La douleur passe, la beauté reste (с) Pierre-Auguste Renoir
Часть 1: Символика деревьев и растений
Магические свойства полыни в славянской традицииПолынь, чернобыльник или божье дерево - растение с горьким вкусом и резким запахом, наделяется отгонной и охранительной семантикой, используется для нейтрализации нечистой силы, а также в лечебных и магических целях. В троицко-купальский период полынь использовалась для зашиты от русалок, мавок, самодив и прочих злых сил. В Клечальную субботу (перед Троицей) украинцы украшали хату полынью, аиром, базиликом; втыкали траву в стены, двери домов и коровников, чтобы преградить путь нечистой силе. Словаки особенно оберегали новый дом, затыкая полынь за фронтон. Ее разбрасывали перед домом, по полу хат и под столом; в понедельник после Троицы ее убирали, считая, что в этот день русалки "отправлялись в путь". Полынь держали при себе, носили под мышками, в одежде, брали с собой в поле, чтобы русалки не поймали и не защекотали, при этом приговаривали: "Хрэн да полинь, плюнь, да покинь!" В Зеленый четверг, Русальчин Великдень, веточку полыни девушки прикрепляли к бусам, к крестику, чтобы русалка увидела полынь и убежала (укр.); стебелек полыни вплетали в косы, надевали на голову венки из полыни-чернобыльника для охраны от привидений, ведьм и болезней, например, от глазной болезни (чеш.).
По мнению русских, "полынь, трава окаянная, бесколенная", в своем противодействии чарам и колдовским козням равносильна освященной вербе, поэтому ее брали с собой, идя в лес после Троицы; особенно это следовало делать девушкам и мужчинам (укр.). На Русальной неделе, прежде чем войти в реку, бросали в воду полынь (в.-слав.); при стирке ее клали в воду (болг., пловдив.). Полагали, что проглотив три шарика из размятых листьев полыни, можно стать невидимым для русалки (болг.). При встрече с русалкой на Русальной неделе на ее вопрос: "Полынь или петрушка?" следовало отвечать: "Полынь", на что русалка якобы отвечала: "Сама ты згынь", "Цур тоби, пек тоби! Згынь!" - и скрывалась (укр.); или "Прячься под тын" - тогда она пробегала мимо, в это время полынь надо бросить русалке прямо в глаза.
На полыни настаивали водку, веря, что она убережет человека от черта, налетающего вихрем (укр.). Полынь-чернобыль охранял от водяного (чеш.). Девушку, которую полюбил мифический змей, окуривали, обливали отваром полыни, избавляя ее от чар змея (болг.). Полынь, как и другие растения с отгонной и охранительной семантикой, вшивали в одежду, чтобы обезопасить себя от вихря (болг.).
В похоронных обрядах поляков употреблялись все виды полыни. Водой с освященными травами (полынь, рута, папоротник) обмывали покойника (Великопольша); умершим девушкам, чтобы они не превратились в русалок, в гроб клали полынь и мяту (укр.), всем умершим на Троицу - троицкую зелень, полынь, татарник (Полесье), утверждая, что полынь - самое первое зелье для умерших (пол.); полынью окуривали покойника (словац.). Полынь ("божье дерево") сажали на могилах (болг.), вешали на кресты умершим на Троицкой неделе как оберег от них (полес.).
Полынь освящали в составе венков и гирлянд для украшения алтарей и икон в Иванов день или в день свв. вмч. Маккавеев (укр., бел.). Освященной полыни приписывали способность защищать дом от бури; ее хранили весь год на печи и зажигали во время грозы (бел.; украинцы вост. Словакии). Для защиты от молнии горсть освященной полыни бросали в овин перед укладкой в него снопов (в.-кашуб.). В некоторых украинских и словацких селах вост. Словакии, наоборот, считали, что полынь может привлечь грозу. По польским поверьям, дождь может вызвать человек, бросив в пруд полынь. При первом громе совершали действия защитного характера: затыкали в волосы полынь или крапиву, которые якобы предохраняют от магии (болг.).
Полынь наделяла здоровьем. В канун Юрьева дня полынь вместе с пасхальным яйцом клали в "неначатую" воду и умывались, чтобы быть здоровыми (серб.); с этой же целью девушки и женщины мыли голову водой с полынью (болг.).
