел крошку домового в красной остроконечной шапочке, который стоял, заслонив глаза от солнца правою рукой. Йоханнес поклонился ему, и крошка домовой высоко взмахнул в ответ своей красной шапкой, прижал руку к сердцу и послал Йоханнесу несколько воздушных поцелуев — вот так горячо желал он Йоханнесу счастливого пути и всего хорошего!
Йоханнес стал думать о чудесах, которые ждали его в этом огромном, прекрасном мире и бодро шел вперед, все дальше и дальше, туда, где он никогда еще не был; вот уже пошли чужие города, незнакомые лица, — он забрался далеко-далеко от своей родины.
Первую ночь ему пришлось провести в поле, в стогу сена, — другой постели взять было негде. "Ну и что ж, — думалось ему, — лучшей спальни не найдется у самого короля!" В самом деле, поле с ручейком, стог сена и голубое небо над головой — чем не спальня? Вместо ковра — зеленая трава с красными и белыми цветами, вместо букетов в вазах — кусты бузины и шиповника, вместо умывальника — ручеек с хрустальной свежей водой, заросший тростником, который приветливо кланялся Йоханнесу и желал ему и доброй ночи и доброго утра. Высоко над голубым потолком висел огромный ночник — месяц; уж этот ночник не подожжет занавесок! И Йоханнес мог заснуть совершенно спокойно. Так он и сделал, крепко проспал всю ночь и проснулся только рано утром, когда солнце уже сияло, а птицы пели:
— Здравствуй! Здравствуй! Ты еще не встал?
Колокола звали в церковь, было воскресенье; народ шел послушать священника; пошел на ним и Йоханнес, пропел псалом, послушал слова божьего, и ему показалось, что он был в своей собственной церкви, где его крестили и куда он ходил с отцом петь псалмы.
На церковном кладбище было много могил, совсем заросших сорной травой. Йоханнес вспомнил о могиле отца, которая могла со временем принять такой же вид, — некому ведь было ухаживать за ней! Он присел на землю и стал вырывать сорную траву, поправил покачнувшиеся кресты и положил на место сорванные ветром венки, думая при этом: "Может статься, кто-нибудь сделает то же на могиле моего отца".
У ворот кладбища стоял старый калека нищий; Йоханнес отдал ему всю серебряную мелочь и весело пошел дальше по белу свету.
К вечеру собралась гроза; Йоханнес спешил укрыться куда-нибудь на ночь, но скоро наступила полная темнота, и он успел дойти только до часовенки, одиноко возвышающейся на придорожном холме; дверь, к счастью, была отперта, и он вошел туда, чтобы переждать непогоду.
— Тут я и посижу в уголке! — сказал Йоханнес. — Я очень устал, и мне надо отдохнуть.
И он опустился на пол, сложил руки, прочел вечернюю молитву и еще какие знал, потом заснул и спал спокойно, пока в поле сверкала молния и грохотал гром.
Когда Йоханнес проснулся, гроза уже прошла, и месяц светил прямо в окна. Посреди часовни стоял раскрытый гроб с покойником, которого еще не успели похоронить. Йоханнес нисколько не испугался, — совесть у него была чиста, и он хорошо знал, что мертвые никому не делают зла, не то что живые злые люди. Двое таких как раз и стояли возле мертвого, поставленного в часовню в ожидании погребения. Они хотели обидеть бедного умершего — выбросить его из гроба на порог.
— Зачем вы это делаете? — спросил их Йоханнес. — Это очень дурно и грешно! Оставьте его покоиться с миром!
— Вздор! — сказали злые люди. — Он надул нас! Взял у нас деньги, не отдал и умер! Теперь мы не получим с него ни гроша; так вот хоть отомстим ему — пусть валяется, как собака, за дверями!
— У меня всего пятьдесят талеров, — сказал Йоханнес, — это все мое наследство, но я охотно отдам его вам, если вы дадите мне слово оставить бедного умершего в покое! Я обойдусь и без денег, у меня есть пара здоровых рук, да и бог не оставит меня!
— Ну, — сказали злые люди, — если ты заплатишь нам за него, мы не сделаем ему ничего дурного, будь спокоен!
И они взяли у Йоханнеса деньги, посмеялись над его простотой и пошли своей дорогой, а Йоханнес хорошенько уложил покойника в гробу, скрестил ему руки, простился с ним и с веселым сердцем вновь пустился в путь.
Идти пришлось через лес; между деревьями, освещенными лунным сиянием, резвились прелестные малютки эльфы; они ничуть не пугались Йоханнеса; они хорошо знали, что он добрый, невинный человек, а ведь только злые люди не могут видеть эльфов. Некоторые из малюток были не больше мизинца и расчесывали свои длинные белокурые волосы золотыми гребнями, другие качались на больших каплях росы, лежавших на листьях и стебельках травы; иногда капля скатывалась, а с нею и эльфы, прямо в густую траву, и тогда между остальными малютками поднимался такой хохот и возня! Ужасно забавно было! Они пели, и Йоханнес узнал все хорошенькие песенки, которые он певал еще ребенком. Большие пестрые пауки с серебряными коронами на головах должны были перекидывать для эльфов с куста на куст висячие мосты и ткать целые дворцы, которые, если на них попадала капля росы, сверкали при лунном свете чистым хрусталем. Но вот встало солнце, малютки эльфы вскарабкались в чашечки цветов, а ветер подхватил их мосты и дворцы и понес по воздуху, точно простые паутинки.
Йоханнес уже вышел из леса, как вдруг позади него раздался звучный мужской голос:
— Эй, товарищ, куда путь держишь?
— Куда глаза глядят! — сказал Йоханнес. — У меня нет ни отца, ни матери, я круглый сирота, но бог не оставит меня!
— Я тоже иду по белу свету, куда глаза глядят, — сказал незнакомец. — Не пойти ли нам вместе?
— Пойдем! — сказал Йоханнес, и они пошли вместе.
Скоро они очень полюбились друг другу: оба они были славные люди. Но Йоханнес заметил, что незнакомец был гораздо умнее его, обошел чуть ли не весь свет и умел порассказать обо всем.
Солнце стояло уже высоко, когда они присели под большим деревом закусить. И тут появилась дряхлая старуха, вся сгорбленная, с клюкой в руках; за спиной у нее была вязанка хвороста, а из высоко подоткнутого передника три больших пучка папоротника и ивовых прутьев. Когда старуха поравнялась с Йоханнесом и его товарищем, она вдруг поскользнулась, упала и громко вскрикнула: бедняга сломала себе ногу.
Йоханнес сейчас же предложил товарищу отнести старуху домой, но незнакомец открыл свою котомку, вынул оттуда баночку и сказал старухе, что у него такая мазь, которая сразу вылечит ее, и она пойдет домой, как ни в чем не бывало. Но за это она должна подарить ему те три пучка, которые у нее в переднике.
— Плата хорошая! — сказала старуха и как-то странно покачала головой. Ей не хотелось расставаться со своими прутьями, но и лежать со сломанной ногой было тоже неприятно, и вот она отдала ему прутья, а он сейчас же помазал ей ногу мазью; раз, два — и старушка вскочила и зашагала живее прежнего. Вот так мазь была! Такой не достанешь в аптеке!
— На что тебе эти прутья? — спросил Йоханнес у товарища.
— А чем не букеты? — сказал тот. Они мне очень понравились: я ведь чудак!
Потом они прошли еще добрый конец.
— Смотри, как заволакивает, — сказал Йоханнес, указывая перед собой пальцем. — Вот так облака!
— Нет, — сказал его товарищ, — это не облака, а горы, высокие горы, по которым можно добраться до самых облаков. Ах, как там хорошо! Завтра мы будем уже далеко-далеко!
Горы были совсем не так близко, как казалось: Йоханнес с товарищем шли целый день, прежде чем добрались до того места, где начинались темные леса, взбиравшиеся чуть ли не к самому небу, и лежали каменные громады величиной с город; подняться на горы было не шуткой, и потому Йоханнес с товарищем зашли отдохнуть и собраться с силами на постоялый двор, приютившийся внизу.
В нижнем этаже, в пивной, собралось много народа: хозяин марионеток поставил там, посреди комнаты, свой маленький театр, а народ уселся перед ним полукругом, чтобы полюбоваться представлением. Впереди всех, на самом лучшем месте, уселся толстый мясник с большущим бульдогом. У, как свирепо глядел бульдог! Он тоже уселся на полу и таращился на представление.
Представление началось и шло прекрасно: на бархатном троне восседали король с королевой с золотыми коронами на головах и в платьях с длинными — длинными шлейфами, — средства позволяли им такую роскошь. У всех входов стояли чудеснейшие деревянные куклы со стеклянными глазами и большими усами и распахивали двери, чтобы проветрить комнаты. Словом, представление было чудесное и совсем не печальное; но вот королева встала, и только она прошла несколько шагов, как бог знает что сделалось с бульдогом: хозяин не держал его, он вскочил прямо на сцену, схватил королеву зубами за тоненькую талию и — крак! — перекусил ее пополам. Вот был ужас!
Бедный хозяин марионеток страшно перепугался и огорчился за бедную королеву: это была самая красивая из всех его кукол, и вдруг гадкий бульдог откусил ей голову! Но вот народ разошелся, и товарищ Йоханнеса сказал, что починит королеву, вынул баночку с той же мазью, которой мазал сломанную ногу старухи, и помазал куклу; кукла сейчас же опять стала целехонька и вдобавок сама начала двигать всеми членами, так что ее больше не нужно было дергать за веревочки; выходила, что кукла была совсем как живая, только говорить не могла. Хозяин марионеток остался этим очень доволен: теперь ему не нужно было управлять королевой, она могла сама танцевать, не то что другие куклы!
Ночью, когда все люди в гостинице легли спать, кто-то вдруг завздыхал так глубоко и протяжно, что все повставали посмотреть, что и с кем случилось, а хозяин марионеток подошел к своему маленькому театру, — вздохи слышались оттуда. Все деревянные куклы, и король и телохранители, лежали вперемежку, глубоко вздыхали и таращили свои стеклянные глаза; им тоже хотелось, чтобы их смазали мазью, как королеву, — тогда бы и они могли двигаться сами! Королева же встала на колени и протянула свою золотую корону, как бы говоря: "Возьмите ее, только помажьте моего супруга и моих придворных!" Бедняга хозяин не мог удержаться от слез, так ему жаль стало своих кукол, пошел к товарищу Йоханнеса и пообещал отдать ему все деньги, которые соберет за вечернее представление, если тот помажет мазью четыре-пять лучших из его кукол. Товарищ Йоханнеса сказал, что денег он не возьмет, а пусть хозяин отдаст ему большую саблю, которая висит у него на боку. Получив ее, он помазал шесть кукол, которые сейчас же заплясали, да так весело, что, глядя на них, пустились в пляс и все живые, настоящие девушки, заплясали и кучер, и кухарка, и лакеи, и горничные, все гости и даже кочерга со щипцами; ну, да эти-то двое растянулись с первого же прыжка. Да, веселая выдалась ночка!
На следующее утро Йоханнес и его товарищ ушли из гостиницы, взобрались на высокие горы и вступили в необозримые сосновые леса. Путники поднялись наконец так высоко, что колокольни внизу казались им какими-то красненькими ягодками в зелени, и, куда ни оглянись, видно было на несколько миль кругом. Такой красоты Йоханнес еще не видывал; теплое солнце ярко светило с голубого прозрачного неба, в горах раздавались звуки охотничьих рогов, кругом была такая благодать, что у Йоханнеса выступили на глазах от радости слезы, и он не мог не воскликнуть:
— Боже ты мой! Как бы я расцеловал тебя за то, что ты такой добрый и создал для нас весь этот чудесный мир!
Товарищ Йоханнеса тоже стоял со скрещенными на груди руками и смотрел на леса и города, освещенные солнцем. В эту минуту над головами их раздалось чудесное пение; они подняли головы — в воздухе плыл большой прекрасный белый лебедь и пел, как не петь ни одной птице; но голос его звучал все слабее м слабее, он склонил голову и тихо-тихо опустился на землю: прекрасная птица лежала у ног Йоханнеса и его товарища мертвой!
— Какие чудные крылья! — сказал товарищ Йоханнеса. — Такие большие и белые, цены им нет! Они могут нам пригодиться! Видишь, хорошо, что я взял с собой саблю!
И он одним ударом отрубил у лебедя оба крыла.
Потом они прошли по горам еще много-много миль и наконец увидели перед собой большой город с сотнями башен, которые блестели на солнце, как серебряные; посреди города стоял великолепный мраморный дворец с крышей и червонного золота; тут жил король.
Йоханнес с товарищем не захотели сейчас же идти осматривать город, а остановились на одном постоялом дворе, чтобы немножко пообчиститься с дороги и принарядиться, прежде чем показаться на улицах. Хозяин постоялого двора рассказал им, что король — человек очень добрый и никогда не сделает людям ничего худого, но что дочь у него злая-презлая. Конечно, она первая красавица на свете, но что толку, если она при этом злая ведьма, из-за которой погибло столько прекрасных принцев. Дело в том, что всякому — и принцу, и нищему — было позволено свататься за нее: жених должен был отгадать только три вещи, которые задумывала принцесса; отгадай он — она вышла бы за него замуж, и он стал бы, по смерти ее отца, королем над всей страной, нет — и ему грозила смертная казнь. Вот какая гадкая была красавица принцесса! Старик король, отец ее, очень грустил об этом, но не мог ничего с ней поделать и раз и навсегда отказался иметь дело с ее женихами, — пусть-де она знается с ними сама, как хочет. И вот являлись жених за женихом, их заставляли отгадывать и за неудачу казнили — пусть не суются, ведь их предупреждали заранее!
Старик король, однако, так грустил об этом, что раз в год по целому дню простаивал в церкви на коленях, де еще со всеми своими солдатами, моля бога о том, чтобы принцесса стала добрее, но она и знать ничего не хотела. Старухи, любившие выпить, окрашивали водку в черный цвет, — чем иначе они могли выразить свою печаль?
— Гадкая принцесса! — сказал Йоханнес. — Ее бы следовало бы высечь. Уж будь я королем-отцом, я бы задал ей перцу!
В эту самую минуту народ на улице закричал "ура". Мимо проезжала принцесса; она в самом деле была так хороша, что все забывали, какая она злая, и кричали ей "ура". Принцессу окружали двенадцать красавиц на вороных конях; все они были в белых шелковых платьях, с золотыми тюльпанами в руках. Сама принцесса ехала на белой как снег лошади; вся сбруя была усыпана бриллиантами и рубинами; платье на принцессе было из чистого золота, а хлыст в руках сверкал, точно солнечный луч; на голове красавицы сияла корона, вся сделанная будто из настоящих звездочек, а на плечи был наброшен плащ, сшитый из сотни тысяч прозрачных стрекозиных крыльев, но сама принцесса была все-таки лучше всех своих нарядов.
Йоханнес взглянул на нее, покраснел, как маков цвет, и не мог вымолвить ни слова: она как две капли воды была похожа на ту девушку в золотой короне, которую он видел во сне в ночь смерти отца. Ах, она так хороша, что Йоханнес не мог не полюбить ее. "Не может быть, — сказал он себе, — чтобы она на самом деле была такая ведьма и приказывала вешать и казнить людей, если они не отгадывают того, что она задумала. Всем позволено свататься за нее, даже последнему нищему; пойду же и я во дворец! От судьбы, видно, не уйдешь!"
Все стали отговаривать его, — ведь и с ним случилось бы то же, что с другими. Дорожный товарищ Йоханнеса решил, что, бог даст, все пойдет хорошо, вычистил сапоги и кафтан, умылся, причесал свои красивые белокурые волосы и пошел один-одинешенек в город, а потом во дворец.
— Войдите! — сказал старик король, когда Йоханнес постучал в дверь. Йоханнес отворил дверь, и старый король встретил его одетый в халат; на ногах у него были вышитые шлепанцы, на голове корона, в одной руке скипетр, в другой — держава.
— Постой! — сказал он и взял державу под мышку, чтобы протянуть Йоханнесу руку.
Но как только он услыхал, что перед ним новый жених, он начал плакать, выронил из рук и скипетр и державу и принялся утирать слезы полами халата. Бедный старичок король!
— И не пробуй лучше! — сказал он. — С тобой будет то же, что со всеми! Вот погляди-ка!
И он свел Йоханнеса в сад принцессы. Брр... какой ужас! На каждом дереве висело по три, по четыре принца, которые когда-то сватались за принцессу, но не сумели отгадать того, что она задумала. Стоило подуть ветерку, и кости громко стучали одна о другую, пугая птиц, которые не смели даже заглянуть в этот сад. Колышками для цветов там служили человечьи кости, в цветочных горшках торчали черепа с оскаленными зубами — вот так сад был у принцессы!
— Вот видишь! — сказал старик король. — И с тобой будет то же, что и с ними! Не пробуй лучше! Ты ужасно огорчаешь меня, я так близко принимаю это к сердцу!
Йоханнес поцеловал руку доброму королю и сказал, что все-таки попробует, очень уж полюбилась красавица принцесса.
В это время во двор въехала принцесса со своими дамами, и король с Йоханнесом вышли к ней поздороваться. Она была в самом деле прелестна, протянула Йоханнесу руку, и он полюбил ее еще больше прежнего. Нет, конечно, она не могла быть такою злой, гадкой ведьмой, как говорили люди.
Они отправились в залу, и маленькие пажи стали обносить их вареньем и медовыми пряниками, но старик король был так опечален, что не мог ничего есть, да и пряники были ему не по зубам!
Было решено, что Йоханнес придет во дворец на другое утро, а судьи и весь совет соберутся слушать, как он будет отгадывать. Справится он с задачей на первый раз — придет еще два раза; но никому еще не удавалось отгадать и одного раза, все платились головой за первую же попытку.
Йоханнеса ничуть не заботила мысль о том, что будет с ним; он был очень весел, думал только о прелестной принцессе и крепко верил, что бог не оставит его своей помощью; каким образом поможет он ему — Йоханнес не знал, да и думать об этом не хотел, а шел себе, приплясывая, по дороге, пока наконец не пришел обратно на постоялый двор, где его ждал товарищ.
Но дорожный товарищ Йоханнеса грустно покачал головой и сказал:
— Я так люблю тебя, мы могли бы провести вместе еще много счастливых дней, и вдруг мне придется лишиться тебя! Мой бедный друг, я готов заплакать, но не хочу огорчать тебя: сегодня, может быть, последний день, что мы вместе! Повеселимся же хоть сегодня! Успею наплакаться и завтра, когда ты уйдешь во дворец!
Весь город сейчас же узнал, что у принцессы новый жених, и все страшно опечалились. Театр закрылся, торговки сладостями обвязали своих сахарных поросят черным крепом, а король и священники собрались в церкви и на коленях молились богу. Горе было всеобщее: ведь и с Йоханнесом должно было случиться то же, что с прочими женихами.
Вечером товарищ Йоханнеса приготовил пунш и предложил Йоханнесу хорошенько повеселиться и выпить за здоровье принцессы. Йоханнес выпил два стакана, и ему ужасно захотелось спать, глаза у него закрылись сами собой, и он уснул крепким сном. Товарищ поднял его со стула и уложил в постель, а сам, дождавшись ночи, взял два больших крыла, которые отрубил у мертвого лебедя, привязал их к плечам, сунул в карман самый большой пучок розог из тех, что получил от старухи, сломавшей себе ногу, открыл окно и полетел прямо ко дворцу. Там он уселся в уголке под окном принцессиной спальни и стал ждать.
В городе было тихо, тихо; вот пробило три четверти двенадцатого, окно распахнулось и вылетела принцесса в длинном белом плаще, с большими черными крыльями за спиной. Она направилась прямо к высокой горе, но дорожный товарищ Йоханнеса сделался невидимкой и полетел за ней следом, хлеща ее розгами до крови. Брр... вот так был полет! Ее плащ развевался на ветру, точно парус, и через него просвечивал месяц.
— Что за град! Что за град! — говорила принцесса при каждом ударе розог, и поделом ей было.
Наконец она добралась до горы и постучала. Тут будто гром загремел, и гора раздалась; принцесса вошла, а за ней и товарищ Йоханнеса — ведь он стал невидимкой, никто не видал его. Они прошли длинный-длинный коридор с какими-то странно сверкающими стенами, — по ним бегали тысячи огненных пауков, горевших, как жар. Затем принцесса и ее невидимый спутник вошли в большую залу из серебра и золота; на стенах сияли большие красные и голубые цветы вроде подсолнечников, но боже упаси сорвать их! Стебли их были отвратительными ядовитыми змеями, а самые цветы — пламенем. выходившим у них из пасти. Потолок был усеян светляками и голубоватыми летучими мышами, которые беспрерывно хлопали своими тонкими крыльями; удивительное было зрелище! Посреди залы стоял трон на четырех лошадиных остовах вместо ножек; сбруя на лошадях была из огненных пауков, самый трон из молочно-белого стекла, а подушки на нем из черненьких мышек, вцепившихся друг другу в хвосты зубами. Над троном был балдахин из ярко-красной паутины, усеянной хорошенькими зелеными мухами, блестевшими не хуже драгоценных камней. На троне сидел старый тролль; его безобразная голова была увенчана короной, а в руках он держал скипетр. Тролль поцеловал принцессу в лоб и усадил ее рядом с собой на драгоценный трон. Тут заиграла музыка; большие черные кузнечики играли на губных гармониках, а сова била себя крыльями по животу — у нее не было другого барабана. Вот был концерт! Маленькие гномы, с блуждающими огоньками на шапках, плясали по залу. Никто не видал дорожного товарища Йоханнеса, а он стоял позади трона и видел и слышал все!
В зале было много нарядных и важных придворных; но тот, у кого были глаза, заметил бы, что придворные эти не больше ни меньше, как простые палки с кочнами капусты вместо голов, — тролль оживил их и нарядил в расшитые золотом платья; впрочем, не все ли равно, если они служили только для парада!
Когда пляска кончилась, принцесса рассказала троллю о новом женихе и спросила, о чем бы загадать на следующее утро, когда он придет во дворец.
— Вот что, — сказал тролль, — надо взять что-нибудь самое простое, чего ему и в голову не придет. Задумай, например, о своем башмаке. Ни за что не отгадает! Вели тогда отрубить ему голову, да не забудь принести мне завтра ночью его глаза, я их съем!
Принцесса низко присела и сказала, что не забудет. Затем тролль раскрыл гору, и принцесса полетела домой, а товарищ Йоханнеса опять летел следом и так хлестал ее розгами, что она стонала и жаловалась на сильный град и изо всех сил торопилась добраться до окна своей спальни. Дорожный товарищ Йоханнеса полетел обратно на постоялый двор; Йоханнес еще спал; товарищ его отвязал свои крылья и тоже улегся в постель, — еще бы, устал порядком!
Чуть занялась заря, Йоханнес был уже на ногах; дорожный товарищ его тоже встал и рассказал ему, что ночью он видел странный сон — будто принцесса загадала о своем башмаке, и потому просил Йоханнеса непременно назвать принцессе башмак. Он ведь как раз слышал в горе у тролля, но не хотел ничего рассказывать Йоханнесу.
— Что ж, для меня все равно, что ни назвать! — сказал Йоханнес. — Может быть, твой сон и в руку: я ведь все время думал, что бог поможет мне! Но я все-таки прощусь с тобой — если я не угадаю, мы больше не увидимся.
Они поцеловались, и Йоханнес отправился во дворец. Зала была битком набита народом; судьи сидели в креслах, прислонившись головами к подушкам из гагачьего пуха, — им ведь приходилось так много думать! Старик король стоял и вытирал глаза белым носовым платком. Но вот вошла принцесса; она была еще краше вчерашнего, мило раскланялась со всеми, а Йоханнесу подала руку и сказала:
— Ну, здравствуй!
Теперь надо было отгадывать, о чем она задумала. Господи, как ласково смотрела она на Йоханнеса! Но как только он произнес: "башмак", она побелела как мел и задрожала всем телом. Делать, однако, было нечего — Йоханнес угадал.
Эхма! Старик король даже кувыркнулся на радостях, все и рты разинули! И принялись хлопать королю, да и Йоханнесу тоже — за то, что он правильно угадал.
Спутник Йоханнеса так и засиял от удовольствия, когда узнал, как все хорошо получилось, а Йоханнес набожно сложил руки и поблагодарил бога, надеясь, что он поможет ему и в следующие разы. Ведь на другой день надо было приходить опять.
Вечер прошел так же, как и накануне. Когда Йоханнес заснул, товарищ его опять полетел за принцессой и хлестал ее еще сильнее, чем в первый раз, так как взял с собой два пучка розог; никто не видал его, и он опять подслушал совет тролля. Принцесса должна была на этот раз загадать о своей перчатке, что товарищ и передал Йоханнесу, снова сославшись на свой сон. Йоханнес угадал и во второй раз, и во дворце пошло такое веселье, что только держись! Весь двор стал кувыркаться — ведь сам король подал вчера пример. Зато принцесса лежала на диване и не хотела даже разговаривать. Теперь все дело было в том, отгадает ли Йоханнес в третий раз: если да, то женится на красавице принцессе и наследует по смерти старика короля все королевство, нет — его казнят, и тролль съест его прекрасные голубые глаза.
В этот вечер Йоханнес рано улегся в постель, прочел молитву на сон грядущий и спокойно заснул, а товарищ его привязал себе крылья, пристегнул сбоку саблю, взял все три пучка розог и полетел ко дворцу.
Тьма была — хоть глаз выколи; бушевала такая гроза, что черепицы валились с крыш, а деревья в саду со скелетами гнулись от ветра, как тростинки. Молния сверкала ежеминутно, и гром сливался в один сплошной раскат. И вот открылось окно, и вылетела принцесса, бледная как смерть; но она смеялась над непогодой — ей все еще было мало; белый плащ ее бился на ветру, как огромный парус, а дорожный товарищ Йоханнеса до крови хлестал ее всеми тремя пучками розог, так что под конец она едва могла лететь и еле-еле добралась до горы.
— Град так и сечет! Ужасная гроза! — сказала она. — Сроду не приходилось мне вылетать из дома в такую непогоду.
— Да, видно, что тебе порядком досталось! — сказал тролль.
Принцесса рассказала ему, что Йоханнес угадал и во второй раз; случись то же и в третий, он выиграет дело, ей нельзя будет больше прилетать в гору и колдовать. Было по этому о чем печалиться.
— Не угадает он больше! — сказал тролль. — Я найду что-нибудь такое, чего ему и в голову прийти не может, иначе он тролль почище меня. А теперь будем плясать!
И он взял принцессу за руки, и принялись танцевать вместе с гномами и блуждающими огоньками, а пауки весело прыгали вверх и вниз по стенам, точно живые огоньки. Сова била в барабан, сверчки свистели, а черные кузнечики играли на губных гармониках. Развеселый был бал!
Натанцевавшись вдоволь, принцесса стала торопиться домой, иначе ее могли там хватиться; тролль сказал, что проводит ее, и они, таким образом, подольше побудут вместе.
Они летели, а товарищ Йоханнеса хлестал ее всеми тремя пучками розог; никогда еще троллю не случалось вылетать в такой град.
Перед дворцом он простился с принцессой и шепнул ей на ухо:
— Загадай о моей голове!
Товарищ Йоханнеса, однако, расслышал его слова, и в ту самую минуту, как принцесса скользнула в окно, а тролль хотел повернуть назад, схватил его за длинную черную бороду и срубил саблей его гадкую голову по самые плечи!
Тролль и глазом моргнуть не успел! Тело тролля дорожный товарищ Йоханнеса бросил в озеро, а голову окунул в воду, затем завязал в шелковый платок и полетел с этим узлом домой.
Наутро он отдал Йоханнесу узел, но не велел ему развязывать его, пока принцесса не спросит, о чем она загадала.
Большая дворцовая зала была битком набита народом; люди жались друг к другу, точно сельди в бочонке. Совет заседал в креслах с мягкими подушками под головами, а старик король разоделся в новое платье, корона и скипетр его были вычищены на славу; зато принцесса была бледна и одета в траур, точно собралась на похороны.
— О чем я загадала? — спросила она Йоханнеса.
Тот сейчас же развязал платок и сам испугался безобразной головы тролля. Все вздрогнули от ужаса, а принцесса сидела, как окаменелая, не говоря ни слова. Наконец она встала, подала Йоханнесу руку — он ведь угадал — и, не глядя ни на кого, сказала с глубоким вздохом:
— Теперь ты мой господин! Вечером сыграем свадьбу!
— Вот это я люблю! — сказал старик король. — Вот это дело!
Народ закричал "ура", дворцовая стража заиграла марш, колокола зазвонили, и торговки сластями сняли с сахарных поросят траурный креп — теперь повсюду была радость! На площади были выставлены три жареных быка с начинкой из уток и кур — все могли подходить и отрезать себе по куску; в фонтанах било чудеснейшее вино, а в булочных каждому, кто покупал крендели на два гроша, давали в придачу шесть больших пышек с изюмом.
Вечером весь город был иллюминирован, солдаты палили из пушек, мальчишки — из хлопушек, а во дворце ели, пили, чокались и плясали. Знатные кавалеры и красивые девицы танцевали друг с другом и пели так громко, что на улице было слышно:
Много тут девиц прекрасных,
Любо им плясать и петь!
Так играйте ж плясовую,
Полно девицам сидеть!
Эй, девица, веселей,
Башмачков не пожалей!
Но принцесса все еще оставалась ведьмой и совсем не любила Йоханнеса; дорожный товарищ его не забыл об этом, дал ему три лебединых пера и пузырек с какими-то каплями и велел поставить перед кроватью принцессы чан с водой; потом Йоханнес должен был вылить туда эти капли и бросить перья, а когда принцесса станет ложиться в постель, столкнуть ее в чан и погрузить в воду три раза, — тогда принцесса освободится от колдовства и крепко его полюбит.
Йоханнес сделал все так, как ему было сказано. Принцесса, упав в воду, громко вскрикнула и забилась у Йоханнеса в руках, превратившись в большого, черного как смоль лебедя с сверкающими глазами; во второй раз она уже вынырнула уже белым лебедем и только на шее оставалось узкое черное кольцо; Йоханнес воззвал к богу и погрузил птицу в третий раз — в то же самое мгновение она опять сделалась красавицей принцессой. Она была еще лучше прежнего и со слезами на глазах благодарила Йоханнеса за то, что он освободил ее от чар.
Утром явился к ним старик король со всею свитой, и пошли поздравления. После всех пришел дорожный товарищ Йоханнеса с палкой в руках и котомкой за плечами. Йоханнес расцеловал его и стал просить остаться — ему ведь он был обязан своим счастьем! Но тот покачал головой и ласково сказал:
— Нет, настал мой час! Я только заплатил тебе свой долг. Помнишь бедного умершего человека, которого хотели обидеть злые люди? Ты отдал им все, что имел, только бы они не тревожили его в гробу. Этот умерший — я!
В ту же минуту он скрылся.
Свадебные торжества продолжались целый месяц. Йоханнес и принцесса крепко любили друг друга, и старик король прожил еще много счастливых лет, качая на коленях и забавляя своим скипетром и державой внучат, в то время как Йоханнес правил королевством.