У болгар полынь упоминается в песнях и суеверных рассказах. "Див черен пелин" в юнацком эпосе -знак смерти, несчастья, запустения: дом и двор больного (раненого) юнака зарастает полынью; в песнях полынь - знак печали, горя: девушка увяла как полынь, потому что ей предсказано умереть молодой; свекровь отравила сноху полынью (болг.). Девушка возвращает перстень юнаку, потому что ее род его отвергает, она обращается к полыни, как к растению, которым украшают похоронную процессию: "Ой, полынь, полынок, мой горький цветок, тобой будут украшены мои сваты, когда меня, печальную, в могилу понесут". Девушка, не желающая выходить замуж за старика, мажет лицо горькой полынью (болг.). "Бял пелин" в любовных песнях - знак любви и взаимного стремления молодых друг к другу, из него вьют китки, девушки посылают их парням, а парень говорит: "Получил китку, получил девушку".
В украинских поверьях и легендах дьявол наварил из полыни горилку, от которой человек может очуметь и натворить зла. Но люди не смогли сварить горилку из полыни и стали варить ее из хлеба.
(По материалам В. В. Усачевой)
Апотропейная и ритуальная функции мака
Главная культурная функция мака связана с невозможностью пересчитать маковые росинки, что послужило основой использования мака в качестве действенного оберега от нечистой силы и особенно от ходячих покойников: мак клали в гроб некрещеному младенцу, покойнику, подозреваемому в знахарстве; сыпали в могилу и вокруг могилы самоубийцы, висельника, колдуна, приговаривая: "Тогда в дом войдешь, когда этот мак соберешь (пересчитаешь, съешь)" (укр., пол.); осыпали хату (вокруг избы, против солнца) после выноса гроба со словами: "От тэбэ робота на всю ноч" (полес.). Украинцы на Карпатах маком-самосейкой осыпали всю усадьбу, идя по солнцу, чтобы предотвратить посещения упыря. Для предупреждения опасного контакта во время похоронной процессии бросали мак вслед гробу, сеяли его по дороге от дома до кладбища, полагая, что вернуться покойник сможет лишь тогда, когда подберет все зерна. Для этой цели выбирали "слепой" мак. Дом посыпали от змея летающего; на Успение обсыпали дом и могилу, чтобы не снились умершие родственники. Иногда защитные функции мака объяснялись его снотворными свойствами, способностью усыпить нечистую силу и опасность: мак сыпали в могилу, чтобы покойник, съев его, уснул.
Мак широко использовали в качестве оберега людей и скота от всякой нечисти: зарывали под порогом или под воротами, чтобы колдунья не могла проникнуть в дом (русские Сибири); осыпали маком угол, где лежала роженица с новорожденным (чеш., словац.); в первую купель младенца бросали листья мака. В свадебных обрядах для защиты от колдунов и дурного глаза насыпали мак невесте в чулок (Воронежская губ.), давали новобрачным с собой маковую головку. Защитную силу мака мотивировали тем, что колдун, не зная, сколько маковых росинок в маковице, не сможет навредить человеку, имеющему этот талисман. По мнению Д. К. Зеленина, подобное объяснение может быть позднейшим, более же древним, вероятно, было стремление через мак передать молодой его плодородие. Колдун мог вызвать бесплодие у молодой, бросая маковые зерна с соответствующими заклинаниями: сколько зерен упало, столько лет в молодой семье не будет детей (Полесье). Маку также приписывалась способность повлиять на деторождение: если молодая по каким-либо причинам не хотела иметь детей, она бросала узелок с маком в колодец, говоря: "Когда этот мак взойдет, тогда я рожу".
Для защиты от змей в канун годовых праздников обсевали хату маком, клали мак-ведун на окно, окуривали им дом, чтобы змеи не заползали (Полесье, Польша, Витебщина, словаки Гемера); весной перед первым выгоном на пастбище скот обсыпали освященным маком; обсыпали хлев, чтобы домовик, ласка не вредили скоту. На Украине, чтобы покос прошел успешно, хозяин брал с собой мак-видюк, который ему подавала жена со словами: "Мак-видюк все увидит, злое и лихое - все из травы прогонит". На лугу хозяин бросал три раза мак на траву и говорил: "Ты все видишь, посмотри и выгони все злое и лихое, <...> если не выгонишь - не увидишь больше света - солнца Божьего, праведного - ослепнешь".
В народной культуре с маком связан устойчивый мотив "сверхзрения", "сверхзнания". Его народные названия, в которых обнаруживается народноэтимологическое сближение с глаголами "ведать" и "видеть": укр. полес. "видун", "видюк", "ведюх(а)", "ведун", ю.-з.-укр. "зiркач", "зiркатий", "здрячий" и, вместе с тем, устойчивые эпитеты "слепой", "глухой" мак (в.-слав.). К маку обращались девушки с просьбой указать суженого, когда гадали под Новый год, сея мак вокруг колодца. С помощью мака можно было распознать ведьму, для чего следовало на Пасху на всенощной в церкви на слова священника "Христос Воскресе!" дотронуться до мака в кармане и сказать: "А у меня мак есть!", тотчас все ведьмы обнаружат себя. Самородный мак рассыпали по дороге, где ходит скот, полагая, что корова ведьмы не сможет перейти через него, с ревом повернет назад и у нее пропадет молоко или в нем будут черви (Полесье). Мак мог спасти человека от мести ведьм, которых с помощью магических приемов он увидел в костеле или чем-либо рассердил: чтобы не быть растерзанным, убегая, надо было бросить за собой мак с приговором: "Сначала соберите мак, а потом меня поймаете" (украинцы Восточной Словакии, чехи, хорваты).
И на "том свете", по укр. поверьям, мак сохранял свои защитные свойства. Умершей бабке-повитухе привязывали к поясу мешочек с маком, чтобы она могла спастись от гнева детей, которые нападали на нее за то, что она помогла им родиться на свет для горестей земной жизни.
Мак выступал в качестве дара-жертвы предкам в поминальных обрядах: в Сочельник его разбрасывали по углам избы; клали мак в кутью, в поминальный пирог; в Средокрестную неделю пекли крестики с маком; на Маккавеев изготовляли коржи "шуляки" из пшеничной муки с медовой сытой и растертым освященным маком. Толченый мак входил в состав таких поминальных блюд, как рождественская кутья, "канун" или "коливо", которые обязательно подавались на поминках ("на похоронах не бывает без мака"), и каждый должен был взять одну ложку.
В заговорах и проклятиях выражения "рассыпаться маком" или "сесть маком" означают "исчезнуть, погибнуть, пропасть, рассыпаться подобно маку безвозвратно". С маком также связаны поверья: полагают, что "мак-видюк сам себя родит" (житомир.), что в огороде, где растет мак, обитает железная баба (полес.), что детей находят в маке (полес. чернигов.).
(По материалам В. В. Усачевой)
Ель в славянской демонологии и похоронной обрядностиВ верованиях восточных славян ель имеет отношение к области народной демонологии, ср. упоминания в быличках о "еловом" лешем, мотивированные представлением о его частичной дендроморфности. Изредка ель могла фигурировать в качестве хозяйки леса, ср. олонецкий договор о ночлеге: "Ель, еленица, красная девица, оборони от темненькой ночи". Однако чаще ель была местом пребывания лешего, а также черта, русалки и других демонологических персонажей. Согласно владимирской быличке, домовой живет в большой сосновой или еловой ветке, подвешенной где-нибудь во дворе. Дети лесовых духов лежат в люльках, висящих на елях и соснах, а дети русалок - под елями. По елкам черти водят проклятых и утащенными ими в лес детей, под елью леший укладывает спать заблудившихся детей и т. д.
Один из популярных мотивов русской демонологии, связанной с елью, - счет хвоинок. Согласно быличкам, этим занимаются по поручению колдунов заброшенные к ним проклятые дети, а также черти, требующие себе работы у колдунов. Тот же мотив встречается и в заговорах от детской бессонницы, ср.: "Поди, заря, в лес, сядь на елку, считай себе иголки. Там тебе дело, там тебе работка. Моего дитятка сердечного знай не задевай".
Ель - дерево, которое нашло широкое применение в вост.- и зап.-слав. похоронной и поминальной обрядности. Из ели (а также из сосны и березы) часто делали гроб. Украинцы считали даже, что ель (как и сосна) не позволяет покойному "ходить" после смерти, ср. в русских колядных проклятиях, адресуемых хозяину, плохо одарившему колядников: "А не подашь - на Новый год еловый тебе гроб, осиновую крышку". К обычаям более редким относятся рефлексы архаической практики похорон под елью. Так, у старообрядческого согласия бегунов принято было прямо в лесу подкапывать корни большой ели, немного выворачивать ее из земли и в образовавшуюся яму класть тело умершего без гроба, а затем сажать ель на прежнее место, "яко будто век тут ничего не бывало". С этим согласуется олонецкое свидетельство о похоронах удавленников между двумя елями, а также фольклорный мотив похорон под елью в сербских эпических песнях. Под елью в лесу выбрасывали солому из-под умершего, черепки от посуды, из которой его кропили. У восточных славян, а особенно часто - у русских, повсеместный характер имело обыкновение бросать еловые ветки (реже - ветки пихты или сосны) на дорогу к кладбищу, как перед похоронной процессией, так и ей вслед. Таким образом "устилали" или "разметали" дорогу покойнику, чтобы "не приходил, не тревожил" *. В Заонежье еловым лапником засыпали пол, порог и ступеньки крыльца, а сразу после выноса тела лапник убирали и уничтожали.