@темы: Ваши пальцы пахнут ладаном (поэзия, отрывки из романов, рассказы)

---

Легенды Симферополя (и некоторые другие).

[The Highgate Vampire]

©

В Симферополе есть дом, построенный из могильных плит.
По легенде, один из домов на улице Розы Люксембург, полностью сложен из могильных плит, которые брали со старого кладбища на Петровской балке. У строителей просто не было под рукой других материалов.
Как известно, легенды не вырастают на пустом месте. Быть может на улице Розы Люксембург, и нет такого зловещего дома, но подобная история имела место в реальности. Еще в 2009 году в симферопольскую милицию стали поступать жалобы о хищении могильных плит с городского кладбища "Абдал". Вскоре милиция поймала грабителей.
Во дворе у одного из воров нашли 38 могильных мраморных плит различного цвета и размера. Грабитель признался, что надгробия были украдены с городского кладбища и использовались им для строительства жилого дома.

Симферопольское водохранилище находится на месте огромного древнего кладбища
Многие симферопольцы слышали о том, что водохранилище расположено то ли на месте старого кладбища, то ли на месте каких-то массовых расстрелов. Также ходят легенды, что когда оно потихоньку заполнялось, то берега размывались и некоторое время трупы по поверхности плавали.
Действительно, к этому месту ведет кровавый след. В XIX веке в районе нынешнего водохранилища были фруктовые сады местных помещиков. После революции они оказались заброшенными, и в первые годы Гражданской войны здесь, на окраине Симферополя, расстреливали офицеров Белой армии и мирных горожан. Тела убитых закапывали тут же, в огромных общих ямах-могилах, и точное число жертв установить теперь невозможно.
Водохранилище было создано в 1954 году, а полностью наполнили его водой в 1956.Со времен расстрелов тогда прошел 31 год и тела убитых офицеров просто должны были истлеть, так что плавающие трупы – это чистый вымысел. А вот на дне, глубоко под илом действительно лежат кости убитых людей.
В начале 60-х на левом берегу водохранилища был оборудован пляж: завезен морской песок, установлены кабинки для переодевания, лежаки, навесы, различные заведения общепита. По воде даже ходили небольшие пассажирские катера.
---
Немного не в тему поста, но в продолжение первой легенды.

Дом с могильными плитами (Кировоград)
У нас в городе очень много всего интересного. Ни для кого не секрет, что некоторые части города стоят на старых кладбищах. Рассказывали, что копая погреба возле домов, многие люди выкапывали человеческие кости. Или как в одном дворе дети из костей сложили полный скелет.
Но тут история еще любопытнее. Есть у нас один жилой дом...
Если подойти к одному из его углов, сначала ничего особо не заметишь - обычный дом... Старый. Построен где-то в 30-50хх годах прошлого века.
А теперь начнем приглядываться к плитам у самого основания дома. Они не что иное, как могильные плиты с еврейского кладбища, которое было на этом месте.
Адрес: ул. Карла Маркса, 11/3 ⇒



*
Иркутск
Я честно говоря услышав, что одно здание в центре города, на ул.Горького частично сделано из могильных монументов Иерусалимского кладбища (когда-то оно было там, где сейчас стоит парк ЦПКиО), даже немного не поверил.

*
КЧР
В ауле Верхняя Теберда есть таинственное место, где никогда не плодоносят деревья, не уживается живность. Да и местный сельский клуб вот уже сколько десятилетий простаивает, как бы ни старалась местная культурная элита. Что это? Проклятие? Колдовство?
Гостья из Ростова-на-Дону Диляра Карабашева рассказывает, что ее бабушка, жившая в этом ауле рассказывала, что на этом самом месте как-то одна семья посадила яблоневый сад. Но, к удивлению хозяев, все деревья засохли. Построили конюшню и завезли лошадей – дело не пошло. Выяснилось, что еще до переселения карачаевцев в Среднюю Азию на этом самом месте было сельское кладбище. Здание сельского дома культуры так же пустует – не уживается в нем муза. Возможно потому, что пристройка к нему выложена из …. надгробных камней из оскверненного кладбища.
Историю о надгробных камнях местные жители слышали, но воспринимали ее скорее как легенду, нежели жестокую правду жизни. Но все стало очевидно, когда здание обветшало и с него потихоньку стала сходить штукатурка. Даты и арабские надписи до сих пор отчетливо проглядываются на фундаменте стены здания. И внутри следы вандализма: сцена посреди зала так же сооружена из надгробий. Надгробия, в качестве строительного материала для пристройки к клубу использовали грузины, проживавшие в этих местах в годы ссылки карачаевцев в Среднюю Азию.
Часть надгробных камней нынешний владелец здания Казим Байчоров и местные жители несколько лет назад перевезли на территорию кладбища. Если штукатурку фундамента сбить, то открываются новые подробности этой циничной истории. - Эти надгробия нужно отнести обратно на кладбище, поставить их возле забора, чтобы люди могли читать над ними молитвы, - говорит Председатель координационного Центра мусульман Северного Кавказа Исмаил-Хаджи Бердиев. - А для людей, которые совершили такой вопиющий факт вандализма - это большой грех. Вернуть надгробия на кладбище – наш долг, - считает Исмаил-Хаджи.

@темы: погребальные сооружения, исчезнувшие кладбища, украинские кладбища

---

Lord of the Charnel Grounds/Владыка кладбищ

[The Highgate Vampire]

Надо признать, что индуистско-тибетская мифология – для меня – темный лес, поэтому вещи, описанные в ниже приведенном посте, не могут оцениваться мною как 100% верные и правдивые.
Информацию стоит употребить в ознакомительных целях, оставляя место сомнениям и скепсису.
Напомню, что у нас уже был материал о тибетской школе буддизма Чод и об Агоре/Агхоре

Ваш Thv

Автор и оригинальный пост

Владыка кладбищ (склепов, крематориев и могил)
Это из очень «светлого» тантрического шиваизма, капалики, эзотерического буддизма, в общем, из индуитско-тибетской мифологии, - собирательный образ духов, богов тьмы и смерти, служащих Шиве, включая и самого красноволосого бога Востока, т.к. его нередко называли «обитатель крематория».
Проще говоря, владыка кладбищ - это бог смерти, или вернее бог борьбы со страхом смерти.
Кладбище - тиб. durkhrod དུར་ཁྲོད, или на хинди - śmāśāna – является основополагающим местом для последователей традиции дхармы, для ритуальной деятельности - медитации, согласно своду правил дхармы - смрити (санскр. слово, похожее на смерть) для духовного просвещения, конечно же.
Впервые такое появилось в кашмирском шиваизме (8-9 в.), где Шива рассматривался как «непревзойденная реальность», основа всей Вселенной, мрак, несущий философию свободной воли - Svātantrya, которая заключается в том, что не может быть никаких правил и ограничений для Шивы и его последователей.
Медитация на кладбищах была также и ранней традицией буддизма (который я все-таки считаю, изначально произошел от шиваизма, чему и эта статья доказательством), как «кладбища для размышлений», причем эти кладбища в начале веков, представляли собой порой просто склады трупов у реки, и одна из общих рекомендаций к просветлению, изложенная в трудах MahasatipatthanaSutta ( DN : 22) и SatipaṭṭhānaSutta ( MN : 10): гласит следующее:

«Для начала практики надобно иметь труп 2-х-3-х дней от роду, он должен быть разлагающимся, черно-синего цвета, желательно чтобы его поклевали вороны, пожевали черви и т.п,. в общем, чем страшнее зрелище, - тем лучше. Далее, желающий обрести просветление, должен бороться со своим страхом при виде этого и при осознании того, что такая же судьба ждет и его».

Либо следовала медитация от времени смерти до полного разложения:

Десять асубх, или десять видов безобразия, это: вздутый труп, посиневший труп, гниющий труп, разрезанный труп, изгрызенный труп, разбросанные части трупа, изрубленный и расчлененный труп, окровавленный труп, кишащий червями труп и скелет. Традиция состоит в том, что практикующие асубху медитируют на кладбище, где можно найти мертвое тело в каком-либо из этих десяти состояний. Этот вид медитации пригоден для того, кто обычно пребывает в состоянии страстного вожделения. После достижения сосредоточения, практикующий переходит к випассане, созерцая труп как воплощенное непостоянство и отсутствие самостности. Мы все должны будем когда-то умереть. Наши тела будут подобны этому трупу. Практикующий приучается рассматривать все вещи во вселенной подобным образом, пока его ум не достигнет состояния полного понимания непостоянства и отсутствия самостности. © сайт о буддизме

Вот так вот…, трудно сказать, оставались ли эти люди в своем уме в дальнейшем, ибо здесь есть большая вероятность либо заболевания экстазом смерти, либо обратного возникновения панического страха, но известно, что другие люди опасались этих «любителей мертвичины
На что шиваисты и буддисты, отвечали, что люди сии не просвящены, и не понимают, что осознав весь страх смерти, можно искренне осознать всю благодать жизни, и в этом есть резонная суть.

Более легкие практики заключались в пребывание на приличных кладбищах, и борьбы против страха перед призраками и вампирами (ганы, преты, бхуты и т.п.), обитающими по индуист. верованиям там. (это, пожалуй, есть во всех культурах)
Практика эта, уцелела наиболее долго в Тибете, вплоть до 19-го века, чему доказательством статуэтка «Владыки кладбища» 19-го века, знаменующего собственно это религиозное течение:

Борьба со страхом смерти, это в тоже время борьба с 5-ю ядами - pancha klesha, оскверняющими жизнь вставших на путь просветления:
1)kāmacchanda - чувственное желание, - ну да, при созерцании трупов, на физику взгляд наверно меняется. Хотя, по моему чувственное желание ничем не убьешь, есть же некрофилия в конце концов х)
2)byāpāda - гнев, - если допустим, они смотрели на тела убитых, т.е. эти трупы могли быть результатом чьего-то убийства т.е. – гнева, то таким образом, практиканты могли осознавать, к чему приводит гнев и искоренять его в себе.
Однако, в то же время, у капаликов (от капалы – череп), например, существовали обряды человеческих жертвоприношений во имя Кали, т.е. для пути медитации на трупах, они кого то сами первоначально убивали, - это левый путь – вамамарга. В общем, ясно одно, первые готы и сатанисты появились все-таки в Индии х).
3)thīna-middha - лень, сонливость, - скорее всего, это дабы не тратить время жизни впустую.
4)uddhacca-kukkucca - суета сует, - возможно, пребывание на кладбище дает также и осознание, что все так или иначе подвержено распаду и суетиться понапрасну смысла нет.
5)vicikicchā - сомнения – сомнения в невечности жизни и вечности смерти.
Sabbe te bhagavanto pañcanīvara ṇe pahāya cetaso upakkilese paññāya dubbalīkara ṇe .
«Это те ниспосланные пять помех скверны, что ослабляют мудрость»
Поборов это, приходит 5мудростей - pancha -jñāna, просветление Бодхи.
Кстати, кила, он же пурба дордже (знаменитый тибетский кинжал, см. ранее в записях, как и многое другое) также имеет отношение к этому, как оружие борьбы с «ядами скорпиона».
Ганеша, сын Шивы, также считается богом-покровителем кладбищенской практики, и от него происходят демоны-духи - ганы. Ганеше кто-то когда-то отрубил голову, и отец Шива, на египетский манер прирастил ему слоновью голову.
Ганеша он же - Ganapati Maha Rakta, тиб. tsoggidagpo, танцует в кровавом круге цепи перерождений.
Танец… это все-таки экстаз смерти, Шива также танцует, и Шакти танцует, танцуют они над смертью танец красоты и жестокости, это ознаменование победы над страхом смерти, именно отсюда появился этот популярный индуистский образ натараджы. Танцуют потому и практиканты среди трупов.
На тибетских гравюрах часто изображается пара танцующих скелетов – «владык кладбищ», - Shri Shmashana Adhipati, также Chitipati. (тиб. pal dur tro dag po yab yum, англ. the Glorious Lords of the Charnel Ground - Father-Mother) – отец и мать, это опять же образы Шивы и Шакти:

И что еще интересно, кладбища бывают разные, существует концепция 8 основополагающих кладбищ, равных 8 лепесткам лотоса, согласно руководству к практике Longchen Nyingtik , Dzongsar Khyentse Rinpoche:
«Вы должны пойти к одному из 8-ми кладбищ, одеты в тигровую шкуру, держа капалу, размышляйте о костях, покоящихся там и придите к самореализации, - не будет различий между жизнью и смертью, врагами и друзьями, едой и гнилью».
Эти 8 кладбищ, подразумевают собой места, где можно разочароваться в жизни и бороться с этим разочарованием, путем долгого их созерцания, кладбищами могли служить и поля боев, и места нищеты и т.п., названия их образны, скорее даже это 8 синонимов:
1) «Безграничная жестокость» (TheMostFierce) - གཏུམ་དྲག - gtumdrag.
2) «Густая чаща» (Dense Thicket) - ཚང་ཚིང་འཁྲིགས་པ - tshang tshing 'khrigs pa.
3) «Плотное(адское) пламя» (Dense Blaze)- འབར་འཁྲིགས་པ - 'bar 'khrigs pa.
4) «Наполненное скелетами» (Endowed with Skeletons) - ཀེང་རུས་ཅན - keng rus can.
5) «Холодный лес» (Cool Forest) - བསིལ་བུ་ཚལ - bsil bu tshal.
6) «Тьма темная» (Black Darkness) - མུན་པ་ནག་པོ - mun pa nag po.
7) «Резонанс с «Киликили» (Resonant with "Kilikili"– что такое киликили?, ну, можно предположить духов/тела мертвых) - ཀི་ལི་ཀི་ལིར་སྒྲ་སྒྲོག་པ - ki li ki lir sgra sgrog pa.
8) «Место безумного смеха» (Wild Cries of "Ha-ha) - ཧ་ཧ་རྒོད་པ - ha ha rgod pa.
И все это – санскр. «мудра», т.е. рус. мудрость, приобретенная тесным контактом с миром мертвых.

@темы: обряды и традиции, индийские кладбища, Прогулки с Бароном (Мифологические образы Смерти)

---

Det Sjunde Inseglet/Седьмая печать (1957)

[The Highgate Vampire]

Судьба-злодейка веселится,
И ты, приятель, не робей,
Сегодня праздник приключится,
А завтра нам кормить червей.

Художественный фильм шведского кинорежиссёра Ингмара Бергмана. «В то время я был ужасно напуган смертью», - говорил режиссер.

-Сюжет (описание взято с Википедии)-

Действие фильма происходит в XIV веке. Рыцарь Антониус Блок (Макс фон Сюдов) и его оруженосец Йонс (Гуннар Бьёрнстранд) возвращаются из крестового похода после десяти лет отсутствия на родину. К главному герою в облике мужчины в чёрном (Бенгт Экерут) приходит Смерть. Потом Смерть появляется в разных обличьях.
Рыцарь предлагает Смерти сыграть с ним партию в шахматы. В случае выигрыша Смерть должна забрать рыцаря, а в случае поражения — оставить. После пробуждения оруженосца Йонса они прерывают партию. Рыцарь и оруженосец продолжают свой путь вглубь страны. К своей партии рыцарь со Смертью возвращаются на протяжении фильма.
Антониус заходит исповедоваться и рассказывает исповеднику свой план, который поможет выиграть ему в шахматной партии со Смертью. Однако он слишком поздно замечает, что его исповедником была сама Смерть.
По мере продвижения по стране герои встречают вымершие от чумы деревни. Йонс спасает девушку от насильника и забирает её с собой. Он знаком с насильником — тот был семинаристом, который уговорил его хозяина отправиться в крестовый поход. Он оставляет его в живых и предупреждает, чтобы тот не попадался ему больше. В городе он встречает семью странствующих артистов, движущихся в столицу на праздник. Рыцарь предупреждает, что в столице свирепствует чума, и предлагает переждать эпидемию в его замке. К ним присоединяется кузнец, у которого увел жену друг артиста.
По пути рыцарь и оруженосец встречают девушку, которую должны сжечь как ведьму. Антониус Блок беседует с ней. Он мучается вопросами бытия, и разговор идёт об этом. Он хочет знать, существует ли Сатана, ведь тогда существует и Бог, и значит, все сущее не тщетно. Но Антониус видит в ее глазах лишь пустоту и ничего больше. Во время сожжения верный оруженосец Йонс спрашивает, кто примет ее — Бог, Дьявол или пустота? Рыцарь отказывается в это верить.
Партия подходит к концу, и Смерть выигрывает ее, предупреждая, что при следующей встрече заберет Блока и его спутников. Во время партии Блок отвлекает Смерть, позволяя Актеру и его семье спасти себя. В этом и находит смысл вся жизнь Блока, в спасении молодой жизни.
Антониус Блок со спутниками добирается до своего замка, где его встречает жена Карин. Утром, за чтением Откровения Иоанна Богослова (глава 8), Антониуса, Карин, Йонса, девушку, кузнеца с женой забирает Смерть. Всех их, идущих прочь от рассвета, видит Артист.

— И что это такое?
— Пляска смерти.
— А это смерть?
— Да, пляшет и увлекает всех за собой.
— Зачем ты малюешь такие страсти?
— Людям полезно напоминать, что они смертные.
— Это не добавит им радости.
— А кто сказал, что их надо все время радовать? Иногда стоит и попугать.
— Тогда они не будут смотреть твою картину.
— Будут, череп притягивает еще больше, чем голая бабенка.
— Если ты их напугаешь…
— Они задумаются.
— И?
— Еще больше напугаются.

-Сценарий-
-Анализ фильма (на английском)-
-дискуссия о фильме-

Часто попадается информация, что скульптура "Поцелуй Смерти" с кладбища Побленоу в Барселоне вдохновила кинорежиссёра Эрнста Ингмара Бергмана на создание картины «Седьмая печать» - об общении Рыцаря и Смерти.
Ближе к правде, что источником вдохновения все же стала церковь в Стокгольме.
Церковь Тёбю - средневековая церковь, принадлежащая диоцезу Стокгольма. Каменная церковь была построена во второй половине XIII века. Церковь известна своими хорошо сохранившимися фресками Альбертуса Пиктора (между 1440 или 1450 — между 1507 или 1509). Самой известной картиной церкви несомненно является «Рыцарь, играющий в шахматы со смертью».

Другие образы смерти авторства Пиктора:

@темы: Пляска смерти, кинематограф

---

La Mort St Innocent

[The Highgate Vampire]

«В галереях Пляска Смерти представала в ее образах и позах. Никакое другое место не было лучше приспособлено для обезьяньей фигуры ухмыляющейся Смерти, волочащей за собой папу и императора, монаха и шута.
... Столетием позже эту выставку погребальных символов завершила огромная статуя Смерти, находящаяся сегодня в Лувре, - единственная вещь, сохранившаяся из этого собрания»
Йохан Хейзинга. Осень средневековья

Эта статуя Смерти (1530) находилась на Кладбище Невинных в Париже.

@темы: история скульптуры

---

Ангелы и музы Малостранского кладбища

[The Highgate Vampire]

©

+Галерея+

+Много альбомов с фотографиями+

Некоторые туристы приезжают в Прагу в надежде окунуться в таинственную атмосферу города из романов Майринка. Увы, их мечте суждено осуществиться только частично: на месте большинства темных кривых улочек еврейского гетто сейчас находятся фешенебельные кварталы с дорогими магазинами, да и других мрачных мест в центре Праги почти не осталось. Тем не менее, в городе еще имеются малоизведанные уголки, куда не только туристам, но и пражанам удается попасть не чаще одного раза в году. Одно из таких мест — романтическое и загадочное Малостранское кладбище.
Малостранское кладбище приютилось между двумя шумными улицами, по одной из которых (Пльзенской) с грохотом носятся трамваи, а по другой (Врхлицкого) — автомобили и автобусы. Тем не менее, само кладбище кажется необыкновенно тихим и, как ни странно это звучит, даже уютным. Наверное, из-за плюща, который густым вечнозеленым ковром покрывает старинные могилы, оплетает ограду и даже деревья, как будто защищая «обитателей» этого печального места от шума современной Праги.
Также хранят их вечный покой запертые ворота кладбища. Около десяти лет назад они были открыты для всех желающих, но укромные уголки за надгробиями и тихие фамильные склепы стали привлекать компании юных цыган, в изобилии проживающих в этом районе, и вскоре это историческое кладбище превратилось в замусоренный притон. Его ворота были заперты после того, как сторож застал детей все той же непопулярной в Чехии национальности за игрой в футбол человеческим черепом…
Попасть на Малостранское кладбище можно только в один день в году, в рамках Дней европейского наследия, проходящих в первой половине сентября. Да, и попадают туда сейчас только живые — последний покойник был там погребен в 1884 году.

Поездку к Малостанскому кладбищу можно совместить с посещением виллы Бертрамка. Она известна всем любителям классической музыки как место, где дважды гостил во время своих визитов в Прагу Моцарт. В то время вилла принадлежала супругам Душковым, а, по слухам, к Йозефине Душковой, знаменитой оперной певице, великий композитор был весьма неравнодушен. Бренные останки Йозефины и ее супруга Франтишека Ксавера Душека ныне покоятся на Малостранском кладбище, а в их вилле расположен Музей В. А. Моцарта. Вход на виллу находится рядом с отелем Movenpick неподалеку от станции метро Anděl. Прямо к кладбищу от той же станции идут трамваи 4, 7, 9 и 10 (остановка Bertramka).

-История-

В один из первых жарких июльских дней 1713 года в Прагу из Вены прибыл странствующий портной Петр Лай. Ему удалось снять комнату в доме ножовщика Яна Бишофа на нынешней площади Юнгманна в Новом Городе. Никто не обратил внимания на то, что уставший с дороги портной как-то нехорошо выглядит — вплоть до следующего дня, когда Лай неожиданно умер.
Тогда же слегли ученик ножовщика и одна из служанок. Их не стало в течение последующих трех дней. Новоместский муниципальный доктор Якель, которого вызывали несколько раз как к этим больным, так и к заразившемуся от них еще одному ножовщику и чулочнице из дома Бишофа, не явился. Одновременно страшная болезнь появилась вместе с одним из приезжих польских евреев в пражском гетто. Первая ее жертва там скончалась 23 июля, а инфекция распространялась в узких грязных улочках квартала с такой скоростью, что к 14 августа в Еврейском городе умирало более ста человек в день.
Так началась последняя в Чехии эпидемия чумы, на сей раз — бубонной. Чтобы понять, насколько беззащитны были перед ней пражане, как, собственно, и все тогдашние обитатели крупных европейских городов, можно попробовать представить себе, как выглядела тогда чешская столица.
В начале XVIII века такие простые и естесственные сегодня вещи как скрытая под землей канализация, вывоз мусора и очистка улиц считались пражскими властями излишними статьями расходов и, попросту, отсутствовали. Посреди каждой улицы в те годы обязательно протекал ручеек, а где и речушка из мочи и помоев. После дождя горожане ходили буквально по щиколотку в грязи и том, что должно бы попадать в канализацию, а в летнюю жару эта грязь превращалась в огромное пыльное облако, где густо роились мухи. Можно легко себе представить, какая вонь стояла на (ныне романтичных) узких средневековых улочках Праги и какие бацилы носились вместе с мухами в тяжелом воздухе города…
Заботливый император Карл VI уведомил своих верноподанных из точно такой же зачумленной Вены, что эпидемия чумы — это божья кара, ниспосланная на них за грехи и безнравственность, поэтому спасти горожан от болезни могут только молитвы и покаяние. Аналогичным образом о пражанах позаботился пражский медицинский факультет, издавший на немецком языке брошюру «Пражский инфекционный порядок». Издание рекомендовало больным молитвы и пение хвалебных псалмов в адрес святых-защитников от чумы: святой Розалии, святому Себастьяну, святому Роху…
Новоместский муниципальный доктор Якель, получивший от начальства нагоняй за нечуткое отношение к пациентам и невыполнение прямых обязанностей, тем не менее, отказался посещать больных на дому и в лазарете под предлогом, что, во-первых, слишком стар для этого, а во-вторых, венские доктора получают-де за это доплату в размере 50 золотых, а он — нет. Примерно так же отреагировали на страдания сограждан все остальные пражские доктора, кроме одного. Истории даже известно имя героя — им был молодой доктор Шамски. Вскоре он сам заразился страшной болезнью и умер.
Официально поседняя эпидемия чумы завершилась в конце марта 1714 года, отправив на тот свет 32 тысячи человек, то есть каждого шестого жителя Праги.
Той же весной во всех пражских костелах не прекращались благодарственные мессы, а на нескольких площадях (например, Градчанской и Малостранской) были торжественно заложены первые камни будущих чумных колонн, призванных выражать благодарность святым заступникам за избавление от напасти. Очевидно, что больше благодарить было некого.
Беспечность пражан, позволивших эпидемии заполучить такое количество жертв, объясняется тем, что с последней вспышки чумы, случившейся в 1680 году, прошло к тому времени немало лет. Успело вырасти новое поколение, не знавшее страха перед болезнью. Успели зарасти плющом два новых пражских кладбища с братскими могилами жертв предыдущей эпидемии, случившейся в 1680 году — Ольшанское и Малостранское.
Оба кладбища располагались за границами Праги. Ольшанское остается действующим до сих пор (кстати, там находится православное кладбище) и в настоящее время входит в число крупнейших в Европе: на площади более 50 гектаров там покоятся останки двух миллионов человек. Малостранское кладбище возникло в районе, который вскоре стал быстро застраиваться, и впоследствии даже сократилось в размере.
Огромная территория, расположенная за пражскими городскими стенами с юго-западной стороны, с 1342 года принадлежала картузианскому монастырю. Склоны холмов нынешнего пражского района Коширже покрывали сады и виноградники, а на месте Пльзенской улицы текла тихая речушка и паслись овцы. Монастырь был распущен еще в ходе гуситских воин, а в XVI веке богатые мещане стали застраивать его бывшие земли прекрасными летними дворцами и загородными виллами. К числу последних относится и знаменитая Бертрамка.
К 1680 году, когда вспыхнула очередная эпидемия чумы, на месте бывшего виноградника возник госпиталь, где монахи-иезуиты ухаживали за больными. Рядом с ним было решено основать кладбище для жертв эпидемии. Еще больше их попало в братские могилы во время последней крупной эпидемии 1713—1714 годов. В середине XIX века на месте двух часовен вырос костел Наисвятейшей Троицы. Одним из главных спонсоров его строительства стал епископ граф Леопольд Тун-Гогенштейн, могила которого сейчас является одной из главных достопримечательностей кладбища.
В 1784 году император Иосиф II в рамках санации города издал указ, запрещающий хоронить в пределах городской черты и под криптами костелов. В результате были закрыты все пражские кладбища, кроме Малостранского и Ольшанского — и именно на этот период пришелся небывалый «расцвет» обоих мест вечного покоя. Но поскольку Прага быстро разрасталась, Малостранское кладбище в 1884 году оказалось внутри жилого района — и было закрыто. В ходе дальнейшей истории его территория несколько раз сокращалась, уступая новым транспортным коммуникациям, а многие могилы были перемещены на Ольшанское и Вышеградское кладбища.

-Легенды кладбища-

-Легенды кладбища-
Даже после стольких лет Малостранское кладбище, пройденное вдоль и поперек историками и просто любителями старины, ревностно хранит свои тайны. Одной из них является выход из катакомб, якобы, ведущих сюда из подземелья костела Девы Марии Торжествующей на Малой Стороне. Этот подземный ход подробно описал некий монах в XVII веке, но с тех пор его пока никто не обнаружил.
Новейшая «тайна» Малостранского кладбища в свое время родилась в голове великого шутника Ярослава Гашека, жившего неподалеку на вилле «У Дерматинки», где располагалась редакция журнала «Мир животных». Там писатель одно время плодотворно работал, «открывая» новые виды живых организмов — этот эпизод из его биографии был описан в «Похождениях бравого солдата Швейка».
Рядом с кладбищем в те времена была пивная, куда Гашек любил заглядывать после напряженного трудового дня, развлекаясь в меру своих возможностей. Однажды он пустил слух, что в полночь на кладбище появляются зловещие приведения. Естественно, каждый день ближе к полуночи вокруг уличных столиков пивной стала собираться толпа, завороженно наблюдавшая, как писатель Гашек и сотоварищи в белых простынях с завыванием бегают среди могил. Тайну призраков быстро раскрыли сотрудники полиции, и, к великому сожалению трактирщика, его заведению запретили впредь торговать спиртным вне помещения.
Сейчас, к счастью, на Малостранском кладбище больше никто не развлекается, разве что киношники, время от времени снимающие среди вековых надгробий эпизод для очередного мистического фильма.

В центре кладбища возвышается великолепный памятник епископу Леопольду Тун-Гогенштейну (умер в 1826 году), созданный по макету знаменитого скульптора Вацлава Прахнера и считающийся лучшим его произведением. Памятник изображает сидящую фигуру епископа, застывшего в молитве над раскрытой книгой. Однажды лунной ночью мимо кладбища проезжала в карете некая богатая пани Терезия. Руководствуясь минутным капризом, она приказала кучеру остановиться: «А ну-ка, Франц, сходи, переверни старичку Туну страницу в книге, а то он, бедняга, все время одно и то же читает!» Перепуганный кучер отказался выполнять приказ, поэтому его хозяйка отправилась лично помочь покойному епископу. Стоило ей подойти к памятнику, как епископ, выглядевший в лунном свете словно живой, неожиданно зашевелился — и сам перевернул страницу. Но Терезия была не из робкого десятка (а скорее, просто была не очень трезвая) — и заглянула в бронзовую книгу. С ужасом она поняла, что епископ молится за нее, а точнее — за упокой ее души. Дама вмиг протрезвела и сбежала с кладбища. Ночная прогулка не прошла ей даром: примерно через неделю светская львица отправилась на тот свет. Эта легенда основана на поверье, согласно которому в полнолуние в книге епископа можно прочитать о своей судьбе.