У западных, в меньшей степени - у восточных славян ветви ели, как вечнозеленого растения, гирлянды из нее и еловые венки - одно из самых распространенных украшений гроба и могилы, используемое как в самом похоронном обряде (ср. обкладывание могилы лапником после предания тела земле), так и в цикле поминальных обычаев (у западных, реже - у восточных славян). Ветки ели нередко заменяли цветы, особенно в зимнее время. Срубленную ель (а также кипарис, сосну, можжевельник), часто украшенную цветами или лентами, могли устанавливать или реже - сажать на могиле парня или девушки, умерших до брака, т. е. использовать ее в функции свадебного деревца в обрядах типа похороны-свадьба. Связь ели с темой смерти заметна и в русских свадебных песнях, где ель - символ невесты-сироты, ср.: "А ёлка, ты, ёлка зеленая, та все тебе все сучья ветются, только у меня нету макушечки, макушечку мою бурею сломило, бурею сломило, под горку скатило".
*
По некоторым русским погребальным обычаям (в том числе современным, как деревенским, так и городским) принято по пути от дома к кладбищу устилать дорогу ветками, чаще всего еловыми; их бросают перед гробом, иногда строго вслед за гробом, и дают этому действию разные объяснения. В частности, на Смоленщине это делали для того, чтобы "указать покойнику дорогу, по которой он будет ходить домой в течение сорока дней": "Покойника вязуть, и сзади сядить человек и кидаеть [еловый лапник]. Дорожку ему, говорять, делать, показывать, куда идить домой. Домой будеть ходить сорок дней". В Костромской области это действие называлось "разметать дорогу" и совершалось для того, "чтобы покойный дорогу обратно знал".
Несколько иное объяснение записано во Владимирской области: "Покойник умрет, дорожку делали. Ельничка наломают, накидают, а летом цветов накидают по дорожке перед домом"; "Утром, перед тем как выносить, идут в лес, ломают ельник, раскладывают его. Прокладывают дорожку, чтоб его нести". В этом случае скорее прокладывается покойнику путь от дома на кладбище (на "тот" свет), чем указывается путь возвращения; ср. архангельское верование: "Елками дорогу делают покойнику, чтоб он дорожку-то на тот свет видел". Наконец, в ряде свидетельств этому действию уже придается прямо противоположный смысл, оно понимается как способ преградить умершему обратный путь домой: "Старуху хоронили, нарубили лап до реки, а дальше трудно, да и не придет уже через реку-то"; "Ветки еловые покойнику стелют, чтобы не вернулся, чтобы ереси никакой не было, обряд такой, чтобы человеку не виделось, не казалось. А то некоторым видится"; "Круг дома обкладывали лапки еловыё. Ёлка - она крестиком. Он и не подойдет. Ведь не он ходит, нехороший ходит"; "Сейчас ветки покойнику кидают, а раньше старики говорили все - только утопленникам и удавленникам кидают... Чтоб им дорога была колючая, что они самоубийцы".
(По статье С. М. Толстой "Мотив посмертного хождения в верованиях и ритуале")
Однажды по дороге домой японский скульптор Хидеки Токушиге нашел мертвого енота, лежащего на улице. Многих из нас подобная находка испугала бы, но не жителя Японии - страны, известной своим особым отношением к смерти.
Хидеки забрал тушку домой, очистил от кожи и мышц (иногда это занимает до месяца), а из оставшегося скелета изготовил красивый цветок. Впоследствии японец создал коллекцию под названием Honebana (Костяной цветок). На фотографиях можно найти костяные одуванчики, лотос, гортензию и лилии.
Теперь Токушиге создает цветы из мыш и крыс, покупая их замороженными в зоомагазинах (иначе они бы пошли на корм рептилиям). Все "лепестки" обрабатываются тончайшим слоем клея, позируют в фотосессии, а потом художник ломает их и закапывает в землю.
"Я никогда не ломаю косточки и использую только их естественную форму. Сначала я не мог побороть себя и прикоснуться к мертвому телу. Но постепенно я приспособился. Когда образ цветка оформился у меня в голове, я начинаю разделывать тушку. На изготовление одного цветка уходит до ста мышиных косточек".
Токушиге утверждает, что это его видение жизни и смерти, ему очевидна тонкая взаимосвязь между смертью и цветами. Таким образом Хидеки хочет почтить цикл жизни и смерти и подчеркнуть в нем элемент перерождения - мертвые животные у Хидеки обретают свою вторую жизнь в цветах, прежде чем обратиться в прах и слиться с землей.
"Мы создавали картины и скульптуры более 70 000 лет, но наше брезгливое отношение к костям так и не изменилось", - сетует японец. Художник считает, что все мы однажды станем только грудой обглоданных косточек, которые закопают в землю, поэтому только через созерцание красоты смерти люди могут узнать что-то о себе.