Вторая знаменитая «обитательница» Малостранского кладбища — «святая девочка». Памятник работы одного из самых знаменитых пражских скульпторов первой половины XIX века Йозефа Макса установлен на могиле трехлетней Анны Дегеновой (1848—1851). По легенде, она была такой хорошей и разумной девочкой, что ангелы решили, что на грешной земле ей делать больше нечего. И подстроили так, что малышка неосторожно нагнулась за выпавшей из окна куклой — и выпала за ней следом. Хотя, вероятнее всего, это была обычная девочка, отправившаяся в мир иной после тяжелой болезни, которой в то время мог быть обыкновенный грипп. Но пражане, как обычно, создали на ровном месте сказку — и буквально сразу после смерти Анечки к ее могиле потянулись дети. До сих пор, как только появляется возможность попасть на закрытое кладбище, они приносят на могилку цветы, игрушки и картинки, а за это «святая девочка» исполняет их детские желания. Например, раньше школьницы забегали туда перед началом учебы и молились, чтобы учитель не вызвал отвечать урок…

-красивая галерея-

©

***
Малостранское кладбище. 2006 год, ноябрь.

***
Пишет  Bellena:

еще заваленный горизонт

***

Виноградское и Малостранское кладбища: места последнего пристанища выдающих деятелей истории и культуры Чехии

Мы продолжаем вести исследование старых и современных захоронений жителей Праги, и отправляемся на Виноградское кладбище, прилегающее к Страшницкому крематорию. Оно находится недалеко от Ольшанского кладбища, всего лишь в нескольких остановках на трамвае. По количеству надгробий Виноградское кладбище считается вторым самым большим кладбищем в Праге, хотя по масштабам Дьяблицкое кладбище является более обширным. Между прочим, на днях там проходила панихида по чешским парашютистам, которые совершили покушение на нацистского протектора Чехии и Моравии Рейнхарда Гейдриха. Интересно то, что они похоронены в общей могиле вместе с человеком, который выдал их местонахождение нацистам.
- Виноградское кладбище располагается на площади 10 Га, и там находятся около 16 тыс. могил, более 900 склепов и 4 300 мест в колумбариях. Оно находится в государственном списке охраняемых культурных памятников недвижимости Чехии.
- Это кладбище было основано в 1885 году и трижды было расширено. Как правило, раньше здесь хоронили очень богатых пражских горожан.
- Я смотрю, что основные даты на могилах относятся к рубежу 19-20 вв, а также времён Первой республики. Между прочим, на Виноградском кладбище похоронена семья Вацлава Гавела. Мы сейчас подошли к семейному склепу Гавелов. Он довольно интересно декорирован.
- Да, действительно, очень красивая печальная скульптура, изображение св. Анны в золотом свечении, которое создал художник Бартонька. На часовне высокая крыша, с такой стройной шестиугольной башенкой с фонарём, с готическими окнами, а над ними вырастают треугольные щитки.
- Крыша увенчана гротом с луковкой и крестом. А мы постепенно удаляемся с Виноградского кладбища, садимся в трамвай и отправляемся в сторону района Смихов на Малостранское кладбище.
- И вот мы, можно сказать, в центре города. Вы слышите грохот трамваев и шум машин, но мы попали всё же в небольшой оазис, на Малостранское кладбище.
- Да, ты права, это небольшое пространство, которое оплетено сетью зелени и здесь находятся шедевры погребальной скульптуры. Почему, как ты думаешь, это кладбище называется Малостранским, ведь оно находится вовсе не на Малой стране.
- Это связано с тем, что в 1786 году император Йозеф 2 запретил хоронить в пределах города, и поэтому кладбище стали использовать для захоронений жителей Малой страны и Градчан. Так и стали называть кладбище Малостранским, несмотря на то, что оно находится в районе Смихов.
- Здесь стали хоронить, как и на многих кладбищах, находящихся в черте города, во время эпидемий чумы. В 1703 году здесь была построена часовня св. Роха – защитника людей от страшной эпидемии, а в 1715 году на её месте была построена барочная часовня Святой троицы.
- Последняя эпидемия чумы стала роковой для каждого шестого жителя города, а два года спустя после издания императорского декрета, это кладбище стало постоянным местом захоронений жителей Малой страны, Градчан, но ещё и Смихова. В новой части этого кладбища захоронения проводились до 1884 года.
- Позднее в новой части стали хорониться довольно знаменитые мещанские семьи района Коширжи.
- Это кладбище, действительно, как островок тишины и покоя среди бурного дорожного движения на улице Пльзеньской, которая ведёт в район Ржепы и здесь всегда грохот и пыль. И вот это кладбище является таким тихим, уединённым местом, но, к сожалению, если человек захочет пойти и отдохнуть от мирской суеты, т.е. не навсегда, а хотя бы временно, то он на это кладбище зайти не сможет, потому что оно, как правило, является закрытым. А закрыли его, потому что люди стали уничтожать памятники фунеральной архитектуры и скульптуры, стали неуважительно относиться к кладбищу, устраивать там места попоек, и все это приводило его в плачевное состояние.
- Поэтому кладбище закрыли и стали открывать только несколько раз в год, на экскурсии. В прошлом году я как раз была на экскурсии.
– Ну, раз ты была на экскурсии, то, может быть, отведёшь меня к какому-нибудь интересному памятнику?
- Давай подойдём к памятнику семьи Душковых – известных пражских меценатов, у которых на вилле Бертрамка, которая находится неподалёку от этого кладбища, жил Моцарт.
- Оперная певица Йозефина Душкова была большим другом Моцарта и говорят, что при написании Дона Жуана Моцарт был вдохновлён красотой Йозефины. Рядом похоронен её муж, музыкальный педагог Душек. А если пройдем немного дальше, то мы здесь найдём памятники таким известным личностям, как композитору Вацлаву Яну Томашеку, знаменитому художнику и графику, рисовавшему Прагу, Винсенту Морстаду и т.д.
- Виноградское кладбище называют кладбищем народного возрождения, потому что здесь как раз похоронены люди, повлиявшего на ход истории и культуры, традиций и языка. На Малостранском кладбище проходили торжественные проводы известных людей в последний путь. Собиралось очень много народа и длинные процессии из района Коширжи и Смихова направлялись по направлению к этому кладбищу.
(радио-Прага)

©Источник

Старшие пражане и члены благонравных пражских семей помнят и по сей день соблюдают старую традицию весенних торжеств на кладбищах, нечто подобное осенним «душечкам». Торжества называются «майскими» - старейшие граждане, теперь уже вымирающее поколение, в своих воспоминаниях на когда-то утраквистскую Прагу еще говорят «майфест», и проходят они обычно в воскресенье в конце июня. Так происходит издавна, и содержание торжеств выглядит настолько естественно, что никто не задумывается, как они появились и почему название не соответствует дате их поведения.
Но, как и у всего земного, у пражских «майских торжеств» есть свое начало, которое проливает свет на их смысл и атмосферу того времени, когда они появились. Три года назад у пражских весенних «душечек» даже был юбилей. Это было в 1807 году, тогда, действительно, 1 мая, когда из костелика на Малостранском кладбище вышла процессия во главе со страговским аббатом (у премострантов на этом кладбище есть своя усыпальница). Двадцать четыре девушки из процессии, одетые в белое, обсыпали могилы розами и при этом пели песни, написанные для этой цели инициатором торжеств.
Основоположником этих торжеств и в течение десятилетий режиссером обряда был пражский живописец и литератор Вацлав Франтишек Велеба (1785-1856). Сейчас его имя мало что говорит широкой общественности, но хорошо известно поклонникам Прагенсии (Pragensie - наука о Праге и ее истории), особенно тем, кто занимается старопражской иконографией. Велеба (на титульных листах - Welleba) выпустил несколько книг о пражских памятниках, также и описание Карлова моста, украшенное 37 гравюрами с изображениями его вида и всех статуй на рубеже 18 и 19 вв.
Кроме песен Велеба ежегодно писал к каждым торжествам религиозно-философские сочинения, которые печатались на листовках и на торжествах продавались с целью благотворительности. Уже своими названиями, как например, «Время и вечность», «Колыбель гроб», «Жизнь-дыхание», «Путеводные звезды нашей ночи», «Рождение, жизнь и смерть», и всем своим содержанием эти размышления помещают торжества в рамки того времени и указывают на личные намерения и мысли автора.
В отличие от осенних «душечек», барочных, которые на фоне умирающей природы представляли перед глазами человека символы смерти, гибели и бренности всего земного, «Майские торжества» весенний пейзаж с майскими символами связывали с печалью у могилы и утешительной мыслью о слиянии бренной земной жизни с вечно обновляющейся природой и надеждой на воскресение; сначала эти торжества так и назывались - торжества воскресения.
Таким образом, в простом торжестве скрыты противоположные взгляды двух эпох, двух разных, но не взаимоисключающих взглядов на жизнь и смерть, двоякого культа. К нам обращается ранний романтизм, рождающийся из симбиоза отмирающего барокко и века просвещения; здесь слышен тон, в полную силу зазвучавший в поэзии Карела Гинека Махи, особенно в торжественных словах о «земле единственной, земле любимой», в которых осужденный смиряется с мыслью о смерти.
Отсюда также можно сделать вывод, почему «майские» торжества проходят в конце июня. Можно заметить, как даты на листовках Велебы приходятся на разные дни, вероятно, в зависимости от того, в какое время в разные годы пробуждалась природа, и продвигалась вперед по мере увеличения числа могил. Малостранское кладбище разрасталось, торжества с него расширились до Ольшан, а позже и до Мальвазинок, вероятно, и на другие пражские кладбища. Роз, предоставляемых природой в мае, стало недостаточно, и торжества перенести на конец июня. Но своим названием они продолжают напоминать о своем «майском», т.е. весеннем смысле.

@темы: древние захоронения, загадки и мистика некрополей, чешские кладбища/Кладбища Праги, Haunted

---

Bazilika sv. Jiří: Brigita

[The Highgate Vampire]

Заблудившись в лабиринтах грез, позабыв обо всем на свете, он видел себя вместе с ней. Они стоят в глубоком сумраке склепа базилики Св. Георгия. Мерцание свечи, которую держит монах, освещает вырубленную почти в человеческий рост статую из черного мрамора: полуистлевший женский труп в лохмотьях; под ребрами, в отвратительно растерзанном чреве, вместо ребенка кольцами свернулась змея с мерзкой, плоской треугольной головкой.
И звуки скрипки вдруг стали словами, которые монах в базилике Св. Георгия ежедневно, как литанию, монотонно и призрачно, произносит перед каждым посетителем склепа:
«Много сотен лет тому назад был в Праге некий ваятель, живший со своей возлюбленной в преступной связи. И когда он увидел ее беременной, то перестал ей доверять, убежденный, что она обманывала его с другим. И он задушил ее и сбросил вниз в Олений ров. Там ее жрали черви, а когда останки нашли, то напали на след убийцы и заперли его вместе с трупом в склепе и, прежде чем колесовать, заставили во искупление своего греха вырубить в камне ее образ».
Густав Майринк "Вальпургиева ночь"

Бригита - это статуя, олицетворяющая Тщетность (или тщеславие, что вряд ли), находится в крипте базилики святого Георгия, датируется 16 веком. Об этой статуе есть легенды, согласно которым она и получила свое имя.
© Bellena

-Другая легенда о Бригитте из Оленьего рва-

В костеле св. Иржи на Пражском граде стоит удивительная каменная скульптура: она изображает давно уже почившую девушку, по телу которой лезут ящерицы, змеи и лягушки. Скульптура должна напоминать и предупреждать о смерти, которая ожидает всех нас в конце пути, но старое предание рассказывает о таком случае:
В Малой Стране жила когда-то бедная вдова с дочерью по имени Бригитта. В девушку страстно влюбился молодой итальянский скульптор, придворный императора Рудольфа. Это был вспыльчивый юноша, который ни дня не хотел жить без Бригитты, ухаживал за ней так долго, пока Бригитта не воспылала первой, еще полудетской, любовью. Возлюбленные тайно встречались после сумерек у Оленьего рва (Oleni prikop), но молодому скульптору этого было мало, и однажды он попросил у вдовы руку и сердце Бригитты.
Вдова согласилась, и они стали готовиться к свадьбе. Молодые люди сияли от счастья, казалось, ничто им не может помешать, но судьба приготовила неприятность на самый последний момент. Скульптора вызвали из Праги на несколько дней, и свадьбу вынуждены были отложить. Он умолял Бригитту не забывать его, требовал тысячи обещаний, что она останется ему верна и будет думать только о нем. Он получил не менее страстные заверения, и решил быстрее уехать, чтобы быстрее вернуться обратно.
Юноша приехал в Прагу, обезумевший от страсти и грусти; он решил отложить свидание на какой-то момент, хотел сделать свидание еще более страстным и желанным, а кроме того его мучила ревность, он тайно расспрашивал соседей, что делала Бригитта в его отсутствие: куда ходила, когда возвращалась, с кем разговаривала, когда гасла свеча в ее окне, кому улыбалась, от кого плакала.
И случилось же, что он постучал к соседке, которая долгие годы ненавидела мать Бригитты из-за какого-то мелкого спора. Соседка увидела долгожданную возможность отомстить, пригласила черноволосого скульптора пройти и с притворным участием рассказывала, как Бригитта каждый вечер, пока его не было, встречалась со своим возлюбленным, которого скрывала от своей матери, что возвращалась она из Оленьего рва после полуночи, что под этой прекрасной внешностью скрывается чернейший и постыднейший яд, потому что во всей округе у Бригитты плохая репутация ветреной девушки, которая меняет любовников одного за другим. Много еще какой лжи она наговорила юноше...
Скульптор из ее дома еле вышел, плакал и рвал на себе волосы, грозил небесам кулаком и снова закрывал руками лицо, чтобы не было видно его слез. Потом его любовь в один момент превратилась в страшную ненависть. Девушке он передал, что уже вернулся, но задерживается из-за важных дел при дворе императора, и чтобы Бригитта, как только стемнеет, ждала его в условленном месте у Оленьего рва.
Бригитта пришла на свидание счастливая, с мыслью, что ее возлюбленный теперь уже всегда будет рядом с ней. Скульптор, однако, ее улыбку расценил по-своему и, не сказав ни слова, вонзил ей в сердце кинжал.
Труп он скрыл в зарослях, а потом безумно бродил дни и ночи по Праге. Через некоторое время случайно нашли тело Бригитты, сразу догадались, кто совершил это страшное убийство, и вскоре скульптор очутился в тюрьме. Он не отказывался от обвинения, не защищался и был осужден к смертной казни.
Приговор он принял спокойно, потупив голову; когда судья спросил, желает ли он что-либо сказать, юноша попросил разрешение изваять в предупреждение всем ревнивцам и в знак его раскаяния скульптуру Бригитты в таком виде, в каком ее нашли в зарослях. Суд после краткого совещания позволил, тюремщики прикатили большой камень, и скульптор приступил к своему последнему творению. С того момента не ел, не спал, ни днем, ни ночью не отходил от своей работы ни на миг, пока не закончил скульптуру.
Спустя несколько часов, как юноша отложил инструмент, меч палача лишил его жизни.
©

@темы: история скульптуры, Ваши пальцы пахнут ладаном (поэзия, отрывки из романов, рассказы)

---

Волковское кладбище

[The Highgate Vampire]

В Московско-Ямской слободе между Литовским каналом и Волковым кладбищем проходила длинная дорога, по которой возили на кладбище покойников. На ней совершался скорбный обряд прощания и расставания с умершим. Потому и улица впоследствии стала называться Расстанной.
Волково кладбище, получившее своё название от ближайшей деревни, основано по сенатскому указу в 1756 году. Оно предназначалось для погребения бедных, которых свозили сюда со всех концов города. К воротам кладбища вела дорога, по сторонам которой энергичные предприниматели выстроили мастерские для изготовления надгробий, лавочки для продажи цветов и венков, кухмистерские с залами для поминовения усопших. Здесь же находилась кладбищенская богадельня и трактир с печальным названием «Расстанье». Вероятно, его название и распространилось на всю улицу. По ней провожали в последний путь.
Могилы на кладбище были разделены дорожками с деревянными мостками. Мостки были Цыганские, Немецкие, Духовные, Литераторские и так далее. Постепенно Волкове кладбище стало местом захоронения известных деятелей культуры России. В 1939 году участок с этими захоронениями был передан Музею городской скульптуры и вошёл в обиход под названием Некрополь «Литераторские мостки».

источник

Адрес: ст. метро «Лиговский проспект», пер. Растанный, 7а.
История Волковского некрополя начинается с небольшого кладбища при церкви Иоанна Предтечи (основано в 1719 году), располагавшегося когда-то в Москвоской Ямской слободе и упраздненного к середине 18 века. Нынешнее Волковское кладбище было основано в 1759 году по указанию императрицы Елизаветы I.Свое название оно получило благодаря близости к деревне Волковке, существовавшей неподалеку от этого места еще задолго до основания Санкт-Петербурга. На Волковском кладбище хоронили очень много людей, но были они преимущественно бедными и денег на дорогие надгробия не имели. Могилы выкапывали там, где хотелось, поэтому общий вид захоронений несколько не упорядочен – здесь всего несколько дорожек, устроенных лишь после реконструкции кладбища.К началу 19 века Волковское кладбище уже обзавелось несколькими храмами. Первой, в 1759 году, была воздвигнута церковь Нерукотворного Спаса. В 1777 году там же соорудили храм Воскресения Христова, который, будучи деревянным, уже через пять лет сгорел. Новая, каменная, церковь Воскресения была заложена в 1782 архитектором И. Е. Старовым.Вторым каменным храмом на территории Волковского кладбища стала церковь Спаса Нерукотворного, проект которой изначально разработал архитектор В. И. Беретти, но в дальнейшем переработал зодчий Ф. И. Руска. Он же стал автором третьей каменной церкви Волковского некрополя – Пономаревской. Этот храм был построен на деньги купца П. И. Пономарева и по архитектуре весьма напоминал предыдущую работу Ф. И. Русски – церковь Спаса Нерукотворного.Церковь Святого Иова стала четвертым каменным храмом кладбища, проект ее разработал И. А. Аристархов, скончавшийся во время ее возведения и похороненный в одном из церковных пределов.В 18-19 веках Волковский некрополь являлся одним из наиболее крупных кладбищ Санкт-Петербурга. Из-за своеобразного петербургского климата дорожки кладбища постоянно были сырыми и грязными, и служащие были вынуждены мостить их деревянными досками – «мостками». Северную и восточную части кладбища, где, в основном, погребали деятелей культуры и искусства, так и называли – «Литераторские мостки». Здесь похоронены многие известные поэты и писатели России: Тургенев, Белинский, Гончаров, Мамин-Сибиряк, Салтыков-Щедрин и многие другие.На Волковском кладбище до сих пор можно найти множество старинных памятников и семейных склепов, но с каждым годом количество старинных захоронений уменьшается, так как кладбище является действующим и на месте старых могил возникают новые, более современные.

-Волковское Лютеранское(статья)-

текст: Екатерина Лурье
фото: Яна Романова
R.I.P. №1 (июнь/июль 2005)

На строительство Петербурга пригнали толпы шведов, плененных в ходе Северной войны. Они быстро умирали на тяжелых работах, и хоронили их отдельно от православных на далеком пустынном поле по древней Новгородской дороге, переименованной ныне в Лиговский проспект. Закапывали мертвых неглубоко, а по ночам из соседних лесов приходили волки, разрывали могилы, жрали трупы…И кладбище это прозвано было Волковским Лютеранским.
Ruhe in Gott
Такова мрачная городская легенда. На самом деле Волковское (Волково) кладбище названо так по ближайшей деревни (хуторам при Александро-Невской Лавре), а та, в свою очередь, от фамилии первопоселенцев в XVIII веке.
В 1756 году по указу Сената основали кладбище для погребения бедняков на правом берегу реки Волковки, а в 1773 — Лютеранское (или Немецкое) — на левом. К нему вела улица с печальным названием Растанная, на которой была сосредоточена вся кладбищенская инфраструктура — мастерские, изготавливавшие надгробия, лавочки для продажи венков и цветков, трактир «Расстанье» с поминальными залами и богадельня. По ней отправлялись в последний путь умершие. Сопровождали трагичную процессию родственники, друзья, сослуживцы — а при нехватки оных — наемные «горюны» (нечто среднее между плакальщиками и театральной массовкой; некоторые из них состояли в штате похоронных бюро, но большинство имело статус «свободных художников» и обитало в чайной на Малковом переулке (ныне — пер. Бойцова).
Первое питерское иноверческое кладбище разрасталось быстро — там хоронили и лютеран, и католиков, и старообрядцев. В войну некоторые участки были заняты братскими могилами.
Скажу честно, что более хаотических мест упокоения еще не встречала. Мы с фотографом гуляем по лабиринту торжественных гранитных пирамид, скорбных мраморных статуй, покосившихся железобетонных и деревянных крестов, высоких деревенских оград, скамеек в стиле модерн, свежих песчаных холмиков, еловых венков, новогодней мишуры, обломков всего этого и просто провалов. В проходе между двух могил мы замечаем зеленую табличку: «Зона таможенного контроля». Обходим.
Здесь были похоронены знаменитый балетмейстер Мариус Петипа («Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Раймонда» и т.п.), архитектор Джакомо Кваренги (Александровский дворец, Смольный и т.д.). Как и многих других выдающихся личностей, впоследствии их помещали в некрополе Лавры
Туда же переносили и надгробия, имеющие особую художественную ценность. Например, чугунный юноша в форме офицера Семеновского полка, спящий на крышке саркофага — памятник Иоганну Христиану Рейсигу, умершему в 1837 году. Приведенная Н.А. Синдаловским легенда повествует, что двадцатидевятилетний «Иоганн, находясь в охране императора, заснул на посту. Проходивший мимо Николай I разбудил незадачливого гвардейца. Мгновенно очнувшись и увидев склонившегося над ним царя, офицер тут же умер от разрыва сердца».
Кладбище не кажется ухоженным, но от Смоленского Лютеранского его отличает малое количество вскрытых погребальных камер (в XIX веке большинство захоронений представляли собой склеповое сооружение, то есть общее подземелье, попасть в которое можно было, подняв одну плиту в полу надземного склепа, или, при отсутствии оного, под мемориалом). Хотя есть двойные могилы, есть эмалевые таблички «ЗКК».
Проходя к выходу через совсем свежие участки, я читаю на каком-то гранитном обелиске немецкий синоним «Rest in peace» — «Ruhe in Gott».

Пишет  spka3567
Волково православное

Майк

23 апреля 2011г.

И на старом Волковом поле,
Где могу я рыдать на воле
Над безмолвием братских могил.
А. Ахматова. "Поэма без героя".

Адрес: Расстанный пер., 7а
Телефон: [phone]
Станция метро: Лиговский проспект
Свою историю некрополь, расположенный между Расстанной улицей и Монастыркой, ведет от небольшого кладбища при церкви Иоанна Предтечи, которое когда-то располагалось в Московской Ямской слободе. Это кладбище было основано в 1719 году и упразднено в середине 18 века по распоряжению самой императрицы, которая любила бывать на народных гуляньях в Ямской, но не любила в праздничный день лицезреть располагавшееся там кладбище, навевающее грустные мысли.
Современное Волковское кладбище было учреждено по указу императрицы Елизаветы Петровны в 1759 году. Свое название кладбище получило от деревни Волковка, существовавшей задолго до основания не только самого кладбища, но и Санкт-Петербурга. Упоминание об этой деревне встречается в писцовых книгах Ижорской земли 1640 года. Финское название деревни - Сутиила или Сютила - значит примерно то же самое, что русское название, и указывает на то, что в этой местности до строительства города было много волков. Согласно историческим документам, даже в 18 веке стаи голодных волков нередко нападали зимой на скот и жителей деревни.
Волковское кладбище было бедным и доходов практически не приносило, но с каждым годом на нем хоронили все больше и больше людей, у родственников которых не было денег на дорогие погребальные обряды. Поскольку на содержание Волковского кладбища денег почти не выделялось, кладбищенские земли не осушали и не благоустраивали, а захоронения большей частью имели стихийный характер. Места для могил выбирали родственники, и поэтому копали могилы не рядами, по прямой линии, а без порядка, следуя принципу "там, где захотелось". Этим объясняется современный вид старинной части кладбища, которое больше напоминает дикий парк, чем упорядоченный некрополь. На Волковском кладбище всего несколько дорожек, и те, кстати, были устроены гораздо позже, при реконструкции кладбища.
В конце 18-начале 19 века на Волковском кладбище было построено несколько церквей. Первой была сооружена деревянная церковь Спаса Нерукотворного в 1759 году. А в 1777 году была воздвигнута деревянная церковь "в память обновления храма Воскресения Христова в Иерусалиме", которая через пять лет сгорела от пожара. В 1782-1785 годах была построена новая каменная Воскресенская церковь, автором проекта которой стал замечательный архитектор И. Е. Старов. До революции в этой церкви хранился целый ряд произведений искусства и дорогая церковная утварь.
Второй по времени возведения каменный храм - церковь Спаса Нерукотворного. Первоначально проект храма разрабатывал архитектор В. И. Беретти, но затем строительство было передано зодчему Ф. И. Руска, который значительно переработал и упростил первоначальный замысел.
На деньги купца П. И. Пономарева на Волковском кладбище была построена третья каменная церковь, которую в народе называли просто Пономаревской. Автором ее также стал Ф. И. Руска, который, по сути, в архитектуре новой церкви повторил в малых размерах свою предшествующую работу. Изначально церковь хотели осветить во имя Успения Божьей Матери, так чтобы она с двумя другими храмами составила "тройственный символ Христовых надежд: смерть, или успение, воскресение и Спас - спасение". Но потом решено было освятить церковь во имя Всех Святых, для того чтобы "ангелы всех усопших призываемы были на месте их погребения".
Четвертым каменным храмом стала церковь Святого Иова, построенная на средства П. М. Крюковой над могилой ее мужа. Проект церкви разработал молодой архитектор И. А. Аристархов, который скончался во время строительства. Архитектор был похоронен в одном из приделов церкви.
В 18-19 веках Волковское кладбище было одним из крупнейших в Петербурге. По причине вечной сырости и грязи кладбищенские дорожки мостили досками - так называемыми "мостками". Во второй половине 19 века северо-восточная часть кладбища стала традиционным местом погребения выдающихся деятелей литературы и искусства и потому была названа "Литераторскими мостками".
В 1920-1930 годах территория кладбища значительно сократилась. Были уничтожены многие надгробия и памятники, часть захоронений, представляющих определенный исторический и художественный интерес, (захоронения И. С. Тургенева, М. Е. Салтыкова-Щедрина) была перенесена на Литераторские мостки.
На Волковском кладбище сохранилось много старинных мемориальных памятников и семейных склепов. Но поскольку за Волковским кладбищем сохраняется статус действующего, с каждым годом старинных захоронений становится все меньше, а на их месте появляются современные строгие надгробия из серого гранита и черного мрамора.
На Волковском православном кладбище похоронены: поэты В. С. и Н. С. Курочкины, архитектор К. А. Тон, композитор и скрипач Н. Я. Афанасьев, книготорговец И. В. Сленин, хирург Н. А. Вельяминов, историк и филолог А. А. Шахматов, биохимик и физиолог В. Я. Словцов и другие.
Как добраться
От станции метро "Лиговский проспект" к кладбищу ходит автобус № 57, трамваи №№ 10, 25 и 44, а также ряд маршрутных такси. В конце Расстанной улицы Вы увидите каменные ворота с двумя боковыми калитками и шпиль колокольни Воскресенской церкви за ними. Это и есть главный вход на Волковское кладбище.
Историческая справка
1719 г. - основание кладбища в Московской Ямской слободе.
1759 г. - основание современного Волковского кладбища.
1759 г. - построена деревянная церковь Спаса Нерукотворного (не сохранилась).
1777 г. - построена деревянная церковь "в память обновления храма Воскресения Христова в Иерусалиме".
1782 г. - сгорела деревянная церковь "в память обновления храма Воскресения Христова в Иерусалиме".
1782-1785 гг. - строительство каменной Воскресенской церкви (арх. И. Е. Старов).
1837-1842 гг. - построена каменная церковь Спаса Нерукотворного (арх. Ф. И. Руска, В. И. Беретти).
1850-1852 гг. - построена церковь Всех Святых (арх. Ф. И. Руска, не сохранилась).
1885-1887 гг. - построена церковь во имя праведника Иова (арх. И. А. Аристархов).
1910-1918 гг. - построена цероквь Успения Пресвятой Богородицы (арх. А. П. Аплаксин, не сохранилась).
1932 г. - разрушена Успенская церковь.
1935 г. - снесена Всесвятская церковь.
1937 г. - Спасская церковь перестроена под цеха завода "Монументскульптура".

Легенды и мифы
В 18-19 веках мифология Волковского кладбища была связана главным образом с волками. Поговаривали, что каждую ночь на кладбище собираются стаи волков, чтобы полакомиться трупами тех, кого бедные или жадные родственники оставили на кладбище не погребенными.
В современной же мифологии Волковского кладбища большое место отведено вождю мирового пролетариата, чьи родственники были похоронены на Литераторских мостках. В начале 1990-х годов начали активно обсуждать предложения о выносе тела Ленина из мавзолея в Москве и его дальнейшем захоронении. Место лучше Литераторских мостков в Петербурге трудно представить.
20 января 1992 года поздно вечером телепрограмма "Вести" сообщила, что в ту же ночь тело Ленина будет вынесено из Мавзолея в Москве и перевезено в Петербург для перезахоронения на Литераторских мостках. Эта ошеломительная новость так взбудоражила пенсионеров-коммунистов, что многие из них, несмотря на поздний час, быстро собрались и поехали на Волковское кладбище. Там уже находились журналисты, нетерпеливо прохаживавшиеся вдоль могил в предвкушении сенсации. Само собой разумеется, что информация оказалось ложной. Но для того чтобы взволнованные люди разошлись по домам, администрации пришлось продемонстрировать, что в некрополе семьи Ульяновых нет свежевырытой могилы.

-Литературные мостки-

Адрес: Расстанная ул., 30
Телефон: [phone]
Часы работы (музея): 11:00-19:00
Выходной день: четверг
Станция метро: Лиговский проспект
Литераторские мостки являются частью Волковского кладбища и располагаются в его северо-восточной стороне. Это кладбище было основано в 1756 году по указу Сената и названо по располагавшейся рядом Волковой деревне (в то время эта территория находилась за чертой города). Название "мостки" происходит, оттого что в 18 веке на кладбище было довольно грязно и на дорожки между могил укладывали доски - мостки. Существовали Цыганские, Немецкие, Духовные мостки и другие. Вообще, в 18 веке на Волковском кладбище хоронили преимущественно крестьян и городскую бедноту. В 1802 году здесь был похоронен опальный литератор А. Н. Радищев (к сожалению, могила автора "Путешествия из Петербурга в Москву" была утеряна еще в 19 веке). В 1848 году на так называемых Надтрубных мостках был погребен известный литературный критик В. Г. Белинский, в 1861 году рядом с ним похоронили Н. А. Добролюбова, а в 1868 году - Д. И. Писарева. Так была создана традиция хоронить литераторов вблизи могилы Белинского. Рядом с дорожкой, ведущей к этим могилам, впоследствии были похоронены многие выдающиеся деятели русской культуры, науки, литературы и искусства 19-20 веков. Постепенно название "Надтрубные мостки" сменилось на "Литераторские", которое затем распространилось на всю прилегающую территорию кладбища.
С 1933 года кладбище официально считается закрытым, однако редкие захоронения здесь проводятся и в наше время. Так, например, здесь был похоронен М. В. Маневич - глава комитета по управлению государственным имуществом, убитый в 1997 году. Надгробие на его могиле было выполнено по проекту В. Б. Бухаева при участии известного художника М. М. Шемякина.
С 1935 года Литераторские мостки является филиалом Государственного музея городской скульптуры, в ведении которого находятся также музейный некрополь Александро-Невской лавры. На сегодняшний день на Литераторских мостках можно увидеть около 500 надгробных памятников, имеющих большую историческую и художественную ценность. Но на литераторских мостках похоронены не только деятели литературы и искусства. Здесь же находятся могилы известных активистов различных политических движений. Среди самых громких имен - Г. В. Плеханов, Г. А. Лопатин, П. Ф. Якубович. В некрополе располагается и погребальное место семьи Ульяновых, где похоронены мать В. И. Ленина и его сестры.
В состав некрополя, занимающего территорию около 7,5 гектаров, входит здание Воскресенской церкви, построенной в 1783-1785 годах по проекту архитектора Л. Руска. Сегодня в храме располагается музейная экспозиция, посвященная писателям, художникам и поэтам, чьи могилы находятся на Литераторских мостках.
Некрополь "Литераторские мостки" представляет развитие русского мемориального искусства 19-20 веков. Среди авторов художественных надгробий были такие известные скульпторы, как М. К. Аникушин, М. Л. Диллон, И. Я. Гинцбург, В. И. Ингал, М. Т. Литовченко, С. А. Черницкий, Л. Ю. Эйдлин.
К Литераторским мосткам ведет Расстанная улица, названная так, скорее всего, потому, что по ней провозили покойников на кладбище и на ней родственники и друзья прощались и расставались с умершими.
На Литераторских мостках похоронены: писатели и поэты Н. С. Лесков, Г. И. Успенский, М. Е. Салтыков-Щедрин, И. С. Тургенев, В. Г.Белинский, И. А. Гончаров, Д. Н. Мамин-Сибиряк, О. Ф. Берггольц, Д. В. Григорович, Л. Н. Андреев, А. Н. Апухтин, А. А. Блок, В. А. Рождественский; ученые В. М. Бехтерев, Д. И.Менделеев, А. Ф. Иоффе, И. П. Павлов, Н. Н. Павлов, А. С.Попов; путешественник-географ Н. Н. Миклухо-Маклай; композиторы П. И. Чайковский, С. М. Майкапар, В. П. Соловьев-Седой, В. А. Гаврилин; художники и архитекторы И. И. Бродский, А. С. Никольский, А. И. Куинджи, К. С. Петров-Водкин; артисты Е. А. Лебедев, В. В. Меркурьев, Ю. В. Толубеев, И. О. Горбачев, Н. К. Симонов; артисты балета А. Я. Ваганова, А. Я. Шелест, Н. М. Дудинская, К. М. Сергеев; режиссеры Г. М. Козинцев, А. А. Брянцев, Н. П. Акимов.
Как добраться
От станции метро "Лиговский проспект" к кладбищу ходит автобус № 57, трамваи №№ 10, 25 и 44, а также ряд маршрутных такси. В конце Расстанной улицы Вы увидите каменные ворота с двумя боковыми калитками и шпиль колокольни Воскресенской церкви за ними. Это и есть главный вход на кладбище.
Историческая справка
1756г. - основание некрополя.
1783 - 1785 гг. - строительство Воскресенской церкви по проекту архитектора Л. Руска.
1802 г. - похоронен А. Н. Радищев.
1848 г. - похоронен В. Белинский.
1861 г. - похоронен Н. А. Добролюбов.
1868 г. - похоронен Д. И. Писарев.
1850е гг. - перепланировка некрополя.
1930-е гг. - на Литераторские мостки перенесены захоронения выдающихся государственных деятелей с других городских кладбищ, подлежащих уничтожению.
1935 г. - некрополь "Литераторские мостки" передан Государственному музею городской скульптуры.
1950-е гг. - перепланировка и благоустройство некрополя.
Легенды и мифы
В начале 1990-х годов активно обсуждали предложение о выносе тела Ленина из мавзолея в Москве и его дальнейшем захоронении. Место лучшее, чем Литераторские мостки в Петербурге, где похоронены родственники вождя мирового пролетариата, предложить было трудно. 20 января 1992 года поздно вечером телепрограмма "Вести" сообщила, что в ту же ночь тело Ленина будет вынесено из Мавзолея в Москве и перевезено в Петербург для перезахоронения на Литераторских мостках. Эта ошеломительная новость так взбудоражила пенсионеров-коммунистов, что многие из них, несмотря на поздний час, быстро собрались и поехали на Волковское кладбище. Там уже находились журналисты, нетерпеливо прохаживавшиеся вдоль могил в предвкушении сенсации. Само собой разумеется, что информация оказалась ложной. Но для того, чтобы взволнованные люди разошлись по домам, администрации пришлось продемонстрировать, что в некрополе семьи Ульяновых нет свежевырытой могилы.

@темы: исчезнувшие кладбища, кладбища Санкт-Петербурга

---

Карл Якоби "Откровения в черном" (1933)

[The Highgate Vampire]

В лунном свете я увидел старое кладбище с фонтанами, каменные лавочки, полуразрушенные статуи и надгробья. Окна здания, которое когда-то, наверное, было частным владением, сейчас оказались заколоченными, кроме тех, что находились в небольшой башенке.
Перед самыми воротами я остановился. Та неведомая сила, которая привела меня сюда, теперь уже казалась мне совершенно реальной. Она исходила откуда-то из кладбища и влекла меня к себе с такой непреодолимостью, что сопротивляться ей было абсолютно невозможно...