Магические свойства полыни в славянской традицииПолынь, чернобыльник или божье дерево - растение с горьким вкусом и резким запахом, наделяется отгонной и охранительной семантикой, используется для нейтрализации нечистой силы, а также в лечебных и магических целях. В троицко-купальский период полынь использовалась для зашиты от русалок, мавок, самодив и прочих злых сил. В Клечальную субботу (перед Троицей) украинцы украшали хату полынью, аиром, базиликом; втыкали траву в стены, двери домов и коровников, чтобы преградить путь нечистой силе. Словаки особенно оберегали новый дом, затыкая полынь за фронтон. Ее разбрасывали перед домом, по полу хат и под столом; в понедельник после Троицы ее убирали, считая, что в этот день русалки "отправлялись в путь". Полынь держали при себе, носили под мышками, в одежде, брали с собой в поле, чтобы русалки не поймали и не защекотали, при этом приговаривали: "Хрэн да полинь, плюнь, да покинь!" В Зеленый четверг, Русальчин Великдень, веточку полыни девушки прикрепляли к бусам, к крестику, чтобы русалка увидела полынь и убежала (укр.); стебелек полыни вплетали в косы, надевали на голову венки из полыни-чернобыльника для охраны от привидений, ведьм и болезней, например, от глазной болезни (чеш.).
По мнению русских, "полынь, трава окаянная, бесколенная", в своем противодействии чарам и колдовским козням равносильна освященной вербе, поэтому ее брали с собой, идя в лес после Троицы; особенно это следовало делать девушкам и мужчинам (укр.). На Русальной неделе, прежде чем войти в реку, бросали в воду полынь (в.-слав.); при стирке ее клали в воду (болг., пловдив.). Полагали, что проглотив три шарика из размятых листьев полыни, можно стать невидимым для русалки (болг.). При встрече с русалкой на Русальной неделе на ее вопрос: "Полынь или петрушка?" следовало отвечать: "Полынь", на что русалка якобы отвечала: "Сама ты згынь", "Цур тоби, пек тоби! Згынь!" - и скрывалась (укр.); или "Прячься под тын" - тогда она пробегала мимо, в это время полынь надо бросить русалке прямо в глаза.
На полыни настаивали водку, веря, что она убережет человека от черта, налетающего вихрем (укр.). Полынь-чернобыль охранял от водяного (чеш.). Девушку, которую полюбил мифический змей, окуривали, обливали отваром полыни, избавляя ее от чар змея (болг.). Полынь, как и другие растения с отгонной и охранительной семантикой, вшивали в одежду, чтобы обезопасить себя от вихря (болг.).
В похоронных обрядах поляков употреблялись все виды полыни. Водой с освященными травами (полынь, рута, папоротник) обмывали покойника (Великопольша); умершим девушкам, чтобы они не превратились в русалок, в гроб клали полынь и мяту (укр.), всем умершим на Троицу - троицкую зелень, полынь, татарник (Полесье), утверждая, что полынь - самое первое зелье для умерших (пол.); полынью окуривали покойника (словац.). Полынь ("божье дерево") сажали на могилах (болг.), вешали на кресты умершим на Троицкой неделе как оберег от них (полес.).
Полынь освящали в составе венков и гирлянд для украшения алтарей и икон в Иванов день или в день свв. вмч. Маккавеев (укр., бел.). Освященной полыни приписывали способность защищать дом от бури; ее хранили весь год на печи и зажигали во время грозы (бел.; украинцы вост. Словакии). Для защиты от молнии горсть освященной полыни бросали в овин перед укладкой в него снопов (в.-кашуб.). В некоторых украинских и словацких селах вост. Словакии, наоборот, считали, что полынь может привлечь грозу. По польским поверьям, дождь может вызвать человек, бросив в пруд полынь. При первом громе совершали действия защитного характера: затыкали в волосы полынь или крапиву, которые якобы предохраняют от магии (болг.).
Полынь наделяла здоровьем. В канун Юрьева дня полынь вместе с пасхальным яйцом клали в "неначатую" воду и умывались, чтобы быть здоровыми (серб.); с этой же целью девушки и женщины мыли голову водой с полынью (болг.).
У болгар полынь упоминается в песнях и суеверных рассказах. "Див черен пелин" в юнацком эпосе -знак смерти, несчастья, запустения: дом и двор больного (раненого) юнака зарастает полынью; в песнях полынь - знак печали, горя: девушка увяла как полынь, потому что ей предсказано умереть молодой; свекровь отравила сноху полынью (болг.). Девушка возвращает перстень юнаку, потому что ее род его отвергает, она обращается к полыни, как к растению, которым украшают похоронную процессию: "Ой, полынь, полынок, мой горький цветок, тобой будут украшены мои сваты, когда меня, печальную, в могилу понесут". Девушка, не желающая выходить замуж за старика, мажет лицо горькой полынью (болг.). "Бял пелин" в любовных песнях - знак любви и взаимного стремления молодых друг к другу, из него вьют китки, девушки посылают их парням, а парень говорит: "Получил китку, получил девушку".
В украинских поверьях и легендах дьявол наварил из полыни горилку, от которой человек может очуметь и натворить зла. Но люди не смогли сварить горилку из полыни и стали варить ее из хлеба.
(По материалам В. В. Усачевой)
Апотропейная и ритуальная функции мака
Апотропейная и ритуальная функции мака
Главная культурная функция мака связана с невозможностью пересчитать маковые росинки, что послужило основой использования мака в качестве действенного оберега от нечистой силы и особенно от ходячих покойников: мак клали в гроб некрещеному младенцу, покойнику, подозреваемому в знахарстве; сыпали в могилу и вокруг могилы самоубийцы, висельника, колдуна, приговаривая: "Тогда в дом войдешь, когда этот мак соберешь (пересчитаешь, съешь)" (укр., пол.); осыпали хату (вокруг избы, против солнца) после выноса гроба со словами: "От тэбэ робота на всю ноч" (полес.). Украинцы на Карпатах маком-самосейкой осыпали всю усадьбу, идя по солнцу, чтобы предотвратить посещения упыря. Для предупреждения опасного контакта во время похоронной процессии бросали мак вслед гробу, сеяли его по дороге от дома до кладбища, полагая, что вернуться покойник сможет лишь тогда, когда подберет все зерна. Для этой цели выбирали "слепой" мак. Дом посыпали от змея летающего; на Успение обсыпали дом и могилу, чтобы не снились умершие родственники. Иногда защитные функции мака объяснялись его снотворными свойствами, способностью усыпить нечистую силу и опасность: мак сыпали в могилу, чтобы покойник, съев его, уснул.
Мак широко использовали в качестве оберега людей и скота от всякой нечисти: зарывали под порогом или под воротами, чтобы колдунья не могла проникнуть в дом (русские Сибири); осыпали маком угол, где лежала роженица с новорожденным (чеш., словац.); в первую купель младенца бросали листья мака. В свадебных обрядах для защиты от колдунов и дурного глаза насыпали мак невесте в чулок (Воронежская губ.), давали новобрачным с собой маковую головку. Защитную силу мака мотивировали тем, что колдун, не зная, сколько маковых росинок в маковице, не сможет навредить человеку, имеющему этот талисман. По мнению Д. К. Зеленина, подобное объяснение может быть позднейшим, более же древним, вероятно, было стремление через мак передать молодой его плодородие. Колдун мог вызвать бесплодие у молодой, бросая маковые зерна с соответствующими заклинаниями: сколько зерен упало, столько лет в молодой семье не будет детей (Полесье). Маку также приписывалась способность повлиять на деторождение: если молодая по каким-либо причинам не хотела иметь детей, она бросала узелок с маком в колодец, говоря: "Когда этот мак взойдет, тогда я рожу".
Для защиты от змей в канун годовых праздников обсевали хату маком, клали мак-ведун на окно, окуривали им дом, чтобы змеи не заползали (Полесье, Польша, Витебщина, словаки Гемера); весной перед первым выгоном на пастбище скот обсыпали освященным маком; обсыпали хлев, чтобы домовик, ласка не вредили скоту. На Украине, чтобы покос прошел успешно, хозяин брал с собой мак-видюк, который ему подавала жена со словами: "Мак-видюк все увидит, злое и лихое - все из травы прогонит". На лугу хозяин бросал три раза мак на траву и говорил: "Ты все видишь, посмотри и выгони все злое и лихое, <...> если не выгонишь - не увидишь больше света - солнца Божьего, праведного - ослепнешь".
В народной культуре с маком связан устойчивый мотив "сверхзрения", "сверхзнания". Его народные названия, в которых обнаруживается народноэтимологическое сближение с глаголами "ведать" и "видеть": укр. полес. "видун", "видюк", "ведюх(а)", "ведун", ю.-з.-укр. "зiркач", "зiркатий", "здрячий" и, вместе с тем, устойчивые эпитеты "слепой", "глухой" мак (в.-слав.). К маку обращались девушки с просьбой указать суженого, когда гадали под Новый год, сея мак вокруг колодца. С помощью мака можно было распознать ведьму, для чего следовало на Пасху на всенощной в церкви на слова священника "Христос Воскресе!" дотронуться до мака в кармане и сказать: "А у меня мак есть!", тотчас все ведьмы обнаружат себя. Самородный мак рассыпали по дороге, где ходит скот, полагая, что корова ведьмы не сможет перейти через него, с ревом повернет назад и у нее пропадет молоко или в нем будут черви (Полесье). Мак мог спасти человека от мести ведьм, которых с помощью магических приемов он увидел в костеле или чем-либо рассердил: чтобы не быть растерзанным, убегая, надо было бросить за собой мак с приговором: "Сначала соберите мак, а потом меня поймаете" (украинцы Восточной Словакии, чехи, хорваты).