Это было старое заброшенное место на Харбор-стрит. Потертая вывеска над магазином гласила: «Джованни Ларла — АНТИКВАРИАТ», а тускло освещенную витрину покрывал толстый слой пыли.
Как только я перешагнул порог магазина в то безрадостное сентябрьское утро, чтобы спастись от дождя, да еще, пожалуй, из-за интереса к старинным вещам, тоска и заброшенность сразу же окутали меня почти материальной пеленой. Внутри было темно, посередине возвышалась груда каких-то коробок, обшитых вылинявшей тканью, в которой кое-где просвечивали дыры. Я увидел старинную итальянскую мебель времен Ренессанса — один шкаф покосился, и когда я проходил мимо, мне показалось даже, что он нахмурился.
— Добрый день, синьор. Вы хотели бы что-нибудь купить? Картину, кольцо или, может быть, вазу?
Я оглядел появившегося из темноты приземистого толстого итальянца, владельца магазина, и задумался.
— Нет, просто посмотреть, — сказал я, глядя на возвышающиеся повсюду горы старинного хлама. — Ничего особенного мне не нужно…
Лоснящееся лицо хозяина расплылось в улыбке, будто он слышал эти слова уже тысячу раз. Он вздохнул, помолчал, прислушиваясь к барабанной дроби дождя по окнам, а потом очень медленно подошел к полкам, как будто размышляя о чем-то. В конце концов он достал откуда-то увесистый предмет, который оказался раскрашенным кубком..
— Шестнадцатый век, — пробормотал он невнятно. — Настоящее произведение искусства, синьор.
Я отрицательно покачал головой.
— Мне не надо никакой посуды, — сказал я. — Может быть, я куплю у вас книги, но посуда мне не нужна.
Хозяин нахмурился.
— Книги у меня тоже есть, — ответил он. — Старинные книги, которые никто вам не продаст, только Джованни Ларла. Но вы должны осмотреть и другие мои сокровища.
По-видимому, Джованни Ларла не любил спешить. Прошло минут пятнадцать, за которые он предложил мне брошь с камеей, резной стул непонятного стиля и эпохи, целую кучу пожелтевших статуэток, облупившиеся масляные миниатюры и пару огромных портлендских ваз. Несколько раз я нетерпеливо поглядывал на часы, размышляя о том, как бы мне получше отделаться от этого назойливого лавочника и выбраться из его мрачного магазина. Вспыхнувший было интерес к древностям к тому времени у меня уже прошел, и мне хотелось поскорее на улицу.
Но когда он попросил меня пройти в самую глубь магазина, одна вещь все же привлекла мое, внимание. Я и не подозревал, что в эту секунду беру с полки подлинную книгу ужасов. Если бы я знал, какие события это повлечет за собой, если бы только мог предвидеть те дни, которые последуют для меня за этим промозглым сентябрьским утром, то клянусь, что я отшатнулся бы от книги, как от прокаженной, убежал бы из этого магазина и впредь никогда больше не подходил бы близко к той улице, избегая ее, как проклятое Богом место. Тысячу раз потом я повторял, что многое отдал бы, чтобы не заметить этой книги на полке. И не было бы тогда всех тех терзаний души, ужаса, страхов и безумия, которые обрушились на меня впоследствии.
Но я, ничего не подозревая о тайнах, заключенных в эти страницы, небрежно погладил переплет и заметил:
— Какая необычная книга. Что это?
Ларла мельком взглянул на книгу и сразу же помрачнел.
— Она не продается, — тихо ответил он. — Не понимаю, как она очутилась на этой полке. Она принадлежала моему бедному брату.
Томик, оказавшийся в моих руках, и вправду был очень необычен. Размерами не более четырех дюймов на пять, он был переплетен в черный бархат. Каждый угол обложки украшал треугольник из слоновой кости. Я никогда в жизни не видел такой красивой работы. В центре обложки имелся еще один кусочек слоновой кости, вырезанный в форме черепа. Но больше всего меня поразило название книги. На переплете тонкой золотой тесьмой было вышито: «Пять единорогов и жемчужина».
Я посмотрел на Ларлу.
— Сколько это стоит? — спросил я и решительно полез в карман за бумажником.
Но он опять покачал головой.
— Нет, это не продается. Это… последний труд моего брата. Он писал эту книгу как раз перед смертью. Он умер в одном… лечебном заведении.
— В лечебном заведении?
Ларла ничего не ответил, продолжая задумчиво смотреть на пыльный бархатный переплет. Очевидно, мысли его были сейчас где-то очень далеко. Молчание затягивалось. Но когда он наконец заговорил, в его глазах блеснул какой-то странный огонек. И мне показалось даже, что пальцы у него дрожат.
— Мой брат Алессандро был прекрасным здоровым человеком до того, как написал это, — медленно начал Ларла. — Он писал великолепно, синьор, и был здоровым и сильным. Часами я мог сидеть и слушать его, когда он читал мне свои стихи. Он был мечтателем, мой брат Алессандро, любил все красивое и возвышенное, и мы были счастливы вдвоем. До тех пор, пока не наступила та страшная ночь. И потом он… Но нет, не стоит вспоминать — прошел уже целый год. Лучше все забыть, — Ларла провел рукой по лицу и шумно вздохнул.
— Так что же случилось? — спросил я.
— Случилось, синьор? Я и сам толком не знаю. Все это так запутано… Неожиданно он заболел, причем заболел безо всякой причины. Румянец здорового итальянца исчез с его лица, и он стал очень бледным, похудел. Силы оставляли моего брата с каждым днем. Доктора прописывали ему разные лекарства, но ничего не помогало. Он становился все слабее, и той ночью…
Я с любопытством посмотрел на него, сильно заинтригованный его волнением.
— а что же потом?
Ларла слегка раскачивался из стороны в сторону и нервно сжимал кулаки, глаза его стали влажными и как будто хотели выскочить из орбит.
— А потом… О, если бы я только мог позабыть все это! Это было так ужасно. Бедный Алессандро прибежал домой весь в слезах. Он что-то кричал. В эту ночь, синьор, он… сошел с ума.
Потом его забрали в сумасшедший дом, сказав, что ему нужен полный покой, что он перенес сильнейшее потрясение. Но он… он умер через три недели. Умер, целуя распятие.
Несколько секунд я молчал, наблюдая за дождевыми каплями, ползущими по окну, а потом спросил:
— Так он написал эту книгу, когда уже попал в сумасшедший дом?
Ларла кивнул.
— Три книги, — ответил он. — Две остальные точно такие же как та, которую вы держите сейчас в руках. Переплеты он сделал, конечно, когда еще был здоров. Он собирался переписывать туда от руки свои стихотворения. Ему очень нравилась эта работа. Но то, что он записал сюда, эти его безумные мысли, — я так и не читал… И не собираюсь читать. Я хочу сохранить о нем память, как о здоровом человеке. Эта книга попала на полку случайно. Я положу ее вместе с остальными его вещами в другое место.
Мое желание прочитать страницы, переплетенные в черный бархат, усилилось в сотни раз, когда я узнал, что это невозможно сделать. Я всегда интересовался психологией безумных людей и прочел уже немало работ на эту тему. Сейчас же передо мной было произведение, написанное в сумасшедшем доме. В полном варианте, безо всяких купюр, я держал в руках труд образованного человека, потерявшего рассудок. Интуиция подсказывала мне, что в этой рукописи скрывается какая-то тайна. И я решил для себя, что должен завладеть книгой во что бы то ни стало.
Я повернулся к Ларле, пытаясь как можно тщательнее выбирать выражения.
— Я прекрасно понимаю ваше желание оставить эту книгу у себя, — сказал я. — И поскольку вы отказываетесь продать ее, то, может быть, вы разрешите мне подержать ее у себя хотя бы один вечер? А я обещаю вам, что завтра утром обязательно ее верну.
Итальянец колебался. Стоя у полки, он нервно перебирал массивную цепочку старинных часов.
— Нет, извините меня…
— Десять долларов и завтра она будет у вас в целости и сохранности.
Ларла начал разглядывать свои ботинки.
— Ну хорошо, синьор, я верю вам. Но пожалуйста, я прошу вас, очень прошу, верните мне ее завтра же.
И вечером в тишине своей квартиры я с нетерпением раскрыл этот удивительный фолиант. Немедленно мое внимание привлекли три строчки, написанные женской рукой на обратной стороне обложки каким-то выцветшим красным раствором, который более походил на кровь, чем на чернила. Я прочитал: «Откровения, которые должны были разрушить мое могущество без кола, только укрепили его. Читай, безумец, и войди в мои владения, потому что теперь мы скованы одной цепью. Скорбите по Ларле».
Некоторое время я размышлял над этими непонятными мне фразами, так и не находя разгадки. Потом перевернул страницу и начал читать последнее произведение Алессандро Ларлы. И передо мной развернулись события самой непонятной истории, которую я только встречал за долгие годы изучения многочисленных старинных книг.
«Вечером пятнадцатого октября я вышел на улицу и шел до тех пор, пока не почувствовал усталость, — писал Ларла. — Рев настоящего уже слабо отдавался вдалеке, и я подошел к двадцати шести сойкам, безмолвно созерцающим руины. Проходя мимо них, я смотрел на скелеты деревьев и сел так, чтобы было видно рыбу, злобно глядящую на меня. Рядом молился ребенок. Стекла бросили на меня луну. Трава пела литании у моих ног. И острая тень медленно двигалась по левую руку.
Я брел по серебристому гравию и подошел к пяти единорогам, галопирующим возле воды прошлого. И здесь я нашел жемчужину — великолепную, красивую жемчужину, но черную. Она благоухала, как цветок, и я даже подумал, а не маска ли этот запах? Но зачем же такому совершенному созданию носить маску?..
Я сел между смотрящей на меня рыбой и галопирующими единорогами и почувствовал, что безумно влюблен в жемчужину. Прошлое стерлось в однообразии настоящего и…»
Я отложил книгу в сторону и откинулся на спинку кресла, наблюдая за клубами дыма, медленно выползающими из моей трубки и поднимающимися к потолку. В книге были и еще записи, но я ничего больше не смог разобрать. И дальше все было написано таким же странным слогом, который совершенно не поддавался расшифровке. И все же мне показалось, что этот рассказ — не просто бред сумасшедшего. За туманными фразами здесь скрывались действительные события, покрытые вуалью символов.
И вдруг какое-то наваждение охватило меня. Видимо, от всего, только что прочитанного, мне стало не по себе.
Строчки вертелись в моей голове, и я почувствовал, что во мне постепенно растут волнение и страх.
В комнате стало душно и неуютно. Меня манили открытые окна и улица. Я подошел к окну, отодвинул в сторону занавески и простоял так некоторое время, глубоко затягиваясь трубкой. Позвольте здесь сообщить вам, что я вообще очень сильно подчиняюсь своим привычкам, и с годами они стали просто частью меня самого. Так, например, я никогда не имел обыкновения в ночное время бродить без дела по улицам, а вот сейчас, что показалось мне очень странным и любопытным, я вдруг ощутил сильнейшее желание выйти из дому и совершить прогулку.
Я нервно зашагал по комнате. Отсчитывая минуты, в тишине громко тикали каминные часы. И в конце концов я положил трубку на стол, взял шляпу и пальто и направился к двери.
Как это ни смешно, но как только я вышел на улицу, так сразу же почувствовал необходимость двигаться в определенном направлении. Я понял, что ни в коем случае не должен отклоняться от направления на север, и хотя на севере города лежал совершенно незнакомый мне район, я уверенно зашагал туда, методично выбирая улицы и переулки, ведущие к окраине города. Была прекрасная лунная сентябрьская ночь. Лето уже кончилось, и в воздухе приятно пахло чуть подмороженной зеленью. Огромные часы на Капитолии громко пробили полночь, в магазинах и учреждениях свет уже не горел, и постепенно огни гасли в жилых домах, в то время как я неуклонно продвигался все дальше и дальше на север.
По дороге я безуспешно пытался выкинуть из головы эту странную книгу. Но целые предложения из нее то и дело всплывали в моей памяти, и постепенно любопытство мое возрастало. «Пять единорогов и жемчужина»! Что же это такое?
Затем все сильнее и сильнее я начал осознавать, что иду в северном направлении не по собственному желанию. Кто-то вел меня туда. И когда я неожиданно остановился, то желание идти дальше с такой силой нахлынуло на меня, как только может овладеть наркоманом желание немедленно принять наркотик.
И вот в самом конце Истерли-стрит я подошел к высокой каменной стене. За ней, немного поодаль, через лепные украшения мне удалось разглядеть большое темное здание. В стене находились и кованые железные ворота, за которыми начиналась совершенно разрушенная и заброшенная территория, поросшая сорняками И травою. В лунном свете я увидел старое кладбище с фонтанами, каменные лавочки, полуразрушенные статуи и надгробья. Окна здания, которое когда-то, наверное, было частным владением, сейчас оказались заколоченными, кроме тех, что находились в небольшой башенке.
Перед самыми воротами я остановился. Та неведомая сила, которая привела меня сюда, теперь уже казалась мне совершенно реальной. Она исходила откуда-то из кладбища и влекла меня к себе с такой непреодолимостью, что сопротивляться ей было абсолютно невозможно.
Как это ни странно, ворота оказались незапертыми, и, как человек, находящийся в состоянии глубокого транса, я открыл их. Тяжелые створки скрипнули и пропустили меня вовнутрь. Я медленно двинулся вперед по густой траве, направляясь к каменной лавочке у фонтана. Мне показалось, что как только я вступил сюда, все звуки города внезапно исчезли и растворились, оставив лишь пустоту и тишину, прерываемую редкими завываниями ветра, шевелящего мертвую траву. Передо мной стояло заброшенное старинное здание с высокими темными окнами, напоминающее огромную собаку, изготовившуюся к прыжку.
Я увидел несколько фонтанов, скульптурные украшения на которых были изрядно потрепаны временем и стихией, но поначалу я не обратил на них особого внимания. Чуть подальше стояла наполовину скрытая травой статуя ребенка, изображенного в момент молитвы. Мягкий камень сильно покрошился от времени, и лицо ребенка казалось сейчас отвратительным и неузнаваемым.
Как долго я просидел в этой тишине, я не знаю. Но само это кладбище как нельзя лучше соответствовало моему настроению. И кроме того я чувствовал, что не в силах просто встать и уйти отсюда.
И тут я вскочил со скамейки как ошпаренный. Внезапно я понял, какое значение имели все эти предметы, окружавшие меня. Я замер на месте, безумно оглядываясь по сторонам, и отказывался верить своим глазам. Конечно, мне все это снится! Много необычного я видел в своей жизни, но это… Такого просто не могло быть. И все же…
Первым делом я обратил внимание на фонтан, находившийся ко мне ближе других. Через бассейн для воды скакали ПЯТЬ каменных ЕДИНОРОГОВ. Идеально вырезанные из камня, они как бы галопом неслись друг за другом. Переведя взгляд немного подальше и помимо воли вспоминая какие-то смутные намеки, я ясно увидел в лунном свете возвышающийся над кладбищем шпиль здания, который бросал на землю ОСТРУЮ ТЕНЬ как раз СЛЕВА от меня. Другой фонтан был оформлен в виде рыбы, и ее огромные пустые глазницы зловеще смотрели прямо на меня. И в довершение всего — стена! На ней через каждые три фута сидело по каменной птице. И, пересчитав фигуры, я убедился, что это и были те самые ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ СОЕК.
Без сомнения, как бы страшно и невозможно это ни казалось, я находился в том же самом месте, которое описал в своей книге покойный Ларла! Это было ошеломляющее открытие, и я чуть не сошел с ума, осознав его. Как странно, ведь я никогда не бывал прежде в этих местах, и тем не менее некая сила привлекла меня сюда и бросила в самый центр событий, описанных более года тому назад.
Теперь я понял, что Алессандро Ларла, вспоминая это место уже в сумасшедшем доме, лишь выхватывал из действительности отдельные детали, не пытаясь и не желая объяснять их. И здесь лежала большая проблема для психолога — как разгадать эту страшную сказку, написанную безумным погибшим итальянцем-символистом? Все это меня крайне заинтересовало, и я задумался.
Но вдруг, словно с тем чтобы притупить мое волнение и тревогу, во двор вкрался нежный запах. Он появился до того незаметно, что как бы слился для меня с лунным светом. Стоя у фонтана, я глубоко втянул носом воздух и понял, что постепенно запах становится все более приторным и назойливым, и уже начинает болезненно впитываться в мои легкие, как сигаретный дым. Гелиотроп! Сладкий аромат тропического цветка повис в воздухе, застилая все вокруг.
И тут произошло второе чудо. Оглянувшись по сторонам, чтобы определить, откуда исходит этот приторный запах, я увидел напротив себя женщину, неподвижно сидящую на каменной скамеечке. Она была полностью облачена в черное, а лицо ее скрывала вуаль. Казалось бы, она не замечает моего присутствия. Незнакомка замерла, слегка наклонив голову, и по ее виду можно было легко определить, что она о чем-то глубоко задумалась.
Рядом с ней я заметил и другое существо. Это была собака — огромный черный пес с удивительно непропорциональной головой и большими, как плошки, глазами. Некоторое время я стоял неподвижно, молча наблюдая за ними. Хотя было уже довольно прохладно, на женщине не оказалось ничего, кроме длинного черного платья, на фоне которого ее шея казалась особенно белой.
Вздохнув от сожаления, что мое одиночество нарушено, я прошел через дворик и медленно, приблизился к ней. Но она продолжала не замечать меня. Поэтому мне пришлось сперва вежливо откашляться, после чего я нетвердо спросил:
— Я полагаю, вы — владелица этого места? Я… Я на самом деле не думал, что здесь кто-то есть, и ворота… понимаете, ворота оказались незапертыми. Извините, что я вторгся к вам.
Женщина ничего не ответила, а пес внимательно осмотрел меня и равнодушно отвернулся. Никаких вежливых слов прощания в голову мне не приходило, поэтому я молча отступил назад и тихонько направился к воротам.
— Пожалуйста, не уходите, — неожиданно окликнула меня незнакомка, и наши взгляды встретились. — Я так одинока. О, если б вы только знали, как я одинока! — Она подвинулась к краю лавочки и жестом пригласила меня сесть рядом. Собака продолжала молча смотреть на меня своими огромными янтарными глазами.
Не знаю, что именно подействовало на меня то ли близость запаха гелиотропа, то ли вся эта неожиданность положения, в котором я оказался, а может быть — таинственный лунный свет, но при ее словах я внезапно почувствовал, как приятная истома растекается по всему моему телу, и с удовольствием принял приглашение.
Некоторое время мы просидели молча, и в эти секунды я раздумывал над тем, как бы получше завязать с ней разговор. Но неожиданно она повернулась к псу и произнесла на немецком:
— Форт мит дир, Йоганн!
Собака послушно встала и бесшумно скрылась в темноте кустов. Я с облегчением посмотрел вслед громадному зверю, медленно уходящему в направлении здания. Потом женщина обратилась ко мне на английском, иногда употребляя в разговоре высокопарные слова, причем в речи ее слышался легкий иностранный акцент:
— Я уже целую вечность ни с кем не разговаривала… Я понимаю, что мы совершенно чужие друг другу — я не знаю вас, а вы не знакомы со мной… И все же… иногда даже незнакомые люди находят какую-то связь между собой, и у них бывают общие интересы. Может быть… мы ненадолго забудем о формальностях и посчитаем так, якобы мы уже были представлены друг другу? Давайте?
Отчего-то при этих словах пульс мой стал значительно чаще.
— Сделайте одолжение, — ответил я. — Это место само по себе представляет нас друг другу. Скажите, а вы что же, живете здесь?
Некоторое время она не отвечала, и я подумал, что слишком уж резво ухватился за ее предложение. Потом моя собеседница медленно произнесла:
«Меня зовут Перл фон Морен, и я чужестранка в этих местах, хотя и живу здесь уже более года. Мой дом находится в Австрии — как раз там, где сейчас пролегает граница с Чехословакией. Понимаете, я приехала в Соединенные Штаты с целью разыскать своего единственного брата. Во время войны он был лейтенантом у генерала Макенсена, но в 1916 году… как мне помнится, это случилось в апреле… нам сообщили, что он пропал без вести… — Женщина тяжело вздохнула. — Война очень жестока. Она отняла у нас деньги, замок па Дунае, а затем и моего любимого брата. Все то, что было потом, мне даже страшно вспоминать: мы жили, не зная, что с нами будет завтра, и всей душой надеялись, что он все-таки остался в живых, хотя оснований думать так у нас не было никаких.
А потом, уже в мирное время, один офицер рассказал мне, что он работал вместе с моим братом во Франции в тюрьме около Монпре. Они якобы вместе служили в похоронной бригаде и помогали солдатам рыть могилы. А после этого прошел слушок, будто брат мой живет сейчас в Соединенных Штатах. И тогда я собрала немного денег и приехала сюда, чтобы разыскать его».
На мгновение она замолчала и невидящим взглядом уставилась на коричневые заросли засохших сорняков. Когда же она заговорила опять, ее голос показался мне еще более тихим и взволнованным.
— Я… я нашла его… Но я молила Бога, чтобы лучше этого не случилось! Он… уже не жил.
Я удивленно посмотрел на нее.
— Он умер? — деликатно спросил я.
Скрывающая лицо женщины вуаль затрепетала, будто ее случайно задели, и я понял, что моя собеседница вспомнила какое-то страшное событие из своей жизни. Не обращая внимания на мой вопрос, она продолжала:
— И вот сегодня вечером я пришла сюда — сама даже не знаю, почему — наверное, просто оттого что ворота были открыты, а внутри двора стояла такая тишина… Ну что, я, наверное, уже надоела вам со своими откровениями и рассказами о моем собственном горе?
— Вовсе нет, — ответил я. — Я и сам забрел сюда совершенно случайно. Вероятно, красота этого места привлекла меня. Видите ли, я занимаюсь любительской фотографией, и на меня довольно сильно, действуют всякие не совсем обычные места в городе. А сегодня я решил прогуляться перед сном, чтобы из головы у меня выветрилось неприятное впечатление, оставленное одной книгой.
В ответ на это она неожиданно произнесла довольно странную фразу, которая никак не вязалась с нашим разговором, и мне показалось даже, что она сказала это, не подумав:
— Книги, — заметила она, — очень сильны. Они могут сковать человека крепче, чем тюремные стены.
Видимо, уловив мой озадаченный взгляд, женщина тут же добавила:
— Как странно, что мы встретились именно здесь.
Некоторое время я не отвечал. Я думал о запахе гелиотропа, исходящем от нее, и решил, что для женщины ее культуры, а она казалась мне довольно знатного происхождения, столь сильный запах духов не свидетельствует о хорошем вкусе. У меня даже создалось впечатление, что этот аромат скрывает какую-то тайну, и если его убрать, то передо мной… Но что будет передо мной?..
Проходили часы, а мы по-прежнему сидели на скамейке и разговаривали, наслаждаясь обществом друг друга. Она не снимала вуали, и хотя мне очень хотелось посмотреть на ее лицо, я не осмеливался попросить ее об этом. И странное беспокойство понемногу начало овладевать мною. Спору нет — женщина была очаровательной, прекрасной собеседницей, но в то же время в ней было что-то такое, что заставляло меня чувствовать себя не в своей тарелке.
Все случилось, как мне помнится, буквально за несколько минут до восхода солнца. Теперь, когда я вспоминаю об этом в дневное время, и меня окружают реальные земные вещи, мне не сложно оценить все значение и истинный смысл того видения. Но тогда я был настолько поражен происшедшим, что абсолютно ничего не смог понять.