И на "том свете", по укр. поверьям, мак сохранял свои защитные свойства. Умершей бабке-повитухе привязывали к поясу мешочек с маком, чтобы она могла спастись от гнева детей, которые нападали на нее за то, что она помогла им родиться на свет для горестей земной жизни.
Мак выступал в качестве дара-жертвы предкам в поминальных обрядах: в Сочельник его разбрасывали по углам избы; клали мак в кутью, в поминальный пирог; в Средокрестную неделю пекли крестики с маком; на Маккавеев изготовляли коржи "шуляки" из пшеничной муки с медовой сытой и растертым освященным маком. Толченый мак входил в состав таких поминальных блюд, как рождественская кутья, "канун" или "коливо", которые обязательно подавались на поминках ("на похоронах не бывает без мака"), и каждый должен был взять одну ложку.
В заговорах и проклятиях выражения "рассыпаться маком" или "сесть маком" означают "исчезнуть, погибнуть, пропасть, рассыпаться подобно маку безвозвратно". С маком также связаны поверья: полагают, что "мак-видюк сам себя родит" (житомир.), что в огороде, где растет мак, обитает железная баба (полес.), что детей находят в маке (полес. чернигов.).
(По материалам В. В. Усачевой)
Ель в славянской демонологии и похоронной обрядностиВ верованиях восточных славян ель имеет отношение к области народной демонологии, ср. упоминания в быличках о "еловом" лешем, мотивированные представлением о его частичной дендроморфности. Изредка ель могла фигурировать в качестве хозяйки леса, ср. олонецкий договор о ночлеге: "Ель, еленица, красная девица, оборони от темненькой ночи". Однако чаще ель была местом пребывания лешего, а также черта, русалки и других демонологических персонажей. Согласно владимирской быличке, домовой живет в большой сосновой или еловой ветке, подвешенной где-нибудь во дворе. Дети лесовых духов лежат в люльках, висящих на елях и соснах, а дети русалок - под елями. По елкам черти водят проклятых и утащенными ими в лес детей, под елью леший укладывает спать заблудившихся детей и т. д.
Один из популярных мотивов русской демонологии, связанной с елью, - счет хвоинок. Согласно быличкам, этим занимаются по поручению колдунов заброшенные к ним проклятые дети, а также черти, требующие себе работы у колдунов. Тот же мотив встречается и в заговорах от детской бессонницы, ср.: "Поди, заря, в лес, сядь на елку, считай себе иголки. Там тебе дело, там тебе работка. Моего дитятка сердечного знай не задевай".
Ель - дерево, которое нашло широкое применение в вост.- и зап.-слав. похоронной и поминальной обрядности. Из ели (а также из сосны и березы) часто делали гроб. Украинцы считали даже, что ель (как и сосна) не позволяет покойному "ходить" после смерти, ср. в русских колядных проклятиях, адресуемых хозяину, плохо одарившему колядников: "А не подашь - на Новый год еловый тебе гроб, осиновую крышку". К обычаям более редким относятся рефлексы архаической практики похорон под елью. Так, у старообрядческого согласия бегунов принято было прямо в лесу подкапывать корни большой ели, немного выворачивать ее из земли и в образовавшуюся яму класть тело умершего без гроба, а затем сажать ель на прежнее место, "яко будто век тут ничего не бывало". С этим согласуется олонецкое свидетельство о похоронах удавленников между двумя елями, а также фольклорный мотив похорон под елью в сербских эпических песнях. Под елью в лесу выбрасывали солому из-под умершего, черепки от посуды, из которой его кропили. У восточных славян, а особенно часто - у русских, повсеместный характер имело обыкновение бросать еловые ветки (реже - ветки пихты или сосны) на дорогу к кладбищу, как перед похоронной процессией, так и ей вслед. Таким образом "устилали" или "разметали" дорогу покойнику, чтобы "не приходил, не тревожил" *. В Заонежье еловым лапником засыпали пол, порог и ступеньки крыльца, а сразу после выноса тела лапник убирали и уничтожали.