По саду пронеслась какая-то бледная тень и сразу же завладела моим вниманием. Я посмотрел на шпиль высокого пустого здания и вздрогнул, как будто меня неожиданно ударили сзади. Какую-то секунду мне казалось, что прямо надо мной зависло некое подобие облачка, но это облачко постепенно приняло форму чудовищной летучей мыши с огромными распростертыми над моей головой крыльями.
Я крепко зажмурился и сразу же снова открыл глаза.
— Облако! — воскликнул я. — Что за странное облако!.. Вы видели?..
Запнувшись, я глупо уставился на скамейку. Она была пуста. Женщина исчезла.
* * *
На следующий день я занялся своими обычными делами в адвокатской конторе, и мой компаньон как-то странно посматривал на меня всякий раз, когда слышал мое невнятное бормотание. События прошлой ночи вновь и вновь проносились перед моими глазами и не давали покоя. Неразрешимые вопросы нудно стучались в мою голову. Каким же образом я смог очутиться именно в тех местах, которые описал в своей книге сумасшедший Ларла: пучеглазая рыба, молящийся ребенок, двадцать шесть соек, острая тень от дома — все это было необъяснимо, и от этого особенно страшно.
«Пять единорогов и жемчужина»… Единороги — это каменные статуи, украшения на фонтане, все правильно. Но жемчужина?.. И тут я с ужасом вспомнил имя женщины в черном — Pearl von Moren. Что же все это значит?
За обедом я сидел довольно рассеянный. Днем мне удалось забежать в антикварный магазин и выпросить у брата Алессандро продолжение, второй том книги. Сначала он отказывался, протестовал, поскольку я так и не вернул ему первую рукопись, но тут я почувствовал, что нервы мои не выдерживают. Я ощутил в себе дьявольский огонь, подобный тому, который сжигает наркомана всякий раз, когда наркотик становится ему недоступным. В каком-то отчаянии, и сам не зная почему, я начал предлагать ему большие деньги, и в конце концов мои убеждения подействовали — назад я вернулся уже с книжкой в кармане.
По внешнему виду она была похожа на первую, только названия на обложке уже не было. Но если я и ожидал найти в ней какие-то объяснения таинственным символам первого тома, то был обречен на горькое разочарование. Книга оказалась такой же туманной, как и «Пять единорогов и жемчужина», но текст в ней еще больше свидетельствовал о том, что его создавал расстроенный разум. Пытаясь как-то соединить по смыслу несвязные предложения, я понял, что Ларла совершил второе путешествие в те же места и снова встретился со своей «жемчужиной».
Почти в самом конце рукописи я нашел один абзац, который сильно удивил меня. Написано было так:
«Неужели это возможно? Молю, что нет. И все же я видел это и слышал, как оно рычало. О, мерзкое существо! Я никогда, никогда не поверю в это!»
Я закрыл книгу и попытался отвлечься, начав протирать линзы своего нового фотоаппарата. Но опять, как и прежде, какое-то дикое желание охватило меня. Мне вновь страстно захотелось пойти в тот двор. Признаюсь, что я только и ждал, когда же наконец пробьет заветный час, и я смогу снова увидеть ту женщину в черном. Как ни странно, я чувствовал, что хотя она и исчезла в прошлый раз так внезапно, сегодня она обязательно должна появиться на том же месте. Мне безумно хотелось снять с нее вуаль, поговорить с нею. Я жаждал вновь утонуть в реалиях повествования Ларлы.
Однако все это так противоречило здравому смыслу, что я, напрягая всю свою волю, попытался откинуть эти мысли прочь. И вдруг мне в голову пришла идея: какую отличную фотографию можно сделать, если заснять ее на каменной лавочке, всю в черном, на старом кладбище, да еще на фоне классического замка. Если бы только мне удалось поймать такой момент и запечатлеть его на фотографической пластинке!..
Я перестал протирать линзы и на секунду задумался.
С современными электрическими вспышками, которые пришли на смену старым пороховым, я смог бы осветить весь сад и довольно легко заснять нужный сюжет. А если отпечаток получится удовлетворительным, то можно будет попробовать внести свой вклад в международный конкурс на лучшее фото в Женеве, который состоится в следующем месяце.
Эта мысль мне понравилась, и, собрав все необходимое, я надел длинное пальто (так как была сырая холодная ночь), тихо выскользнул из комнаты и уверенно зашагал на север. Каким же безумным и слепым дураком я был тогда! Если бы я только мог остановиться, вернуть в магазин книги и на этом все оборвать!.. Но необъяснимая волшебная сила уже завладела мною, и я очертя голову бросился в этот кошмар.
Нудный дождь барабанил по мостовой, на улицах не было ни души. Где-то на востоке луна тщетно пыталась пробиться сквозь плотное одеяло туч, но сильный южный ветер давал надежду на то, что вскоре небо очистится. Я поднял воротник к закутанному в шарф горлу и через час подходил уже к старой части города. Найдя знакомые ворота — а они, как и вчера, оказались незапертыми, — я вошел в темный двор, подернутый мглистой дымкой.
Женщины еще не было. Но я почему-то ни на секунду не сомневался, что попозже она обязательно появится. И теперь я с азартом погрузился в свои собственные планы: установил камеру на парапет фонтана, тщательно настроил линзы объектива на каменную лавочку, где она сидела в прошлый раз. Вспышку с батарейкой и ручку к ней я положил так, чтобы в удобный момент смог до них дотянуться.
Едва я закончил все приготовления, как услышал на гравиевой дорожке осторожные шаги и сразу же обернулся. Женщина подходила к скамейке в том же длинном платье и все в той же черной вуали.
- Вы снова пришли? — рассеянно спросила она, как только я подсел к ней.
— Да, — тихо ответил я, — Я был не в силах остаться дома.
В основном мы говорили о ее умершем брате, хотя несколько раз мне показалось, что она хочет переменить тему. Я понял, что он слыл в семье «непутевым» сыном, вел беспорядочный образ жизни и был даже исключен из венского университета, но не только за то, что неуважительно относился к некоторым преподавателям, но и за свои необычные работы по философии. Потом он очень много пережил в лагере для военнопленных. С каким-то мрачным удовольствием она рассказывала мне о подробностях работы в похоронной бригаде, которые услышала от его приятеля-офицера. Но о том, как он умер и от чего, не было произнесено ни слова.
Еще сильнее, чем в предыдущую ночь, стал запах гелиотропа. И снова, как только этот липкий приторный аромат заполнил мои легкие, я почувствовал, что начинаю нервничать. Мне показалось, будто этот запах скрывает нечто такое, что мне обязательно необходимо узнать. Желание сорвать вуаль стало совершенно безумным, но все же мне не хватало смелости попросить ее открыть лицо.
К полуночи тучи исчезли, и луна теперь ярко освещала весь двор, наполнив его причудливым переплетением резких теней. Пришло мое время.
— Пожалуйста, сидите на месте, — попросил я. — Я сейчас вернусь.
Отступив к фонтану, я схватил ручку вспышки, приподнял ее над головой, а другой рукой нащупал затвор фотоаппарата. Женщина на скамейке не шевелилась, очевидно, удивленная моими движениями. Вид был великолепным. Раздался щелчок, и ослепительный свет на мгновение залил все вокруг. В лучах вспышки мне удалось разглядеть, как прекрасно она смотрится на фоне старой стены. И тут же снова вернулся голубоватый призрачный блеск луны, а я счастливо заулыбался.
— Теперь у меня получится отличное фото! — радостно сообщил я.
Женщина резко вскочила на ноги.
— Идиот! — грубо закричала она. — Глупец! Что вы наделали!
Даже несмотря на то, что она была в вуали, я явственно ощущал и почти видел, как гневно засверкали ее глаза, сжигая меня лютой ненавистью. Я в полном недоумении смотрел на нее. Женщина стояла прямо, слегка откинув голову, тело ее напряглось до предела, и неприятная дрожь вдруг пробежала у меня по спине. Потом, не сказав ни слова, она подобрала подол платья и бегом бросилась к дому, за несколько секунд скрывшись в темных зарослях.
Я по-прежнему стоял возле фонтана и удивленно смотрел ей вслед. Но неожиданно из темноты у дома до меня донеслось низкое звериное рычание.
И прежде чем я успел опомниться, огромная серая тень выскочила из кустов и прыжками рванулась прямо ко мне. Это была та самая собака, которую я видел с женщиной прошлой ночью. Но теперь передо мной было уже совсем не то тихое и спокойное существо. Морда пса перекосилась от злобы, клыки обнажились. И в тот момент, когда я застыл как вкопанный от ужаса, я отчетливо запомнил эти раздутые ноздри и бешеную ярость в диких темных глазах.
Во мгновение ока зверь оказался рядом со мной. Я лишь успел поднять вверх руку со вспышкой, пытаясь защитить ею лицо, и отскочил в сторону. Пес тут же бросился на руку, и я услышал, как с хлопком раскололась лампочка и острые зубы вцепились в рукоятку вспышки. Я упал на спину, закричал и почувствовал, как огромное тело наваливается на меня.
Беспомощно барахтаясь в кладбищенской пыли, я бил кулаками по разъяренной морде и старался отыскать горло пса, судорожно сжимая пальцами горячую волосатую плоть. Я уже чувствовал на своем лице его смрадное свистящее дыхание и сопротивлялся с растущим отчаянием.
Давление моих рук дало о себе знать — собака закашлялась и на секунду отступила. Пытаясь воспользоваться этим мгновением, я вскочил на ноги, ринулся вперед и с силой ударил пса ногой в бок.
— Форт мит дир, Йоганн! — закричал я, вспомнив, как приказывала ему женщина.
Пес отступил, все еще злобно щерясь и рыча на меня, и некоторое время простоял в неподвижности. Потом неожиданно повернулся и бесшумно исчез в густой высокой траве.
Дрожа от страха и навалившейся слабости, я попытался взять себя в руки, поднял фотоаппарат и заспешил к воротам.
Прошло три дня. Но мне показалось, что минула целая вечность, так долго и нестерпимо мучительно тянулась эта пытка.
На следующий день после той жуткой ночи, когда на меня напала собака, я понял, что буду не в состоянии идти на работу. Выпив две чашки крепкого черного кофе, я для начала заставил себя спокойно сидеть на стуле, пытаясь хоть как-то сосредоточиться. Но тут взгляд мой упал на фотоаппарат, лежавший рядом на столе, и это вернуло меня к жизни. Через пять минут я сидел уже в своей темной комнатке, приспособленной под фотолабораторию, и проявлял снимок, сделанный накануне. Я работал лихорадочно быстро — меня подгоняла мысль о том, какой замечательный вклад я внесу в женевский конкурс любительской фотографии, если результаты окажутся удовлетворительными.
Но испуганный вскрик слетел с моих губ, едва я взглянул на еще мокрый отпечаток. Я увидел на фото старый сад — все было предельно ясно, вплоть до мельчайших веточек — статую молящегося ребенка, фонтан и стену на заднем плане; но скамейка — та самая каменная скамейка — была пуста. На ней не оказалось ни женщины, ни даже малейшего намека на нее.
Промыв негатив от насыщенного раствора хлорида ртути в воде, я обработал его железным оксалатом. Но и после такого тщательного проявления никаких изменений не произошло. Каждая деталь была прекрасно видна, скамейка четко вырисовывалась на фоне старой стены, но женщины по-прежнему не было.
Однако я прекрасно видел ее, когда нажимал на кнопку аппарата. Уж в этом-то я был абсолютно уверен. И аппарат мой вполне исправен. Но что же тогда произошло?.. Я отказывался поверить своим глазам, пока не рассмотрел снимок при дневном свете. Никакое объяснение не приходило мне в голову, совсем никакое. И в конце концов, так ничего и не поняв, я пошел в кровать и забылся глубоким сном.
Проспав весь следующий день, я уже потом начал припоминать, будто ночью просыпался от какого-то кошмарного сна, но у меня даже не было сил оторвать голову от подушки. Очевидно, меня охватила чисто физическая усталость. Мои руки и ноги лежали на кровати, как омертвевшие. Сердце билось до того слабо, что каждый его удар, казался мне последним. Вокруг было настолько тихо, что я ясно слышал тиканье своих наручных часов. Занавеска, развевалась от легкого ночного ветерка, хотя мне казалось, что я сразу же закрыл окно, как только вошел в комнату.
Я откинул голову назад и тут же закричал. Потому что в легкие мои начал медленно проникать тот самый знакомый запах проклятого гелиотропа!
Когда настало утро, я понял, что все это было не сном. В голове у меня шумело, руки тряслись, и я настолько ослаб, что еле держался на ногах. Когда пришел доктор, за которым я послал экономку, он сразу же нащупал мой пульс и нахмурился.
— Вы сильно истощены, — сказал он. — Если вы не позволите себе хорошенько отдохнуть, то можете помешаться в рассудке. Попытайтесь не думать ни о чем серьезном. И если вы не возражаете, я обработаю эти две ранки на вашей шее. Они совсем свежие. Где вы так поранились?
Инстинктивно проведя рукой по шее, я посмотрел на ладонь и с ужасом обнаружил, что пальцы мои запачканы кровью.
— Я… я не знаю, — запинаясь, произнес я, похолодев от страха.
Доктор занялся своими лекарствами и через несколько минут уже встал, чтобы уходить.
— Я советую вам не вставать с постели по крайней мере неделю, — сказал он на прощанье. — А потом я тщательно обследую вас и проверю, остались ли признаки малокровия.
Но когда он подходил к двери, я заметил на его лице выражение крайнего недоумения.
В последующие часы мои мысли опять начали путаться. И я дал себе торжественную клятву, что позабуду обо всем происшедшем, вернусь к работе и ни разу больше даже мельком не взгляну на эти книги. Но я прекрасно знал, что ничего из этого у меня не получится — женщина в черном настолько завладела моим разумом, что каждая минута вдали от нее казалась мне теперь нестерпимой пыткой. Однако хуже всего было то, что возникшее у меня желание прочитать третью, последнюю книгу Алессандро Ларлы, постепенно достигло такой силы, что я стал буквально одержим им.
В конце концов я не смог больше бороться с собой и на третий день нанял такси, которое отвезло меня в антикварный магазин. Там я пытался уговорить Ларлу отдать мне третий том сочинений его брата. Но итальянец оказался упрямым. Он напомнил мне, что я и так уже взял у него две книги и ни одной еще не вернул, и заявил, что пока я не отдам их, он и слушать ничего не хочет. Я тщетно пытался доказать ему, что одна книга без другой не имеет никакого смысла, и читать их надо все вместе, последовательно. Но он просто пожал плечами и ничего мне не ответил.
Холодный пот выступил у меня на лбу, когда я понял, что мое желание не осуществится. Я долго спорил с ним, умолял его. Но все было напрасно.
И тогда, дождавшись, пока Ларла отвернется, я схватил заветную книжку, которую заранее приметил на полке, незаметно сунул ее в карман и тихо выскользнул из магазина, терзаемый жестокими угрызениями совести. Но теперь я уже не сожалею больше о том, что сделал это. В свете всего, происходившего со мною в те дни, становится вполне очевидным, что кто-то подталкивал меня к воровству, тогда как вся моя воля в это время была полностью подавлена, а книга лежала рядом как приманка.
Вернувшись домой, я сразу же сел в кресло и поспешно раскрыл бархатный переплет. Здесь была последняя, заключительная часть повествования о событиях, в водоворот которых я оказался вовлеченным за последние пять дней. Третий том загадочного произведения Ларлы. Может быть, на этих страницах я найду, наконец объяснение? Но если так, то какие секреты откроются мне?
Мягкий свет от настольной лампы беззвучно струился по моим плечам. Я открыл книгу, медленно разгладил большим пальцем страницы и снова поразился странному печатному почерку. Затем мне показалось, что пока я так сидел, вокруг меня образовалось почти материальное облако спокойствия и тишины, потушившее в себе шум улицы. Но одновременно что-то не давало мне читать и мешало сосредоточиться. Странно, но это только подтолкнуло меня. И очень медленно я принялся перелистывать страницы, начав с конца.
Снова символы. Неясные, блуждающие мысли больного рассудка.
Но неожиданно я замер. Взгляд мой упал на последний абзац последней главы, то есть на самые последние строки Алессандро Ларлы. Я читал, перечитывал и снова читал их, вдумываясь в эти страшные слова. Каждую букву я просматривал в свете лампы медленно, аккуратно и тщательно. Потом ужас их смысла дошел до меня.
Кроваво-красными чернилами было написано:
«Что же мне делать? Она выпила мою кровь, и душа моя прогнила. Моя жемчужина черна, как само зло. Будь проклят ее брат, ибо он сделал ее такой. Я верю, что истина этих страниц разрушит их на века. Да поможет мне Небо. Перл фон Морен и ее брат Йоганн — вампиры!»
Я вскочил с кресла.
— Вампиры!!!
Схватившись за край стола, я долго стоял так, покачиваясь и дрожа всем телом. Вампиры! Эти страшные существа, которые питаются человеческой кровью, принимая обличье людей, летучих мышей, собак.
Все события предыдущих дней в бешеном темпе пронеслись передо мной, представ во всем ужасе, и я ясно понял теперь значение каждой мелкой, но страшной подробности.
Ее брат Йоганн — через некоторое время после войны он стал вампиром. Когда же несчастная женщина отыскала его много лет спустя, он и ее заставил принять это жуткое существование.
Они выбрали тот заброшенный двор своим логовом и год назад заманили туда Алессандро Ларлу. Он любил эту женщину, обожал ее. А потом узнал ее страшную тайну и сошел с ума.
Да, он стал безумным, но безумие не остановило его, и он успел написать обо всем в трех своих книгах. Он считал, что его откровения смогут навсегда уничтожить и женщину, и ее брата. Но этого оказалось недостаточно.
Я схватил со стола первую книгу и раскрыл ее в самом начале. И снова увидел эти бледные, нацарапанные торопливой рукой строчки, которые раньше не имели для меня никакого значения:
«Откровения, которые должны были разрушить мое могущество без кола, только укрепили его. Читай, безумец, и войди в мои владения, потому что теперь мы скованы одной цепью. Скорбите по Ларле».
Это написала Перл фон Морен! Ведь по замыслу Алессандро эта книга должна была положить конец и ей, и ее брату. Но несчастный итальянец не знал, что есть только один способ сделать это. И все же книга была написана не напрасно. С ее помощью он указал путь другим…
Эти книги связали вампиров, приковав Перл фон Морен и ее брата Йоганна к старому саду с кладбищем, и они не могли больше ходить по городу в поисках своих жертв. И лишь только тот, кто проникал через ворота в сад, мог стать их добычей.
Здесь действовал старый метафизический закон: перед лицом истины зло сжимается, становится меньше и теряет свою полную власть.
И все же, хотя книги и приковали вампиров к этому заброшенному саду, они провели новый путь прямо к ним в логово. И те, кто читал эту трилогию, неизбежно попадали в их западню. Эти строчки становились как бы связкой на пути к ним. Они были ловушкой, сетью, в которой обязательно запутывался читатель. Вот почему моя жизнь так тесно переплелась с событиями, описанными в книге Ларлы. В тот момент, когда я открыл первую страницу, я уже попал под их власть, и со мной должно было произойти то же самое, что и с Ларлой год назад. Я попал в сети женщины в черном. Но как только я прошел через открытые ворота сада, связывавшая нас сила книг потеряла свое значение, и они могли преследовать меня уже где угодно, чтобы…
У меня закружилась голова от неожиданной мысли. Теперь мне стало ясно, чему так удивлялся доктор. Я понял, откуда у меня неожиданно появилась такая слабость. Она — она питалась моей кровью! Но если Ларла не знал, что делать с таким существом, то уж я-то знаю. Путешествуя по южной Европе, я много узнал об этом древнем зле и о том, как с ним бороться.
В отчаянии я оглядел комнату. Стол, кресло, кровать, наконец — тренога одного из моих фотоаппаратов. Это было как раз то, что нужно! Схватив штатив за деревянную ножку, я с силой вырвал ее и переломил об колено пополам. Теперь у меня в руках было два острых кола, и, не надевая шапки, я выскочил из дома.
Через несколько секунд такси уже мчало меня на север.
— Быстрее! — кричал я водителю, с опаской глядя на заходящее солнце. — Быстрее, вы слышите?!
Мы летели через весь город в самую дальнюю северную его часть. На каждом светофоре я вскипал от ярости. Но наконец нам удалось все же добраться до этого злосчастного сада.
Распахнув настежь железные ворота и зажав под мышкой два куска сломанной ножки, я стремительно ворвался во двор. При дневном свете кладбище и сад казались самыми обычными — лишь старое здание и высокие заросли кустов молча глядели на меня.
Я сразу направился к дому и по скользким ступенькам поднялся к парадному входу. Но дверь была заперта и заколочена досками. Сойдя вниз, я обошел вокруг здания, отыскивая другой вход. Именно к нему и побежала в тот раз женщина, после того как я попытался ее сфотографировать. В конце концов мне удалось найти черный ход и лестницу, ведущую в подвал. Внутри я увидел узкий проход. На полу валялся мусор и отбитые камни, а потолок украшали бесчисленные паутины.
Я осторожно подался вперед, и глаза мои скоро привыкли к полумраку. Сумрачный свет едва пробивался сюда сквозь темные от грязи стекла.
В конце коридора была еще одна дверь. Толкнув ее, я застыл на пороге, не решаясь двинуться дальше. Взгляду моему открылась небольшая комнатка, всего в десять квадратных футов, с низко нависшим потолком. И при слабом свете гаснущего заката я увидел посреди пыльного пола два гроба из светлого дерева.
Не знаю, сколько я простоял так в дверях, мерно покачиваясь из стороны в сторону и приходя в себя…
Из комнаты шел острый запах гелиотропа. Но сейчас он смешивался со смрадом открытой старой могилы.
И тут я резко рванулся вперед и сдернул крышку с одного из гробов.
Если бы только небо дало мне силы забыть то, что я в нем увидел! Там лежала женщина в черном, но уже без вуали.
Это лицо — оно казалось божественно красивым; волосы ее были черные и блестящие, как мех соболя, а щеки бледны. Но ее губы!.. Мне стало плохо, как только я взглянул на них. Они были алыми… и липкими от свежей человеческой крови.
Я взял один кол, схватил с пола большой камень, приставил деревянное острие к сердцу женщины. Потом отвернулся и изо всех сил ударил камнем по колу. Он тут же ушел в глубь тела. Гроб неистово затрясся. Прямо в лицо мне ударил теплый сладковато-тошнотворный запах гниющего трупа.
Я отшатнулся и открыл крышку второго гроба, где лежал ее брат. Лишь мельком я взглянул на мускулистое лицо молодого тевтонца, поднял вверх камень и что есть силы ударил им по колу.
Теперь из гробов пустыми глазницами на меня глядели два серых скелета.
Остальное я помню смутно. Кажется, я бросился бежать оттуда сломя голову — на свободу, домой прочь от этого проклятого сада с каменными птицами.
Измученный и уставший, я наконец добрался до своей комнаты. Вещи, мебель и все, что окружает меня здесь изо дня в день, было теперь слаще бальзама для моего сердца. Но тут взгляд мой упал на три предмета, которые лежали там же, где я их оставил — три тома Ларлы.
Я повернулся к камину и швырнул все три книги на еще горящие угли.
Раздалось шипение, и желтое пламя взмыло вверх, начав жадно вгрызаться в бархат. Пламя становилось все выше и выше, а потом постепенно угасло.
И когда в черном пепле затухла последняя искорка, мной овладело чувство спокойствия и облегчения.

@темы: Vampires, Ваши пальцы пахнут ладаном (поэзия, отрывки из романов, рассказы)

---

Retablos

[The Highgate Vampire]

Retablos, или ex-votos, — Эксвото или ретабло - это картинки, которые люди обычно заказывают художникам, чтобы отблагодарить святого за чудо, случившееся с ними или их родственниками. В Мексике существует множество художников, которые промышляют рисованием ретабло. По всему миру есть люди, коллекционирующие эти прекрасные произведения.
Большинство из картин выполнялись художником анонимно и редко когда были подписаны. Поскольку предмет является уникальным, выполненным индивидуально для каждого просителя, многие и сейчас заказывают такие работы-прошения. При этом стилистика их выполнения не изменилась и в наши дни.
«Экс-вото» картины включает три основных элемента:
1) Изображение сцены трагедии или кто-то с серьезной болезнью или увечьем,
2) святого или мученика, что вмешался, чтобы «спасти день»
3) надписи описанием трагических событий и благодарность за божественное вмешательство.
Картины в стиле ретабло отличаются большей роскошью.
До 1800-х годов были популянры большие Retablos позолоченные, с росписью и резными экранами, которые украшали церкви. В 19 веке, они стали меньше по размеру, как правило, написанные неквалифицированными художниками, которые были предназначены для украшений кабинетов вне церкви. На картинах изображались Дева Мария, Христос или другие святые, скопированные с образов в церквях. Как и картины экс-вото они редко подписывались художниками. В 1920-х ручной росписью Retablos были заменены изобилие и доступность больших дешевых литографий. Сегодня старые выполненные ручной росписью Retablos собраны частными лицами и музеями, эти картины расцениваются как отдельный вид искусства и могут стоить сотни долларов каждая...

Чтобы жена не отругала его, Висенте Лопес отправился пить на кладбище. Однако мертвецам пришлось не по нраву подобное неуважение. И тогда скелеты поднялись из земли, чтобы утащить его в могилу. Висенте благодарит Святого Михаила Архангела за то, что тот воспрепятствовал этому и вызволил его из смертельной хватки покойников. Висенте удалось убежать, и теперь он обещает больше не пить.


Однажды ночью мы с мужем вышли прогуляться и наткнулись на ужасное происшествие: мы увидели как кучка скелетов, покинувших свои могилы, выпивала и танцевала при свете луны. Мы безмерно благодарны Пресвятой Деве Сапопанской за то, что наша собака при виде костей очень обрадовалась и бросилась к скелетам, чем отвлекла внимание от нас, и мы смогли скрыться незамеченными. Однако, проблема в том, что собака вернулась домой с гигантской костью, которую закопала в саду.

+еще+

Так как ни у моего друга, ни у меня не было машины, чтобы поехать в город на пикник, мы решили устроить его на кладбище. Мы ели и общались, но увидев, что бестелесные мертвецы приближаются с нехорошими намерениями, поперхнулись бутербродами. Скелеты окружили нас, и мы смогли убежать только благодаря защите Пресвятой Девы Сапопанской. Спасибо за помощь, которую мы получили.


в своей спальне я столкнулась лицом к лицу со смертью. я помолилась святой деве сапопанской, и она сделала так, что мои собаки набросились на смерть и стали ее кусать, и смерть меня не забрала. благодарю за это чудо святую деву сапопанскую.


Ко дню мёртвых я сделала большое подношение для моих умерших тёть, дядь и бабушек с дедушками. И я всё выполнила так чудесно и приятно, что даже мертвецы пришли посмотреть. Беда была в том, что эти мертвецы не были моими родственниками и я их не знала. Поэтому я испугалась и взмолилась Пресвятой Деве Гваделупской, которая отправила привидений упокоиться, и больше они не возвращались.


Мы с сынишкой отправились навестить бабушку. Когда мы возвращались домой, было уже очень поздно. Наш путь проходил мимо кладбища, и мы увидели, как группа скелетов перепрыгнула кладбищенскую ограду и начала нас преследовать. Мы благодарим Пресвятую Деву Сапопанскую за то, что она ниспослала нам в помощь стаю голодных собак, которые, учуяв запах костей, погнались за скелетами, и стали кусать их за ноги. Скелеты испугались и кинулись обратно в свои могилы, а мы смогли убежать.


Адальберто Мартинес очень устал после рабочего дня. Проходя через кладбище, он прилёг на могильную плиту отдохнуть и уснул. Проснулся он от громких звуков музыки и смеха и, увидев, что мертвецы выбрались из могил и устроили праздник, вверил себя Деве Гваделупской. Благодаря ей ему удалось ускользнуть незамеченным, поскольку он боялся, что мертвецы пригласят его на праздник и он умрёт от страха.[/i]

Еще больше увидеть здесь и в альбоме

@темы: обряды и традиции, поверья и приметы, Day of the Dead, творчество на тему, Изобразительное искусство

---

[The Highgate Vampire]

Пишет  если ты такой умный:

Family Links, 1888.
Grave of a Protestant woman and her Catholic husband.
Necropolis, R. The Netherlands.

т.к. католиков и протестантов хоронят на разных кладбищах. муж и жена, исповедующие разные религии, попросили сделать могилы рядом. Их соединили рукопожатием. Узнала об этом сегодня в фонде Михаила Шемякина на выставке "Рука".

In the Protestant part of this cemetery, J.W.C van Gorcum, colonel of the Dutch Cavalry and militia commissioner in Limburg, is buried. His wife, lady J.C.P.H van Aefferden, is buried in the Catholic part. They were married in 1842, the lady was 22 and the colonel was 33, but he was a protestant and didn’t belong to the nobility. This caused quite a commotion in Roermond. After being married for 38 years, the colonel died in 1880 and was buried in the protestant part of the cemetery against the wall. His wife died in 1888 and had decided not to be buried in the family tomb but on the other side of the wall, which was the closest she could get to her husband. Two clasped hands connect the graves across the wall.



На Google Maps

@темы: погребальные сооружения, Одна история любви, история скульптуры, нидерландские кладбища

---

Кладбища маленьких государств Европы.

[The Highgate Vampire]

А какие кладбища в государствах-карликах Европы? Попробуем узнать…

- Люксембург

Люксембург
Великое Герцогство Люксембург — государство (великое герцогство) в Западной Европе. Член Европейского союза с 1957. Герцогство граничит с Бельгией, Германией и Францией. Название происходит от верхненемецкого «lucilinburch» — «малый город». Официальный язык: люксембургский, французский, немецкий
Девиз: «Mir wëlle bleiwe wat mir sinn» - «Мы хотим остаться теми, кто мы есть»
Членов королевской семьи хоронят в соборе Нотр Дам.

©
От вокзала на автобусе № 8 можно доехать до американского мемориального кладбища - оно находится всего в трех километрах от аэропорта – это тоже часть истории Люксембурга. Там похоронены американцы, погибшие в 1944 году в битве, которую в Америке называют Battle of the Bulge, а в России битвой за Арденны, – 5076 человек. На некоторых рядом расположенных могилах одинаковые фамилии – это братья. Таких фамилий 22. 101 могила без имен – они неизвестны – просто дата смерти. Немного в стороне находится могила генерала Паттона.

Имя генерала Паттона - легенда в США. Он был одним из вдохновителей создания бронетанковых войск США и одним из лучших боевых командиров Второй мировой войны, а прославился тем, что командовал Западными бронетанковыми силами в войне в Европе и не потерпел ни одного поражения. Это он 22 марта 1945 года начал вторжение в Германию форсированием Рейна.
Он бессменно командовал бронетехникой США 28 лет и погиб уже после войны в Германии в автокатострофе, за один день до своего возвращения в штаты. Но так как его имя связано с битвой за Арденны, Паттона похоронили в Люксембурге на этом кладбище.
Все американские мемориалы (их всего 14 в мире) похожи друг на друга: зеленое поле, мраморные столбики крестов. На крестах имена, дата смерти, штат, где родился солдат и номер дивизии, в которой он воевал.
Недалеко от входа на кладбище белая каменная часовня. На алтаре из синего мрамора высечены слова: I give unto them eternal life and they shall never perish (Я даю им вечную жизнь - и они никогда не погибнут). Здесь же каменная стена, на которой имена 371 солдат, пропавших без вести. Около некоторых из них звездочки. Они означают, что эти люди найдены и иденфицированы.
Американские мемориалы четко спроектрованы, ухожены, одинаковы - могилы не отличаются одна от другой. Будь-то рядовой или генерал. Исключения делаются редко. На Арлингтонском кладбище в Вашингтоне – это захоронения Джона Кеннеди и погибщих астронавтов «Челленджера», в Люксембурге – это могила генерала Паттона. На них те же беломраморные кресты, но стоят они несколько в стороне от остальных могил. Сделано это для того, чтобы посетители могли свободно подойти, не тревожа покоя других усопших. Возле захоронения генерала Паттона обычно многолюдно – американцы всегда во время поездок за границу посещают мемориалы своих погибших солдат. Это традиция.
wiki

Notre-Dame cemetery


Именно на этом кладбище есть еще одна копия "Ангела Горя".


еще статуи с некрополя
*

*
Есть еще кладбище - Cimetière de Merl, но оно очень невзрачное.

- Княжество Лихтенштейн

Княжество Лихтенштейн
Карликовое (160 км² государство в Центральной Европе, ассоциированное со Швейцарией. Название страны происходит от правящей династии Лихтенштейн. Столица — Вадуц. Лихтенштейн граничит с Австрией на востоке и Швейцарией на западе, его территория полностью окружена территориями этих государств. Форма правления — конституционная монархия. Официальный язык – немецкий.
Девиз: «Für Gott, Fürst und Vaterland» - «За Бога, князя и Отечество»
Династия Лихтенштейн похоронена в Кафедральном соборе Вадуца.

Кафедральный собор св. Флорина (нем. St. Florinskirche in Vaduz, Kathedrale St. Florin) — неоготический собор в Вадуце, центр архиепархии Вадуца. Изначально был приходской церковью, получил статус собора в 1997 году. Был построен в 1873 году Фридрихом фон Шмидтом на месте средневекового основания. Собор назван в честь Флорина Ремюсского, небесного покровителя долин Валь Веноста, жившего в IX веке.

⇒
За собором располагается современное кладбище, где хоронят обычных горожан.

небольшой фотоальбом

St.Joseph cemetery, Triesenberg

- Андорра

Андорра
Княжество Андорра — одно из карликовых государств Европы, не имеющее выхода к морю, княжество, расположенное в восточных Пиренеях между Францией и Испанией. Название страны происходит от баск. andurrial — «пустошь». Официальный язык - каталанский.
Девиз: "Virtvs Vnita Fortior" - Единство даёт силу.

Найти фото кладбищ оказалось непростой задачей.
Вот снимок 1947г.

- Мальта

Мальта
Республика Мальта — островное государство в Средиземном море.
Название происходит от древнефиникийского malat («гавань», «убежище»). Официальный язык - мальтийский, английский.
Сайт с перечнем кладбищ Мальты.
Addolorata Cemetery

Считается главным некрополем Мальты.
⇒

Мальтийские кладбища

Ватикан
Ватикан (лат. Status Civitatis Vaticanæ, итал. Stato della Città del Vaticano) — карликовое государство-анклав (самое маленькое государство в мире) внутри территории Рима, ассоциированное с Италией. Своё название государство получило от названия холма Mons Vaticanus, с латинского vaticinia — «место гаданий». Статус Ватикана в международном праве — вспомогательная суверенная территория Святого Престола, резиденции высшего духовного руководства римско-католической церкви. Суверенитет Ватикана не является самостоятельным (национальным), а проистекает из суверенитета Святого престола. Иными словами, его источник — не население Ватикана, а именно папский престол.
Где же кладбища здесь?
Римских пап хоронят в подземелье собора Св. Петра.

Похороны папы готовятся обычно с момента его избрания на престол. Папа заранее выбирает себе место упокоения в одном из подземелий собора святого Петра. Заранее готовятся по его росту три гроба - кипарисовый, оловянный и бронзовый, мраморная надгробная плита с надписью, на которой отсутствует только дата смерти; похоронная речь на пергаменте и черный кожаный футляр для нее, который затем вкладывается в гроб, как и мешок из красного сафьяна с монетами и медалями, отчеканенными во время истекшего понтификата.
Место упокоения пап - т.н. "Ватиканские гроты" Соборе Св. Петра. Собор Святого Петра начал строить в 326 году первый христианский император Рима Константин Великий на том месте, где Петр был похоронен. Историки предполагают, что святой был распят вниз головой в цирке Нерона, который находился на территории нынешнего Ватикана. Похоронен он был на ближайшем кладбище.
Но нас больше интересует другой уголок Ватикана - Campo Santo Teutonico.
Кладбище, которое находится на территории Ватикана с 797 года. Является маленьким немецким анклавом в Ватикане - основанное еще Карлом Великим, служило изначально для захоронения тевтонских рыцарей, а в 1450 года пилигримы из немецко- и голландско-говорящих стран получили право быть похороненными на этом кладбище. И до сих пор граждане Германии, Австрии, Швейцарии, Лихтенштейна, Люксембурга, Бельгии, Голландии имееют право быть похороненными на этом кладбище, если они умерли во время посещения Рима.
галерея
.flickr



Сан-Марино ( В своих нынешних границах — самое старое государство Европы - 301г.). Пока конкретные кладбища не обнаружили.

- Княжество Монако

Княжество Монако или Монако (фр. Principauté de Monaco) — карликовое государство ассоциированное с Францией, расположенное на юге Европы на берегу Средиземного моря; на суше граничит с Францией. Является одной из самых маленьких и наиболее густонаселённых стран мира. Язык - французский.
Девиз: «Deo Juvante - (лат. «С Божьей помощью»)»
Cimetiére de Monaco


На этом кладбище похоронены знаменитый шансонье - Лео Ферре и Жозефина Бейкер.

Перу Ферре принадлежит знаменитая Avec le temps, которую в свое время пели сам автор, Далида, Каас и другие.

Со временем...
Со временем уходит, все проходит
Забываются лица и забываются голоса
Когда сердце не бьется больше
Уже бесполезно искать вдали
Надо махнуть рукой, оставить все как есть и так лучше

Со временем...
Со временем уходит, все уходит
Тот, кого обожали, кого искали под дождем
Тот, о ком гадали, на кого бросали взгляд
Между чертами, между словами, под макияжем
тайная клятва, которая засыпает
Со временем все исчезает...

Со временем...
Со временем проходит, все проходит
Даже самые милые воспоминания
От которых остается всего одно
В лучах смерти я роюсь в своей памяти
Когда нежность уходит в совсем одинокий субботний вечер

Со временем...
Со временем проходит, все забывается
И тот, кому верили когда насморк или по пустяку
И тот, кому дарили ветер и украшения
И ради кого продали свою душу за гроши
И тот, перед кем ползали как ползают собаки

Со временем...
Со временем проходит, все проходит
Забиваются страсти забываются голоса
Которые вам говорили очень тихо, слова бедного человека
“Не возвращайся поздно, самое главное не простудись.”

Со временем...
Со временем проходит, все проходит
И чувствуешь себя поседевшим
Как загнанная лошадь, и чувствуешь себя похолодевшим
В постели случайно чувствуешь себя совсем одиноким
Возможно и тихим
И чувствуешь себя обманутым упущенными годами
Итак, поистине, со временем больше не любишь никого...

@темы: европейские кладбища

---

Begraafplaats Huis te Vraag, Amsterdam

[The Highgate Vampire]

Это потрясающее по атмосфере кладбище находится в столице Нидерландов. Появилось на свет в 1891 году. Уже в 20 веке было расширено.

подборка на flickr.com
wiki
еще фото

К 1987 году кладбище было забыто. За 25 лет оно превратилось в сад, за которым никто не ухаживал, пока по соседству не поселился Леон ван дер Хейден со своей женой. Леон - по профессии - художник, но он так проникся этим местом, что стал его садовником. Заботится о кладбище он по сей день.

Старое протестантское кладбище 1891го года ’t Huis te Vraag – Дом у Вопроса. Место получило своё название по легенде, по которой тогда Великий Герцог а позднее император Габсбургский Максимилиан Австрийский в 1486-ом году проезжая из города Гарлем на паломничество (герцог был серьёзно болен) в Амстердам, спросил здесь дорогу. В настоящий момент кладбище получило статус национального памятника и служит как место отдыха.

+Галерея+

@темы: нидерландские кладбища