У западных, в меньшей степени - у восточных славян ветви ели, как вечнозеленого растения, гирлянды из нее и еловые венки - одно из самых распространенных украшений гроба и могилы, используемое как в самом похоронном обряде (ср. обкладывание могилы лапником после предания тела земле), так и в цикле поминальных обычаев (у западных, реже - у восточных славян). Ветки ели нередко заменяли цветы, особенно в зимнее время. Срубленную ель (а также кипарис, сосну, можжевельник), часто украшенную цветами или лентами, могли устанавливать или реже - сажать на могиле парня или девушки, умерших до брака, т. е. использовать ее в функции свадебного деревца в обрядах типа похороны-свадьба. Связь ели с темой смерти заметна и в русских свадебных песнях, где ель - символ невесты-сироты, ср.: "А ёлка, ты, ёлка зеленая, та все тебе все сучья ветются, только у меня нету макушечки, макушечку мою бурею сломило, бурею сломило, под горку скатило".
*
По некоторым русским погребальным обычаям (в том числе современным, как деревенским, так и городским) принято по пути от дома к кладбищу устилать дорогу ветками, чаще всего еловыми; их бросают перед гробом, иногда строго вслед за гробом, и дают этому действию разные объяснения. В частности, на Смоленщине это делали для того, чтобы "указать покойнику дорогу, по которой он будет ходить домой в течение сорока дней": "Покойника вязуть, и сзади сядить человек и кидаеть [еловый лапник]. Дорожку ему, говорять, делать, показывать, куда идить домой. Домой будеть ходить сорок дней". В Костромской области это действие называлось "разметать дорогу" и совершалось для того, "чтобы покойный дорогу обратно знал".
Несколько иное объяснение записано во Владимирской области: "Покойник умрет, дорожку делали. Ельничка наломают, накидают, а летом цветов накидают по дорожке перед домом"; "Утром, перед тем как выносить, идут в лес, ломают ельник, раскладывают его. Прокладывают дорожку, чтоб его нести". В этом случае скорее прокладывается покойнику путь от дома на кладбище (на "тот" свет), чем указывается путь возвращения; ср. архангельское верование: "Елками дорогу делают покойнику, чтоб он дорожку-то на тот свет видел". Наконец, в ряде свидетельств этому действию уже придается прямо противоположный смысл, оно понимается как способ преградить умершему обратный путь домой: "Старуху хоронили, нарубили лап до реки, а дальше трудно, да и не придет уже через реку-то"; "Ветки еловые покойнику стелют, чтобы не вернулся, чтобы ереси никакой не было, обряд такой, чтобы человеку не виделось, не казалось. А то некоторым видится"; "Круг дома обкладывали лапки еловыё. Ёлка - она крестиком. Он и не подойдет. Ведь не он ходит, нехороший ходит"; "Сейчас ветки покойнику кидают, а раньше старики говорили все - только утопленникам и удавленникам кидают... Чтоб им дорога была колючая, что они самоубийцы".
(По статье С. М. Толстой "Мотив посмертного хождения в верованиях и ритуале")
Костяные цветы
Однажды по дороге домой японский скульптор Хидеки Токушиге нашел мертвого енота, лежащего на улице. Многих из нас подобная находка испугала бы, но не жителя Японии - страны, известной своим особым отношением к смерти.
Хидеки забрал тушку домой, очистил от кожи и мышц (иногда это занимает до месяца), а из оставшегося скелета изготовил красивый цветок. Впоследствии японец создал коллекцию под названием Honebana (Костяной цветок). На фотографиях можно найти костяные одуванчики, лотос, гортензию и лилии.
Теперь Токушиге создает цветы из мыш и крыс, покупая их замороженными в зоомагазинах (иначе они бы пошли на корм рептилиям). Все "лепестки" обрабатываются тончайшим слоем клея, позируют в фотосессии, а потом художник ломает их и закапывает в землю.
"Я никогда не ломаю косточки и использую только их естественную форму. Сначала я не мог побороть себя и прикоснуться к мертвому телу. Но постепенно я приспособился. Когда образ цветка оформился у меня в голове, я начинаю разделывать тушку. На изготовление одного цветка уходит до ста мышиных косточек".
Токушиге утверждает, что это его видение жизни и смерти, ему очевидна тонкая взаимосвязь между смертью и цветами. Таким образом Хидеки хочет почтить цикл жизни и смерти и подчеркнуть в нем элемент перерождения - мертвые животные у Хидеки обретают свою вторую жизнь в цветах, прежде чем обратиться в прах и слиться с землей.
"Мы создавали картины и скульптуры более 70 000 лет, но наше брезгливое отношение к костям так и не изменилось", - сетует японец. Художник считает, что все мы однажды станем только грудой обглоданных косточек, которые закопают в землю, поэтому только через созерцание красоты смерти люди могут узнать что-то о себе.
@темы: обряды и традиции, поверья и приметы, атрибуты погребения и похорон